Дмитрий Арефьев
Джек
С утра был дождь. Превосходно! И снова «Здравствуй, мокрое утро серого Петербурга!» Как бы я ни пытался заставить себя мыслить позитивно при виде пасмурного пейзажа за окном, ничего не получалось. Разве что искусственно улыбнуться, а затем наблюдать сонную физиономию в помутневшем от времени зеркале. Признаться честно, то ещё зрелище! С улицы внезапно донеслась чья-то матерная ругань. Наверное, снова троллейбус окатил зазевавшегося пешехода грязной водой из лужи. Я подошёл к запотевшему окну и удостоверился в этом. Человек в чёрной куртке пытался избавиться от пятен на брюках, размазывая их ещё больше. В образе невезучего матерщинника я почему-то узнал себя. Такой же несчастный и ищущий причину собственных неудач в других. Вот орать на всю улицу я точно не стал бы. Я привык сдерживать свои эмоции и не проявлять агрессии к окружающим, даже если этого очень хотелось. Кто знает, возможно, из-за моей излишней скромности Юлька меня и бросила. Девушкам нужны решительные, смелые парни, а я… Я был совсем из другого теста.
Вот уже три месяца я не решался снять со стены фотографию, на которой Юля не может отвести от меня глаз. На фото мы счастливые, беззаботные, утопаем в объятиях другу друга, не подозревая о скорой неизбежной разлуке. День, когда было сделано это фото, был одним из лучших дней в моей жизни. В тот тёплый августовский вечер я набрался смелости пригласить её на свидание. Она была сногсшибательна! Каждый раз, когда я брал её за руку, у меня сводило от волнения живот. И она замечала это. Она так робко, загадочно улыбалась, словно дразнила меня, подначивала к чему-то большему, а у меня при этом, как у первоклашки, краснели щёки и начисто терялся дар речи. Что же она во мне нашла? Вокруг Юли всегда ошивались парни, похожие на манекены в магазинах одежды. Смазливые качки с крутыми тачками за деньги родителей. Они могли дать ей гораздо больше, чем я – неотёсанный паренёк из глубинки, пытающийся казаться выше, чем он есть на самом деле. Видимо, я ошибочно подстраивал свою жизнь под расхожие стереотипы о красивых девицах и их окружении, потому что Юля согласилась пойти на свидание именно со мной, а не с кем-то из тех с прилизанной прической и французской бородкой. Поймать счастье оказалось проще, чем удержать его. Не успел я опомниться, как вокруг меня снова выросли не оклеенные обоями стены общаги, двенадцать квадратов свободного пространства и окаймлённое старой деревянной рамой, одинокое окно во внешний мир. Как будто бы ничего не изменилось. Только вот чувство упущенной возможности не давало мне спокойно спать по ночам. И снова я поднимался с постели с серым от недосыпа лицом, и снова меня ждала «любимая» работа.
Я ненавидел утреннюю давку. Люди нервно толкаются, копошатся, ругаются. Толстая кондукторша, как айсберг, пробирается по салону троллейбуса, без труда расчищая себе путь. Она требует оплатить проезд, а у тебя дырка в кармане, и где-то на остановке ты щедро отблагодарил мелочью местных бомжей. Бывало и такое.
В пять минут восьмого будильник, как обычно, взорвался громким механическим звонком. Надо было поторапливаться. Решив перекусить на рабочем месте, чего, кстати, категорически запрещала трудовая дисциплина, я наспех набросал на себя что-то из одежды, прихватил зонт и захлопнул за собой дверь. Дождь усиливался. Стало слышно, как крупные капли дробью бьют по старой, давно требующей ремонта, крыше. Вот-вот прямо на голову закапает.
Боялся я, кстати, отнюдь не промокнуть на лестничной площадке, а попасться на глаза маленькой сутулой старушке – хозяйке моей квартиры, которая, как назло, лениво поднималась по ступеням навстречу мне, кряхтя и тихо матерясь себе под нос. Помимо того, что она слыла редкой сплетницей, так ещё и вредности у неё было не занимать. Что говорить, беда не приходит одна. К болезненному расставанию с Юлей добавилась ещё и эта «шапокляк», обладающая редким даром напоминать о себе в самый неподходящий момент. Если бы я знал о её характере заранее, ни за что не клюнул бы на низкую цену за квартплату. С другой стороны, по финансам я не тянул даже эту лачугу, поэтому частые оскорбления хозяйки в мой адрес были вполне оправданы.
– А, вот ты где?! – подтвердила мои догадки старуха. – Ты когда за квартиру заплатишь, сволочь?
Я не хотел ругаться, да и вообще разговаривать с ней. Подобно вору-карманнику, я прошмыгнул мимо ворчащей бабули, будто с горки, скатился по периллам на первый этаж и уже в дверях выкрикнул:
– На следующе неделе, баб Валь. Клянусь. Получу зарплату и сразу к вам!
– Я тебя выселю, гад! – раздался на лестнице хриплый старческий голос. – Слышишь? Будешь ты ещё у меня!
Как только дверь подъезда захлопнулась, в лицо ударил холодный дождь. Я засеменил к остановке, на ходу раскрывая зонт. Суета. Все спешили на работу. Кто-то ехал на собственном авто, кто-то теснился в грязных от дождя маршрутках, а кто-то, как я, шлёпал по мокрому тротуару уже намокающими ботинками. На лицах прохожих я не видел ни малейшего намёка на улыбку. Все, как на подбор, хмурые и злые, а скорее, даже равнодушные. Именно равнодушные ко всему окружающему, отрешённые, будто бездушные машины. Каждый из них думал только о своём: «Отчёт не подготовил. Шеф меня убьёт». «Что будет, если я сама ему первая признаюсь?» «Дать соседу взаймы или нет?» «Зачем я вчера столько пил!» «А выключила ли я утюг?»
