Джон Максвелл
Бросай кости
Макс молча осматривает ее руку – вернее, браслет на левой руке.
– Классную хрень выбила себе, – говорит он.
Я смотрю на руку и понимаю, о чем он. Хер знает, откуда эти знания, но я понимаю – это героический щит. Но если мой крепится на спину, то этот используется именно как щит – держишь руку и отбиваешь чужие выстрелы.
– Жаль, что нельзя с нее его взять, – говорит он. – Мне бы пригодился.
Я смотрю на него очень холодным и слегка даже злым взглядом.
– Врачи тут не помогут. Здоровье восстановит только Башня. До нее мы еще как минимум раз встретимся с патрулем, а затем нас ждем встреча с боссом. Она не доживет.
– Доживет, – уверяю его я.
– Миш, она даже дойти до Башни не сможет.
– Тогда я ее донесу, – я беру ее на руки и встаю.
Смотрю на Макса, он – на меня.
Ухмыляется.
– Это просто игра, – говорит он. – Ты не реальную жизнь ей спасаешь.
– Порою… не имеет значения. Я просто должен.
Он кивает.
– Хорошо, – кивает снова. – Будь по-твоему, бро.
Он разворачивается и идет вперед. Воркующие Крис и Мика, замечая это, тут же надевают свои шлемы. Затем Мика подходит к моему, лежащему на полу, поднимает и надевает мне на голову.
– Не за что, – подмигивает она мне через прозрачное стекло своего крутого легендарного шлема.
Макс бежит впереди без шлема. Кажется, он больше не намерен его надевать. В каждой его руке по бластеру.
Останавливается, смотрит куда-то вперед, медленно шагает.
Коридор закончился – и мы теперь входим в огромный проем, напоминающий просторную пещеру. Туда-сюда бродят патрули, некоторые враги заняты какими-то странными делами.
– Я думал, что они на нас как бы напали, – говорит Крис.
– Так и есть, – Макс пытается оглядеться, придумывая, что делать теперь.
Мы полуприсядом доползаем до ближайших ящиков, которые будто поставили возле выхода именно для того, чтобы за ними можно было быстренько спрятаться.
Я усаживаю Аллу на пол, прислоняя ее спиной к ящику. Вооружаюсь.
– Не спеши, – шепчет Макс, отрицательно качая головой. – Мы тут не пройдем. Их до хрена.
– Что делать? – смотрит на Макса Микаэлла.
Он пожимает плечами.
– Скорее всего, нужно тащить сюда наших солдат. Типа дать ответную атаку. Я вообще не понимаю, чего они тут ходят, раз идет абордаж… но это же Игра. Откуда у ее ботов здравый смысл и продуманная стратегия?
– Нам нужна Джесс, да? – доходит до меня.
Макс кисло улыбается и кивает.
– Она майор, – говорит он. – Она могла бы всех наших сюда притащить.
– И… как нам ее заставить сделать это? – Крис усаживается рядом с Максом, кажется, осознав, что в ближайшее время мы никуда не идем.
В ответ наш лидер лишь пожимает плечами.
– Ну, – усаживается по другую сторону от Макса Мика, – если кто и сможет мозги ей вправить, мой дорогой, то только ты.
Макс смотрит на меня, затем на Аллу.
– Твою мать, – тихо говорит он. – Столько сюда переть, чтобы возвращаться назад…
Сказав это, он поднялся на ноги и, не выпрямляясь, побежал назад. Туда, откуда мы буквально только что пришли.
Около минуты мы сидели в абсолютной тишине, прислушиваясь к шагам патрулей.
– И… – разрушает эту идиллию Крис, – что будем делать?
– А какие предложения? – смотрит на него Мика. – Я была бы не прочь снять стресс, но умею делать это тремя способами: бухлом, танцами и сексом. Ни один из трех сейчас не применим. Ну… ладно. В теории, секс еще возможен, но это было бы охренеть как странно!
– Не то слово, – улыбается Крис. – Но я бы не отказался, если б ты всерьез предложила.
– Серьезно? – смотрю я на них двоих. – Вы серьезно будете сейчас разговаривать о том, как потрахались бы здесь?
– Почему бы и нет? – пожимает Мика плечом. – Тема не самая скучная, а мне, если не заняться им, то хотя бы помечтать о нем. Мечтать не вредно, между прочим, знаешь ли…
Крис кивает, как болванчик в автомобиле.
Я перевожу взгляд на Аллу – она все еще спит.
– А где та куколка, что Максу плечи разминала? – интересуется Крис.
– Это Джессика и есть, – отвечает Микаэлла. – За ней Макс и побежал.
– А! – понимающе кивает он. – А я думал, это вторая которая.
– Какая еще вторая? – поднимает она на него взгляд.
– Ну… там же еще кто-то был. Девка же вроде?
– Нет, пацан, – отвечаю я. – Ильяс. Но он уже вылетел.
Крис, кажется, немного удивлен.
– Надо же, – говорит он. – Обычно… первым вылетал я. Не всегда… но часто.
Мы не расслышали, как стражники подошли к нам. Глазом моргнуть не успели, как оказались окружены целой кучей вооруженных солдат.
– Кажется, у нас гости, – говорит один из них.
Глава V. Во мраке тайн
1
– Кажется, у нас гости…
Я секунды четыре смотрю на дуло его энергетического бластера. Ощущаю, что смерть, пусть и виртуальная, близка. Бросаю кроткий взгляд на Мику. Она – на Криса.
– У Аллы меньше всего здоровья, – тихо говорит он. – Логичнее всего, чтобы она бросила кости.
– Она без сознания, придурок, – шипит Микаэлла.
– Эй! Вы чего тут разговоры устроили?! – один из солдат подходит к Мике и резко бьет ее прикладом по голове. Несмотря на шлем, она тут же теряет три процента своего здоровья, и на ее индикаторе загорается число «тридцать пять».
– Заткнулись все! – кричит тот, что держит меня на мушке. – Сейчас все дружненько пройдем к капитану.
– Она… – тихо говорю я ему, и киваю в сторону Аллы, – не сможет идти.
Стражник слегка отклоняется, чтобы внимательней осмотреть Аллу. Смотрит на нее несколько секунд, а затем поворачивается к двум парням, что стоят слева от него. Кивает в ее сторону, и те убирают свои пушки за спины. Подходят к ней. Один берет под плечи, другой за ноги.
– Остальным встать, руки за спины.
Мы повиновались – и уже через секунду на моих запястьях оказались футуристические наручники. Я видел, как точно такие же оказываются на руках Микаэллы и Криса – вместо привычной цепочки, соединяющей два браслета, между этими некая светящаяся трубка.
– Вперед, – ткнул в Криса дулом винтовки один из стражей, и Крис пошел вперед, следуя за двумя солдатами.
Мы шли вперед, но не в ту сторону, где была нужная нам башня – она осталась слева, а вскоре и вовсе пропала из области видимости. Я не знал, можно ли что-то придумать, кроме того, чтобы бросить кости согласно пункту о безысходной ситуации. Она таковой, как мне казалось, вовсе не была. Не исключено, что нас должны были схватить как бы по сюжету. Единственная херня в том, что с нами сейчас не было Макса.
Нас завели в какой-то странный и местами проржавевший отсек, и двое солдат, что тащили все это время Аллу, отделились от нас. Я быстро стал искать глазами какой-нибудь ориентир, чтобы запомнить, в какую сторону бежать. К счастью, прямо возле необходимого мне поворота красовалась надпись красной краской – «В4».
Мы пошли дальше. Прошли В3, В2, В1 и свернули налево – перед нам открылся гигантских размеров отсек. Куча мостиков, херова туча мониторов и огромнейшее стекло, за которым виднелись звезды, астероиды и бесконечно бездонные пучины черного космоса.
– Добро пожаловать на мой борт, господа! – к нам навстречу вышел высокий худощавый мужчина в длинном черном плаще. Левая половина его головы (область глаза, виска, левой половины лба и всей левой половины черепа) отсутствовала и была заменена на роботизированную. Механический красный глаз быстро оглядел нас троих, словно фотографируя, или, что вероятнее, фиксируя. – Всего трое?
– Четверо, – отвечает офицер, тут же подошедший к нему. – Но одна была в отключке.
– Матерь Божья! – вдруг восклицает Микаэлла. – Да ты же капитан Космос!
Мужчина в черном плаще широко улыбается.
– И я тебя помню, Микаэлла, – кивает он. – И помню, как твой дружок сделал мне это!
Он указывает пальцем на свое лицо, тыкая именно на роботизированную, как ни странно, половину.
– Да тебе повезло, что ты вообще выжил! – говорит она. – Я думала, что после такого уже не встают! Он же тебе полбашки взорвал!
Кажется, ему не понравились ее слова.
– Спасибо, – говорит он, играя желваками, – что воскресила в моей памяти эти сладкие воспоминания.
– Микаэлла, – тихо говорит Крис, – а разве сюжетные линии с прошлых Игр могут продолжаться в последующих?
– Видимо, да, – отвечает она. – Вот только хера ли ты меня спрашиваешь? Ты на год больше в эту Игру играешь!
– К слову, о тех сладостных моментах, – Капитан Космос подходит к Микаэлле и встает прямо перед ней. – Где… твой дружок?
– Давно уже погиб, – врет она, на что капитан начинает громко смеяться.
– Ты думаешь, я идиот?! – он резко хватает ее за подбородок рукой, надавливая пальцами на щеки. Она морщится от боли. – Да я напал на ваш херов корабль только для того, чтобы вырвать ему легкие через анус! Знаешь, как долго я его искал?! Все эти два года, чертова ты шлюха! Но ни один из моих шпионов – а их тысячи, сука – не могли ничего о нем узнать! И вот – о чудо! Он на корабле, находящимся всего в паре световых лет от меня. Два узла – это как сейчас ты на расстоянии от меня! Разве не провидение? Я никогда не верил в фатум. Но в этот раз, мразь… в этот вот самый раз…
Он бросает ее на пол.
– …в этот раз я повернулся к этому самому окну, – он развернулся к нам спиной и распростер руки, – и сказал: «Спасибо, Господи!»
– Пожалуйста! – раздается крик за нашими спинами.
Капитан Космос разворачивается на сто восемьдесят – то же самое делаю и я.
Секунда – и мимо меня проносится энергетический заряд.
Провожаю его взглядом и вижу, как смачно взрывается правая половина головы Капитана Космоса – я вижу это словно в замедленной съемке. И тут же начинается пальба. Еще до того, как тело уже не очень живого Космоса шлепается на пол, туда-сюда начинают носиться лазерные заряды.
Макс, держа в каждой руке по бластеру, бежит вперед, стреляя поочередно то с первого, то со второго. Прямо за ним бежит Джессика (пока не ясно, пробудившаяся, или все еще считающая себя майором космического корабля), и чуть отстающая целая армия космических пехотинцев.
– В сторону, блядь! – орет на меня Макс, и я тут же ныряю в укрытие, как это уже сделали Микаэлла с Крисом.
– Ты совсем оглох?! – теперь на меня кричит Микаэлла. – Мы тебе тут уже целый час орем!
– Ну… не час… пару секунд, – встревает Крис, на что тут же получает резкое: «Заткнись!»
Вскоре выстрелы прекращаются, и Макс вместе с Джессикой подходят к нам.
– В порядке? – голосом властной стервы вопрошает Джесс, и теперь становится ясно, что она все еще в образе.
– Да, майор, – киваю я. – Спасибо.
Макс и Микаэлла улыбаются, но ртов не раскрывают. Если честно, не понимаю, почему они просто не могут подыграть. Как мне кажется, некоторых проблем можно было бы попросту избежать, если бы они подыграли мне тогда возле капсул сна.
– Поздравляю, капитан Браун, – кивает она Максу, и тот тоже делает максимально серьезное лицо. – Отлично сработано.
Подходит пара солдат и быстро отключают наши наручники.
– Вам нужно обыскать кого-нибудь, майор, – советует Макс. – Мне кажется, у одного из них должно быть что-то, что принадлежит Вам.
Она немного не понимает, о чем он, но, тем не менее, идет к трупам. Брезгливо поворачивает первого попавшегося ногой (кстати, сапоги ее костюма были оснащены не самыми удобными для схватки каблуками). Наклоняется и поднимает какую-то коробочку. Заинтересованно рассматривает ее и раскрывает. Берет оттуда, как я полагаю, кости.
И в ее голове, наконец-то, щелкает.
– Holy shit! – она стоит, широко раскрыв рот и глядя на нас. – Ребята, простите!
Очень интересно, но именно сейчас у нее вновь появился тот самый, присущий ей, акцент.
– Все путем, детка, – улыбается Макс и идет к своему давнему врагу. – Надо же. Я и не думал, что сюжетные линии могут продолжаться. Но теперь, наверное, ему вряд ли восстановят мозги.
Убирая бластеры в отведенные для них места на бедрах, он оборачивается к нам.
– Чего стоим? Возвращаемся – и к Башне.
– А тот парень-казах и девушка-блондинка? – спрашивает у него Джесс, цепляясь в его плечо обеими руками.
– Ильяс уже вылетел, а Алла… а где Алла?
– Алла! – вскрикиваю я, хватаю винтовку одного из лежащих на земле солдата и бегу. Бегу по тому самому коридору, пока не нахожу поворот на В4.
Сворачиваю.
Бегу дальше, начиная держать оружие на весу.
Нажимаю на кнопку первой же встретившейся мне двери, но она загорается красным. Отхожу и стреляю в панель из винтовки – дверь тут же отъезжает в сторону. Камера пуста. Иду к следующей двери и провожу те же самые действия – камера снова пуста.
Третья дверь отъезжает в сторону после очередного выстрела – и моим глазам предстает не самая лицеприятная картина – две мрази (те самые солдаты), раздевшись по пояс, пытаются раздеть Аллу, но она сопротивляется. Очень слабо, но настолько, насколько позволяют силы. На ее лице – кровоподтек, а на панели состояния здоровья – семь процентов. Кто-то из ублюдков ударил ее.
Дважды стреляю, проделывая в их грудных клетках две дыры, и бросаю винтовку на пол. Подбегаю к ней, разворачиваю лицом к себе.
– Алла, ты как?
Ее взгляд затуманен.
– Алла?
– Она уже не сможет продолжать, – раздается неизвестный мне голос.
Оборачиваюсь. Передо мной – молодой мужчина, но с длинными седыми волосами, перехваченными на затылке резинкой, из-за чего прическа напоминает не что иное, как конский хвост. Одет он в длинный красный плащ-пальто, руки облачены в красные перчатки. Лицо совершенно не соответствовало цвету его волос – я бы дал ему не более двадцати. Если бы не эти странные волосы…
Дверь в камеру закрывается сама собой.
Я пытаюсь дотянуться до винтовки, но она тут же отскакивает к дальней части стены, оказываясь за спиной этого мужчины. Телекинез? Он может двигать вещи силой мысли?
– Ты – новенький, да? – спрашивает он.
– Да, – глотаю я вставший в горле ком. – А ты еще кто?
Мужчина внимательно смотрел мне в глаза, затем перевел взгляд на Аллу. Его впалые щеки очерчивали границы его черепа.
– Я могу спасти ей жизнь, – он снова смотрит на меня, убирает руки за спину. – в обмен на кости.
– Я не идиот, – ухмыляюсь. – Самый последний пункт правил гласит…
– …что нельзя ни при каких обстоятельствах передавать свои кости кому бы то ни было другому, я помню.
Его голос пробирает до костей. Не до игральных костей, а тех, что внутри человеческого тела. Мне становится жутко от вида этого человека.
– Семь процентов, – констатирует он. – Она не покинет этот этаж. Так что либо ты оказываешь ей честь – и убиваешь, либо обрекаешь ее на долгие и мучительные страдания, пока проценты не опустятся до нуля. Либо… отдаешь мне свои кости. Третий пункт ты выполнять не будешь – я понял. И оставлять умирать тоже не станешь, потому что… любишь.
Я хмурюсь. В его лице есть нечто очень знакомое. Я его видел когда-то. Возможно, он выглядел иначе, но я его точно где-то видел. Может, когда он не был столь худым?
– Тогда остается последний вариант, – и винтовка вновь срывается с места и устремляется мне в руки.
– Как ты делаешь это?
– Научишься и не такому, – холодно говорит он. – Стреляй. Хочу посмотреть, как ее прекрасное лицо разлетится в разные стороны, а мозги окрасят стену. Стреляй именно в лицо, чтобы ей не было больно.
Я смотрю на нее, и не могу сделать то, что должен.
– Это всего лишь игра, Михаил, – произносит он, и я, вздрогнув, перевожу на него взгляд.
– Я не говорил своего имени.
Он молчит. Стоит и молча смотрит мне в глаза, все еще держа свои руки за спиной.
Целиться в него смысла нет. Да и незачем – он пока еще не сделал мне ничего плохого. А если на чистоту, то я бы, наверное, и не смог.
– Времени почти не осталось, – говорит этот человек, тяжело вздыхая. – Если не выстрелишь, то обречешь ее на страдания…
– Нет, – бросаю я оружие на пол. – Макс сказал, что когда здоровье опускается ниже десяти, шанс войти в Башню маленький, но не говорил, что его нет.
Я оборачиваюсь к мужчине, но его уже нет. Он попросту исчез.
Дверь отъезжает в сторону. За ней – Микаэлла и Макс. За их спинами вижу туповатое лицо Криса.
– Мог бы подождать, – говорит Макс и смотрит на Аллу. – Черт… вероятность будет семьдесят процентов. Ей придется кидать десятигранный кубик. Выпадет от восьми до десяти – и она останется здесь, Миша.
– Семьдесят процентов – это же неплохо, да? – спрашиваю я и тут же беру Аллу на руки. – Шанс неплохой.
Макс набирает полную грудь воздуха.
– А как ты смог закрыть дверь? – интересуется Микаэлла, замечая, что панель уничтожена.
– Потом расскажу, – обещаю я, вынося из комнаты Аллу. – Идемте к Башне.
2
Башня представляла из себя овальную металлическую комнату, расположившуюся в самом центре корабля. Ее первый этаж целиком помещался в корабле, а те этажи, что выше, уходили наверх и были вынесены как бы в космос.
Когда металлическая черная дверь отъехала в сторону, нашим глазам предстала большая круглая комната, почти полностью пустая. В самом ее центре стоял увесистый круглый стол с шестью стульями.
– Игра знала, что выберутся не все? – спрашиваю я.
– Нет, стульев просто столько, сколько человек доходит до комнаты. Их всегда столько, – объясняет Микаэлла. – Мы в прошлом году пришли к Башне втроем, а стульев было четыре. Так поняли, что есть еще один живой. Пошли его искать, нашли, но до Башни не дотащили – умер в дороге. Возвращаемся – стульев уже три.
Я подхожу к столу и усаживаю на один из стульев Аллу.
Она слегка приходит в себя, но видок у нее тот еще.
– Милая, давай, – прошу я. – Где твои кости?
– Милая? – переспрашивает Микаэлла.
Я поднимаю на нее взгляд.
– Что?
– Ты… назвал ее милой?
– Милой? – не понимаю я.
– Да, ты сказал «милая», – подтверждает Крис.
Джесс, вцепившаяся в плечо Макса, тоже кивает.
– Да нет, – улыбаюсь я. – Не мог я так сказать, вы что?
Макс пожимает плечом, свободным от Джессики, и идет к одному из стульев. Они садятся с ней рядом, оба достают кости. То же самое делает и Микаэлла с Крисом.
Алла очень медленно извлекает свои кубики из кармана, кладет их на стол.
Но их не два, как у всех, а три.
Прямо между двумя шестигранными лежит другой, более странный – с десятью гранями.
– Садись, Миша, – говорит Макс.
– Мне больше нравится «Майк», – сообщает Мика.
– Мне тоже! – радостно вклинивается Джесс.
– А мне по хер, – добавляет Крис. – Так что садись, и давай уже бросим чертовы кости.
– Процент здоровья останется тем же? – сажусь я рядом с Аллой на соседний стул.
– Нет, он увеличится в зависимости от того, сколько ты выкинешь сейчас на костях, – отвечает Макс. – Может быть, восстановишься полностью, а может совсем слегка.
– Проблемы с памятью, – смотрит на Макса Джесс, – будут опять?
– Они бывают не всегда, – говорит он. – Вообще неизвестно, будут ли они, и у кого. У меня, к примеру, в этот раз не было вообще. Мика тоже вернулась очень быстро. Есть лишь наблюдение, что те, кто играют в эту игру несколько лет, амнестируют намного реже и меньше по времени. А вот те, кто играют впервые…
– Я поняла, – кивает Джессика.
Все дружно взяли кости в руку, а я сначала подал кубики Алле.
– Ну что, насчет три? – спрашивает Макс. Я видел на его лице легкое беспокойство.
– Что такое? – спрашиваю я его.
– В смысле?
– Твое лицо. Ты что-то хочешь нам сказать?
Он отрицательно качает головой.
– Чувствую себя херово. Сейчас немного отхилюсь – и все будет путем. Раз… два…
Я видел, что Алла снова потихоньку «уходит».
– Бросаем кости!
Я не смотрю на то, что кидаю я – мой взгляд обращен к костям Аллы.
И я от боли закрываю глаза, когда вижу, что на десятигранной кости у нее выпадает 9.
3
Время замедляется.
Замедляется настолько, что практически останавливается.
Я смотрю на остальных, замерших, словно восковые фигуры, смотрю на свои кости – у меня выпало пять – и смотрю на Аллу. Ее замерший взгляд тоже обращен к костям и полон печали.
Почему все замерло? И лишь я один двигаюсь в обычном темпе…
К Алле со спины подходит тот самый мужчина в красном плаще.
– Какая неудача, – говорит он, а затем касается своей тощей рукой, по которой можно без
проблем изучать анатомию костей, ее волос. Узловатые пальцы напоминают пятерню Кощея бессмертного.
– Не трогай ее!
– А что ты мне сделаешь? – он спокоен и холоден. Отводит ее волосы за спину, оголяя лицо и шею, будто для меня, а затем наклоняется над ней.
– Не трогай ее! – я пытаюсь встать, но именно этого сделать не могу. Могу шевелить руками и головой, могу говорить, но не встать – я словно прикован к своему стулу.
Тощий прислоняется своим носом к ее шее и вдыхает воздух.
– Целых семь процентов, – говорит он. – Мы неплохо проведем время…
Сказав это, он хватает ее под плечи и поднимает, берет на руки ее обмякшее тело.
– Оставь ее, сукин сын! – кричу я.
– Я говорил тебе, – сообщает он. – Убей. Но ты решил играть в вероятность. В игру семьдесят на тридцать. Вышло тридцать. Я победил.
«Если попали в безвыходную ситуацию – бросьте кости», – всплывает в моей голове, и я тут же хватаю свои кубики со стола.
Бросаю.
Лицо этого тощего расплывается в широкой улыбке.
– Увидимся, Михаил, – говорит он.
Я оборачиваюсь к Максу и замечаю, что его замерший взгляд обращен ко мне. И вижу, как в нем отчетливо читается укор.
Все кубики тут же уносятся вверх и пробивают потолок.
А затем за ними устремляемся и все мы.
Я зажмуриваюсь и закрываю лицо руками перед ударом, но боли нет…
4
Я понимаю, что стою, и открываю глаза.
Нахожусь посреди улицы. Прямо на двойной сплошной.
Мимо проезжающие автомобили громко сигналят, а я стараюсь поймать момент, чтобы перебежать дорогу и попасть на пешеходный переход.
Но меня перестает интересовать эта затея пару секунд спустя, ибо я замечаю в небе два объекта. Две черные точки, которые постепенно увеличивались. Люди на тротуарах тоже стали останавливаться и смотреть в небо. Кто-то стал показывать на эти точки пальцем, а кто-то стал доставать смартфон, чтобы заснять сие действо.
Меня охватывает ужас еще до того, как вокруг все начинают громко вопить. Я понимаю, что это не просто объекты, а два падающих метеорита!
– О Господи, – шепчу, пытаясь хотя бы примерно определить, куда они летят, чтобы понять, в какую сторону бежать. И чем больше я на них смотрю, тем больше мне кажется, что они летят прямо на меня. Спустя еще некоторое время я понимаю, что это не совсем метеориты, и что они не круглой формы. Это два куба.
Две игральные кости.
Я пытаюсь убежать, чтобы миновать удар – и меня тут же сбивает машина.
Слышу звук трескающегося стекла и скатываюсь с капота на землю, когда автомобиль останавливается. Ощущаю на лице кровь, но все равно встаю, чтобы начать бежать.
И меня подбрасывает.
Звук упавших кубов, разбивающих к ебеням феням асфальтированную дорогу, доносится до меня уже в воздухе.
Врезаюсь в ближайшее здание и падаю на бок.
Ощущаю, что получил несколько переломов. Надеюсь лишь, что целы внутренние органы, хотя вероятность этого мала. Телефону крышка – я извлекаю его из кармана, чтобы вызвать скорую, он разбит вдребезги.
Встать не получается. В ушах гудит, картинка слегка плывет перед глазами.
Постепенно звук начинает проясняться, и я слышу крики. Чудом оставшиеся стоять строения лишились стекол на нижних этажах. Машины разлетелись в разные стороны. Некоторые уже покинуты водителями, в других они умерли на месте от ударной волны.
Еще пара мгновений, и у меня получается встать.
Пытаюсь найти эти два метеорита, но их нет. Посреди дороги лишь огромный кратер. Иду к нему, очень сильно хромая на левую ногу и держась за живот – в него боль отдавала при каждом шаге.
Внутри кратера, в самом центре, лежат два маленьких кубика. Не знаю, зачем, но я спускаюсь вниз, что дается мне непросто, и беру их.
Разглядываю. Кладу в карман и медленно выбираюсь наружу. Иду вперед.
На тротуарах повсюду изувеченные мертвые тела. Почему они умерли, находясь дальше от падения, а я все еще жив – неизвестно. Наверное, просто повезло. Отворачиваюсь, когда замечаю, что у одной из девушек не хватает ноги. Становится страшно и жутко.
Достаю кубики из кармана, начинаю перебирать их в руке.
Как такие маленькие ребята могли такое сотворить?..
Чем дальше я иду, тем кошмарнее разворачивается перед глазами картина – всюду кровь. Всюду мертвые тела с отсутствующими конечностями. С трудом справляюсь с наплывающей тошнотой.
И тут за моей спиной раздается громкий крик:
– Что ты наделал?!
Я оборачиваюсь. Передо мной девушка. Безумно красивая. Красивая настолько, что ее красоту не может испортить даже ее внешний вид – грязная изорванная одежда и прилипшие к лицу мокрые волосы. Тушь потекла и размазалась по лицу – девушка, очевидно, плакала.
– Кто? – переспрашиваю я, не понимая. – Я?
– Где твои кости?! – игнорируя мой вопрос, кричит она, и я поднимаю руку, показывая ей два кубика, что нашел на дне кратера.
– Эти?
– Так бросай же!!! – кричит она.
– Что? Зачем?
– Бросай чертовы кости!!!
Я переворачиваю руку – и кости устремляются вниз.
Они падают на асфальт, подпрыгивают и приземляются уже насовсем.
Я смотрю на девушку, она озирается по сторонам, обнимает себя за плечи, словно ей стало холодно.
– Почему… ничего не происходит? – она начинает плакать. – Ты же бросил кости… почему ничего не происходит? Почему?
Я смотрю на нее и не понимаю.
– Извините, могу я чем-то еще Вам помочь?
– Вам? – она поворачивается ко мне. Смотрит так, словно не понимает. – Почему ты обращаешься ко мне на Вы?
Делает ко мне два шага.
– Ты… меня не помнишь?
Отрицательно качаю головой.
– Здорово, – истерически усмехается она, и по лицу струятся слезы. – Нужно было просто оставить меня там, Миша.
– Где?
Она качает головой.
– Никогда больше не кидай кости во время перехода.
– Да о чем ты? – я не понимал, о чем она. Совершенно не понимал.
Может, она ненормальная? Или у нее шок? Головой ударилась?
Запрокинув голову, она смотрит в небо, продолжая плакать.
– Я не могу с тобой пойти, – говорит она. – Если ты хочешь спасти меня, то должен найти кое-что… но… увидев это… ты вряд ли захочешь после этого со мной быть.
Ее губы дрожат, а слезы льются рекой.
– Бери кости и иди. Чем дальше… тем ближе ты окажешься к цели.
Я наклоняюсь к земле и беру кубики. А когда поднимаюсь, этой странной девушки уже нет.
Мне жутко. Я вновь разворачиваюсь и иду по дороге. Падение этих кубиков вызвало какой-то обратный эффект. Обычно больше всего страдают именно ближайшие к участку катастрофы объекты, но тут – наоборот.
Чем дальше я иду, тем ужаснее становится все меня окружающее. Стекла здесь выбиты уже повсюду, на улице полно разбросанных камней. И тела. Мертвые тела повсюду.
Сейчас я уже не могу ступить и шагу, чтобы рядом не оказалось как минимум одно тело. Немного погодя мне приходится попросту ползти по трупам, ощущая их холодную кожу. Некоторые были бледными, другие и вовсе голубые, покрытые трупными пятнами и окоченевшие.
Я ползу по этой горе, состоящих из трупов, и уже ничего не чувствую.
Совсем.
И вот конец. Вершина этой горы. Я смог-таки на нее взобраться.
Делаю последние рывки – и оказываюсь на зеленом дворовом участке. Небо серое. Кажется, скоро пойдет дождь. Как-то очень быстро темнеет…
Передо мной – одинокий двухэтажный домик. Небольшой. Трава во дворе слегка колышется от дующего слева ветерка. На веревках сушится белье, а в песочнице лежит детская кукла с оторванной головой.
Чем ближе я приближаюсь к дому, тем темнее становится вокруг. С каждым моим шагом я ощущаю, как даже воздух становится сначала плотнее, а затем будто бы каким-то вязким. Вытягивая руку и хватаясь за ручку, я делаю это через силу, прикладывая немалые усилия, словно пробираюсь через густое, студенистое желе.
Поворачиваю ручку – и отворяю дверь.
5
Я стою внутри небольшого дома. Уже с прихожей могу разглядеть вход на кухню и в гостиную. Справа от меня лестница, ведущая на второй этаж.
Мне немного не по себе – кожа становится гусиной, и я ощущаю, как на руках дыбом встают волоски.
Из гостиной раздаются негромкие звуки работающего телевизора, а с кухни пахнет пиццей. После третьего шага моя нога сталкивается с пустыми бутылками из-под пива, разрушая их ровное построение. Слушаю этот звонкий звук ударяющегося друг о друга стекла.
Сверху раздается какое-то движение.
– Папочка, пожалуйста! – раздается оттуда звонкий девчачий голосок. – Папа, не надо! Пожалуйста! Я не хочу!!!
Голос исполнен ужасом.
Я тут же бросаюсь на лестницу, но меня останавливает голос.
– Миша!
Оборачиваюсь.
Прямо под лестницей стоит та самая блондинка. Она, задрав голову, смотрит на меня, руками обнимает себя за плечи и вся дрожит.
– Если поднимешься туда, узнаешь мою тайну… и никогда не захочешь быть со мной, ведь я… тебя обманула.
Она плачет. Не просто плачет, а уже рыдает. Навзрыд.
– Папа!!! – снова кричит девочка сверху, и я несусь наверх. Бегу по коридору, минуя первую спальню, оказавшуюся пустой. Вбегаю во вторую – ее дверь заперта, но, к счастью, открывается вовнутрь. И потому я выбиваю ее ногой.
На небольшой детской кроватке происходит действо столь мерзкое, что меня начинает от этого трясти. Мужчина, лицо которого кажется мне отчего-то знакомым, стоял на этой кроватке, полностью оголенный ниже пояса. Его набухшая крайняя плоть готова вот-вот проникнуть в тело маленькой двенадцатилетней девочки, одежда которой была сейчас изорвана, как не сложно догадаться, этим самым ублюдком.
– Отойди от нее! – кричу я и бросаюсь на него, хватаю за плечи и отбрасываю к стене.
Девочка, громко рыдая, поворачивается к стене и прижимает к себе ноги, маленькие ручки обхватывают плечи. Точно так же, как это делает эта девушка…
– Но в тот вечер тебя там не было, – говорит она с укором.
Я оборачиваюсь. Блондинка стоит прямо за моей спиной, все еще обнимая свои плечи.
– И он продолжал, – говорит она, глядя мне прямо в глаза. – Мама знала, но ничего не говорила. Она тоже боится его. Его все боятся.
Теперь она опускает глаза и смотрит в пол.
– Я солгала тебе, когда сказала, что девственница. Перестала ей быть в двенадцать лет. Четыре года он насилует меня. Сейчас я… уже даже не сопротивляюсь.
Она плачет. Не думая, я тут же подхожу к ней и крепко обнимаю. Крепко прижимаю к себе.
– Я больше не позволю ему тебя трогать, – шепотом обещаю ей. – Клянусь, я не позволю ему больше к тебе прикоснуться.
– Что ты сделаешь? Он не просто извращенец, педофил и насильник. Он к тому же, как оказалось, и маг. Узнав, что он не обычный человек, я поняла, что случилось со Славкой, моим парнем… я рассказала ему об отце, и он пообещал, что убьет его. На следующее же утро Славки не стало. А отец пришел этой же ночью ко мне, и сказал, что убьет каждого, кто попытается его остановить. А еще сказал, что если я расскажу еще кому-нибудь… он убьет мою маму. И он сделает это, Миша… он сделает это!
Всю речь она говорила сквозь слезы и всхлипывания.
Я все вспомнил. Вспомнил ее имя и то, как здесь оказался. Я понял, что нахожусь в Игре.