Джеймс Е. Смит
Книги мудрости и Псалмы
Речь Билдада
Справедливая избирательность
Книга Иова 8:1-22
Билдад пропускает мимо ушей большинство из того, что высказал Иов в своей многословной жалобе. Он сразу переходит к делу, иными словами, к жалобе Иова на Бога. Тогда как Елифаз приводил в качестве доводов свои откровения и религиозные убеждения, Билдад ссылается на традиции нравственности древних мудрецов.
А. Довод Билдада (8:1–7)
В первую очередь Билдад выражает своё потрясение тем, как человек вообще смеет так обращаться к Богу и говорить о Нём в подобном ключе. «Долго ли ты будешь говорить так?» Он имеет ввиду общий смысл речей патриарха, в которых Билдад усматривает обвинения Бога в несправедливости. Подобные слова – это «бурный ветер», они жестоки и тщеславны (8:1–2).
Билдад выражает свою позицию в виде двойного вопроса: «Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду?» Древнееврейский текст делает ударение на слова «Бог» и «Вседержитель». Люди способны извращать справедливость, но только не Бог! Повторение слова «извращает» (ye˓avvet) лишь подчёркивает глубину потрясения Билдада (8:3).
С бесчувственностью, граничащей с жестокостью, Билдад вспоминает смерть детей Иова. Иову следует согласиться с тем, что их смерть – это наказание за грех, полагает Билдад. Господь «предал их в руку беззакония их», то есть они были сокрушены своим собственным грехом. Мысль состоит в том, что порочность несёт в себе и воздаяние. Доводы Билдада основаны на мысли о том, что любое страдание – это наказание за совершённый грех (8:4). Великий учитель, Иисус Христос, убедительно опроверг эту мысль в своём объяснении слепоты человека (Ин. 9:2–3) и упоминании несчастного случая, связанного с падением Силоамской башни (Лк. 13:4).
Билдад заключает, что Иов тоже согрешил, хотя и не так серьёзно, как его дети. Их грех привёл к мгновенной смерти, тогда как Иов всё ещё жив. И, хотя его страдания весьма жестоки, они не что иное, как средство исправления. Если Иов будет чист и честен, уверен Билдад, то Яхве «встанет» над ним, то есть услышит молитвы и избавит от страданий. Господь восстановит утраченное благосостояние жилища Иова. Былое богатство патриарха, каким бы великим оно ни было, покажется незначительным по сравнению с тем, что Бог приготовил для Иова после избавления (8:4–7).
Б. Обоснование доводов (8:8-19)
Подкрепление своих доводов Билдад находит в накопленной за века мудрости. Он убеждает Иова «спросить у прежних родов» и «вникнуть в наблюдения отцов». Билдад ведёт речь о том, что об излагаемой им истине свидетельствует сама история, вплоть до древнейших времён. Патриархи тех поколений жили значительно дольше, чем люди в дни Иова. Их долгая жизнь давала им возможность глубже постичь истину о жизни. Билдад говорит, что по сравнению с теми патриархами «мы – вчерашние», то есть вышли на сцену истории совсем недавно. Более того, из-за невероятной продолжительности их жизни, «наши дни на земле – тень», они мимолётны и скоротечны. Иными словами, Иову есть чему поучиться у предков, если он готов слушать. Они «от сердца своего произнесут слова», истинность которых обусловлена их долголетием (8:8-10).
Так о чём же говорит мудрость предков? Они приводят в пример тростник и камыш, произрастающие в Египте, которые при благоприятных условиях дают стремительный рост. Но когда они ещё зелены и ещё до того, как их срежут, вода уходит, и эти растения засыхают «прежде всякой травы». То же случается и с грешниками, которые забывают Господа. Его подкрепляющая милость уходит из их жизней, и они погибают (8:11–13).
Древние приводят ещё один пример из окружающей природы, сравнивая самоуверенность отвернувшегося от Бога человека с паутиной (букв. «домом паука»). Если опереться об эту ненадёжную конструкцию, она не устоит (8:14–15).
Третьим примером служит буйная растительность, которая, будучи вырванной из земли, не оставляет и следа своего существования. Под жарким солнцем растение зеленеет, а его ветви простираются за пределы сада. Корни его вплетаются в кучу булыжников, пронизывают каменистую почву, крепко держась за саму землю. Но вот растение внезапно с корнем вырывают. Место, где оно произрастало, «отказывается от него», и никаких свидетельств о его существовании больше не остаётся. Такова «радость пути его», то есть пути человека, восставшего против Бога. «А из земли вырастают другие», занимая его место, как будто его никогда и не существовало.
В. Повторное приведение доводов (8:20–22)
Билдад повторяет своё утверждение о том, что «Бог не отвергает непорочного». Это же слово, «непорочный» (tam), мы встречаем при описании Иова в 1:1. Точно так же Бог не «поддерживает руки злодеев», помогая им в их злодеяниях. Билдад уверен, что Бог ещё сменит Свой гнев на милость. Он наполнит уста Иова смехом, а губы его радостным восклицанием. Те, кто ненавидит Иова и радуется его страданиям, «облекутся в стыд», а их «шатёр» будет уничтожен. Этими заключительными словами Билдад четко даёт понять, что он и два его товарища – это друзья, желающие Иову только добра. Очевидно, что друзья действительно считают Иова благочестивым. Из обрушившихся на него страданий они делают вывод, что Иов, должно быть, в чём-то серьёзно согрешил перед Богом.
Ответ Иова Билдаду
Книга Иова 9:1–10:22
Несвязный ответ Иова Билдаду очень трудно разделить на части. Патриарх даёт волю чувствам, что не предполагает последовательного изложения. Время от времени Иов вновь поднимает темы, затрагивавшиеся ранее в беседе с Елифазом. Лучше всего будет рассматривать его речь, как переплетение двух тем. Иов говорит о (1) могуществе Бога, препятствующем любым попыткам человека защитить свою невиновность; и (2) о разуме Бога, который единственный содержит ключ к загадке страданий.
Могущество Бога
Книга Иова 9:1-35
Речь начинается с примирительных слов. «Правда! знаю, что так». По сути дела, Иов соглашается с Билдадом в том, что Бог не отвергает непорочного и не поддерживает руки злодеев. Проблема, однако, состоит в том, что у простого смертного нет возможности отстоять свою невиновность перед таким, превосходящим всякое разумение, существом. Могущество определяет истину, а Бог всемогущ. Этими бедствиями Господь объявил его виновным, тогда как совесть Иова вопиёт о его невиновности. И он должен согласиться с приговором, так как не может бороться со всемогущим Богом, который, похоже, твёрд в Своём решении (9:1–2).
Если человек захочет «вступить в прение», то есть в правовой спор, то в случае с Богом это будет означать заведомый проигрыш. Простой смертный не способен ответить ни на один из тысячи заданных ему всемогущим Судьёй вопросов. Господь «премудр сердцем и могущ силою». Никому ещё не удалось «восстать против Него» и при этом спокойно жить дальше (9:3–4).
А. Божье могущество в творении (9:5-10)
Бог по Своему желанию превращает горы, сотрясает землю и «столбы её». Этот поэтический образ обозначает массивные скальные образования, на которых покоятся горы (9:5–6).
Стоит Богу лишь пожелать, и солнце не взойдёт. Скорее всего, речь идёт о бурях, мгле или затмениях, из-за которых кажется, что солнце не встало. Точно так же Бог «налагает печать» на звёзды, затмевая их свет (9:7).
Он один распростирает небеса, то есть помещает каждую звезду и каждую планету на предназначенное ей место (9:8а).
Один лишь Бог «ходит по высотам моря», что, по-видимому, относится к штормам, порождающим вздымающиеся до небес волны. Они лишь ступени под ногами Господа (9:8б).
Господь сотворил великие созвездия Медведицы, Ориона и Плеяд, а также «тайники юга». Последнее может означать огромное пространство небес южного полушария со всеми его созвездиями.
Б. Божье могущество в Его творениях (9:11–24)
Сила Бога незрима. Её можно ощутить, но невозможно осознать. Ей невозможно сопротивляться, она подобна хищнику, уносящему добычу. Никто не смеет усомниться в Божьем могуществе, когда Он его являет (9:11–12).
Господь не угашает Свой гнев, Его ярость будет обжигать, пока не будет достигнута Его цель. «Пред ним падут поборники гордыни». Гордыней здесь называются морские чудовища или же само море7. Морские волны – это и есть эти самые «поборники». И эти чудовищные волны покоряются Господу. И если уж могучий Раав (в синодальном переводе «гордыня») не может устоять перед Богом, то и Иову не следует «отвечать» Ему, то есть противостоять Богу. Вознося жалобу к Господу, нужно очень тщательно подбирать слова. Но властная сила Бога не даёт сосредоточиться, что необходимо для выбора нужных слов. Даже будучи правым, человек не способен противостать Богу. Он может лишь «умолять» своего «Судию», то есть оставить свою просьбу, какой бы справедливой она не была, и молить о пощаде (9:13–15).
Что же произойдёт, если Иов вызовет Бога в качестве свидетеля против Господней несправедливости? Даже если Бог снизойдёт до того, чтобы выслушать Иова, надежды на Его справедливость всё равно нет. Даже появись Он, Иов не верит, что Бог будет его слушать (9:16).
Далее Иов описывает, что бы произошло, если Бог на самом деле откликнулся бы на призыв Иова. Он не только не станет слушать Иова, но и сокрушит его Своим бесконечным могуществом. Бог уже обрёк Иова на страдания. Он уже «безвинно», ни за что, умножил раны Иова. Иову едва удаётся перевести дух. Бог пресытил жизнь Иова «горестями», сделал её мучительной. Его нынешнее состояние само по себе являет Божье могущество, с которым ему придётся тягаться, если он всё же решит представить на Божий суд свой случай (9:17–18).
Иов ощущает безнадёжность ожиданий законной справедливости в отношении своей жалобы на Бога. Любая форма прямого противостояния с Богом ужасает его. Хотя правда и на его стороне, его же уста «обвинят» Иова. Так или иначе, Бог обернёт слова его против него же самого. Даже если Иов, не совершив никакого преднамеренного проступка, окажется безупречным, то результатом действия Божьей силы будет признание его порочным грешником (9:19–20).
Мысль о своей беспомощности перед лицом Божьего могущества, безразличного к невиновности Иова, доводит его до отчаянного поступка. Иов заявляет: «Невинен я». Он решает взять свою жизнь в свои руки и представить своё дело на суд Божий. «Я не хочу знать души моей», – говорит Иов. Иов чувствует, что дерзкое отстаивание своей невиновности рассердит Бога и заставит Его окончательно уничтожить Иова. Однако, это уже не имеет значения. «Всё одно», и неважно, умрёт Иов или нет. Он скажет своё слово. Бог – это могучая, сокрушающая всё сила, которая губит как непорочного, так и виновного, не делая исключений (9:21–22).
С точки зрения Иова, Бог внезапно поражает «бичом», то есть мором и чумой, голодом, войной и другими бедствиями. После чего он посмеивается над страданиями невинных. Бог допускает торжество несправедливости по всей земле, отдавая её в руки нечестивых. Бог «закрывает» лица судей земли, они не могут отличить истину от лжи и уже не способны защитить невинного. Таким образом, Иов обвиняет Бога не только в том, что Он допускает зло, но и в том, что позволяет ему брать верх. Кто, как не Бог, ответственен за торжество зла? (9:23–24).
В. Могущество Бога и бренность человека (9:25–35)
Духовный упадок Иова достигает низшей точки во всём повествовании. Он мыслит Бога всевластной силой, которая предпочла нечестие праведности. Иов экстраполирует своё собственное положение на всё бытие. Если он, «непорочный» человек, вынужден так страдать, то справедливости в мире нет. В его понимании Бог – непосредственная причина всего, происходящего на земле. Поэтому он не может не прийти к заключению, что Бог – несправедливый тиран.
Иов снова начинает размышлять о скоротечности своей жизни. Он доносит свою мысль с помощью трёх новых образов. Во-первых, он говорит, что «дни мои быстрее гонца», они проносятся мимо, не принося патриарху ничего доброго. Во-вторых, они несутся как «лёгкие ладьи» (букв. тростниковые корабли). Эти стремительные двухместные челны делались из тростника и оснащались деревянным килем (ср. Ис. 18:2). В-третьих, жизнь Иова пролетает как орёл, который «стремится на добычу» (9:25–26).
Иов решает представить свои проблемы в наилучшем свете. Он пробует забыть о своей жалобе и стереть с лица «мрачный вид». Он пытается «ободриться», просветлеть лицом. Тем не менее, он боится, что эти проявления жизнерадостности побудят Бога усугубить страдания Иова. Он уверен, что Бог не сочтёт его невинным, так как его страдания сами по себе свидетельствуют о его виновности в глазах Бога. Признание его невиновности ознаменовало бы прекращение его страданий (9:27–28).
Вне зависимости от своих действий, Иов чувствует, что признан виновным. И этот приговор проявится в продолжении его страданий. Даже омывшись «снежною водою», что является символом совершенной чистоты, Иов не смоет свой приговор. Если даже Иов совершенно очистит руки, то Бог всё равно погрузит его в грязь. Он будет настолько грязным, что его собственные одежды не захотят покрывать его тело. Иными словами, Иов чувствует, что ничто из того, что он может сделать, не позволит ему восстановить своё положение перед Богом. С его точки зрения, Господь предопределил считать Иова виновным несмотря ни на что (9:29–31).
Так почему же Иов думает, что ему не удастся отстоять перед Богом свою невиновность? Потому что Бог не человек подобно самому Иову. Иов ощущает нужду в посреднике, арбитре, который выступил бы судьёй в любом столкновении Иова с Богом. Однако, в дни Иова такого «посредника» (mokhiach) не было. Такой ходатай мог бы «положить руку свою» на обоих участников спора (Бога и Иова), то есть своей властью заставить стороны справедливо разрешить свои разногласия. В этом желании Иова отражено стремление ветхозаветных святых увидеть Бога в образе человека. И в Своём воплощении Господь удовлетворил это ожидание (9:32–33).
Если у Иова и есть шанс изложить Богу своё дело, то только если «жезл» страданий будет отстранён от него. Если Бог отложит своё ужасающее величие, он сможет заявить о своей невиновности и без страха изложить Богу своё дело. В понимании Иова, у него не было причин страшиться Бога, однако Божье могущество ужасало его само по себе. Более того, он ожидал ещё больших несчастий, если осмелится оспорить своё положение (9:34–35).
Взгляд Бога
Книга Иова 10:1-22
Теперь Иов начинает делать предположения касательно того, почему же Бог так сурово отнёсся к нему. Каждое предположение немедленно опровергается как противоречащее истинной природе Бога. Эта часть речи Иова начинается с очередной жалобы на усталость от такой жизни. Он решает дать волю своей горечи, чтобы сумятица в его душе нашла своё выражение. Он умоляет Бога не осуждать его тотчас же. Вместо этого он настаивает на том, чтобы Бог открыл ему причину разлада между ними, в чём бы она ни состояла (10:1–2).
А. Находит ли Бог удовольствие в угнетении? (10:3–7)
Иов размышляет о том, почему же Бог так жестоко с ним обращается. Может быть, Бог наслаждается угнетением? Не приносит ли Ему удовольствие уничижение дела рук Своих – праведника – с целью «послать свет» на «совет нечестивых»? Возможно ли, размышляет Иов, чтобы у Бога были подслеповатые глаза человека? Неужели Он увидел в Иове порок, которого на самом деле нет? Дальше Иов вопрошает, смертен ли Бог, и подобна ли Его жизнь быстротечной жизни человека. Неужели Он боится, что Иов переживёт Его? Спешит ли Он этими сокрушительными бедствиями явить на свет грех Иова, зная, что некому избавить Иова от Его руки? Все эти размышления ничтожны и бессмысленны. Богу известно о невиновности Иова. Ему известно, что нет никого, кто способен избавить Иова от Его руки (10:3–7).
Б. Предопределены ли страдания? (10:8-13)
Иов замечает, что руки Творца трудились над ним и «образовали всего меня кругом». Он создаёт образ гончара, который безгранично заботится о своём сосуде. Теперь, однако, гончар решает в очередной раз обратить изящную утварь в прах (10:8–9).
Далее Иов языком поэзии описывает формирование ребенка в утробе матери от самого зачатия. Вылитое «молоко» – это семя его отца. Метафора «как творог сгустил меня» относится к зачатию и развитию плода. Появляются плоть и кости. В момент рождения Бог даровал Иову «жизнь и милость», а Божье «попечение» и забота хранили его дух. Иными словами, Бог хранил жизнь Иова до сего дня (10:10–12).
Иов видит противоречие в том, как Бог относился к нему в утробе матери и после его рождения, с тем, как Бог относится к нему сейчас. Он выдвигает такое предположение: должно быть, Бог предопределил такое Своё суровое отношение к Иову с самого начала. Бог тщательно вылепил его, после чего заботился о нём лишь для того, чтобы Иов наилучшим образом послужил Его жестокой цели. «Но и то [несчастье] скрывал Ты», то есть оно «было у Тебя» в замыслах. Тема жестокого умысла Бога развивается в последующих стихах (10:13).
В. Запоминает ли Бог незначительные грехи? (10:14–17)
Иов обвиняет Бога в том, что тот запомнил каждый его ничтожный грех, чтобы иметь возможность наказать его. Иов не в силах и представить последствия того, если бы он на самом деле был нечестивым. Но и абсолютная праведность ни на что не влияет. Будучи пресыщен унижением, Иов не осмелился бы поднять головы. Если же остатки человеческого достоинства побуждают Иова поднять голову, Бог нападает на него, как лев. Бог является Иову «чудным», удивляя разнообразием и природой бед и недугов. Бог выводит против него новых «свидетелей», то есть новые напасти, которые свидетельствуют против Иова. Гнев на Иова лишь возрастает, беды «ополчаются» на него непрекращающейся чередой.
Г. Заключение (10:18–22)
Приведенный в отчаяние своими заключениями о Божьем замысле относительно него, Иов вопрошает, зачем Бог вообще дал ему жизнь. Так же, как и в 3-й главе, Иов желает или никогда не рождаться, или же быть перенесённым из чрева матери прямо во гроб. Гораздо лучше было бы умереть, когда никто его ещё не увидел (10:18–19).
Завершая свою речь, Иов просит о передышке, прежде чем он отправится в страну смертной тени, таинственную загробную жизнь. Этим заключением Иов раскрывает ветхозаветную идею Шеола. Это страна мрака, где «нет устройства», то есть не работают физические законы, которые мы наблюдаем в творении (10:20–22).
Речь Софара
Если бы человек встретился с Богом
Книга Иова 11:1-20
В своей первой жалобе Иов не отстаивал свою невиновность, а лишь оплакивал свою судьбу. Поэтому Елифаз посчитал вину Иова само собой разумеющейся, не указывая на неё прямо. Отвечая Елифазу (гл. 6–7), Иов лишь мимоходом упоминал свою невиновность. Билдад вообще пропустил эти ремарки мимо ушей, посчитав их закономерными и несерьёзными. В своём ответе Билдаду (гл. 9–10), Иов уже решительно отрицает свою вину, тем самым вводя в спор новый элемент. Иов на самом деле уверен в своей невиновности. Софар без промедления обращается к этому вопросу.
А. Желание Софара (11:2–6)
После того, как прозвучали последние слова Иова, ошеломленные друзья какое-то время сидят в тишине. Затем Софар берёт слово. Он вынужден отвечать, чтобы Иов не решил, что своей речью он отстоял свою точку зрения. Софар задаёт вопрос: «Разве человек многоречивый (букв. полный устами) прав?» Он намекает на то, что слова Иова исходят лишь из его уст. Иов не говорит от всего сердца, подобно тому, как говорили предки (ср. 8:10). Он лишь сотрясает воздух. Софар обвиняет Иова в «пустословии», вероятно оспаривая тем самым его невиновность. Он также обвиняет Иова в глумлении, то есть в маловерии и безбожных речах. Кто-то должен противостать этому нахальству и постыдить Иова за подобные слова (11:2–3).
В частности, Софар обвиняет Иова в том, что тот сказал: «Суждение моё верно». И, хотя Иов не говорил именно этих слов, Софар ухватывает самую суть позиции патриарха. Доктрина Иова – это шокирующее утверждение о том, что Бог поражает человека, зная, что тот праведник. Обращаясь к Богу, Иов, по сути, говорит: «Чист я в очах Твоих» (ср. 9:21; 10:7). Он видит себя доказательством истинности своего «учения» о Боге. Софару ещё не доводилось встречать человека с подобной верой. Его раздражение и нетерпимость к этой новой идее проявляются в словах, которые он употребляет.
Иов с дерзостью выражает готовность встретиться с Богом лицом к лицу и высказать Ему свою жалобу. Софар тоже желает, чтобы это произошло. Но он уверен, что исход этой встречи будет совсем не таким, каким он видится Иову. Господь откроет Иову «тайны премудрости», то есть явит Своё всеведение. В конце концов, здравая мудрость имеет две стороны – явную и скрытую. И обе они доступны Богу. Если требуемая очная ставка с Богом всё же произойдёт, может оказаться, что Иов пострадал от руки Божьей гораздо меньше, чем заслуживает на самом деле (11:5–6).
Б. Божья мудрость (11:7-12)
Как Елифаз был сосредоточен на святости Бога, так Софар заводит разговор о Божьей мудрости. Под мудростью Софар понимает то, что богословы называют всеведением Бога. По этой теме он делает четыре высказывания.
Во-первых, человек не способен постичь Божью мудрость. Елифаз доносит эту мысль посредством двух вопросов: «Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?» (11:7).
В-вторых, Божья мудрость наполняет всё. Она превыше небес и глубже Шеола, пристанища мёртвых. Она превосходит землю по длине и море по ширине. Иов не способен измерить небеса или проникнуть в Шеол, у него нет возможности пересечь всю землю или переплыть море. Таким образом, его знание уступает знанию Бога (11:8–9).
В-третьих, Божья мудрость различает скрытый порок. Никто не способен удержать Бога, когда он «пройдёт и заключит кого в оковы и представит на суд» (ср. 9:11). Бог чрезвычайно могуществен и ни перед кем не обязан отчитываться. Почему? Потому что лишь один Он «знает людей лживых» и без какого-либо труда «видит беззаконие». Его всеведение мгновенно, абсолютно и бесспорно (11:10–11).
В-четвёртых, Божья мудрость тем более славна, чем глупее человек. На глупца снизойдёт понимание не раньше, чем дикий осёл родит человека. Эта поговорка означает что-то, чего попросту не может быть. Человеческая мудрость даже близко не может сравниться с мудростью Бога (11:12).
В. Увещевание Софара (11:13–20)
Софар обращается непосредственно к Иову. Выразительное местоимение 2-го лица в 13-м стихе призвано противопоставить Иова «пустому человеку» из 12-го стиха. Во-первых, он призывает Иова исправить своё сердце, то есть направить его к праведным мыслям и чувствам по отношению к Богу. Во-вторых, Иову необходимо «простереть» свои руки в мольбе к Богу. В-третьих, Софар убеждает Иова удалить его личный «порок». В-четвёртых, он умоляет Иова не давать «беззаконию» обитать в своих «шатрах», то есть в своём жилище (11:13–14).
Иов уже говорил о том, что не смеет поднять перед Богом своей головы (10:15). Если же Иов последует плану Софара из четырёх пунктов, то он с чистой совестью сможет поднять своё «незапятнанное» лицо. После этого Иов будет «твёрд» и не будет испытывать таких эмоциональных перепадов и метаний, которые он продемонстрировал ранее. Перестанет Иов и сокрушаться, на что он жаловался в 9:28. Его страдания прекратятся, он будет вспоминать о них, «как о воде протёкшей». Жизнь Иова пойдёт «яснее полдня», из неё исчезнут сумятица и растерянность. Тьма, в которую была погружена жизнь Иова, просветлеет как утро (11:15–17).
Софар продолжает свой список благословений, которые станут результатом раскаяния Иова. Он будет наслаждаться безопасностью, а его уныние сменится надеждой. Перед тем, как отойти ко сну, Иов будет безрезультатно оглядываться в поисках опасности. Теперь он может отдыхать спокойно. Безопасность и процветание привлекут к нему многих, которые, как и прежде, будут искать его милости (11:18–19).
С другой стороны, Софар предвидит страшную участь грешников. Их глаза истают, и они ослепнут. Им не найти спасения от заслуженной кары. И «надежда их исчезнет» вместе с последним вздохом. Елифаз говорил о безоблачном будущем, которое ждало Иова (ср. 5:19–26). Билдад говорил о погибели, ожидающей врагов Иова (ср. 8:22). Предупреждение Софара носит более общий характер. И если Иов почувствует, что оно относится к нему, он волен внять этому предупреждению (11:20).
