Дмитрий Андреевич Шашков
Погоня за ветром
И, конечно, от причалов околоземных комплексов отходят и к ним возвращаются роскошные круизные лайнеры, приглашающие в свои апартаменты всех любителей ещё более чарующего, чем на орбите, звёздного «неба» своих смотровых палуб, с которых предстоит вблизи увидеть планеты, спутники и астероиды Солнечной системы, и даже высадиться на них, увидеть «в живую» предлагаемые ими эффектные картины природы, ощутить их диковинную для человека гравитацию, или же понаблюдать воочию работу автоматической промышленности – этих роботов-великанов, мерно грызущих астероиды и отбрасывающих отработанную породу далеко за низкий астероидный горизонт.
Обитаемое «тело» любого лайнера, как и геостационарный комплекс, представляет собой два вложенных один в другой цилиндра – различаются, в зависимости от проекта, только соотношения длины и радиуса. Но эти палубы-цилиндры, чтобы компенсировать гироскопический момент, вращаются обе, в противоположенные стороны. Поскольку размеры лайнеров всё же намного скромнее, чем у комплексов, их термоядерное «сердце» вынесено за пределы цилиндров и помещается в негерметичной решётчатой конструкции, как бы продолжающей «тело» лайнера длинным ажурным «хвостом» (длиной в сотни метров и толщиной всего в два-три), вдоль геометрической оси которого горит ослепительная нить плазмы, вырываясь тонким бело-голубым факелом из сопла. Такая форма реактора объясняется необходимостью использовать его не только в качестве «солнца», но и для создания реактивной тяги, для чего плазму необходимо ещё и разогнать. Между «телом» и «хвостом» расположены распростёртые в разные стороны капельные излучатели-холодильники, обеспечивающие отдачу излишков тепла, напоминающие собой старинные солнечные батареи, какие использовались на заре освоения космоса.
Глубокий космос.
Покорением же межзвёздного пространства заняты беспилотные зонды – с похожим решётчатым «хвостом» и похожими излучателями-холодильниками, хотя и расположенными вдоль корпуса для уменьшения давления межзвёздного газа, но с «телом» совсем крохотным и неподвижным, хранящим в себе только компьютер с программой, «десант» нанороботов и стартовый экскаватор. Полёт от звезды к звезде занимает у зонда десятки лет (ведь даже свет между планетами Солнечной системы путешествует за минуты или, максимум, часы, а между ближайшими звёздами – за годы!) И даже для достижения такого, сравнительно большого, времени путешествия, зонду требуется запас термоядерного топлива совершенно астрономических масштабов, сравнимый с массами планет. Чтобы не раздувать зонд до немыслимых размеров и не разгонять запас топлива вместе с зондом, бОльшую часть топлива оставляют в пределах Солнечной системы: зонд разгоняется под воздействием системы ускорителей – фактически, тех же реактивных термоядерных двигателей, – расположенных на астероидах и малых планетах Солнечной системы, которые и становятся источниками топлива. Ускорители воздействуют на зонд релятивистскими потоками плазмы, называемыми «джетами». Для улавливания джетов зонд создаёт вокруг себя небольшое, но плотное магнитное поле, защищающее к тому же электронику зонда от космического излучения. Тормозит зонд также при помощи магнитного поля, увеличив его до огромных размеров, что создаёт эффект «магнитного парашюта», так как поле улавливает межзвёздные газ и пыль. Кстати говоря, космические пылинки на таких скоростях столь опасны, что каждый межзвёздный зонд вооружён лазерной пушкой, автоматически наводящейся на каждую пылинку по курсу следования зонда, и испаряющую её. Добравшись, под давлением «джетов», до ближайшей звезды, зонд «ловит» в её системе астероид, как бы втыкаясь в него «головой», и перестраивает себя в завод-экскаватор, – надо сказать, намного более скромный по размерам, чем те, что питают Землю. Перерабатывая реголит, завод производит и рассылает новые зонды, причём трёх типов: планетарные зонды, для исследования планет системы и их спутников; зонды следующего межзвёздного «поколения», для следующих систем; а также зонды, которые на ближайших астероидах системы создадут ускорители для разгона следующего «поколения» межзвёздных зондов.
Планетарные зонды тем временем исследуют планеты системы. Каждый из них сначала выходит на орбиту вокруг планеты или крупного спутника и собирает данные для атмосферного полёта, исследуя атмосферу и составляя карту поверхности. Если атмосфера планеты имеет удовлетворительную плотность, зонд оставляет на орбите громоздкий двигатель и основной передатчик радиосигналов, который будет служить теперь ретранслятором, и начинает снижение и полёт в режиме планера. Гибкая и лёгкая конструкция с широким применением квазижидких наноматериалов позволяет приспособить планер к почти любой возможной плотности атмосферы планеты, кроме чрезвычайно разреженных атмосфер – на планеты с такими атмосферами зонд садится вместе с двигателем, используя его как реактивное тормозное устройство. Снижаясь же в сравнительно плотной, пригодной для полёта атмосфере, планер будет менять курс в зависимости от ветра, всегда держась по ветру, что обеспечивает как относительную безопасность полёта, так и случайность места посадки, для которой подходит любое ровное пространство – пустыня, горное плато или долина; также он может совершать посадку в океан – лёгкость и герметичность делает его непотопляемым поплавком. Аналогично ведёт себя планер и в случае газовой планеты, только тогда вместо посадки будет погружение во всё более плотные слои атмосферы, пока аппарат не займёт устойчивого статического положения, благодаря силе Архимеда – то есть став тоже своего рода поплавком.
Согласно правилам использования робототехники, риск возможных сбоев, всегда существующий при довольно сложных, не предполагающих однозначную программу действий, операциях искусственного интеллекта, в данном случае значения не имеет, так как опасности ни для кого не несёт. Посадка в режиме планирования во всём подобна приземлению птицы – на сверхмалой скорости, с заходом в режиме кобрирования с увеличивающимся по мере торможения углом атаки, доходящим почти до 90 градусов, и выравниванием непосредственно перед касанием. Квазижидкие крылья, по мере снижения и торможения в верхних слоях атмосферы увеличивающиеся в ширине и уменьшающие свою стреловидность, на последнем этапе посадки, в режиме кобрирования, приобретают обратную стреловидность, обеспечивающую устойчивость на сверхмалых скоростях и больших углах атаки, а непосредственно перед посадкой, в последние секунды кобрирования – ещё и противоположенную направлению движения вогнутость, для увеличения экранного эффекта в момент выравнивания перед касанием.
Оказавшись на поверхности экзопланеты, аппарат начинает исследовать ультразвуком геологию планеты, или, при посадке в океан, состав океана и рельеф дна, или, в случае газовой планеты – её газовых недр; а также, продолжает исследовать атмосферу и вести бинокулярную панорамную съёмку местности, отсылая информацию своему зонду-заводу через орбитальный ретранслятор, питающийся почти неограниченной мощью термоядерного двигателя с остатками топлива. Однако время работы самого спускаемого аппарата-планера ограниченно зарядом аккумуляторов, пополняемых, насколько возможно, за счёт использования фотоэлементов, покрывающих почти всю его поверхность, эффективность которых сильно зависит от освещённости планеты…
Тем временем, сращенный с астероидом зонд-завод продолжает выпускать зонды всех трёх типов пока не истощится астероид, что позволяет многократно дублировать исследования, кроме того, с беспристрастной аккуратностью машины, через равные временные промежутки, отсылает полученную от планетарных зондов информацию по двум каналам: межзвёздному зонду предыдущего «поколения», который, в свою очередь, отсылает информацию дальше по цепочке «поколений», а также, в сторону крохотной жёлтой звёздочки на своём небосклоне, координаты которой зонды передают из «поколения» в «поколение», – в сторону Солнца. Первый канал имеет недостаток, связанный с относительной слабостью принимающих устройств зондов, по сравнению с Глобальным «глазом» Земли, равно как с большим количеством этапов передачи, что увеличивает шанс ошибки; однако и второй канал теоретически может потерять связь в случае ошибки в передачи координат, или в очень отдалённой перспективе чрезвычайного удаления зондов, или в случае неудачного преломления сигнала эффектом гравитационной линзы крупной звезды. Таким образом, дублирование взаимно компенсирует возможные сбои каналов связи.
Так, лавинообразно «размножаясь», покоряют космос эти механические завоеватели, наполняя пустующий межзвёздный радиоэфир своими бесчисленными докладами.
В космосе, как можно видеть, до сих пор не находят того, чего столетиями от него зачем-то ждут многие люди, – жизни. Бывало, промелькнёт какой-то радиосигнал, который не удаётся идентифицировать ни как принадлежащий земной цивилизации, ни как принадлежность естественного шума Вселенной, в связи с чем он гипотетически мог бы принадлежать инопланетной цивилизации, или же, бывало, атмосфера очередной экзопланеты покажется некоторым романтически настроенным исследователям необычной – не оттого ли, что там кто-то дышит? Это не раз вызывало скоропреходящие сенсации, но никогда ещё не получало продолжения. Не то что долгожданных «братьев по разуму», даже чего-нибудь вроде инопланетных бактерий или архей встретить до сих пор не пришлось, равно как не нашли развития старые предположения о возможности существования неких биохимически альтернативных форм жизни: существ, сделанных из кремния и пьющих аммиак, тончайших обитателей газовых планет-гигантов, парящих в их атмосферах, или крохотных и в миллионы раз ускоренных жителей нейтронных звёзд… Экзобиология, кажется, обречена оставаться теоретической наукой.
Сложные вопросы.
Молодой человек, телосложения весьма субтильного, с крупной головой, высоким лбом и тонкими, правильными чертами лица, откинулся на спинку плетёного кресла и, не отрываясь от созерцания диковинной конструкции радиотелескопа, обратился к соседу слева:
– А знаете, поиск инопланетян – это ведь реализация некого архетипа, вроде мифологии. Когда-то искали эльфов в тёмных лесах или гномов в горных пещерах, потом придумали пришельцев из космоса… И то что «лес», в данном случае, необъятно велик, ещё не доказывает, что в нём непременно должны быть «эльфы».
– Мы опять получим массивы экзогеологических и атмосферных данных и наборы открыток с инопланетными пейзажами – красивыми, но пустыми. Хотя, на мой взгляд, изображения галактик и туманностей красивее…
– А почему бы не отправить туда бактерий с Земли?
– Принцип стерильности соблюдается ещё с…
– Ну, вот именно, почему бы теперь его не нарушить? Запустить новую волну зондов с космическим десантом, стать «Firstborns», оплодотворителями космоса! Земные экстремофилы могут заселить пол-Вселенной!
– Но зачем?
– А зачем исследовать?
– Чтоб знать!
– А здесь, чтоб быть! Быть – это даже больше, чем знать. Знание – это где-то в памяти или в интернете, – в общем, во вторичной действительности… Ну вот, наконец, и передача, – появилась новая папка с файлами, которые ещё предстояло проанализировать. Однако даже при беглом просмотре было видно, что там ничего экстраординарного. Впрочем, за работу. Недолго и до следующей передачи. И чем дальше, тем чаще они поступают… – Рутинная это работа – исследование космоса! А ведь кто-то сейчас сражается с террористами, кто-то – спасает жизни и возвращает здоровье. Прогресс даёт такие возможности! Один знакомый неизлечимо болен рассеянным склерозом, ему регулярно проводят вливания сыворотки из его же стволовых клеток, доставляемых нанороботами к повреждённым участкам нервной системы и восполняющей склерозированные нервные волокна…
– Ещё здорово, доставать из земли или из воды остатки древних цивилизаций – вот где пресловутые братья по разуму! Буквально у нас под ногами!
– Пожалуй, самое интересное – лечение душевных болезней, когда ищут баланс между химическим воздействием и психотерапией. Область соприкосновения души и тела, духа и материи! Тем более, что это так востребовано… Давно и устойчиво востребовано, особенно с тех пор, как мир вступил в «эру изобилия»; видно, необходимость в поте лица добывать свой хлеб действовала на людей оздоравливающе. А когда всё доступно, ничего не обязательно… Плюс столько соблазнов – химических, игровых, виртуальных. Если когда-то пьяницы и наркоманы вскоре расплачивались за свои пристрастия физическим здоровьем, то теперь тело можно восстанавливать практически неограниченно, можно даже избегать старения – так и жить в удовольствиях, словно языческий бог, пока очередная техногенная катастрофа не скажет внезапно «хватит»! Жалкий конец… И с религиозной точки зрения самый страшный… Но ведь каких только не откачивают?! Недавно читал, вернули к нормальной жизни человека с двойным диагнозом – шизофрения и полинаркомания со стажем больше ста лет! Патопсихологи нашли ключик… Причём подключив ещё какого-то иеромонаха, тоже с большим опытом патопсихологической помощи, который пожелал остаться неизвестным… В общем, впечатляет!
