Дмитрий Андреевич Шашков
Дурочка и котёнок
Так и стали того котёнка лечить. Сначала в один кабинет, там ему животик побрили, помазали мазью, стали какой-то штучкой по животику елозить и на экран смотреть – что у котёнка внутри – только мне-то ничего не понятно! Ну, говорю, что там? А животик-то у него раздулся весь. А там, говорят, плохо всё, срочно операция, и то шансов, в общем, немного. А я говорю, много или не много, а вы делайте! Его сразу в другой кабинет, туда меня уже не пустили. В коридоре сидела, опять молилась вовсю: «Господи, помилуй!..» Долго молилась!.. Наконец, выходит врач, довольный такой, я сразу поняла, всё в порядке! Котёнка вынес – махонький такой, забинтованный весь, спит себе спокойно. Там полкоридора сбежалось посмотреть – люди сюсюкают, собаки носы тянут, нюхают. Понесли котёнка в третий кабинет, под капельницу, тут уж мне сказали рядом сидеть, смотреть, как в капельнице капли капают, если что не так, позвать. Там я с ним просидела долго – сижу, котёнка одним только пальчиком поглаживаю, и Бога благодарю.
И началась с тех пор у меня совсем другая жизнь. Котёнку лекарства прописали, корм специальный, диетический, в ветеринарку на осмотр ходить. Тут деньги-то у меня и кончились – ни тебе ширки, ни даже покурить или выпить. А по трезвому как мужиков принимать? Противно же! Они сами приходили, а я уж гоню их, на порог не пускаю, говорю – не могу больше, да и котёнок болеет. Ну, обзывали дурой, конечно… А что денег нет, так я пошла в ПНД пожаловаться, так у меня и мамка всё ходила туда жаловаться, как припечёт, и меня раньше водила, там хоть чем, да помогут, лекарства выпишут, чтоб спокойно было и спалось хорошо. Вот и я думаю, хуже не будет, схожу. Там на меня врач смотрел, как будто на того котёнка, когда я ему всё рассказывала. Лекарства тоже выписал, только сказал, ничего, кроме них, не употреблять, нето помру. А самое главное, пенсию выписал, – там хоть немного, но нам с котёнком хватает.
