Дмитрий Билик
Уникум. Тайная дверь
– Елизавета Карловна, прекрасно выглядите, – он поцеловал ее руку.
– Павел, значит, вы привезли к нам этого уникума в разгар учебного года.
– Ну не такой уж и разгар.
– И что, Семен Константинович даже не возроптал?
– Мы сумели найти компромисс, – Четкеров ушел от прямого ответа.
– Вот ведь тряпка, – презрительно бросила Елизавета Карловна. – Что ж, молодой человек, желаю вам успехов в обучении. И надеюсь, вы добьетесь всего сами, а не будете пользоваться протежированием вашего влиятельного покровителя.
С этими словами она уплыла за одну из дверей, на которой было написано: «Заведующая учебной частью».
– Да уж, – подумал я вслух.
– По-другому и не скажешь. Тридцать лет как покинул стены Терново, а все так же дух перехватывает, когда она говорит свое «молодой человек».
Он задумался, будто и вправду вспоминая ушедшие годы, а потом повернулся ко мне. А я все соображал. В смысле тридцать лет? Выглядел Четкеров так, словно ему не больше двадцати пяти.
– Ну, на этом моя задача окончена. Располагайся. Все необходимое тебе выдадут, самое главное, не тушуйся. Здесь ребята разные – и простые, и не очень. Себя в обиду не давай. Никогда.
Странно, но вся веселость и жизнелюбие из него стремительно ушли. Говорил, а сам в глаза не смотрел, скользил взглядом по лбу, подбородку, щекам. Куда угодно глядел, но не в глаза. Словно был виноват.
– Вы сюда заезжать будете?
Спросил, а сам сразу себя и отругал. Ну кто я такой ему? Друг, товарищ, родственник? Просто рабочий объект, не более.
Однако Четкеров внезапно приободрился, закивал головой, заулыбался:
– Конечно, навещу. И не раз. Мне как раз по службе надо будет заглянуть. Ну давай, Максим, главное, держи хвост пистолетом.
Он пожал руку, легонько хлопнул меня по плечу и торопливо зашагал к выходу. Я даже слова не успел вставить. А когда опомнился, бросился по коридору, но моего сопровождающего уже и след простыл. Отлично, просто отлично. В какую сторону этот самый хвост пистолетом держать? Я вернулся к дверям и задумался, у кого спросить дорогу – у директора или завуча. Честно говоря, не хотелось ни туда, ни туда. Наверное, так я и простоял несколько минут, пока наконец меня не привел в чувство нетерпеливый голос:
– У меня вообще-то сегодня и других дел по горло.
Оглянулся – никого. Нет, оно понятно, что я в какой-то мере давно начал сходить с ума. Именно тогда, когда впервые проявились эти странные способности. Но раньше сумасшествие как-то пыталось себя рационально объяснить.
– Башкой не верти. Внизу я.
Голос принадлежал мужичонке. Такому, самому обычному, если не считать его крохотных размеров – бедолага был не больше сантиметров двадцати. В просторной деревенской рубахе с цветами, широких штанах и без обуви. Конечно, где ему, такому крохе, ботинки найти. С другой стороны, одежду же он раздобыл.
Незнакомец поглаживал окладистую ухоженную бороду и оценивающе смотрел на меня. Я даже почувствовал себя не в своей тарелке. Чего он хочет? Но начать решил нейтрально:
– Здрасьте.
– Забор покрасьте. А если здороваешься, то бишь здравия мне желаешь, так и говори: «Здравствуйте». Или «Здорово». На крайний случай, «Здравь буде».
– Здравствуйте, – я почувствовал, что стал пунцовым от стыда.
– Здорово, – протянул руку кроха.
Я осторожно пожал ее, чтобы ненароком не повредить крохотные кости, и задал самый главный вопрос:
– Извините, а вы кто?
– Петр я. Хозяйственной частью здесь занимаюсь.
– Извините, Петр, а вы кто? – повторил вопрос я.
– Знамо кто, русский. Не видишь, что ли?
– Я имел в виду, в общем. Что за существо?
– Ты, паря, домовых сроду не видел?
– Не приходилось, – признался я.
– Так ты из проснувшихся? Да, тяжело тебе придется. Котелок кипеть первое время будет. Ну ничего, коли с ума не сойдешь, привыкнешь. Пойдем, хоромы твои покажу.
Я не стал поправлять, что перед домовым не проснувшийся, а уникум. Просто сам не очень еще понимал градации этих званий. Да и нужна ли подобная информация домовому Петру? Дядя Коля всегда говорил, что болтун – находка для шпиона. Вот я пока и не собирался каждому встречному о себе рассказывать.
– Распорядок здесь простой, – на ходу объяснял мне домовой. Двигался он как-то уж чересчур быстро для своего роста. – В семь утра подъем, в половину восьмого завтрак, в восемь учеба. После обеда боевая подготовка. Ну, тебе еще назначат, а ближе к вечеру свободное время. Погулять, пока погоды хорошие стоят. Ох, сейчас красника как раз подоспела. И брусники бы успеть набрать. Так, нам сюда.
Мы покинули главное здание и свернули в один из флигелей, то есть тех самых одноэтажных боковых пристроек. Как стало понятно по ряду дверей, здесь было нечто вроде общежития, с двумя выходами во внутренний двор. В конце коридора Петр и остановился.
– Вот тут ты и обитаешь. Милости прошу. Захочешь чего узнать, так однокашники твои и подскажут. Пока, паря, а я побежал.
Какие тут все скорые. Что Четкеров, что домовой. Последний только, в отличие от моего недавнего провожатого, просто исчез. Стоял – и вдруг пропал. Думаю, снимай меня сейчас на киношную камеру, то на одном кадре он бы был, на другом нет. И что самое интересное – я почти не удивился. Почти. Вместо того чтобы хлопать глазами, повернул ручку и вошел в комнату.
Та оказалась намного больше моей в родном доме. С высокими потолками, лепниной, люстрой. Возле окна стояло две кровати. Одна самая обычная, а другая двухъярусная, со свернутым наверху матрасом и сложенной стопкой постельного белья. Ага, сразу понятно, где я буду спать.
Рядом с огромным платяным шкафом, у стены, расположился ряд массивных столов, два из которых были завалены учебниками, тетрадями и письменными принадлежностями. Третий оказался почти пустым, не считая стопки книг, перевязанных ленточкой. «Биология разумных и прочих зверей», «Руноведение и нумерология», «Создание и преобразование заклинаний», «Мифология родного края», «Основы этикета», «Геральдика родов России», «Алгебра и геометрия», «Физика и естествознание», «Придворный этикет». Дальше я даже читать не стал, и так уже напугали до чертиков. Но вот заметил интересный листок поверх стопки, исписанный идеально ровным почерком. Пришлось развязать ленту.
«Магическая школа имени Льва Преображенского приветствует нового ученика. Наше учебное заведение делает упор не только на магических, но также на боевых навыках. Вам предстоит изучить…»
Это я пропустил. Учебники красноречиво свидетельствовали, что обучение здесь будет ничуть не легче, чем в обычной школе. А может быть, даже и наоборот. Зато вот дальше было интересно.
«Учащимся выплачивается стипендия в следующих случаях:
– сиротства или временного оставления без попечения,
– значительных успехов в учебе или боевой подготовке,
– создания нового зелья, ранее не описанного в «Магическом классификаторе»,
– создания нового заклинания, ранее не описанного в «Магическом классификаторе»,
– создания артефакта, ранее не описанного в «Магическом классификаторе».
В ближайшее время вам необходимо вступить в один из клубов школы: мушкетный, фехтовальный или атлетический. Непосещение перечисленных карается исключением.
Напоминаем, что в течение года вы должны обратить на себя внимание Ментора любой из трех Башен для перехода на второй курс и выбора дальнейшей специализации. Учащиеся, оставшиеся без вызова, будут отчислены.
Желаем успехов, администрация магической школы Терново».
Ну замечательно. То есть, оказывается, еще не факт, что я здесь задержусь. Что за клубы? Менторы? Башни? «Магический классификатор»? Я чувствовал себя маленьким утенком, заплывшим слишком далеко и потерявшим берег. Хотелось домой. Отказаться от этих дурацких способностей, которые, кстати, проявляли себя довольно неожиданно. К слову, не считая трюка с Четкеровым, я уже больше недели ничего не «магичил». Как ни старался. Говоря проще, я жутко испугался. Смогу ли соответствовать заявленным требованиям?
Звонок, обычный школьный звонок за окном, распугал мои мысли точно стаю ворон, сорвавшихся с ветки. Я выглянул во внутренний двор и увидел толпу одинаково одетых мальчишек и девчонок, горланящих и шумящих. С небольшим лишь различием: одни были в костюмах, другие в юбках. Если не знать о магии, так вполне себе обычные ребята из какой-нибудь частной школы. И они сейчас шли сюда. Значит, скоро я познакомлюсь со своими соседями.
Интерлюдия
Несмотря на скорое прощание с мальчишкой, Павел Сергеевич не торопился покинуть школу. Точнее, он быстрым шагом направился к двери, но совершенно с другой целью. Амулет из чуть теплого стал обжигающе горячим, что значило лишь одно: глава его фамилии хочет срочно поговорить.
Фонтан подошел как нельзя лучше. Несколько коротких взмахов рукой – и преобразованная сила устремилась к воде. Падающие струи стали причудливо изгибаться, создавая человеческую голову. А спустя пару мгновений та и вовсе заговорила:
– Долго, Паша, долго мне пришлось ждать.
– Простите, Игорь Константинович, устраивал уникума.
– Я по поводу этого и хотел поговорить. Ты все-таки решил ловить того маньяка на живца?
– Он подходит. Идеально, Игорь Константинович. Насколько я понял, преступник ищет именно таких новичков. Я это чую.
– Напомнить, куда твоя чуйка привела?
Водяная голова сердито наклонилась, рассматривая Четкерова, как надоедливое насекомое, которое не прекращало жужжать. У брюнета по спине побежали мурашки. И не только из-за своего вассального подчинения. Так всегда бывает, когда сильный маг общается со слабым, вкладывая в свои слова немного мощи. Когда патриарх говорит с обычным мастером.
– Напомнить, каких усилий мне стоило на такую хлебную должность в МВДО тебя устроить? – продолжала негодовать голова. – И как ты с нее вылетел? Хорошо хоть в Департамент образования удалось засунуть.
– Если я поймаю маньяка, то меня вернут на оперативную службу, – смотря сквозь воду, процедил Четкеров.
– Все у тебя «если». Гляди, – погрозил невидимым пальцем глава фамилии, – настанет день – и моему терпению придет конец. И, кстати, смотри Светку в эти дела не впутывай. Если с дочерью что-нибудь случится, я с тебя шкуру спущу. Надеюсь, она не увидит, как этого уникума расплющат. Слишком уж она впечатлительная. Но в одном ты прав: если все получится, тебя вернут.
Было заметно, как собеседник задумался.
– Хорошо, что тебе еще надо? – спросила голова.
– Возможно, понадобится силовая поддержка, Игорь Константинович.
– Ты там школы решил вверх дном перевернуть?
– Очевидно, что убийца как-то связан с Терново.
– Возможно… Хорошо, будет тебе поддержка. Но не дай бог тебе и в этот раз облажаться. Все, жду вестей.
И вода обрушилась, словно и не было никакой головы. Четкеров, только теперь заметивший, что стоит сжав кулаки, сплюнул.
– Старый дурак.
Так получилось, что в молодости он имел неосмотрительность поступить в услужение к одной высокородной семье. И лишь позже понял, что в такие места рубль вход, а выход – два. И до поры до времени все шло хорошо. К нему присматривались, иногда помогали. Устроили поборником в местное отделение Охраны при Министерстве внутренних дел и обороны в глухом Саратове. А через несколько лет всеми правдами и неправдами выгрыз он себе сначала должность блюстителя, а следом и протектора. Не без помощи Терлецких, конечно. А потом так оплошал…
Четкеров сбросил с себя остатки дурных воспоминаний, точно плохой сон. Было и было. А сам быстрым шагом направился к воротам. Гоблины сидели вокруг костра, посмеиваясь и прихлебывая горячий чай из железных кружек. Четкеров усмехнулся. Хороши охранники. Эти если и дернутся куда, то только когда что-нибудь уже произойдет. Впрочем, так даже лучше. Павел Сергеевич опытным взглядом определил большака и подошел к нему.
– Встань! – повелительно приказал он.
– Ну, чего еще? – исподлобья поглядел зеленокожий.
– Встань! – Четкеров сжал кулак, и гоблин закашлялся.
Подопечные большака подскочили на месте, готовые броситься на человека. Однако их глава примирительно замахал руками, успокаивая своих существ. Он помнил, кто этот незнакомец, сам же проверял его документы. Шишка из Департамента, к которому относилась школа. И пусть гоблинов считали глупыми и даже не любили за движение «Зеленые жизни имеют значение», большак догадался, что с человеком лучше не ссориться.
– Слушаю, – потирая горло, сказал он.
– Меня интересуют всякие чрезвычайные происшествия в школе. Если вдруг кто из учеников пропадет или умрет, тогда следует сообщить мне. Ясно? – Четкеров протянул визитку.
Глава гоблинов поморщился и потер большим пальцем о средний и указательный. Как и любой зеленокожий, он был чудовищно жаден. И пусть и опасался человека, но со своей природой ничего сделать не мог.
Незнакомец снова сжал кулак, и гоблин схватился за горло, почти захрипев. Как и все люди в магическом мире, Четкеров знал верное средство от жадности зеленокожих – силу. Всего каких-то пара секунд – и большак согласно закивал.
– Ну и замечательно, – сказал Павел Сергеевич, разжимая кулак. – А если все сделаешь верно, то так и быть, деньгами не обижу.
Маг развернулся и быстрым шагом направился к машине.
Глава 3
Внутренний двор можно было скорее назвать площадью. Внушительной по размеру и содержащей в себе немало интересного. Наиболее пристальное внимание привлекало самое диковинное здание, которые мне ранее приходилось видеть. Хотя ладно, вру, ничего подобного я никогда прежде не встречал. Казалось, оно было сложено из множества отдельных помещений, которые кто-то решил собрать под одной крышей. Все на разном уровне, с кучей труб, торчащих не только наверху, но и сбоку, отличающиеся друг от друга по размерам и формам окон. Именно из этого «Дома Чудес» и выходила большая часть учеников.
За чудаковатым строением виднелись те самые Башни, о которых упоминалось в записке. И это действительно были Башни. По-другому их назвать язык не поворачивался.
Первая, самая неказистая из всех, вымощенная черным кирпичом, оказалась слева. К ней примыкали небольшое помещение такого же цвета и стеклянная оранжерея. Вторая, с длинным шпилем, похожим на громоотвод, возвышалась над другими. Из-за своей ослепительной белизны она больше напоминала маяк, заброшенный сюда волшебным ураганом. И вот пристройка, такая же характерная, словно в ней живет смотритель. Третья, наиболее толстая, приземистая, сверкала позолотой. На вершине ее переливался на солнце огромный металлический шар, по которому изредка пробегали искры. Так, хорошо, Башни, где обитают таинственные Менторы, мы нашли. Что дальше?
Я почти прилип к стеклу окна, ловя каждое движение и разглядывая мельчайшие детали. Это все должно было стать моим домом на ближайший год как минимум. Хотелось исследовать каждый закоулок, залезть на каждую крышу, убежать в лес. И вместе с этим воодушевлением внутри поселился страх. Что если мне здесь не место? Вдруг я не заслуживаю права находиться в этой школе?
Наверное, именно невеселые мысли отвлекли меня, и я не сразу услышал, как открылась позади дверь.
– Точно, новенький. Диман, пляши!
От звонкого тонкого голоса я чуть не подпрыгнул на месте. На пороге стояли двое. Видимо, тот самый Диман и второй. Тот, что любит покричать там, где можно говорить нормальным тоном.
– Рамиль, – мне протянул руку смуглый долговязый парень с растрепанными волосами.
Он так заразительно улыбался, будто я оказался долгожданным подарком, которой достался ему на день рожденья. Вот как было не ответить тем же?
– Макс, – протянул я руку.
Диман оказался его полной противоположностью. Грузный, несуразный, он хмурил брови и пытался напустить на себя деловитость. Хотя веснушки, щедро рассыпанные вокруг вздернутого носа, сводили на нет все потуги хозяина.
– Дмитрий Байков, – серьезно представился он мне, словно дело происходило на важном собрании, и почему-то указал на серебряную брошь, приколотую к груди.
Что это там? Какая-то крыса с пышным хвостом? Не думал, что пацаны подобное носят.
– Максим Кузнецов.
– Кузнецов? – чуть скривился веснушчатый. – Так ты не из благородных.
– В высокородстве замечен не был. Семья рабоче-крестьянская из средней полосы России.
Рамиль прыснул со смеху, хлопнув соседа по плечу.
– Ты не обращай внимания. Так-то Диман нормальный, не как все эти князья да бароны. На козе к ним не подъедешь.
При этих словах его сосед покраснел, отчего веснушек на его лице будто бы даже стало больше.
– Вообще-то мой отец…
– Да-да, граф Байков из древнего рода, – перебил его Рамиль и приобнял его, добавив уже мне: – Ты смотри, не дай сесть на шею, а то этот любитель геральдики тебе все уши прожужжит. Про свой обедневший род и гинекологическое древо.
– Генеалогическое. – Цвет лица Дима стал опасно пунцовым.
– Я это и имел в виду. Просто оговорился. Макс, ты Козловича еще не видел?
– Нет, наверное, – я покачал головой. – А это кто?
– Куратор наш. Вредный такой, ты бы знал. Телефоны отобрал, вечером гулять запретил…
– Это общее правило, ради безопасности всех учеников, – сухо заметил кто-то позади ребят.
Такое ощущение, что я сужу соревнование по неожиданному появлению. В дверях стоял сухой невысокий мужчина. С узким лицом, выразительными скулами и бородкой клинышком он походил на не полностью расколдованного брата Аленушки.
– Добрый день, Максим, меня зовут Викентий Павлович Баранович, я твой куратор.
Он замолчал, а я пытался продолжать дышать и не порваться от смеха. Вот зачем мне этот Рамиль сказал о прозвище куратора? Как теперь развидеть Козловича в Барановиче?
– Вам разве не надо на занятия клубов? – бросил худой мужчина в сторону моих новых соседей.
Ребята закивали, кинувшись к платяному шкафу. Рамиль вытащил на свет обычную спортивную форму – олимпийку, штаны, кроссовки. И что самое интересное, я не увидел ни одного логотипа, хотя одежда выглядела более чем современно. А вот Дима удивил. Он выудил странную короткую куртку, штаны на подтяжках, гетры. И только на этапе шлема я понял, куда мой полный сосед определен. В тот самый фехтовальный клуб. Жалко, шпаги здесь не было видно. Или даже сабли? Чем они там дерутся?
– Пойдем, ребятам надо переодеться, я покажу тебе нашу школу, – Козлович повелительно положил руку мне на плечо.
– А мне переодеваться?
– Нет, ты же пока не ученик.
От последних слов я поежился. В смысле «пока нет»? Тогда для чего все это? Учебники, письмо, знакомство с соседями? Или требовалось еще совершить какой-то жуткий обряд?
– Итак, здесь обитают ученики первого года обучения, – взмахнул руками Козлович. – С той стороны – комнаты девочек; упаси бог, если какого-то ученика заметят после отбоя с противоположным полом. Сразу отчисление.
– А за что еще могут отчислить?
– За неуспеваемость. За употребление веществ, затуманивающих сознание. За самоволку – первому курсу запрещено покидать территорию школы без соответствующего разрешения. Еще – если на дуэли убьешь кого.
– На дуэли?
– Да, но они у нас редки. К тому же проводятся на специально отведенном месте и лишь до первого ранения. Ты разберешься со всем со временем. Пойдем. Смотри, в конце коридора душ. Советую им не пренебрегать.
Проводил экскурсию он мимоходом, не собираясь подолгу останавливаться на одном месте. Вот уже из коридора мы вышли во внутренний двор, заполненный другими ребятами. И конечно, они все смотрели на меня. Кто показывал пальцем, кто неодобрительно качал головой. Нет, все мечтают стать знаменитыми, вот только не в таком ключе.
Поэтому мое перемещение напоминало поиск мелких деталей в высокой траве. Я все время шел с опущенной головой, смотря исподлобья в ту сторону, куда взлетала рука Козловича.
– Бойлерная и хозчасти. Соваться туда не советую. Делать там нечего, а домовым подобное очень не нравится. С другой стороны, если любишь, когда в твою еду добавляют немного пепла или волос, можешь попробовать. Чуть дальше конюшни. Но там, кроме экологически чистого воздуха, тоже ничего любопытного. Что смотрим? Почему еще не в клубах? Быстро, быстро!
Надо сказать, что Козловича слушались. Возможно, не особо уважали, уж точно не любили, но слушались. Часть толпы, из тех, кто помладше, действительно разбрелась, разве что с разной скоростью. Кто-то бросился со всех ног, другие, с важными лицами, побрели шагом. Ага, значит, это и есть весь первый курс. Ученикам постарше я был не особо интересен. И на том спасибо.
– Итак, здесь у нас столовая. – Мы с ним добрались до «Дома Чудес».
Впрочем, говорить о подобном было как минимум лишним. С фасадной стороны здание сплошь состояло из старомодных стеклянных окон и такой же, распахнутой настежь, двери. Внутри виднелись накрытые скатертями столы без посуды. Видимо, обед прошел, а до ужина еще далеко. Хотя зря меня сюда повели. Запахи тут с ума сводили, а я вспомнил, что давненько не ел. Жалко, что Козлович, в отличие от Четкерова, мысли не читал.
– Попасть с улицы можно лишь в теплое время. Зимой двери закрываются, и вход только изнутри.
Он повел меня дальше, и мы добрались до другой двери, уже более основательной, массивной, однако заходить внутрь я не стал.
– Здесь основной корпус. Тут у нас библиотека, бальный и фехтовальные залы, лекционные. Словом, множество всего, со временем разберешься.
Я с сомнением посмотрел на «Дом Чудес». Нет, выглядел он внушительно, но мне почему-то думалось, что там от силы пять-шесть небольших кабинетов. А тут, извините, не просто еще библиотека, бальный и фехтовальные залы, а «множество всего». Ну ладно, поверим на слово.
Однако времени задавать вопросы и сомневаться не было. Козлович не стремился к диалогу, такое ощущение, будто он хотел как можно быстрее отстреляться и заняться своими делами. Поэтому торопливо вышагивал по вымощенной пузатыми камнями дорожке, ведущей к Башням.
– Факультеты Ведьмачества, Чародейства и Артефактов, – указал он на высокие постройки слева-направо, – но это для вторых и третьих курсов. Тебе скорее для общего развития. Слева дальше – полигон, там у нас мушкетный клуб. Но позже ты и сам услышишь звуки выстрелов. А вот здесь, – его рука взметнулась в сторону леса, – наши атлеты.
Туда как раз спешило множество учеников в спортивной форме. Я даже заметил знакомую долговязую фигуру Рамиля. Однако, кроме протоптанных среди деревьев дорожек, ничего видно не было. Может, у меня какие-то неправильные представления об атлетике?
– Но это все для учеников. Для тех, кто обучается в школе.
– Я думал, что директор уже дал распоряжение, – промямлил я, не зная, куда себя деть. Вот действительно, ситуация была совершенно непонятная.
– Пока еще нет. Осталось самое важное.
Я так и не понял, откуда Козлович выудил стопку бумаг. Нет, не пожелтевшие, исписанные кровью. Обычные листы формата А4, с набранным на компьютере текстом. Он протянул их мне, как-то пристально смотря в глаза.
– Это договор. Между школой и учащимся.
– Договор? И что мне с ним делать?
– Ознакомиться. И если ты со всем согласен, подписать. Если нет, – Козлович развел руками, – то на нет и суда нет. Можешь думать до следующего утра. Я зайду.
На этом обескураживающая экскурсия была закончена, оставив меня в полном замешательстве. Какой договор, какая подпись? Если честно, я расписывался всего-то пару раз в жизни. Когда паспорт получал, и когда придумывал роспись, чтобы этот самый паспорт получить.
Спустя полчаса воздух снаружи зазвенел от выстрелов (не обманул Козлович про мушкетный клуб). Я сидел в комнате, которая, как выяснилось, даже не закрывалась, и в очередной раз перечитывал договор. Некоторые пункты, мягко говоря, удивляли. К примеру:
«Школа не несет ответственности в случае наступления смерти или недееспособности».
Однако, как известно, хуже, чем собственная гибель, были лишь финансовые вопросы. И они обнаружились ближе к концу договора. По нему я обязывался заплатить четыре пуда серебром за каждый год обучения. Издеваются, что ли? Я не помнил, сколько точно весил этот самый пуд, но понял, что денег у меня все равно не хватит. В кармане лежали три смятые сотки. Потому что кошелька сроду не было. И заплатить за меня никто не мог. Вряд ли у дяди Коли завалялось где-нибудь на антресоли четыре пуда серебра. Поэтому я перешел на последний лист.
«Дополнительный договор на альтернативный способ оплаты обучения».
Грубо говоря, если я подписывал его, то после школы должен был отработать три года в одном из профильных министерств. Что значило слово «профильный» в данном контексте, оставалось только догадываться. А так, получалось, год отучился – год отработал. Ситуация, если честно… Такое ощущение, что я поеду сегодня домой.
За грустными раздумьями наступил вечер. Запах, доносившийся от столовой, сводил с ума и заставлял желудок урчать, но я не вышел из комнаты. Еда для учеников, а я еще непонятно кто. Скоро пришли и соседи. Рамиль привычно улыбался, а Дима хмурился.
– Ты чего на ужин не ходил? – спросил долговязый. – Там котлеты сегодня огонь.
– И опять без сладкого, – пробурчал Дима.
– Неохота, – соврал я.
– А что это у тебя? Договор? – не унимался Рамиль.
– Ага. Сказали ознакомиться и подписать. Вот не знаю, что делать.
– Если уж ты здесь, – стягивал с себя гетры толстяк, – то все уже решено. Ставишь закорючку и учишься.
– Мне всего четырнадцать. Я раньше документы никогда не подписывал.
– Вполне совершеннолетний, по нашим прикидкам, – тужился высокородный сосед, – теперь сам несешь за себя ответственность.
– Ага, я тоже удивился, – вставил Рамиль. – Но ничего, подписал. Как видишь, живу и здравствую на школьных харчах.
– И ты четыре пуда серебром заплатил? – спросил я.
– Не-а, – легкомысленно отмахнулся тот, – это же получается больше двух лямов. Я отработку подписал. Это ту, где после школы надо будет поработать на Конклав.
– Беднякам выбирать не приходится, – философски заметил сосед, скидывая потные вещи в бельевую корзину.
– Ой, Димон, захлопнись, за тебя вообще двоюродный дядя заплатил. Вся наша разница – что ты на него батрачить будешь. Вот и все.
– Я же тебе по секрету, – покраснел Дима, но кроме пыхтений ничего не добавил.
Перебраниваясь, соседи взяли полотенца и ушли в душ. А я расправил постель и залез наверх. Есть хотелось неимоверно, даже живот сводило. Но я не собирался совершать ошибку и выходить из комнаты. Надо было подумать, что делать с этим треклятым договором.
С одной стороны, Козлович огорошил меня новостями. По всему получалось, что это и не школа вовсе, а прям концлагерь. За территорию не выходи, учись хорошо, да еще и дуэли у них какие-то разрешены. Помнится, что у Пушкина, что у Лермонтова на них была смертельная аллергия. Страшно, ох, как же страшно!
С другой стороны, невиданный и чужой мир невероятно манил. Домовые, гоблины, гремлины и, могу поклясться, много кто еще. Я не строил иллюзий: магический мир был опасен. Здесь с четырнадцати лет уже приходилось отвечать за себя. Но вместе с тем ни Рамиль, ни Дима не выглядели несчастными. Один такой же, как и я, – обычный пацан. Другой – представитель некой родовитой, судя по всему, фамилии.
Но существовал еще один немаловажный фактор. То самое ощущение всемогущества, когда Павел Сергеич дал поуправлять мне смерчем. Пусть и крохотным, но самым настоящим. Я в жизни подобного не испытывал. И, что еще интересно, я почувствовал себя особенным. Не обычным пацаном из неблагополучной семьи, а действительно важной частью чего-то большего. Мыслей было очень много. И выстроить их в логическую и последовательную цепь почему-то не получалось.
Мне казалось, что я всего лишь моргнул. А когда открыл глаза, то удивился произошедшим переменам. В комнате темно, за окном тоже, на противоположной, одиночной кровати посапывает Рамиль. Его я определил по костлявым ногам, торчащим из-под одеяла.
Я сел на кровати. Вот тебе и подумал. Желудок предательски заурчал, напоминая, что кушали мы с ним очень давно. Теперь терпеть придется до самого утра.
– Максим, ты проснулся? – раздался шепотом голос, в котором я узнал Диму.
Сам высокородный представитель славной фамилии Байковых тут же вырос передо мной.
– Спускайся, мы с Рамилем тебе поесть принесли. Еле домовых уболтали, вообще из столовой ничего выносить не разрешается.
Меня дважды уговаривать не пришлось. Я аккуратно спрыгнул на пол и оказался наедине с четырьмя бутербродами на тарелке и стаканом холодного чая. Никаких блюд высокой кухни: черный хлеб, масло, сыр, но мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел.
– Ты будешь со мной? – предложил я Диме, который смотрел на мой поздний ужин глазами голодной и побитой собаки.
– Если только один, – дал себя уговорить Байков и тут же жадно вцепился в хлеб.
Судя по его комплекции, покушать он любил. Просто с обменом веществ не повезло. Я вот мог трескать все что душе угодно. И ничего – ни жира, ни мышц. А у Димы все откладывалось в бока.
К чести Байкова, он и вправду съел лишь один бутерброд, а с тремя остальными я расправился лично. Не сказать чтобы наелся, однако чувствовал себя уже значительно лучше.
– Ты по поводу договора не переживай. Это стандартная практика, – стал объяснять мне Дима. – Обучение мага – дело хлопотное, не всегда дешевое. Не все ученики магами, опять же, становятся.
– А что если меня и вправду выгонят? Как с договором быть?
– Отработаешь в каком-нибудь министерстве мелким служащим ровно столько, сколько проучился. Повезет – так там и останешься. В нашем мире много обычных людей без силы. А ты уникум, как-никак.
– Уникум, – повторил я, будто сам себя в этом убеждал. – А ты откуда знаешь?
– Козлович проболтался. Так что не переживай. Конечно, тебе трудно придется. Ты из обычной семьи, не магической. Поэтому и подготовки никакой. Но и это ничего. Здесь таких почти половина. И многие из них точно на второй курс перейдут… Ладно, – Байков грустно посмотрел на пустую тарелку, – я спать. Завтра день сложный: руноведение и алгебра. Специально они эти предметы в один день, что ли, ставят?
Я залез наверх, а Дима разделся и по-стариковски принялся ворочаться, пока наконец не затих и тихонечко не захрапел. Ко мне же теперь и сон совсем не шел. Нет ничего хуже, чем задремать днем. Бодрая ночь гарантирована. Тем более меня манила стопка бумаг, лежащая на третьем, «моем» столе. Тот самый договор. И чем дольше я смотрел, тем тверже становилась решимость.
Спуск со «второго этажа», попытка тихого перемещения к столу, нащупывание ручки и подпись договора заняли от силы полминуты. Зато наверх я залезал со странным чувством уверенности в правильности сделанного выбора. Завтра начнется моя учеба в школе. Завтра я сделаю первый шаг, чтобы стать магом.
