Джоанна Харрисон
Высокое искусство семейной ссоры. 5 конфликтов, которые необходимы каждой паре (и немного о том, кто должен мыть посуду)
Слишком бурная реакция
Одна из часто возникающих проблем – жалоба одного из партнеров на то, что второй очень быстро «раскаляется добела». Создается впечатление, что человек впадает в ярость мгновенно и на пустом месте. Такая реакция кажется чрезмерной, неоправданной и неприятной, а иногда вызывает просто шок. В итоге разгорается скандал уже не по существу вопроса, а из-за самого выплеска гнева. «Почему ты так бурно реагируешь?» – так я обозначила тип ссор, при котором одна сторона заведомо обвиняет другую в чрезмерном раздувании проблемы.
Если ситуация выходит из-под контроля и появляется угроза жизни и здоровью – к этому надо отнестись серьезно. При возникновении подобных споров в относительно безопасной обстановке я бы предложила супругам задуматься вот над такими вопросами:
• Какое влияние выплеск гнева оказывает на человека, на которого он выливается?
• Откуда на самом деле берется этот гнев?
• Не проявлял ли человек, выплеснувший агрессию, регулярно злобу и гнев в последнее время? Замечал ли он такое за собой раньше? И если нет, почему? Почему негативные эмоции так накопились, что их невозможно сдержать?
• Возможно, потерявший самообладание безуспешно пытался добиться понимания ранее?
• Может быть, тот из супругов, на которого обрушился гнев, тоже на что-то злится, но не находит возможности открыто выразить свои чувства?
Размышления на эти темы должны помочь паре найти потенциальные очаги конфликтов до того, как эти конфликты разгорятся. Это позволит сообща искать решение проблемы, а не считать, что все дело в одном из них – в том, кто не в состоянии обуздать свои эмоции.
Во время бурного конфликта в центре внимания оказываются гнев или обида, а причины взаимного недовольства остаются в тени.
Игра в молчанку
Кэз и Дэмиан, молодые люди чуть старше двадцати, на первой же консультации продемонстрировали мне свой стиль общения. Кэз намеренно уселась почти спиной к своей половине и скрестила руки на груди, всем своим видом показывая: «Я ничего говорить не собираюсь». Когда я спросила, почему, по ее мнению, они пришли за помощью психолога, она заявила, что об этом надо спрашивать Дэмиана: «Это ведь он считает, что у нас проблемы». Она на него за что-то дулась и не желала ничего обсуждать.
Парень выразительно взглянул на меня и сказал: «Вот видите? Мне постоянно приходится сталкиваться с таким отношением. Ничего удивительного, что мы оказались здесь».
Похоже, он считал, что проблема в Кэз, а она всем своим видом указывала на него как на корень зла.
Не сказать, что в этой паре совсем не было контакта. Напротив, они очень ясно давали понять друг другу, что думают. В чем самая суть конфликта, мне пока было не ясно, но очень любопытно. Я почувствовала, что в поведении Кэз есть что-то, что выдает уязвимость и досаду. Но она закрылась, спряталась в свою раковину. Обида служила ей броней. В моем кабинете повисла тяжелая тишина.
Молчание девушки было таким эмоционально насыщенным, что мешало нам искать решение этой загадки. При этом было понятно, что Дэмиан все же должен что-то знать о причинах недовольства подруги. Во всяком случае, это следовало из ее поведения.
Примерно так же, как в ситуации со вспышкой гнева, на которую перетягивается в итоге все внимание спорящих, в данном случае в центре коммуникации оказался сам факт обиды партнерши, а не причины ее возникновения. Безусловно, здесь фигурируют сильные чувства, в которых нам необходимо разобраться. Чтобы хоть как-то продвинуться в этом направлении, каждой стороне конфликта придется оставить те позиции, которых они придерживаются сейчас. Кэз должна перестать считать, что Дэмиан сумеет прочитать ее мысли, а ему стоит преодолеть ее нежелание общаться и попробовать создать условия для доверительного общения, которые позволят ей высказать свои претензии. Когда каждый из двоих немного уступит другому, тут же выяснится, почему на самом деле дуется Кэз. Сейчас ее реакция – лишь симптом неблагополучия, которое следует устранить. Им нужно сделать шаг навстречу друг другу и перейти на следующий этап, когда они смогут конструктивно поговорить о том, что каждого огорчает.
В какой-то момент Дэмиан смог сформулировать, какое влияние на него оказывает поведение подруги: «Когда Кэз начинает обижаться, я не могу оставаться равнодушным. Я расстраиваюсь и даже немного паникую. На самом деле это ужасно! Мне начинает казаться: что бы я ни сказал, будет только хуже. Все время чувствую себя как на иголках».
Для Кэз это стало некоторым сюрпризом. Она не знала, что ее действия настолько беспокоят Дэмиана. Она призналась, что иногда бывает настолько поглощена своей досадой и недовольством, что особенно и не думает, как это сказывается на партнере. Ей трудно было переносить некоторые ситуации, она злилась, но не желала говорить ему гадости, поэтому предпочитала просто мрачно замыкаться в себе. То есть ее обиженное молчание было попыткой избежать грубого выплеска эмоций. Паре удалось, находясь вне острой ситуации, обсудить некоторые эпизоды, вызывавшие возмущение девушки. Оба участника отношений в такой ситуации смогли проявить эмпатию и обдумать, как впредь не допускать подобных моментов. «Я поняла: надо перестать надеяться на то, что он сам каким-то волшебным способом узнает, что меня не устраивает», – подытожила Кэз. А Дэмиан добавил: «Если что-то не так, я хочу, чтобы ты мне сказала, в чем дело. Мне действительно хочется это знать. Даже если слышать это неприятно, важно, чтобы ты высказывала то, чем ты недовольна. Это лучше, чем ледяное молчание, смысл которого, честно говоря, у меня не получается расшифровывать».
Ни одному из этих молодых людей не нравилось находиться в ситуации, когда один молчит, а другой не знает почему. Но вместе им удалось понять: чтобы подобное не повторялось, придется приложить усилия для общения, с одной стороны описывая собственные ощущения, с другой – прислушиваясь к тому, что говорит противоположная сторона.
Вопросы для размышления
• Бывает ли у вас в семье, что вы перестаете друг с другом разговаривать?
• Что вам помогает преодолеть подобную ситуацию? Если вы обижены или на вас обижаются, хотите ли вы это обсуждать или считаете, что помолчать – хороший выход? Молчание может считаться конструктивным решением, только если такой вариант заранее согласован примерно в таком ключе: «Я вижу, что ты сердишься и предпочитаешь, чтобы тебя сейчас никто не трогал. Но если захочешь поговорить, я готов/готова».
• Как вы себя чувствуете, когда замыкаетесь в себе, но вот-вот готовы сорваться?
Избегание конфликтов
Такой подход к взаимодействию вполне приемлем, если в паре все благополучно, супруги нормально ладят и не ссорятся. Все работает – ну и отлично! Как говорится, зачем чинить то, что не сломано? Однако мне доводилось работать с семьями, которые осознанно или неосознанно всеми силами старались избегать трудных, но необходимых бесед на важные темы. Запросто может сложиться ситуация, когда оба всеми силами стараются не замечать «присутствия слона в комнате». Когда вопросы, по которым мнения расходятся, существуют, но не обсуждаются, накапливается недовольство. Кризис зреет и со временем разрастается до таких масштабов, что уже не оставляет пространства для маневра. Нередко именно в таком состоянии люди обращаются за помощью к психологу и тут быстро понимают, что со спорной проблемой следовало бы разобраться раньше, чуть ли не два-три года назад. А они не разбирались, потому что боялись поссориться. Иногда «слон» уже настолько велик, что почти «задавил» сами отношения. Или скопилось целое «стадо слонов», причем оба супруга приложили руку к их взращиванию, возможно, не осознавая этого. Вот пример.
Рут чуть за пятьдесят. Она обратилась к психотерапевту, когда собиралась разводиться с мужем Рэем. По ее словам, причина расставания – «сложности с коммуникацией». Супруги прожили вместе двадцать пять лет, у них двое детей-подростков. Женщина сказала, что всегда мечтала о близком общении с мужем, но Рэй никогда «не проявлял эмоций», «с ним трудно было разговаривать», «никогда не интересовался» чувствами жены.
По ее ощущениям, они давно перестали быть партнерами, но продолжали жить вместе из-за детей. Секса, по ее признанию, уже нет. Женщина устала от таких отношений и злилась на Рэя за то, что он занимается детьми и домом гораздо меньше, чем она. Да еще и не ценит ее вклад в семейную жизнь. Еще страшно сердило, что «в финансовом отношении он абсолютно безнадежен».
В общем, она отправила ему электронное письмо, объявив, что их отношения закончены.
Некоторые моменты, с которыми она столкнулась, я разберу в последующих главах. Чуть позже мы поговорим о том, как случилось, что Рут оказалась в роли, которую для себя не выбирала, и что произошло у супругов с интимной жизнью. А пока мне бы хотелось отметить, что моя пациентка снова и снова повторяла одну формулу: «Плохая коммуникация».
Эта пара долгие годы не находила возможности обсудить то, что же все-таки не удовлетворяет жену. В итоге семья оказалась у черты, когда уже ничего не поправишь. Рут призналась, что оба всегда старались избегать конфликтов, но это, похоже, привело к утрате близости.
Рут представляет дело так, будто только Рэй во всем виноват: «С ним невозможно разговаривать!» Однако я поинтересовалась, не прилагала ли и она усилий к тому, чтобы обходить острые углы. Если мы попробуем вообразить, как развивалась их жизнь, то наверняка сможем понять, что каждый сделал или не сделал, чтобы сохранить этот союз.
Супруги не сумели найти общий язык для обсуждения трудных вопросов. Если бы хотя бы иногда кто-то из них дал бы волю чувствам и выплеснул свое недовольство, это позволило бы им разобраться в том, что творится у каждого внутри. Они бы многому научились во время конфликта, но вместо этого молчали, со временем все больше отдаляясь друг от друга. Рут описала это как движение по параллельным, никогда не пересекающимся траекториям.
Женщина пришла на терапию одна. Наверное, ей казалось, что предпринять такой шаг на закате отношений вдвоем уже невозможно.
«Мы столько проблем заметали под ковер, что он у нас возвышался на метр от пола», – шутила Рут.
Причины, по которым такие пары, как Рэй и Рут, оказываются не в состоянии наладить нормальное общение, глубоки и сложны. Тут невозможно переключить тумблер, сказав просто: «Начните разговаривать». Страшно открываться перед другим человеком, страшно высказать неоднозначное мнение… Эти страхи могут быть связаны с опытом прошлого, зачастую приобретенным еще в детстве и юности. Выяснилось, что отец Рут был глубоко несчастлив, а у матери был роман на стороне. Все знали об этом, но никогда не обсуждали ситуацию вслух. Не исключено, что отец страдал от депрессии.
Почему же моя пациентка терпела все это столько лет, а тут вдруг решила обратиться к психотерапевту? Учителя в школе, где учится ее дочь, заметили, что у девочки повысилась тревожность, и отправили ее к школьному психологу. А тот поговорил с Рут и сказал, что, по его представлению, у девочки проблемы из-за того, что дома очень напряженная атмосфера. Для Рут это стало ударом. Больно было думать, что они с мужем создали такой климат. По ее словам, она всеми силами пыталась не замечать проблем в их отношениях, но теперь, когда оказалось, что это невыносимо и для дочери, нужно было что-то предпринять. Ей не хотелось, чтобы девочка росла, думая, что так все и должно быть в нормальной семье. Рут осознала, что она воспроизводит в своих отношениях модель коммуникации, неосознанно усвоенную ею в родительском доме.
Каждый из нас несет «багаж» своего прошлого, который дает о себе знать в общении с партнером. Прислушивались ли к ребенку или нет, в каком тоне и каким языком с ним говорили – все это имеет значение в последующей жизни. Мы наследуем от родных представления о норме, в том числе отношение к конфликтам и даже восприятие юмора. То, что вам кажется приемлемым, может выглядеть совсем по-другому для вашей половины. Так что принципиально важно осознавать эти пришедшие извне нормы и обсуждать их.
Подробнее о «родительском наследстве» я буду говорить в следующей главе, но здесь еще раз подчеркну: при возникновении трудностей с коммуникацией полезно первым делом разобраться в изначально существующей у супругов разнице подходов к улаживанию разногласий.
Нередко в самом начале общения с клиентами я ставлю перед ними следующие вопросы: «Как в доме ваших родителей было принято обсуждать проблемы? Устраивал ли вас их подход? Как, по-вашему, пара должна улаживать споры, устранять недопонимание?»
Если супруги не находят пригодный для обоих способ обсуждения различий, противоречия будут накапливаться, и весьма вероятно, семейный союз распадется, как это было у Рут. В случае, когда кто-то из двоих склонен избегать сложных тем или повторять сценарии, сложившиеся в родительской семье, нужно вовремя заметить и отрефлексировать на подобные тенденции.
Вопросы для размышления
• Какую модель коммуникации вы усвоили с детства? Как в родительской семье было принято обсуждать трудные вопросы?
• Как вы улаживаете разногласия в паре сейчас? Какие способы подходят вам обоим?
Взаимопонимание
Различия в стиле общения не всегда следует рассматривать в контексте опыта, полученного в детстве. Иногда двоим достаточно разобраться и обсудить разницу в устройстве личности каждого из них. Иными словами, установить, как действует «операционная система» у каждого из них и каковы ее возможности. Если бы ко всякому индивидууму прилагалась четкая инструкция по эксплуатации, я бы, наверное, лишилась работы. Потому что в значительной степени моя задача состоит в том, чтобы создать пространство, в котором двое могут лучше узнать друг друга и разобраться в особенностях характера. В общем, этот процесс взаимного познания и составляет суть отношений. Каждый пытается уяснить, на какие кнопки супруга стоит (или не стоит) нажимать. Чем лучше человек знает самого себя, тем легче объяснить другому, как наилучшим образом с ним обращаться. Так налаживается коммуникация и выявляются триггеры, а кроме того, мы еще глубже начинаем понимать самих себя и свои потребности.
К примеру, один из вас предпочитает открыто обсуждать любой вопрос, а другой полагает, что следует разговаривать только на те темы, которые не вызывают противоречий. Один любит все планировать, в том числе и беседу с близким человеком, а второй выступает за спонтанность. Одному нужно, чтобы во время разговора ничто не отвлекало его, а другой вполне готов обсуждать важные моменты во время прогулки или находясь за рулем. Один не умеет концентрироваться, а другой может оперативно сосредоточиться на чем угодно. Один быстро начинает ощущать интеллектуальную и моральную перегрузку, а другому легче переваривать большие потоки информации. Один не переносит повышения голоса, а другому это нипочем. Один умеет слушать, а другому нужны особые условия, чтобы усвоить то, что ему говорят.
Иногда различия в типах коммуникации легче понять и принять, если разобраться в нейробиологических нюансах, то есть в разных способах работы мозга. Интерес к другому, стремление узнать его получше, осознание, что у всех у нас разные «заводские настройки» – все это помогает супругам грамотнее выстроить общение, учесть все тонкие и чувствительные особенности двух входящих в контакт личностей.
Когда Анни и Лео пытались поговорить на какую-то непростую тему, они каждый раз попадали в одну и ту же ловушку. Анни приступала к делу без всяких предисловий, внезапно и резко, а Лео быстро выходил из себя, так что продолжать беседу было невозможно. Партнер начинал так бушевать, что для Анни это было совершенно невыносимо. И дальше спор уходил в сторону: он покидал изначальное русло, и они ссорились уже не по основному вопросу, а по поводу того, как следует и как не следует вести дискуссию.
Даже когда мы осознаем, что делаем что-то не то, очень трудно изменить стереотип поведения. Анни могла продолжать действовать по привычке, внезапно вбрасывая вызывающие противоречия темы, и при этом надеяться, что со временем ее подход будет принят и перестанет вызывать бурную реакцию. Лео же, со своей стороны, так и продолжал бы регулярно терять самообладание и тем самым бесить подругу. Я не виню ни одного из них. Просто надо понять, что таким способом они никогда не смогут построить конструктивного диалога.
Повторяя в общении один и тот же сценарий, вряд ли можно добиться от партнера новой реакции.
Нетрудно представить себе, что ждет эту пару, если она не приложит усилий и не задумается о том, чтобы изменить динамику общения. Пора перестать считать, что, повторяя одни и те же действия, можно когда-нибудь получить принципиально новую реакцию на них.
Для начала нужно осознать, что сложной ситуации надо уделить чуть больше внимания. Лео явно требуется больше времени, чтобы освоить любую информацию. Он, собственно, потому и терял контроль над собой: это был его способ справиться с нахлынувшими мыслями и чувствами. Ему полезно было бы осознать эту свою особенность и объяснить Анни, как это работает (в спокойной обстановке, а не на пике эмоций). А та, в свою очередь, должна обдумать этот факт и сделать выводы. Может, ей придется впредь действовать медленнее и осторожнее. И тогда совместными усилиями они создадут оптимальную для них площадку для переговоров. Анни, со своей стороны, тоже должна доступно объяснить Лео свое негативное отношение к истерикам и бурным выплескам гнева.
Анализ стилей общения и разных подходов к обсуждению трудных вопросов требует наблюдательности и чуткости, причем не только по отношению к другому, но и к себе. Научившись справляться с различиями (вы ведь непременно обнаружите эти «острые углы», наткнетесь на них), можно попытаться наладить продуктивное общение. Может, не всегда оно будет проходить гладко, но гораздо важнее сам факт, что оно будет существовать.
Вопрос для размышления
• Какая обстановка должна сложиться, чтобы вы могли нормально поговорить, и какой подход к подобной беседе был бы оптимальным для вас?
Важный разговор в неподходящее время
Во время локдауна я работала в программе помощи парам, столкнувшимися с трудностями общения в этот непростой период. Мне часто задавали один и тот же вопрос: как правильно выбрать момент для серьезного разговора? В ситуации, когда нет четкой границы между работой и домашним досугом, супруги вдруг обнаружили, что по-разному оценивают, какое время можно считать подходящим для важной дискуссии.
Питер и Эстер не раз ссорились по этому поводу и, наконец, решили обратиться к специалисту. Они признались, что ранее самыми неспокойными для них оказывались те часы, когда Питер обычно возвращался из офиса. Эстер, проведя целый день дома с малышом и старшими детьми, хотела тут же рассказать мужу обо всех событиях, но тот предпочитал сначала отдохнуть в тишине, а потом уже контактировать с близкими.
В карантин проблема усугубилась: возвращение главы семьи с работы представляло собой его «выход из кабинета на втором этаже на кухню». По его ощущениям, стоило ему покинуть рабочую зону, как Эстер тут же приступала к нему с разговорами. Ему было тяжело это выносить. Он понимал, что жене тоже трудно и ей требуется общение после долгих часов ухода за маленькими и уроков со старшими (дети на домашнем обучении). Вместе с этой парой мы проанализировали ситуацию, сконцентрировавшись на том, как выделить подходящее для обоих время для общения. Оптимальным оказался момент, когда дети отправлялись спать. Эстер сказала, что тогда ей придется дольше терпеть, сдерживая и эмоции, и желание выговориться, что само по себе непросто. Но если в этом случае муж будет более внимателен к ее переживаниям и лучше сможет ее выслушать, то, возможно, потерпеть действительно стоит.
Вне зависимости от карантина парам очень важно выбирать правильное время для серьезных дискуссий. В жизни происходит много событий, и обстоятельства не всегда располагают к беседе. Поддержание коммуникации критически важно для сохранения близости, при этом не всякую эмоцию нужно выплескивать незамедлительно, в то самое мгновение, когда она возникла. Копить в себе сильные чувства, которые хотят выхода, иногда очень нелегко, однако нельзя не учитывать, насколько в данный момент партнер способен вам помочь. Кто-то из вас может быть не настроен на общение здесь и сейчас: думает о другом, пытается заснуть или занят своими переживаниями. Мне часто доводилось работать с родителями, годами страдающими от недосыпания. И все они каждый раз мучительно решали, годится ли, к примеру, сегодняшний день для обсуждения со своей половиной какого-нибудь противоречивого вопроса или непростого решения. Они оценивали настрой и состояния духа близкого человека, прежде чем поднять трудную тему. В этом деле неизбежно придется учиться на собственных ошибках, чтобы понять, чтó подходит именно вам двоим.
Особенно тщательно выбирать момент для тяжелого разговора придется, когда в доме есть дети. Тут действительно стоит задуматься о конфиденциальности, потому что юным членам семьи не полезно быть свидетелями родительского спора. При этом недопониманий у взрослых может быть много, а времени на обсуждение – мало (подробнее об этом в главе 6). Это вовсе не значит, что вы не имеете права возражать партнеру в присутствии ребенка. Напротив, вы должны продемонстрировать ему позитивную модель спора и возможность сосуществования различных мнений. Однако мне неоднократно приходится сталкиваться с тем, как длительные конфликты взрослых травмируют детей, так что ни в коем случае нельзя забывать об их чувствах. Если пара не в состоянии прийти к согласию, когда и как спокойно и безопасно для окружающих разрешить свои противоречия, если их эмоции кипят слишком бурно и возникают скандалы, то, вероятно, потребуется помощь профессионала.
Вопросы для размышления
• Как вы выбираете место и время для обсуждения важных вопросов?
• Есть ли у вас «особенные» часы, когда вы наиболее открыты для общения и готовы поинтересоваться, как идут дела у близкого человека? Можете ли вы проявить инициативу и осознанно запланировать такие «периоды для контакта»?
• Какое время, с вашей точки зрения, самое неподходящее для такого общения?
• Приемлемо ли, по-вашему, если партнер прямо вам скажет: «Сейчас неподходящий момент»?