Книга утраченных сказаний. Часть 2 – Джон Рональд Руэл Толкин

Вот лежат передо мной два тома «Утраченных сказаний». Я не буду делать две рецензии, мне как-то не то что трудно, скорее, немного неуместно делать отдельно на каждую, потому как я воспринимаю эти труды как одно целое, потому отзыв у меня будет сразу на две книги. Долго я ходила вокруг да около этих книг: есть у меня такая дурная привычка – всё самое сладкое оставлять на потом. Люблю предвкушать. Люблю сначала читать что-то, что кажется менее существенным, или для галочки, или потому что классика, или давно пора, или ещё что, всё оттягивая и оттягивая, всё откладывая прочтение той самой, всё предвкушая. Наконец, решила, что хватит уже оттягивать и предвкушать, пора наконец начать жить. Начну с издания и эстетического его наполнения. Скажу сразу, что книги достойные, но с виду мне, как оказалось потом, больше понравились издания предыдущие. Возможно, стоило поискать их у букинистов, но по выходе этих книг, я как-то схватила их сразу, с пылу с жару, так сказать, и особо не думая. Конечно, они не так нарядны, как мой «Сильмариллион», поэтому процесс чтения я решила себе немного украсить закладушками собственного дизайна, правда, к Средиземью никакого отношения не имеющими. Хотя… с моей фантазией и привычкой кроссоверить любимых персонажей в другие миры…

В общем, кто в теме, тот поймёт, а кто не в теме – тем повезло. В предисловии также затронут вопрос перевода, особенно перевода имён. Не буду рассуждать об этом вопросе, а то это может затянуться. Не буду, не буду. Перехожу дальше. Так о книгеПосмотрим, что у нас есть. По форме это одни сплошные черновики. Я очень благодарна Кристоферу Толкину за проделанную (титаническую !) работу, это действительно круто, это кладезь полезной информации для ценителей, но вот я не уверена, хотел бы его отец, чтобы всё это увидело свет именно в таком виде? Те, кто хоть изредка занимаются писательством (ну или чем-то таким), знают, как может выглядеть черновик… Часто к чистовику он имеет отношение очень косвенное. Лично мне не хотелось бы, чтобы мои черновики вообще кто-то видел.

Ведь в черновике как – повезло вынырнуть сразу красивой мысли, ты её быстренько записываешь, пока не улетела, но в остальном это какие-то наброски, планы, тут названия глав, там имена, там просто предложения типа: «Зигфрид ошибся», «Море смеялось», «важно?», «переделать», всяко-разно стрелочки, где чёрт ногу сломит, да ты и сам порой разобраться не можешь.

Представить себе, что именно нечто подобное я буду читать… Догадывалась, но… Честно, мне было даже тяжеловато порой. Язык Толкина, язык «Хоббита» и «Властелина Колец» – потрясающ! Что бы кто ни говорил о переводах, о том, что все они неидеальны, но это чертовски тяжело – переводить Толкина, и я считаю, что многие переводы тоже по-своему потрясающие. Но черновики, как можно догадаться, вовсе не представляют того прекрасного поэтизма и архаизма, изысканных метафор, ведь, как правило, автор занимается всем этим «украшательством», когда уже пишет на чистовик. Также я задавалась вопросом: хорошо, если я критикую такую форму, то я должна предложить что-то лучшее. Было бы лучше, если бы вместо таких черновиков Кристофер сам написал бы эти самые чистовики, то есть, полноценные романы? Я не знаю. Во-первых, некоторые произведения недописаны, конец их неизвестен, и сочинять их самому, возможно, неэтично. Хотя, если бы Кристофер взял на себя такую смелость, возможно, что книги от этого выиграли бы. Я не знаю. Не мне судить. Во-вторых, я не знаю, какой из Кристофера писатель. В-третьих, вопрос этики. Этично ли писать своё по черновикам другого автора, пусть и отца? Теперь ближе к самим произведениям (? )По форме это шкатулочный рассказ.

Некий герой попадает в так называемый Домик утраченной игры, где ему рассказывают истории на фоне самостоятельно развивающихся событий. Что здесь можно выделить? Это непохоже на Историю Средиземья, знакомую по «ВК», «Хоббиту» и «Сильму». Изначально Толкин, как известно по некоторым эссе и письмам, задавался целью создать английский эпос. Он говорил, что его впечатляют скандинавский, финский и другие эпосы, а эпос своей родины ему представляется в лучшем случае книгой детских сказок. Артуровский цикл содержит в себе много французского, кельтские мифы – это кельтские мифы, то есть, ирландские, шотландские и т. д., а ему хотелось именно английского. Так что здесь Англия очень даже употребляется как топоним.

Как по мне, то хорошо всё-таки, что в итоге Толкин пришёл к другому. Если бы он изначально делал английский эпос, то это, возможно, не снискало бы такой любви по всему миру, всё-таки чисто национальная литература, как правило, не так горячо любима, как фэнтезийная, где действия разворачиваются в вымышленной вселенной. Да, можно увидеть аллюзии на другие страны, их развитие, в самих хоббитах можно увидеть англичан, но всё-таки каждый может найти что-то своё. Многие скажут, что хоббиты похожи на украинцев, поляков, русских, белорусов – почему нет? Или эльфы, или люди, гномы и т. д.

Так как Толкин намеревался создать эпос для своей страны, то и по форме это типичный эпос. Взять любой сборник мифов и легенд – будет очень похоже. Это не минус, если что. Очень эпично. Очень. Хотя сами эпосы, в общем, в стихах, кроме исландских саг, ну да ладно. Похоже по стилю на «Младшую Эдду». Переходим к содержанию и персонажам.

Довольно много внимания здесь уделяется главному антагонисту – Мэлькору. Здесь его образ немного отличается от сильмавского, он больше напоминает мне Локи, к примеру. Опять в который раз пересказы и как-это-могло-быть «Детей Хурина» и «Повести о Берене и Лутиэн» – уже не сосчитаю, сколько вариантов в общей сложности прочла. Уделю внимание только одному моменту. Здесь был показан немного другой вариант гибели Саэроса. Да, он так же погибал из-за Турина, но этот вариант мне «понравился» больше, потому что это было не так унизительно и здесь не было ненужного и грубого морализаторства. В самих «Детях Хурина» Турин заставил Саэроса раздеться и в таком виде преследовал его по лесу, из-за чего бедняга, в конец измученный и напуганный, пытался перепрыгнуть через обрыв, не рассчитал силы и разбился. Не буду рассуждать, заслуживал Саэрос такого или не заслуживал (короткий ответ: нет) – это пошло и грубо. Но вот то, как поступил Турин – так поступают злодеи, а не герои. И ведь Турин даже не антигерой, он вполне уверенно продвигаемый протагонист и показан как трагический герой. Здесь же случилась та же ссора за столом, Саэрос оскорбил Турина (не так, чтобы очень сильно, не дотягивает даже до пьяных выходок Визериса), за что Турин швырнул в него кубком, и Саэрос умер. Кто знает, на каком варианте остановился бы сам Джон Толкин? Иногда конечный результат бывает изменён автором до неузнаваемости, возможно, и здесь Толкин вписал бы итог совсем по-другому в сюжетную канву. Могу выделить сказание о падении Гондолина – возможно, потому что оригинальное произведение ещё не читала, потому оно ещё не набило оскомину, и сказание об Эарендиле. Сказать, что Эарендиль и его возлюбленная – это засахаренные герои, это ничего не сказать. Так же, как Туор и Идриль, собственно. Впервые от Толкина испытывала лёгкую нотку раздражения. Потому как я вижу в сюжетной линии Маэглина элемент морализаторства, а я этого не люблю. Хотя многие любители современного дарк-фэнтези спешат с пеной у рта доказывать, что герои у Толкина чбшные, я могу найти с десяток контраргументов, руководствуясь не только персонажами из «Властелина колец», «Хоббита» (один Бильбо да Торин чего стоят), и «Сильма», но так же и коротких рассказов, как вот «Фермер Джайлс из Хэма», к примеру. Обожаю его перечитывать. Серые герои у Толкина – это не только Дэнэтор, Боромир и Саруман. Это и Торин, и Бильбо, и Маэдрос, даже Голлум, который не всегда был таким плохим (ну хорошо, был – он всё-таки убил своего друга, вот не знаю, что в Голлуме хорошего), и Сэм. Да-да, Сэм – это ни во всём хороший и положительный герой, как ни странно. К примеру, именно его Толкин считал виновником того, что Голлум упустил свой шанс исправиться. « […]а больше всего огорчает то, что Голлум уже (вот-вот) готов был раскаяться, а Сэм ему помешал: на мой взгляд, в точности так же случается в реальном мире, где орудия справедливого возмездия редко бывают справедливы или святы сами по себе; а хорошие люди зачастую оказываются камнями преткновения.....” Дж. Р. Р. Толкин

Или Майрон (больше известный, как Саурон. Чёрт.). И так далее, и тому подобное. Так вот, в этих черновиках, особенно в отдельно взятых произведениях, наблюдается всё-таки нный процент ч/б-шности.

Вот в сказании о «Падении Гондолина», на мой взгляд, всё очень ч/б-шно, в духе обычной сказки, где есть отрицательные герои, которых никто не любит, и это вроде как нормально, они некрасивые, у них нет почти ни одной положительной черты – ну типичная сказка. В этом плане очень разочаровал образ Маэглина. Потому что таких героев, как он, я как раз люблю. Думаю (верю и надеюсь), что в самом «Падении Гондолина» этот образ более объёмный. Да… я люблю предателей. Люблю их оправдывать, находить скрытые мотивы и те самые так называемые точки невозврата, линии излома – почему всё получилось именно так, очень люблю винить во всём так называемых положительных героев, например, я считаю, что виноваты Старки, а не Теон, Утер, а не Моргана и т. д. В «Сильмариллионе» мне очень понравился Маэглин, у меня на него были большие ставки, как на героя (character, а не hero, в смысле), в конце концов, у него хотя бы предыстория есть. Сложное детство в закрытом обществе с одной только матерью, странноватый папаша, который налагал запреты на любые упоминания о нолдор, из-за чего те и стали такими вожделенными. Потом, вот почему я считаю, это всё так произошло? Не из-за любви к Идриль, нет. А из-за того, что Тургон сказал о Туоре что-то вроде «он как сын, которого у меня никогда не было», секундочку, а племянник, которого ты с юных лет растишь, на что? Вот откуда ножки-то растут.

Вообще, Арэдэль, Эола и Маэглина я представляла примерно вот так: С тоскою и воодушевлением осознаю, что многие полюбившиеся мне образы из легендариума Толкина сформированы всё больше фанфикшеном и собственным воображением.С тоскою – оттого, что в оригинале этого не было, с воодушевлением – оттого, что где бы ещё жить фэнтезийным героям, как не в воображении? Для того фэнтези и создаётся, и отрадно, когда оно вдохновляет не только на то, чтобы созерцать, но и на то, чтобы продолжать, менять. Я могла бы ещё много написать о том, как мне хотелось бы, но это уже совсем другая история и тут она неуместна. Засим закругляюсь.

Всем спасибо.

Наконец-то дочитана вторая часть, и хоть она более читаема, я все равно от нее жутко устала.

В этой части комментарии от сына больше запутывали меня, чем проясняли написаное. Сказания об Эаренделе вовсе нет, только пересказ и сравнение разных версий. Один из рассказов оказался тем же, что и в «Детях Хурина».

А еще прослеживается тенденция закрытия городов от Мэлько с помощью какой-то эльфийки, но с помощью предателей они все пали.

А закончилось все истаиванием эльфов, они становились все меньше и тоньше, но кто-то из них успел уплыть и избежать этой участи, но это не точно, многие считают эльфов – выдумкой. А все это действие происходило на территории современной Англии.

Второй том «Утраченных Сказаний» – это последовательное продолжение хронологии «Сильмариллиона» в том виде, в каком мы её знаем сейчас. Но общего с «Сильмариллионом» в тесте «Сказаний» зачастую очень немного. Второй том включает великие легенды Первой эпохи, которые впоследствии были выпущены в виде отдельных книг – это предания о Берене и Лютиэн, о Турине Турамбаре, о падении Гондолина. Эти истории неплохо знакомы поклонникам таланта Толкина, однако в «Сказаниях» представлены в своем раннем, почти что первозданном виде, притом без каких-то особенных сокращений – тогда как в «Сильмариллион» были включены их довольно-таки сжатые пересказы. Три этих легенды дополнены ранними версиями преданий о Науглафринге (так первоначально назывался Наугламир) и о странствиях Эарендела – эти истории были переписаны Толкином впоследствии почти целиком. Читать эти тексты невероятно интересно – в этих ранних «бета-версиях» ещё нет многих значимых персонажей (к примеру, Финрода), истории других персонажей разительно отличаются от поздних версий (чего стоит хотя бы история Берена, который у раннего Толкина – эльф, вернее даже «гном», как Профессора именовал в 20-х годах нолдор), некоторые персонажи (такие как Тингол или Мелиан) фигурируют под другими именами, притом мотивация их поступков значительно отличается от «каноничной». Сопоставление многочисленных версий создаёт удивительный эффект, который Толкин, вполне возможно, предусмотрел – от версии к версии, от итерации к итерации меняется мотивация и обусловленность событий, но не сама событийная канва. Это свойство реальных мифологий, генезис которых занял во времени на многие века – Толкину же удалось воспроизвести те же самые процессы мифологического «брожения» и вызревания за несколько десятилетий, вольно или невольно.Последняя из историй, включённых во второй том «Утраченных Сказаний», примечательна главным образом тем, что является последовательной и осознанной попыткой Толкина связать мифологию «Сильмариллиона» с реальной историей Англии (как я упоминал в своей рецензии на первый том «Сказаний», тут мы воочию видим реализацию желания Толкина «создать для Англии мифологию, которой она была почти что лишена»). «История Эриола, или Эльфвине» – это обрамление всех «Утраченных сказаний», попытка взглянуть на них глазами смертного (что само по себе примечательно, ведь в конечном итоге все события «Сильмариллиона» были изложены именно с точки зрения эльфов), а также дать этим преданиям если не автора, то хотя бы хрониста, добросовестно зафиксировавшего их (как Бильбо выступил в роли автора «Хоббита», а Фродо – «Властелина Колец», притом что «Сильмариллион» так и остался «анонимным»). Раннее видение Толкином связей между миром Валар и эльфов, с одной стороны, и смертных людей весьма примечательна, я бы даже сказал – удивительна, и Англии в этой системе отводится фактически центральное место. В ранней картине мира Толкина Англия – и есть остров Тол-Эрэссэа, населенный эльфами остров, и лишь обреченная на поражение война с людьми понуждает эльфов к бегству в Валинор или же к постепенному «истаиванию». По мере того, как от эльфов остается лишь память, Тол-Эрэссэа превращается в Англию – единственное место в Европе, где ещё слышны отзвуки волшебства древнего мира. Впрочем, Толкин пересмотрел эту концепцию ещё в 20-х годах, переместив Эриола из IX века в XI столетие, разделив Тол-Эрэссэа и Англию и сделав последнюю отправной точкой плавания Эриола (зовущегося уже Эльфвине) на запад. Достигнув Одинокого острова, не принадлежащего ни Валинору, ни Великим Землям (суть Средиземью, уже превратившемуся в Европу раннего средневековья), Эльфвине узнает удивительные предания древнего мира и записывает их – эту работу заканчивает уже его сын, собравший все сказания эльфов в Золотой книге. Символично, что именно такая участь ждала «Сильмариллион», работу над которым выпало заканчивать уже сыну Толкина Кристоферу. Собственно, низкий ему поклон – возможно, Толкин вполне оправданно в итоге отказался от Эриола-Эльфвине вовсе, но лишь благодаря Кристоферу, с максимальным тщанием и скрупулезностью отобравшему и снабдившему исчерпывающими комментариями ранние записи своего отца, мы вообще можем сегодня читать и обсуждать раннего Толкина – во многом сильно непохожего на себя же зрелого, но оттого не менее интересного