Сдаётся внаём – Джон Голсуорси

Я думала, это будет итог. Знаменательный ясный итог, последний аккорд многогранной совершенной мелодии. Я думала, что смогу вынести свое суждение о сюжетных линиях, судьбах героев и истинном величии Саги. Я предполагала, что буду беспристрастна и непреклонна. Но на деле оказалось, что финальный роман есть ноющая беспокойная рана в груди, которая не дает уснуть, которая не забывается. Это книга – проникновенная, чувственная, блуждающая по грани отчаяния – не оставляет и следа от самоуверенности настроенного на рациональную критику читателя. И потому, дойдя до середины увесистого тома, на финальных страницах первого цикла я проникаюсь умиротворяющей тишиной кладбища, вздыхаю над превратностями судьбы и делю без остатка одиночество Сомса. Сомс, бедный Сомс! Насколько яростно я презирала твой эгоизм, твое противоестественное уничижающее чувство собственности в начале Саги, настолько же глубоко я сопереживаю сейчас тебе. Век уходит, все меняется в бренном мире. Уже нет тех столпов уверенности, которые раньше так прочно удерживали Форсайтов на ногах. Война, грядущая революция, падение нравов… Что еще уготовила нам судьба? И потому так больно переступать порог дома на Бэйсуотер-Род. Заглядывать в знакомые комнаты, любоваться коллекцией миниатюр с лицами старейших Форсайтов, шкафчиком, полным семейных реликвий, альбомом с засушенными водорослями (прихоть тети Джули), расшитой бисером кушеткой, на которой с особым достоинством восседали когда-то грации ушедшего века. Почти невозможно удержаться от желания пробежать пальцами по послушным клавишам старого рояля… Быть здесь и понимать, что прошлого не вернуть.

И все же эта тоска не имеет столь великого значения, какое имеет тревога о будущем Флёр! Его девочка, его маленький огонь на сквозном ветру. Она так прекрасна в этом подвенечном платье, вот только безысходная грусть затаилась где-то во взгляде. Будет ли она счастлива? Будет ли счастлив Джон? Ранимый, бесконечно добрый, безвольный Джон, жизнь которого уверенно скатилась по косогору. Их союз бы перечеркнул все, что было! Он бы все исправил! И в минуту, когда Сомс, закрыв глаза на годы сердечной боли, поехал в Робин-Хилл, я простила ему все. Простила все, ибо это не просто участие, это акт самопожертвования, на который способен не каждый!

Ирэн не способна. Она прикрывается фразой «Мой дорогой, дорогой мой мальчик, не думай обо мне, думай о себе», а на деле выносит приговор чувству Флёр и Джона. В этом исходе повинна только она. Так что какой бы глубокой и сердечной не была ее любовь к сыну, она ни на каплю не сильнее личного эгоизма. Нежелания забыть прошлое во благо собственного ребенка. Ей куда проще помахать на прощание рукой Сомсу, подарить прощение с барского плеча, нежели совершить, может, единственный достойный поступок в своей жизни. И мне не хочется узнать ее позицию. Закипающую ярость в груди от мысли о ней мне ничем не унять. Я ее ненавижу.

Конечно, можно долго утверждать, что все мы – сами кузнецы своего счастья. В конечном счете, отказ от Флёр – решение Джона и только, но и скидывать со счетов безграничное влияние матери на сына я не хочу.

Сейчас мне больно. Взглянув на героев Саги, ставших за время чтения родными, понятными, любимыми, я не могу удержаться от грусти. Сомс остается наедине с собственным одиночеством. Заслужил ли он такую боль за годы бесконечных попыток найти причину нелюбви? Джун не находит в мире счастья. Моя маленькая сильная Джун. В ее сердце – отзывчивом, добром – будет вечно жива любовь к Филу. Борьба проиграна, а новой она более не начнет. Молодой Джолион умирает с болью в сердце и с именем возлюбленной на устах. Ради покоя жены он готов лишить счастья сына. А между делом, он не помнит (или не желает помнить) о том, что Ирэн увела у Джун Фила. Ирэн, опять Ирэн! А любила ли ты кого-либо, кроме сына? И мир, привычный мир, вслед за судьбами героев движется к неизвестности. Что там за поворотом? На новом временном витке? Страшно. Я закрываю глаза и предаюсь размышлениям вместе с Сомсом, ощущаю дуновение ветра на щеке и холодную шаль безысходности на плечах. Мне кажется, что страница за страницей я пережила несколько жизней. Любила и верила, теряла и находила, испытывала муки, страдала, искала ответы на вопросы, и с каждым разом убеждалась в том, что это еще не финал, что останавливаться рано, что покинуть Сагу сейчас попросту не смогу. Впереди еще циклы, а значит, точку пока ставить не стоит.

Если хочешь – вот моя рука.

Только знай: я не сверну с пути,

Чтоб испить всю нежность до глотка.

Я пришел, но мне пора идти.

Мне пора – за музыкой дорог,

Что всю жизнь манит издалека.

Я ведь странник, гость на краткий срок.

Если хочешь – вот моя рука

(Яльмар Гуллберг)

Ну вот, роман №2 про семейство Форсайтов. Чудесная литература. Книга про жизнь, про людей. Про любовь и про ненависть. Про чувства, свойственные всем без исключения. И не смотря на расстояние между Новосибирском и Англией :)) (и даже не столько расстояние в километрах, сколько разницу во взглядах, культуре и образе жизни), мне почему-то очень близки эти люди, поведение и жизнь которых описывает гениальный Джон Голсуорси . Мне понятны их мотивы, ясна их логика.

Очень нравится язык. Причем, что интересно, в этой части язык более легкий, чем в «Собственнике» . Он какой-то более воздушный что-ли. Хотя, тут не меньше трагедии и драматизма. Но, возможно, легковесности добавляет любовь двух молодых людей.

Книгу слушала в исполнении Инны Сытник. В целом, всё неплохо. Но были ошибки в ударениях.

– Нет, папа, – вдруг воскликнул Джон, – мы только хотим жить и не знаем как, потому что нам мешает прошлое, – вот и все.В этот раз мое отношение к герою менялось очень эмоционально и сильно, от равнодушия и несопереживания в «Собственнике» через усталость и раздражение в «В петле» и до откровенной ненависти в «Сдается внаем». Да, я дочитала «Сагу о Форсайтах» и могу твердо сказать, что я ненавижу эту (матерные эпитеты вырезаны, дабы не шокировать публику) Ирэн! дальше спойлеры, а любителям Ирэн лучше вообще не заходить ради спокойствия собственных нервов, но, если все же решитесь, помните, я предупреждала;)Прошло двадцать лет. Вырос сын Ирэн и Джолиона – Джон Форсайт. Выросла дочь Сомса и Аннет – Флер. Судьба, как в издевку над родителями, сводит детей вместе. И тут я хочу сказать, что в очередной раз убедилась, тайны до добра не доводят. Можно было вполне спокойно рассказать историю Сомса и Ирэн без ненужных детям подробностей и с выгодной для рассказывающего стороны, просто обозначить конфликт, мол та ветвь семьи отщепенцы и уроды, нам не чета и мы с ними не общаемся. Впитав сию информацию с детства, я уверена, Флер и Джон разошлись бы в галерее с высоко поднятыми головами, так и не встретившись взглядами. Но, как нарочно, все решили развести тайны Мадридского двора и замалчивать историю до последнего, только сильнее разжигая вспыхнувшие чувства, ведь быть Ромео и Джульеттой в определенном возрасте очень романтично! А главное, все окружающие понимают, что лучше рассказать, но нет. Сомс уперся рогом, Ирэн уперлась еще большим рогом, но у Флер хотя бы хватает характера приставать ко всем в погоне за разгадкой в отличие от пассивного и тоже такого прям возвышенного и неземного (видимо, в мамочку) Джона, мне его хоть и жаль, а все равно раздражал.Сомс, кстати, сдался достаточно быстро, а вот Ирэн, боясь показаться сыну с неидеальной стороны, дожала до последнего! Ведь, как обычно главное это она, она во главе всего, ее чувства важны, ее любовь важна, ее переживания и желания важны, а до всех остальных ей и дела нет. Все та же песня, двойные стандарты и безмерный эгоизм! Значит у нее с Босини была така велика Любовь, что все должны были проникнуться и все им простить, а у Флер с Джоном любовь не такая, им нельзя, главное, чтоб ей спокойно было. Лицемерие просто зашкаливает!!! И Джолион весь в ее власти, ставит ее на пьедестал, задвигая желания, эмоции и чувства других, в том числе и собственного сына: Я рассказал его тебе, потому что возникшая у тебя, как мы видим, склонность к дочери этого человека слепо ведет тебя к полному разрушению счастья твоей матери, если не твоего собственного. О себе я не хочу говорить, так как, учитывая мой возраст, трудно предположить, что я еще долго буду попирать землю, да и страдания мои были бы только страданиями за твою мать и за тебя. Но я стремлюсь, чтобы ты понял одно: что подобное чувство ужаса и отвращения нельзя похоронить или забыть.Мало того, что это просто уже шантаж и манипуляция чувствами сына в угоду Ирэн, так еще же и опять речь идет лишь о счастье Ирэн! А счастье Флер, счастье Джона? Да кому какая разница, лишь бы эта (вырезано цензурой) Ирэн была счастлива!!!!

И все у кого есть глаза это понимают:– Ох, – воскликнула Джун, – ты не можешь искренно защищать Ирэн в том, что она скрывает от Джона правду, папа! Если бы все предоставить тебе, ты рассказал бы. Кстати о Джун, меня прям «умилило» как в своем письме-исповеди Джолион описывает все «без утайки», ну-ну, а что ж промолчал, что Ирэн у Джун жениха увела? Ну что вы, это ж не про Ирэн, а значит не важно.. А ведь это его родная дочь. Которая, между прочим, смогла принять выбор отца, а ведь его новая жена – та самая, которая разрушила ее счастье, ее жизнь, ее любовь и ничего, все как надо. Видимо, что дозволено Юпитеру....А Ирэн как всегда получает все что хочет своей игрой в невинную жертву, в овечку, в пассивную несчастную красавицу, Джолион хоть и не видит этого, но достаточно неплохо характеризует ее: Он убедился даже, что не прошла еще горечь от той их давнишней борьбы за Филипа Боснии, в которой пассивное начало так знаменательно восторжествовало над активным.Она со своей лживой, лицемерной пассивностью всегда побеждает и торжествует, а ее все продолжают жалеть, вот же ж талант у (вырезано цензурой)! Она ведь прекрасно умеет манипулировать людьми и добиваться желаемого:

Но он лишний раз убедился, что далеко уступает ей и в самообладании и в чуткости. Каким-то своим, интуитивным путем, тайна которого ему была недоступна, она умела нащупывать пульс его мыслей; она знала чутьем, на что он надеется, чего боится и чего желает. Обладая, не в пример большинству своих сверстников, совестью, Джон испытывал чувство отчаянной неловкости и вины. Он хотел, чтобы мать была с ним откровенна, он почти надеялся на открытую борьбу. Но не было ни борьбы, ни откровенности, в упорном молчании ехал он с матерью на север. Так впервые он узнал, насколько лучше, чем мужчина, умеет женщина вести выжидательную игру. – Я сказала тебе в ту ночь, дорогой: не думай обо мне.

Я сказала это искренно. Думай о себе и о своем счастье!

Дотерплю, что осталось дотерпеть, я сама навлекла это на себя. Вы ей верите?!?! Верите, что она, прекрасно зная своего сына, не понимала, что такими фразами она его шантажирует?! Я лично не верю ни на грош! Почему нельзя было пойти навстречу сыну, которого она типа так любит? Да потому что тут у нее включился так презираемый ей инстинкт собственника по отношению к любимому человеку! Пусть он лучше будет несчастен чем достанется дочери Сомса!

– Он купил землю и вызвал к себе мать.

– Что ей там делать?

– Ей ничего не надо, кроме Джона. И она получила желаемое! Сын не смог «предать» ее, а ему уже конкретно внушили, что его любовь (которую сама Ирэн вроде как считает самым главным в жизни) есть предательство.

Он не осуждал свою мать и не судил ее: то все было так далеко ему и в голову не приходило ее судить. Нет! Но скупой и натянутой его улыбка была потому, что из-за матери он должен был отказаться от желанного. И насколько благороднее в этой ситуации Сомс, ради счастья дочери согласный на все, хотя именно он жертва в той давней истории, он готов наступить на горло своим эмоциям и гордости ради Флер, а эта (вырезано цензурой) Ирэн ему даже руки не подала!

Если это нужно для ее счастья, значит нужно. Он не может отказать ей в помощи. Она разрушила жизнь своему сыну, она разрушила жизнь Флер и ради чего? Только ради себя любимой!

Если окажется, что они действительно друг друга любят, зачем же делать их несчастными во имя прошлого? Ээх, прям жаль, что не на каждую бесящую героиню находится свой поезд!

Чудовищную шутку сыграла с ним судьба! Немезида!

Тот давнишний несчастный брак! А за что в конце концов, за что? Когда он так отчаянно желал Ирэн и она согласилась стать его женой, разве мог он знать, что она никогда не полюбит его?Что тут скажешь, к одним жизнь чертовски несправедлива…