Дмитрий Агалаков
Белоснежка и медведь-убийца
…Человек запирал гараж. Сидя в «Запорожце», они видели его темный силуэт, возившийся у дверей… И тут Юля заметила другой силуэт – гигантский – через перекресток. Он темной горой вынырнул из заросшего пустыря на углу и теперь вразвалку двигался через дорогу.
– Смотрите! – она ткнула пальцем в лобовое стекло. – Вперед смотрите!
И так у нее это получилось: горячо, страстно, жутко! Взахлеб! До мороза по коже!
– Что вы так кричите, Юленька? – вздрогнул Позолотов. – Вы точно призрака увидели. Что там такое?
– А это и есть призрак, – с трудом пробормотал Следопыт и полез рукой в карман. – Бог мой… – Он вытащил телефон и нажал на камеру. – Вон он, идет!.. На нас смотрит!
То же самое дрожащими руками проделала и Юля со своим телефоном.
– Мамочки, – едва выдавил из себя Феофан Феофанович.
Ту же дорогу, на которой стоял их автомобиль, только за перекрестком, переходил медведь на деревянной ноге. И двигался он в сторону дома Чепалова. Он шел неуклюже, хромая. Вокруг него пылал золотой ореол – шкура светилась! Это падал свет уличных фонарей из глубины улицы. Грозно постукивала деревяшка. Но на полдороге медведь остановился и уставился на машину. Он смотрел прямо на них, трех пассажиров «Запорожца»! А они всё снимали на два телефона! Неровно, урывками, но снимали. Дрожащая рука Позолотова вцепилась в ключ зажигания. Но медведь не рванул на них. Хромая, он пересек дорогу на перекрестке и, вынырнув из-за угла, заковылял по тротуару к дому Чепалова. А увидев человека, которого искал так долго, сразу подал голос: его рык покатился по ночной улице. И тотчас еще пуще завыли окрестные собаки. Матвей Чепалов застыл на месте. Трое пассажиров «Запорожца» едва видели его. Чепалов истошно закричал – медведь заковылял быстрее. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Чепалов уже не успел бы подняться по лестнице и заскочить в свой дом. Поэтому он развернулся и бросился прочь по улице. «Дьявол! Дьявол!» – закричал он и тотчас пропал из поля зрения трех потерявших речь наблюдателей.
– Едем туда! – бросила Юля.
– Страшно! – прошептал Позолотов.
– Едемте, Феофан Феофанович! – горячо взмолилась Юля.
– Нет, – замотал головой водитель.
– Едем! – грозно приказал Кирилл.
Феофан Феофанович провернул ключ в замке зажигания, но мотор не заводился.
– Черт, уже сто лет такого не было!
Следопыт рывком открыл дверцу и выскочил из машины.
– Сидите здесь! – крикнул он. – Я сам!
Но Юля молнией последовала за ним. Они добежали до перекрестка и тут услышали вопль. Крик погибающего человека! Погибающего мучительной смертью! Которого беспощадно рвут на части. Сюда уже ковылял и Позолотов.
– Стойте! – выкрикнул Кирилл, мигом раскинул руки и преградил путь своим друзьям. – Сказал же, сидите в машине…
И тогда они увидели тень зверя на дороге. Непривычную глазу тень. Медведь на костыле обернулся на них.
– Боже, – прошептала Юля. – Нет-нет-нет! Призрак, не надо…
Перед медведем лежала другая тень – несомненно, это был убитый Чепалов. Несмотря на опасность, Кирилл и Юля продолжали съёмку. И ждали, что будет дальше.
– Чур меня, чур! – страстно прошептал Феофан Феофанович. – Изыди, нечистая!
Так они и смотрели друг на друга – медведь и три человека.
– Отступаем, – проговорил Следопыт. – Слышите? Мне кажется, он готов броситься на нас…
Медведь раздумывал, куда ему рвануть – в их сторону или прочь. Исчезнуть! Ждали они, ждал медведь. Но так продолжалось недолго. Зверь грузно шагнул в темноту – точно провалился в одну из ночных теней, тяжело лежавших по обе стороны улицы.
– А вдруг он сейчас несется сюда? – спросил Позолотов. – Только мы его не видим?!
И едва он это сказал, как они услышали нарастающий стук палки. Тук! Тук! Тук! Резкий, пронзительный! Тук! Тук! Тук!
– К машине! – завопил Кирилл. – Феофан Феофанович, ради бога, скорее!
Но Феофан Феофанович хоть и старый, и хромый, а бежал вприпрыжку, тем более, что стук нарастал – он летел за ними по темной улице и уже настигал их…
Часть первая
Страшная зверюга
Глава первая
Проклятие помещика Грачевского
1
Юля стояла на балконе в теплой куртке и смотрела на Москву-полуночницу, блиставшую огнями. Трассы светились, как звездные пути, сливаясь и пересекаясь друг с другом, подобно пылающим кометам летели сотни машин, и свежесть осени упоительно ранила сердце. Отец и мать, пожелав дочке спокойной ночи, легли спать, и она могла тайком выкурить сигаретку на балконе. Правда, то и дело оглядываясь на двери. Так не хотелось оправдываться лишний раз за своеволие и убеждать, что она – двадцатилетняя хозяйка своего здоровья, а равно и своей судьбы. А также понимать, что родители правы, и она легко могла бы обойтись без этой дурной привычки. Но сигарета в двадцать лет значит порой так много! Это еще не физиологическая зависимость – это ощущение жизни, свободы и даже счастья. Особенно – пронзительно золотой осенью, когда в юное сердце вдруг вторгается светлая печаль, и хочется, взмахнув руками, как крылышками, взлететь и раствориться в ней. «Вам, мамам и папам, – с чувством превосходства думала Юля, – этого уже не понять!»
Потом она выстрелила бычком в темноту, и огонек, прочертив дугу, ушел вниз крохотной звездочкой; он падал на фоне деревьев, исполинского двора и опавших листьев. Убедившись, что никому не прижгла макушку, и мысленно пожурив себя за легкомысленный поступок, Юля открыла балконную дверь и вошла в свою комнату.
Попав в тепло, она сбросила куртку и сразу увидела вызов по скайпу.
А когда подошла к монитору, то ощутила, как радостно забилось ее сердце. Ее вызывал не кто-нибудь, а Кирилл Белозерский! Из далекого города Семиярска. Она никогда не забывала о Следопыте, своем мужественном Крокодиле Данди, однажды спасшем ей жизнь. Вот для кого в ее сердце на всю оставшуюся жизнь осталось место. И она помнила тот поцелуй на дороге, у Черного городища, которым наградила его, поцелуй благодарный и нежный одновременно, и была уверена, что и Кирилл не забыл его.
Юля поспешно нажала на клавишу, экран вспыхнул, и она увидела пылающие щечки, пышные седые бакенбарды и бешеные глаза за толстыми линзами очков.
– Ба! – не удержалась от восклицания Юля. – Вот это явление!
– Не ожидала, столичная штучка? – рассмеялся Феофан Феофанович Позолотов. – Признавайтесь, Юленька?
– Не ожидала, – покачала она головой. – Вы коварством и хитростью завладели компьютером Кирилла?
– Точно! Удивительная техника, я об этом переговорном пункте! Вот она – цивилизация! Воплощение фантастических замыслов мечтателей прошлого. – Вдруг его седые брови сдвинулись к переносице. – Вот он, суррогат живого общения! – И совсем уже мрачно добавил: – Вот она, деградация задушевной беседы!
– Начали за здравие, кончили за упокой, – констатировала Юля.
– Я шучу, Юленька, мне нравится это ноу-хау.
– Слава богу.
У плеча Феофана Феофановича появилось лицо Следопыта.
– Привет, Юля! – улыбнулся он.
– Привет, Кирилл! Решили посвятить учителя в тайны компьютерных инноваций?
– Что-то вроде того, – сказал он. – Как вы живы-здоровы?
– Все отлично, спасибо. А как вы?
– Тоже неплохо. Вы готовы послушать нашего Мерлина? Он хочет рассказать вам нечто интересное. Я уже выслушал – это достойно внимания.
– С удовольствием, – кивнула Юля.
Кирилл скрылся, и осталась одна пылающая щечками физиономия архивариуса Позолотова с облачками бакенбард, светящимися от электрического света. Взгляд за толстыми стеклами линз так и сверлил студентку.
– А рассказать есть о чем, Юленька, – молвил Феофан Феофанович. – Нам как историкам это особенно интересно. Событие из ряда вон выходящее…
– Говорите же.
– В областном городке Семиярской губернии – Лещёве случилось страшное событие. На одной из центральных улочек ночью услышали странный стук деревянной палки об асфальт. Люди, которые видели это, не были знакомы друг с другом и не могли сговориться. И все они утверждали одно и то же. Люди увидели огромного медведя, он шел по центру улицы. Но как он шел! На костяной ноге, Юленька. Он смотрел на окна, ревел и причитал: «Где моя нога?! Отдайте мне ногу! Кто взял мою ногу?» И ведь смотрел на окна, даже, ковыляя, подходил к домам, вот в чем все дело!
Юля изумленно смотрела на экран.
– Вы это серьезно, Феофан Феофанович? – Она даже не знала, как ей реагировать – удивляться или смеяться. – Это розыгрыш такой?
– Нет, – покачал головой Позолотов. – Это правда.
– Кирилл, – требовательно обратилась Юля к Следопыту, остававшемуся за кадром.
– Аюшки? – Тот вытянул голову и попал в объектив у плеча своего учителя.
– Скажите честно, вы это сейчас выдумали с Феофаном Феофановичем? – Она даже кивнула призывно, желая услышать подтверждение своего вопроса. – Чтобы меня повеселить? На ночь глядя?
– Нет, Юля, это правда, – очень серьезно ответил Белозерский. – Но это далеко не все. Это – присказка. Слушайте дальше.
Феофан Феофанович снисходительно усмехнулся:
– Выдумать, Юленька, я бы мог что-нибудь и поинтереснее. Например, тарелку с инопланетянами на окраине все того же Лещёва. Но уж точно не медведя на одной ноге. На деревяшке! Как в басенке. Бред какой.
– Не тяните, Феофан Феофанович, – за кадром поторопил его Следопыт. – Рассказывайте дальше.
– И что было дальше? – спросила Юля со все возрастающим любопытством. – С вашим медведем?
– Он прошелся по улице, его увидели несколько горожан из окон, два командированных из гостиницы «Колос», они тянули на балконе пивко и скрылись тотчас, как медведь остановился под их балконом и зарычал, а потом медведь исчез.
– Как исчез?
– Просто испарился. Шагнул в темноту, и нет его.
– Может, розыгрыш?
– Может, а может, и нет, – убедительно кивнул в мониторе Позолотов.
– Что это значит?
– Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо заглянуть назад, – усмехнулся Позолотов. – Все дело в том, что этого медведя уже видели в этих краях. В Лещёве!
– И когда же?
Позолотов вызывающе рассмеялся – ему нужна была театрализованная пауза, полная внутреннего напряжения.
– Говорите уже, – потребовала Юля.
– Давно, ваше высочество. – Глаза Феофана Феофановича за толстыми линзами очков через расстояние в тысячу километров цепко впились в Юлю.
– Год назад, пять, десять? – Юля нахмурилась. – Как давно?
– Зачем вы издеваетесь над нашей Юленькой? – Следопыт знал ответы, но не переходил дорогу учителю. – И надо мной тоже?
– Он это любит, – пояснила Юля. – Издеваться.
Лицо с красными щечками и седыми бачками приблизилось к Юле так, точно Позолотов хотел стремительно залезть головой в ее комнату, а то еще и чмокнуть ее в нос или в губы. Буравчики глаз за толстыми линзами устрашающе сверкнули:
– Более века назад – в самом конце девятнадцатого столетия, вот когда!
– Да ладно вам…
– Вот вам и да ладно. Я же историк, краевед, архивных дел мастер, собаку съел на этом деле. – Он отстранился от монитора. – Тут мне равных нет, сами знаете. Что хочешь из-под земли достану. Любую спрятанную информацию выужу. С корешком вырву!
– И при каких обстоятельствах это случилось?
– А вот это самое интересное, – заметил Кирилл.
– Цыц! – властно оборвал его Позолотов. – Не лезь поперек батьки в пекло. Прости, Кирюша, сорвался. При обстоятельствах самых что ни на есть жутких, Юленька. Эту историю я нашел в архиве Семиярска. Шла очередная барская охота, травили медведя. Богатый помещик Грачевский, предводитель дворянства, был заводилой этой охоты. Сказал: «Будь я проклят, если не добуду шкуру этого медведя!» Долго за ним ходили, за зверем, многих собак он задрал, но попал в конце концов в трехпудовый капкан, для него в кузне сконструированный. Купился медведь на свежий кусок мяса. Подобрался, хлоп, и в капкане зверюга. А капкан тот был привязан цепью к дереву. Не оторвешь. Куда деваться? И вот этот медведь, точно волк, отгрыз себе заднюю лапу и ушел. Когда охотники подобрались к капкану, то увидели только кровавый след, который тянулся до реки, а потом и он пропал. Медведь точно почуял, что только так сможет уйти от погони – прыгнув в воду и уплыв по ней. И псы уже более его следа не взяли. А спустя три года, три месяца и три дня, слышите Юленька, все именно так, того медведя увидел в лесу, на тропинке, крестьянин Грачевского. Медведь был на деревянной ноге. Крестьянин так и сел на землю от страха. Приготовился принимать смерть лютую. А медведь-то и вымолвил: «Скажи своему хозяину, Фомич, что я приду за ним на Иванов день, в полночь. Беги, Фомич, ветром лети, слуга супостата!» Крестьянин, разумеется, обделался со страху, бросил кобылу и дал деру. Прибежал к усадьбе весь изодранный, заикался, но весточку из леса передал.
– Жуть какая, Феофан Феофанович, – поежилась Юля. – В вашем духе, кстати.
Рядом она услышала смешок Кирилла.
– И тем не менее, Юленька, это правда. О том печатала семиярская газета «Городской вестник» в 1897 году.
– И что дальше?
– А дальше то, Юленька. Прошел еще месяц, и вот представьте себе: усадьба предводителя дворянства помещика Грачевского, главного из охотников. Кому и принадлежал капкан, кстати. Ночь. Вдруг все псы, охотничьи и дворовые, поднимают скулеж. На все поместье! Так воют, точно смерть за ними пришла. А потом визг, словно рвут их на части, и рычание страшное. – Лицо Феофана Феофановича исказилось, словно это он принимал смерть лютую. – Когда дворня-то вооружилась, то нашла только тушки дворовых псов, охранявших усадьбу, и увидела огромную страшную тень, уходившую в лес. Да криво уходившую, потому что хромала.
– Не верю, – замотала головой Юля.
– Да какая разница, верите вы или нет; так было, и все тут, – раздраженно пожал плечами Позолотов. – До конца ведь не дослушала.
– Простите, продолжайте.
– То-то же. – Лицо Феофана Феофановича с вращающимися глазами приблизилось к монитору. – А через три дня все повторилось.
– Как это так?
– А так – он вернулся! Медведь! Только в этот раз он наведался в псарню помещика Грачевского, где уже скулили и плакали на все голоса те охотничьи псы, которые и травили прежде медведя. Никто из дворни уже не осмелился приблизиться к псарне. С вилами и косами – стояли поодаль и тряслись от страха. Издалека смотрели, как ни кричал на них Грачевский, как ни грозил. А потом увидели все, как вышла из псарни вперевалку и остановилась исполинская тень. То был силуэт медведя на одной ноге. Призрак будто. «Огонь!» – заревел Грачевский. И палить стали все – и дробью, и пулями. Рассеялся дым – стояла тень. Она смотрела на них – дворовых. И так была черна, что даже свет луны бежал от нее прочь. И стояли, языки проглотив, дворовые, в пороховом дыму. И вдруг тень раскатисто прорычала: «Верни мне ногу, человек! Не вернешь – хуже будет!» Замер Грачевский, затрепетал. Тут дворовые, кто не сел рядком от страха, побросали ружья и вилы и сорвались – кто куда. А черная тень медведя отвернулась и вперевалку двинулась в сторону леса. Треть людей Грачевских в тот же день бежала из его имения, разнося слух о том, что в тот капкан попался не простой медведь, а сам дьявол в шкуре медведя и в образе чудовища приходил к ним и требовал ногу.
– Это невероятно, – пробормотала Юля.
– Еще бы! Но было ведь, было! Писали о том со всей серьезностью, без дураков. В ту ночь притихли Грачевские. Только утром самые смелые дворовые и крестьяне вошли в псарню. Все охотничьи псы были разодраны. А на стене была надпись кровью: «Отдай мою ногу!»
– Брр! – передернула плечами Юля. – А дальше?
– Понаехала полиция, урядники, казаки, даже из семиярского запасного полка пригнали роту солдат. Событие-то уникальное! Охотников съехалось со всей округи – тьма. Прошли по окрестным лесам – нет никакого медведя. То есть двуногие-то медведи попадались, их тогда перебили изрядно, сократили, так сказать, популяцию бурого мишки, – совсем негуманно рассмеялся Феофан Феофанович, злобно поблескивая линзами очков, – но медведя-оборотня не нашли. Ну, и как-то рассосалось после это войско. Объели Грачевских и ушли. – И вновь лицо архивариуса приблизилось к монитору. – А на следующую ночь…
– Ну?! Феофан Феофанович! Издеваетесь?
– Он ведь не просто мстил, как потом оказалось, – горячим шепотом проговорил Позолотов. – Он дорогу себе освобождал: вначале дворовых псов вырезал, чтобы не путались под ногами, не мешали ему, а потом уже кровных своих врагов – гончих всяких, легавых. Грачевские как раз вещи собирали – утром хотели до Парижу податься. Да не успели. Тень появилась в ту роковую ночь. Третью! Некому было выть да подвывать, будить хозяев! Впрочем, они не спали. Черная громада надвинулась на окно, загородила собой лунный свет, а потом проломила рамы. Грачевский держал три заряженные винтовки, но успел выстрелить только один раз. Да разве спасет такой выстрел? Что-то страшное сотворилось в опочивальне Грачевских. Страшно закричала его жена, а потом смолкла разом, да и сам Грачевский вроде бы как умолял помиловать его. А потом наступило затишье. Только несколько слуг, самых преданных, остались в доме, они и зашли на рассвете в хозяйскую спальню. И что же они там увидели? Жена Грачевского, надменная барыня, была разорвана напополам, повсюду была ее требуха, а хозяина и след простыл. Только кровавая дорожка вела через выломанное окно, двор и далее – в леса. После такого дела губернатор Семиярска тайный советник Зубчанинов-Волховский велел уже войскам прошерстить всю округу. Вся полиция губернии съехалась сюда, были и петербургские сыщики. Только через три дня жандармы нашли странную берлогу, похожую на человеческое жилище. Да-да, именно так! И там, над охладевшими угольями, висела свежая шкурка, изодранная когтями. Это была кожа помещика Грачевского!
– Страх какой, – прошептала Юля.
– Еще бы! – тем же горячим шепотом поддержал ее Позолотов.
– Кирилл! – вдруг, словно очнувшись, позвала Юля.
На экране монитора, за спиной пылающей физиономии Позолотова с пышными седыми бакенбардами, в очередной раз появился Следопыт.
– Я тут, Юленька, – откликнулся он.
– Все это правда? Не розыгрыш? Я про медведя.
– Все правда, Юленька, – подтвердил Белозерский рассказ учителя. – Наберите в Интернете «Чудовище Семиярской губернии», – он кивнул, – много чего вылезет.
– Наберу, – пообещала Юля. – Но ведь этого быть не может.
– Некоторые так и посчитали, рационалисты, в смысле, – пояснил Кирилл, – но факт остается фактом. Хотели списать произошедшее на революционеров, мол, это они устроили побоище. Грачевских, в прежние времена злобных крепостников, якобы люто ненавидели – вот и отомстили народовольцы. А списали на призрак медведя.
– Вот видите, – с долей облегчения вымолвила Юля.
– Кирилл, – четко потребовал слова ученика Позолотов.
Белозерский кивнул и продолжил:
– Но десятки людей видели хромую тень медведя, Юленька. И собак, и жену Грачевского разорвали-то клыками, а не пилой распилили. И все было со звериной живостью и быстротой. Какими бы животными ни были революционеры, они все-таки не умели летать по воздуху. А тут на поверку все выглядело сверхъестественным.
Юля выдохнула:
– Да уж! Но ведь это еще не все? Я угадала?
– Феофан Феофанович. Прошу вас. – На этот раз Кирилл предложил ответить учителю.
Позолотов ухмылялся и сверлил глазами-буравчиками взволнованную девушку.
– Вы правы, Юля, это еще не все.
– Правда? – Юля даже откатилась от монитора, словно не хотела слушать дальше об этом происшествии ровным счетом ничего. – Я надеялась, что ошибалась.
– Нет, Юленька, вы не ошибались. Мы ведь не зря заговорили поначалу о происшествии, которое было три дня назад. Все дело в том, что следующим утром, после той ночи, когда хромой медведь шел через город, нашли неподалеку от своего дома мертвого пожилого человек. Убитого. И знаете как?
Девушка машинально сдула золотистую челку со лба.
– Как?
Позолотов рассмеялся.
– У него была колото-рваная рана.
– Что за рана? – загипнотизированная речью Феофана Феофановича, пробормотала Юля.
– Думаю, вы уже знаете ответ. Это были медвежьи когти.
– Да быть такого не может!
Вновь на экране появилась голова Следопыта.
– Может, – кивнул у плеча учителя Кирилл. – В Лещёве у меня друг в уголовке. Вместе в армии служили. Я позвонил ему по просьбе нашего Феофана Феофановича, и тот мне сказал, что ошибки нет. Они сделали экспертизу крови и ДНК. Беднягу задрал медведь.
– История жуткая, – задумчиво проговорила Юля. – И что вы надумали? – Она хитро прищурила глаза. – Ведь вы что-то надумали, не так ли, Феофан Феофанович? У вас же все на лице написано. Кирилл?
Те переглянулись перед компьютером.
– Скажи ей, – попросил Позолотов.
– Сами скажите, – с усмешкой откликнулся Кирилл.
– Нет, ты, Кирюша.
– Ладно, – согласился Следопыт. – Мы завтра выезжаем в город Лещёв. Я уже забронировал номер в гостинице «Колос», в той самой, откуда двое командированных разглядели одноногого медведя.
– Ну да? – совершенно натурально изумилась Юля.
– Да, – кивнул Белозерский. – Нам достался как раз тот самый номер, где жили свидетели. Мы решили сообщить об этом вам, Юля. О нашем десанте. Потому что вы, – Кирилл улыбнулся, – не простили бы нам, оставь мы вас в неведении. Раз не так? – Он хитро прищурил один глаз.
Следопыт и Позолотов вновь перегнулись, насколько им могла позволить тесная обстановка перед монитором.
– Да я бы вас возненавидела, – честно призналась Юля.
– Вот и мы о том же, – кивнул Кирилл.
– Ну так что, дерзкая девушка, приедете к нам? – вопросил Позолотов.
Его глаза за толстыми линзами очков смотрели требовательно, буравили ее взглядом.
– Я должна уладить кое-какие дела, – очень серьезно ответила Юля.
– Написать завещание? – вопросил Позолотов.
– Идиотские шутки у вас, Феофан Феофанович! – вспыхнула праведным гневом Юля.
Одновременно старик получил тычок локтем от своего ученика. Но что ему с того? Позолотова это только раззадорило. Еще пуще вспыхнув лицом, архивариус уже покатывался обезьяньим смехом, трясясь в компьютерном кресле, точно к нему подключили двести двадцать вольт.
– Мы-то свои уже написали! – надрывно захлебываясь, икая, лепетал он. – Правда, Кирюшенька?!
Скоро уже смеялась Юля, и хохотал сам Кирилл Белозерский. Без Феофана Феофановича жизнь была бы куда преснее. Тем более грядущее путешествие.
Когда она попрощалась со своими неординарными друзьями, то сразу набрала три слова «Чудовище Семиярской губернии», и полезли заголовки, один страшнее другого, а с ним и старые рябые фотографии, сделанные еще огромными фотокамерами на штативах, и даже старинные статьи с ятями.
Часа два Юля сидела перед монитором, поглощая информацию. В сущности, опытный рассказчик Позолотов посвятил ее в самое главное, ничего не упустил. Может быть, за исключением сотен домыслов, которые еще долго будоражили буйное воображение общественности. Нельзя было и отбрасывать версию о хитрых бестиях-народовольцах, решивших расправиться с бывшим крепостником Грачевским, но оперативность и театрализованность преступлений в этом случае зашкаливали. Да просто стрелка уходила из мира реальности и погружалась в вязкую субстанцию самой откровенной мистики. И потом, была и отгрызенная лапа медведя, попавшего в капкан, и разорванные клыками псы, которые никогда бы не подняли такого жалобного лая при появлении человека, и была разорванная надвое помещица Грачевская. Но разве медведь мог бы освежевать помещика и повесить его кожу над огнем сушиться? Это даже не смешно. Юля отхлебывала у компьютера чай, и одна и та же мысль все навязчивее овладевала ею: «Такое могло сделать только разумное существо. А стало быть, если и был медведь на одной ноге, то в него действительно вселился злой и непримиримый дух». Одним словом, ужас!
