Джули Дейс
Вместе с тобой
Глава 9
Джаред
– Мы едем? – спрашивает Лизи.
Бросаю последний взгляд на дорогу за окном и устремляю его на девушку. Тут же вырывается стон, в который вкладываю всё отчаянье.
– Какого хрена?
Алое платье огибает каждый изгиб её тела, открывая плечи и ложбинку груди. Туфли, которые она любит, делают ноги невыносимо и немыслимо длинными, я готов продать душу, лишь бы они снова обернулись вокруг моей талии, красная помада подчеркивает пухлые губы и будь я проклят, если позволю ей выйти за порог квартиры.
– Переодевайся!
Лизи отрицательно крутит головой.
– Нет.
– Что? – ахаю и давлюсь воздухом. – Нет? Господи, да я нахрен шибанусь об стену, если позволю идти в нём!
– Слишком поздно.
Конечно, она отказалась показывать свой выбор. Я бы сразу выбросил его. Ей ничего не нужно делать, чтобы ширинку брюк практически каждого парня оттянуло в сторону. Лизи настолько харизматичная и обаятельная, что воздух вокруг неё пропитывается каждой частичкой и начинает искриться, когда она куда-то заходит, но сейчас в силу вступила не только внутренняя притягательность и сексуальность. Раньше это всегда выводило из себя, и я готов был свернуть шею каждого, кто посмеет посмотреть в её сторону. Сейчас всё изменилось. Каждый раз, когда держу её ладонь, меня переполняет гордость. Она принадлежит мне, и каждый это знает. Я чувствую себя чертовым суперменом рядом с ней.
Прохожусь пятерней по волосам и громко выдыхаю.
– Ты просто сведёшь меня с ума!
Сжимаю её попку и прижимаю к себе. Стоило ей только появиться, и я готов бросить всё, чтобы упасть в кровать, на стол, на диван, на пол. Куда угодно, лишь бы снять это платье.
– Джаред! – смущённо восклицает Лизи, когда я сжимаю её ещё крепче и утыкаюсь в изгиб шеи.
– Обещай, что не сдвинешься от меня ни на дюйм.
Девушка хмурится, но тут же на её губах начинает играть обольстительная улыбка. Лизи отталкивает меня и направляется вперёд, а я жадно втягиваю воздух. Я ненавижу это платье каждой клеточкой души. И теперь ненавижу вдвое больше из-за открытой спины.
– Снимай его нахрен!
Лизи хихикает, скрываясь за дверью ванной комнаты.
Чёрт бы меня побрал, кто придумывает эти платья? Он вообще в курсе, что стоит оставить только одну открытую область? Её платье непозволительно короткое, открывает грудь и спину, а, то есть всё, что не нужно видеть другим. Что я недавно думал о гордости? Да, я самый счастливый придурок на свете, только теперь этот придурок не должен смотреть куда-то, кроме собственной девушки. Я убью каждого, кто посмотрит на неё.
Выкидываю весь гнев из сознания и тороплюсь за ней. Черта с два выйду из этого дома, пока не получу своё.
– Помада, – морщится Лизи, глядя в зеркало и вытирая размазанные следы. Вероятно, это моих рук дело. Ещё один повод продолжить наступление.
Улыбаюсь, привлекая её ближе и запускаю руку под платье. От легких прикосновений, тело девушки начинает дрожать, а после она застывает с широко распахнутыми глазами, смотрящими на меня через отражение. Медленно двигая рукой по внутренней стороне бедра, наблюдаю за каждой эмоцией на лице. Прикосновения к её бархатной коже пробуждают во мне столько безумия, что не было от роду. Мне никогда не понадобится афродизиак, Лизи сама как таблетка. Ладонь скользит выше, пробираясь к центру, и я уже не совсем понимаю, с чьих губ срывается стон. Я почти рычу, когда кусаю мочку уха и втягиваю ванильный аромат тела.
– У нас мало времени.
Нахрен помаду, подкрасит ещё раз.
Впиваюсь в губы, которые слаще любой конфеты, и на этот раз гортанный рык вырывается именно из меня.
Наспех расстегиваю ширинку, но она не хочет поддаваться. Желание войти в неё доводит до крайней степени сумасшествия. Как только молния поддаётся, хотя она почти вылетает, брюки падают на пол, а руки задирают красное платье, которое даже не нужно поднимать, ей стоит только нагнуться. Секунда, как перед глазами и над головой начинают плясать звёздочки. Пальцы впиваются в талию, оставляя красные следы, на вторую ладонь накручиваю длинные шоколадные локоны. Тело покрывается мурашками. На каждом дюйме волосы встают дыбом. И стоны, слетающие с губ Лизи заставляют меня биться в конвульсии.
Склоняюсь к её шее и кусаю кожу, втягивая новую порцию любимого аромата.
– Ты. Самая. Лучшая.
Бретелька платья скатывается по плечу, когда ускоряю ритм, и следом взгляд приковывается к груди, с которой сползла ткань. Сжимаю её в ладони, и Лизи выгибается, тем самым, меняя угол проникновения. Карие глаза встречаются с моими в отражении, и она тут же их закрывает.
– Открой глаза, – хриплю я, приблизившись к уху. Лизи послушано распахивает их и вновь встречается с моим взглядом.
Ещё несколько движений и она застывает, дрожа в моих руках. Не желая отставать, мне требуется ещё несколько движений, чтобы резко отпрянуть, получив свою кульминацию. Тяжело дыша, падаю лбом на её плечо и оставляю поцелуй на лопатке.
– Ты сводишь меня с ума, – выдыхаю, подняв глаза.
Смущённая улыбка пробуждает во мне новый порыв. Голова идёт кругом, ведь после того, что произошло минуту назад, она невинно улыбается.
– И приведи себя в порядок. Вид такой, как будто с кем-то перепихнулась в туалете.
Лизи хихикает. Посылаю ей довольную ухмылку и покидаю ванную комнату. Теперь внешний вид стоит поправить не только ей, но и мне. Мою руки и возвращаю себе первоначальный вид, покорно ожидая её несколько минут в дверях.
Следующее время чувствую себя на взводе. Нервы натянуты в струны, как бы не старался, не могу перестать обращать внимание на то, как все пялятся на Лизи. Это выводит из себя, хотя стараюсь держаться. Но никто так не бесит, как бывший ублюдок босс, который вальяжно прогуливается по залу, открыто рассматривая её тело. Если так продолжится дальше, то кровь на кулаках может возникнуть довольно скоро. За вечер в руках Лизи не побывало ни одного бокала с алкоголем, ни закуски, что тоже раздражает. Мне абсолютно не нравится её нынешний аппетит, который практически скатился на нет.
Вытягиваю её из компании Люка и Кита, которые как обычно, рассыпают комплименты, словно соль на рану. Даже их внимание к ней начинает раздражать.
– Что с тобой?
– Что? – эхом отзывается Лизи, чем пугает до усрачки.
Весь румянец сошёл с её лица, на смену пришла бледность и вялость. Как бы не старалась, я вижу её плохое самочувствие, да и настроение девушки полностью изменилось на тихое и молчаливое. Раньше Лизи ничего не стесняясь, могла танцевать в самом центре площадки, причём танцевать абсолютно одна. Всё было хорошо, но атмосфера поменялась моментально и незаметно, и такая смена её настроения всё чаще и чаще заглядывает в наши отношения. Лизи становится ещё бледней и спустя минуту, вовсе теряет сознание.
– Твою мать! – довольно громко восклицаю, чем привлекаю внимание близстоящих людей.
Глаза Люка округляются, а следом он бросается к нам.
– Что случилось?
Он быстро стягивает пиджак и накрывает им тело Лизи, которая буквально тонет в одежде. Теперь участки её тела полностью закрыты, оставляя лишь скромный участок ног.
– Не знаю, – рявкаю, поднимая её на руки.
Практически бегу к выходу, пока Кит и Люк прокладывают дорогу, разгоняя любопытную толпу. Я готов выть от таких перемен. Хреновая идея привести её сюда. Хреновая.
Не замечаю, как падаю на заднее сидение машины Люка и называю ближайший адрес больницы, хотя это вовсе незачем. Они сами знают дорогу.
– Малышка, – шепчу, поглаживая её щеку. В горле сухо, на сердце беспокойство, а перед глазами всё как в тумане. Я уже не понимаю, что происходит.
Последнее время её словно подменили. Моя Лизи стала до жути тихой и вспыльчивой. Она не бегает по квартире и её звонкий смех стал редкостью. Это беспокоит, но я по глупости списывал всё на переезд, который мы совершили месяц назад. Мы начали чаще ругаться, абсолютно беспочвенно и когда дело доходит до скандала, мне самому хочется орать. Только с трудом удаётся держать себя в руках. С переездом в Нью-Йорк, наши отношения начали медленно скатываться на дно, чего я всегда боялся. Лишиться её – мой главный страх. Я не могу её потерять, в ней вся моя жизнь.
Время растягивается, я почти на грани нервного срыва, когда Люк тормозит на парковке. В голове полный хаос, и я не знаю, кого в нём винить: себя или обстоятельства. Перебираю миллион возможных вариантов, что происходит, но не понимаю, что делал не так. Разве я не старался ради её улыбки?
Женщина, выслушав всю сумбурную историю, провожает нас в палату и обещает привести врача как можно скорее. Я лишь занимаю край кровати рядом с Лизи и от беспомощности добиваю самого себя. Грохот собственного сердца эхом отзывается в ушах. Кажется, ещё немного и могу свалиться с ног. Моя стойкость даёт трещину. Видеть её такой разбитой – выше моих сил.
– Малышка, – выдыхаю я. – Что с нами происходит…
Задав вопрос, не ожидаю получить ответ. Чувствую себя гребаным героем из мультика, чью принцессу поможет пробудить поцелуй. И я действительно пробую. Оставляю десятки поцелуев на её лице, на котором отсутствуют эмоции. Не уверен, что она вообще их чувствует. Второй раз цепляюсь за её жизнь, как за свою собственную, хотя это так и есть. Я полностью зависим от неё.
Меня снова расспрашивают, и на этот раз, вдаюсь в каждую мелочь последних изменений: вялость, плохой аппетит, быстрая утомляемость, смены настроения, наши ссоры, сотканные из ничего и на пустом месте. Мужчина выслушивает всё молча. Он лишь кивает и задумчивость в его глазах говорит о том, что он может о чём-то догадываться, хотя это в отношениях с Лизи уже не первый год именно я. Меня просят покинуть палату, и женщина, что провожала нас, поглаживает моё плечо в знак поддержки. На споры не остаётся сил, в голове и без того полная суматоха.
Пишу сообщение Люку, в котором прошу не ждать нас, и обессилено падаю на диванчик напротив двери. Силы остались только на то, что поднимаю руки и прячу в ладонях лицо. Наша жизнь покатилась в неизвестном направлении, и я просто не понимаю, что с должен делать. Алекс обмолвилась, что у нас некий кризис, но какой нахрен кризис между людьми, которые любят друг друга? Я перестал вспыхивать и теперь воспринимаю всё намного проще, чего не сказать о Лизи, которая всё чаще и чаще начала выносить мозг без причин. Моих сил осталось мало. Я не знаю, что делать. Никто не знает. Том, зная Лизи большее количество времени, тоже пожимает плечами и предлагает пережить тяжёлое время. Это какой-то сраный кошмар. Хочется, чтобы нас вернули на несколько месяцев назад, когда всё было в порядке. Я даже согласен вернуться на пару часов назад и отменить ужин академии, лишь бы с ней всё было в порядке.
Битый час, мои вопросы попросту игнорируют, чем приводят в бешенство. Я почти вою и прожигаю каждого мимо проходящего взглядом. Вероятно, чувствуя скверное настроение, все стараются обойти меня стороной, словно я представляю собой разъярённого зверя, вероятно, так оно и есть.
Мужчина, который занял роль доктора Лизи, выходит из кабинета, и весь накопленный негатив устремляется на него.
– Мне кто-нибудь и что-нибудь скажет, как себя чувствует моя девушка?
– Для этого я тут, – кивает он.
– Неужели, – рычу в ответ, на что получаю сдержанную улыбку. Он либо безумец, либо самоубийца.
– Вам не о чём беспокоиться. С ней всё в порядке, и с ребёнком тоже. Она немного ослабла.
У меня начинает звенеть в ушах. Восприятие информации сейчас кажется, как никогда трудным. Всё не иначе, как бред. Холодок пробегает по спине, благодаря чему застываю, думая, что окончательно поехала крыша.
– С.. с кем?
– С вашей девушкой и ребёнком.
– Ребёнком? – мой голос дрожит и становится сиплым.
Мужчина поднимает густые брови.
– Вы не знали?
– Мать вашу, конечно, я не знал!
Он хлопает меня по плечу и улыбается.
– Тогда поздравляю, ваша девушка беременна.
Ваша девушка беременна. Ваша девушка беременна. Ваша девушка беременна. Эти слова гудят в голове. Дрожать начинает не только голос, но и колени. Что я натворил?
– Какой срок? – вопрос вырывается только с помощью чуда.
– Этого сказать не могу. Я не являюсь её врачом, скажу лишь то, что не больше трёх месяцев. Возможно, чуть больше или меньше, точные сроки должны знать там, где она стоит на учёте. Это нехватка витаминов в организме. Вы сказали, что она мало ест, что поспособствовало потери сознания. Она сейчас не одна, поймите.
– Я могу её увидеть?
Он делает шаг в сторону и жестом приглашает меня войти.
– Конечно.
Силой заставляю себя сдвинуться с места, потому что не знаю, что делать и как принять полученную информацию.
Закрываю за дверь и смотрю на свою девушку.
Лизи лежит на боку и, подперев голову рукой, смотрит в одну точку, от чего становится страшно и жутко. Конечно, она знает, но молчала, и я понимаю по какой причине. Отрежьте мне проклятый язык. Я всё списывал на мелочи. На гребаный хот дог, на завал на работе, на переезд, на поиск квартиры, на всё, кроме себя самого. Она задавала каверзные вопросы, на которые я легко отвечал, но кто знал, что на тот момент всё уже произошло. В голове даже не пробегала мысль о беременности, но почему? Мы не предохранились несколько раз. Даже сегодня я не подумал о том, чтобы отлипнуть от неё и сходить за гребаным презервативом, который поспособствует избежать беременность. Я думал только о том, как бы быстрей сделать дело. И вряд ли думал нужным местом.
Её карие глаза обращаются ко мне с сожалением и грустью. Я не знаю, как начать, да и нужно ли. Не думал, что могу стать отцом так рано, но с ней теряю рассудок. Наши пренебрежения закончились совершенно не детским положением. Просить прощения? Поздновато с моей стороны. Я должен был понять всё намного раньше. Изменения в поведении, плохой аппетит, да и вообще, чёрт бы меня побрал, женские дни. Видимо эмоции от того, что она ради меня переехала во Флориду, вскружили голову, и я не особо осознавал, что могу сделать.
Остаюсь в пороге, не понимая, как себя вести.
– Я не хотела испортить вечер…
Не знаю, отказывается ли она говорить об этом сейчас или думает, что я остаюсь в неведении. В любом случае, её самочувствие важнее.
– Ты ничего не испортила. Как ты?
Лизи пожимает плечами.
– Нормально.
Что-то внутри подсказывает: тему с беременностью заводить не стоит. Я хочу, чтобы она была честна и рассказала сама. Снаружи кажется, что я остаюсь спокоен, но внутри бушует ужас и страх. Я могу разрушить наше будущее одним щелчком пальцев и, вероятно, я уже щёлкнул.
Глава 10
Каждый день я нахожусь в каком-то трансе, ища путь к выходу, но не могу его найти. Смотря на Лизи, жду, когда она расскажет, но она молчит, и каждый чёртов последующий день, во мне разгорается дикая ярость, которая не ощущалась очень давно. Последний раз подобное чувство я испытывал тогда, когда она пролежала без сознания несколько дней. В те дни я ждал. Ждал, когда могу вцепиться и свернуть шею тому ублюдку, не знаю, к радости ли или к сожалению, этого не сделал, но двинуть ему всё же удалось. Мне тяжело поверить, что Лизи беременна, слова врача до сих пор эхом отзываются в голове. Я потрошу грушу, изводя себя до такой силы, чтобы не прийти домой и не сорвать на ней весь накопленный гнев. Люк снова всё списывает на наши ссоры, потому что я не решаюсь рассказать правду. Я вообще не решаюсь с кем-либо заговорить на эту тему, даже с Лизи.
Мой взгляд устремлён в экран телевизора, но мысленно я совершенно в другом месте. Я мучаю себя картинкой нашей жизни вдвоём. Уже сейчас ревность во мне полыхает. Я не хочу делиться ею абсолютно ни с кем, а ребёнок заберёт всё время, которое было только для меня. Да, я эгоист. Я боюсь, потому что мы молоды и сами не встали на ноги. Какие из нас родители? Мы сами ещё дети. Уже сейчас в ней играют гормоны, что дальше? Мысли путаются, от чего голова идёт кругом. Лишь иногда я забывал о беременности, но это случается тогда, когда она лежит подо мной голой, издавая самые восхитительные стоны на свете, а с ребёнком уйдёт даже это. Он заберёт абсолютно всё.
– Я в душ, – сообщает Лизи.
Как только она скрывается за дверью ванной комнаты, подлетаю с дивана, в поисках хоть каких-то ответов.
Роюсь по тумбочкам, полкам в шкафу и на кухне, в её одежде. Я не знаю, что хочу найти и хочу ли. В сумках тоже пусто. Ничего. Я не нахожу ничего, но ведь где-то должен быть хотя бы тест или что-нибудь, говорящее о её положении. Последнее, что нахожу – сумку, с которой она ходит на лекции. Перебираю один карман за другим, и руки трясутся. За всё время наших отношений, я не позволял себе трогать её телефон и сумку. Это личные вещи. Я знал, что она ничего не скрывает. Точней, не скрывала. Последние новости говорят о том, что меня держат в стороне от самого важного. И хуже того, мне лгут.
Последний карман не пуст. Жар проходится по всему телу, когда вынимаю его содержимое.
Тот страх, с которым пустился в поиски – ничто, по сравнению с той ярость и дрожью сейчас. В руках ответы на вопросы: тест и снимок, на котором нет ничего понятного. Сердце с грохотом колотится в груди, оглушая и пугая. Это мой ребёнок. И если бы не тишина, опустившаяся на ванную комнату с отключением воды в душе, я мог загнуться по полам от обиды. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Ситуация с отцом кажется такой детской, когда я ставлю рядом ту, что происходит сейчас. Она скрыла от меня беременность. Врала мне, смотря в глаза. Делала вид, что ничего не происходит, хотя с каждым новым днём наши отношения катались на дно.
Успеваю всё убрать на место и вернуться на диван, когда Лизи появляется в поле зрения спустя полминуты, обёрнутая в белое полотенце. Обычно я сразу следую за ней, но не сегодня. Руки дрожат в такт ногам, а тело обессилило и стало ватным, что невозможно самостоятельно подняться с дивана. Я просто не двигаюсь. Мной овладевает страх. Дикий животный страх.
Несколько последующих дней, живу с пеленой перед глазами. При возможности, возвращаюсь к тому злополучному карману её сумки и смотрю на подтверждение, потому что это кажется сном или чьей-то злой шуткой. Я напоминаю и пытаюсь смириться с этой мыслью, но не могу. Я не могу принять новую реальность и не могу найти силы для разговора. Первым раз чувствую себя настолько слабым и беспомощным, что становится тошно.
– Чувак, ты какой-то тихий, да и выглядишь дерьмово, – усмехается Крис, с грохотом валясь на соседнее кресло.
Пожимаю плечами и не стараюсь корчить из себя весельчака.
– Дерьмо случается.
– Рай в шалаше дал трещину?
В ответ молчаливо кручу головой и не тороплюсь продолжать диалог. В последнее время, из меня сложно вытянуть хотя бы слово.
Конечно, я понимал, что рано или поздно у нас появятся дети. И я действительно хотел семью именно с Лизи, но это случилось не рано, а слишком рано. Она будет отличной матерью, я знаю это, потому что после каждого боя, она буквально кормила меня с ложечки, раздевала и укладывала в постель, даже несмотря на то, что я мог сделать это самостоятельно. Мне слишком льстит её забота, и я наслаждаюсь каждой секундой, легко предоставляя ей подобную возможность. Когда она ложится рядом, я всегда прижимаю её ближе и оставляю поцелуй на шее, говоря о том, как сильно её люблю. Это самая чистая правда. Я любил, люблю и буду любить её всегда. Я уверен, что никто и никогда не сможет заменить её. Лизи – это моя жизнь. Звонким смехом, эта девушка пробуждает всех чёртиков и эмоции внутри. Только она может идти и танцевать по улице никого не смущаясь, и я с упоением наблюдаю за её простотой. Мой любимый звук – её голос. Только Лизи может унять ураган одним поцелуем и вытянуть из темноты. Только ей подвластно моё тело, разум и все чувства в одном флаконе. Она – моя слабость, сила и воздух, без которого не может обойтись ни одно живое существо. И с последними событиями, я ужасно зол на неё.
Вновь выбираюсь из мыслей, когда Крис шутливо пихает локтем.
– Да ладно, можешь вывалить всё дерьмо, если оно есть. Я умею слушать.
– Всё нормально.
Друг закатывает глаза и фыркает.
– Ты невыносим, не завидую Лизи.
Пропускаю его слова мимо ушей, хотя смешно, ведь я всегда говорю это Лизи. Вообще-то, у меня тоже есть парочка вопросов, потому что каким-то образом, он сумел найти расположение Ками на расстоянии. Он начал вести себя странно: чаще смотрит на экран телефона или трещит по нему с тупой улыбкой на губах. В эти минуты я смотрю на него и понимаю, что был точно таким же, возможно, что и сейчас не поменялся. Я всегда улыбаюсь, когда читаю сообщение от Лизи или разговариваю с ней по телефону.
Подобный интерес подбивает меня на разговор.
– Сам не хочешь обмолвиться словечком?
– О чём?
– О том, что ты выглядишь как хренов даун, который улыбается мобильнику.
Крис издаёт смешок и морщится.
– Себя видел? Ты вручил свои яйца, как только увидел Лизи.
– Они на месте.
Усмешка на его губах говорит сама за себя.
– Как ты говорил? Не суй нос? О, да, вот так: не суй свой нос.
– Узнаю у неё.
– Она ничего не расскажет.
– Я знаю её дольше тебя.
– И хрен? Она не будет трепаться. Я слишком долго вытягивал из неё хоть что-нибудь.
Иронично выгибаю бровь, потому что никто не будет кичиться тем, что знаю я. Вряд ли Крис осведомлён о прошлом.
– Кому ты это говоришь, Купер?
– Иди в задницу. В любом случае, она ничего не расскажет.
– Тебе видней, – выдыхаю и откидываюсь на спинку кресла.
Его тайны и скрытность раздражают, но и я не далеко ушёл. Когда Крис спрашивал что-то о Лизи, всё, что получал – посыл нахрен или средний палец. Конечно, он, как никто другой, знал и понимал, что Лизи не разовый интерес, и благодаря этому, жёстко прикалывался. Я привык со временем, и на тот момент, Лизи выводила меня ещё больше. Она была рядом, но в то же время далеко, и я, не желая, мирился с её недоступностью и доступностью. И, кажется, гнев снова начинает подступать.
Спокойно лгу, что на сегодняшний день в расписании больше ничего нет и уезжаю.
Мой путь не ведёт к дому. Приезжаю в зал, желая остаться наедине с самим собой, чтобы выбить очередную подступившую порцию обиды и ярости, дабы не вывалить её на Лизи, но не могу. Силы отсутствуют даже для тренировки. Без всякого желания бью по груше один раз и падаю у стены, закинув голову к потолку. Пытаюсь успокоиться самым нелепым способом: закрываю глаза и дышу. Это помогает? Нет. Тело напряжено, в голове кавардак, перед глазами пелена. Буквально вижу, как постепенно теряю контроль. Ещё капля молчания, и чаша с терпением переполнится.
Несмотря на отсутствие тренировки, домой возвращаюсь вечером и теперь уже спокойно лгу Лизи, что был в зале. Хотя, в действительности, это не ложь. Я был там. За спиной тихо разговаривает телевизор, пока бесполезно болтаю ложкой в кружке, потому что сахар уже давно растворился. И это длится ровно до той самой минуты, пока Лизи не поворачивается ко мне лицом и не стреляет невидимыми лучами раздражения из глаз. Я снова вывел её без видимых на то причин. Это уже обыденность.
– Что случилось?
– Об этом хочу спросить тебя! – огрызаюсь в ответ, но ничего не могу с собой поделать. Слова сами льются рекой, я не в силах их остановить.
– Ты издеваешься?
– Нет, это ты издеваешься.
– Что я сделала не так?
– А ты подумай.
Сжимаю челюсть до скрипа зубов, потому что Лизи хлопает глазами и смотрит на меня, словно я – тот, кто должен что-то рассказать. В таком ритме проходит несколько минут. Наша тупая игра в гляделки завершается тем, что отодвигаю полную кружку в сторону и поднимаюсь из-за стола. Я больше так не могу.
У меня только одно направление и цель: её сумка. Спокойно открываю тот самый карман и вынимаю его содержимое, сжав в кулаке. Меньше, чем через минуту, возвращаюсь обратно и бросаю на стол тест, к которому присоединяется снимок.
– Ты решила сказать мне тогда, когда нужно будет ехать в роддом?
Карие глаза Лизи расширяются. Её нижняя губа начинает дрожать, а лицо становится бледным.
– Я.. – шепчет она, после чего переходит в оборону: – Ты лазил по моей сумке?!
Это поднимает во мне неслыханную ярость. Я думал, что взбешён, но оказывается, не до конца. Мой голос срывается на крик.
– Да, черт возьми, я лазил в твоей сумке! Когда ты хотела рассказать? Сколько хотела скрывать? Как долго хотела врать?
– Как ты узнал?
– В больнице сказали!
Пальчики Лизи обхватывают край столешницы и белеют. На её лице ужас и страх, но я слишком зол, чтобы поставить её эмоции выше своих даже тогда, когда по её щекам начинают струится слёзы.
– Я боялась! – тихо говорит она.
– Ты решила дотянуть до того момента, когда нельзя ничего исправить?
– Уже поздно что-то исправлять!
Запускаю пятерню в волосы и одёргиваю их так, что лопаются капилляры в глазах.
– Как мы станем родителями в таком возрасте? Что мы ему дадим?
– Что ты несёшь?
– Мы не готовы!
Лизи вздрагивает, как от пощёчины, из-за чего дёргаюсь сам. Я не знаю, что во мне говорит, но это явно сильнее меня. Я совершенно слаб перед этим незнакомым чувством.
– Ты… ты предлагаешь сделать аборт? – дрожащим голосом, шепчет она.
– Я не знаю, что нам делать!
В то время как я застыл на месте, Лизи отшатывается с каждым новым словом, которое слетает с моих губ. Совсем недавно она была у плиты, а сейчас сместилась ближе к коридору.
– Ты хотя бы представляешь, чем это может обернуться? Ты понимаешь, что после аборта, я могу вовсе не забеременеть. Никогда!
– Что за бред? – хрипло фыркаю я.
Я слышу её тяжёлое дыхание, вижу, как трясутся руки. Она смотрит на меня с такой ненавистью, что начинаю задыхаться сам. Я видел это только один раз, и тогда смог всё исправить, но сейчас, кажется, что это невозможно. Я никогда не чувствовал от неё того, что ощущаю сейчас. В эту самую секунду, она ненавидит меня больше чем кого-либо ещё.
– Ты предлагаешь убить ребёнка! Нашего ребёнка!
– Это не убийство! – я не знаю, зачем говорю это, но невозможно забрать сказанных слов.
– Убирайся! – шипит Лизи. – Катись к чёрту, Картер! Проваливай!
У меня нет слов. Я оцепенел. Меня парализовало. Скорей всего, я ненавижу себя больше, чем Лизи. Я противен самому себе, но именно сейчас, ничего не могу сказать. Я просто смотрю на неё и не могу выдавать слова, которые застряли поперёк горла. Я должен что-то сказать, исправить, но Лизи делает это быстрей.
– Лучше уйду я, – несмотря на слёзы, она говорит так спокойно, как будто это естественно. – Я не хочу тут оставаться.
Лизи исчезает в комнате. Я слышу лишь грохот и шорохи, но не могу пошевелиться. На этот раз, ко всем чувствам присоединяется страх потерять её. Несколько дней назад я молился, чтобы с ней всё было в порядке, а сейчас не способен сдвинуться с места. Я позволяю всему разрушиться. И всё рушится, когда она появляется перед глазами, волоча за собой чемодан. Только это заставляет выйти из транса и оживиться.
– Что ты делаешь?
– Остальные вещи заберёт Алекс.
Она даже не сменила одежду, лишь надела кроссовки. И последнее, что окончательно убивает меня: ключи и кольцо, которые Лизи кладёт на стул у двери, после чего, выходит за порог. Кольцо, которое говорило о том, что она принадлежит мне, сейчас смеётся надо мной и говорит, что это больше не так. Это ломает пополам от боли и разрывает на части.
