Блаженные – Джоанн Харрис

Удивительно правильный для этой осени по начинке роман, который читается на одном дыхании и заставляет задуматься между вдохом и выдохом над различными «вечными» вопросами. А повествование тем временем разыграет перед читателем представление, где два рассказчика, много непростой жизненной морали, а так же целый блок традиционных для романов Джоанн Харрис областей жизни, без которых ее романы не ее романы. И все это в обертке из фирменного стиля и речи, они дают +10 к какой-то правильности, что ли, чтения, несмотря на напевный слог романа.Начнем с того, что куда без семейной темы. С первых страниц читателю предстает известная уже читавшим Шоколад тематика матери и ее чудо-дочери, окутанная всеми оттенками правильной любви, гордости, с вкраплением своенравия, магии и обучения разному, что передается из поколения в поколение. Сыграет автор и в своего рода матрешку, ибо речь пойдет не только о дочери главной героини, но и ее собственной матери. Вот такая вот схема мать-дочь в двух отражениях. Читая «Блаженных» и вылавливая тут и там «семейную» тему, невольно задумываешься о том, как здорово было бы, если бы такая вот правильная любовь и отношения были во всех семьях. Эдакой мрачной противоположностью и знаком того, что любовь бывает зла и более того, выступает история семьи и детей еще одной героини романа. Невольно сравниваешь и делаешь себе зарубку на память о такой банальной вещи, как «все хорошо в меру»*. *Про это у автора в библиографии еще есть отличный Мальчик с голубыми глазами .Про меру и умение вовремя остановиться, в том числе во время пляски на лезвии ножа, звучит и тема страсти лицедейства, азарта и требовательности в части внимания. Все герои романа где-то да перегибают палку, будь это благочестие и суеверность монахини или же острые выпады единственного главного мужского персонажа, одержимого местью и игрой с человеческими судьбами. Не то чтобы автор голосует сугубо за умеренность и бытовую скуку, но ясно дает показать, что может случиться, если переборщить и заиграться. Сюда же эхом название романа, которому не очень везет с переводом на русский за счет слова «блаженные». Оригинальное «Holy Fools» отдает куда большей горчинкой иронии.Что еще хорошо в «Блаженных», да и в принципе в романах Джоанн Харрис – это психология героя в герое. Каждый персонаж представляет собой точно вылепленный тот или иной образ, который автор наполняет характером, качествами, своими нужными вот тут и вот сейчас чертами. Сколько бы их не было, каждый из них запоминается своим конфликтом и посылом, каждый несет в себе крохотный кусочек единой картинки. Ну и не обошлось, конечно же, без темы суеверий, простого человеческого типа паники, мнительности, любви к спорам и слепой уверенности, что твое мнение – самое верное. Очень жизненно во все времена, несмотря на то, что речь идет о 17 веке, религии и истории одной крупной аферы.И Джоанн Харрис не была бы Джоанн Харрис, если бы обошла стороной любовную линию, которая оказалась очень в тему и вроде как на злобу дня в этом сентябре. В «Блаженных» линия отношений – одна из основных, порвешь ее, и весь узор поедет в никуда. Она пряная, с горчинкой послевкусия, навязчивая и противоречивая. Тот сорт отношений, когда, что называется, «вечный бой, и горит синим пламенем». Это дуэль, это тонкий лед, по которому опасно не то что ходить, подойти боязно, но это только притягивает ближе, бередит и манит. А уж если речь пойдет о последствиях поспешно принятого в страсти и запале решения, то ни о какой твердой почве и речи быть не может. Но у Джоанн Харрис эта практически неприспособленная для нормальной жизни линия отношений кажется безумным танцем, горячим и словно ведьминским. Такой завораживающий, тянучий и острый. Его нельзя прервать и остановить ритм его половинок. Они или дойдут до конца, или просто погибнут. Вот это самое ценное во всем романе. В «Блаженных» ненависть и предательство танцуют рука об руку с нежностью и отчаянным желанием быть любимым. Ветреность и утехи на одну ночь – с тайными грезами об уютном уголке и теплых улыбках. На этом постоянном танце двух половинок, доброго и жестокого, и строится красота романтической линии, ее изюминка, постоянное метание от «да» к «нет» и обратно. Где-то там скрывая сомнения, а действительно ли это неправильная и жестокая любовь, действительно ли стоит бояться ее, как огня? Клубок вопросов на несколько часов размышлений.Вывод: напевный, яркий и пряный роман, чем-то очень похожий на «Шоколад», в котором капелька магии, много человеческого, немного исторического, а мораль и вопросы про «подумать» на все времена формируют вагон и маленькую тележку. Все хотят любить и быть любимыми, вот только с этой комбинацией в жизни всегда ох как непросто. Читать в условиях, приближенных к осени, или в летнюю жару в компании с тенью от деревьев.

Ух, впечатления противоречивые. Больше всего мне понравился слог автора и то, как Харрис мастерски погружает в атмосферу. Это тот редкий случай, когда читать интересно, но история неинтересная)О чем?

О бывшей цирковой артистке Жульетте, которая скрылась от своего прошлого в женском монастыре. Какие коварные сюрпризы приготовит ей судьба? Неужели тот, от кого она пряталась все эти годы снова ее нашел?Чего ожидать?– Множество религиозных сносок-

– Амосферу зарубежной Европы 17 века, которая передана нереально

– Цирковой вайб

– Изнанка женского монастыря

– Необразованность людейКнига специфичная. История не динамичная. Изначально понравились рассуждения главной героини, она действительно мыслит здраво по сравнению с женщинами того времени. Однако женское сердце призывает влюбляться в идиотов. Таким образом, она пыталась убежать от негодяя всю жизнь, но убежала не так далеко…На обложке было написано, что концовка нас поразит… Не поразила :( Интересно, что сейчас книга называется просто «Блаженные» и продается под совершенно иной обложкой.Думаю, знакомство с автором нужно начинать все же с ее «вкусных» произведений («Шоколад», «Ежевичное вино» и т.д.), потому что ее слог так сладок, что в сочетании с грязью «Блаженных» выглядит как оксюморон

История уже, вырвавшись из-под рук, понеслась вскачь, точно резвый жеребенок. Теперь не остановишь; уж лучше дать ей волю, пусть бежит, пока не выбьется из сил.

Монастырь – это свой мир. Так было всегда. Монастырь семнадцатого века, тем более. Джоан Харрис сравнивает мир шутов и мир верующих. Казалось бы, грех сравнивать, да и как можно?! Только вот монастырский мир таит в себе много интересного, много человеческого – не религиозного. Стоит только случайному (но очень опытному и коварному) шуту, по прозвищу Черный дрозд, попасть в стены монастыря, как он превращается в сцену, где каждый – немножко шут.

Когда грешники живут в одном более-менее сплоченном коллективе, где о каждом знают самое сокровенное, но молчат, то и грех не так уж велик, даже почти невидим. Другое дело, если Черный дрозд прилетает в эту обитель скрытых грехов, примеряя чужой облик, чужое имя… Пороки выходят наружу, обнажая грешные души монахинь, заточённых в оковы предрассудков, примет, знаков и даже темных сил…

«Теперь я должна раскрыть, что именно он намерен предпринять. И какова моя роль в этой пьесе-травести? И чем она обернется – трагедией или фарсом?»

Великий постановщик затевает шутку. Шутку, в которой кроется слишком много жестокости, шутку, которая вызывает не улыбку, а умопомрачение, одержимость. Черный дрозд из тех, кто всегда расчетлив, осмотрителен и ловок. Каждый шаг отца Колумбэна (так теперь его зовут) сопровождают уверенность и продуманность. Тихая игра. Игра, сводящая счеты… Игра, ставящая под сомнение веру монахинь и святость монастыря. Настолько ли он свят – мир церкви?

Я понимал, ей хочется мне верить. Доверие ей свойственно, как мне свойственен обман. Вините Всевышнего в том, что создал меня таким.

Отец Колумбэн знает слабости всех обитательниц монастыря, шутовство – его вторая натура, он умеет разыграть спектакль, найти союзниц и заложников своей тайной цели… Одно слово – и любое указание будет исполнено… А религиозное обрамление «театра» еще и подыграет, смешав все человеческое и святое, что есть внутри женщин. Еще вопрос, что будет преобладать – вера или грех?

«Здешние затворницы, как поганки, разрослись здесь в чудовищном изобилии; от их вонючего лицемерия меня тошнит. В этой тюрьме я едва могу дышать, я плохо сплю.»

«Для таких, как мы, любил повторять Леборнь, Бога не существует, потому что мы не созданы по его образу и подобию. Мы – блаженные шуты, недоделанные, в нас что-то треснуло при обжиге. Откуда нам знать, как надо молиться!»

Шуты свободолюбивы, своенравны и эгоистичны. Всегда трудно понять, что они чувствуют, во что верят и наконец – способны ли любить? Джоан Харрис представляет вниманию читателя дуэль двух сильных личностей, заточенных в рамки обстоятельств. Я бы определила этот роман в библиографии писательницы, как горький «Шоколад». Любовь, опыт, сила, расчетливость, изысканная актерская игра… Блаженные шуты снова выступают!

Самый лучший дуэт – Черный дрозд и летающая Элэ:

Игра и честность.

Спасение и предательство.

Любовь и ненависть.

Обман и сила.

Соприкосновение и отторжение…

Я мог бы одним словом это остановить. Но сцена была настолько захватывающа, настолько классически безупречна в своем развитии, что у меня язык не повернулся ее оборвать.