Джеймс Хэдли Чейз
Измене доверяют, как лисе
Глава четвертая
Отметина, которую Эллис поставил себе в Бельзене, превратилась в указующий перст для любого, кто читал его описание в газетах.
Сначала голос, теперь шрам. И непонятно, что с этим делать. Отныне шрам еще опаснее, чем предательский голос.
Первой его мыслью было скрыться: пересидеть в укромном месте, пока нервы не придут в порядок, а там что-нибудь да придумается.
С этой девчонкой Грейс они без труда выбрались из серого домишки. Ускользнули через черный ход, пока полисмен звонил в дверь. Взяли такси до вокзала Кингс-Кросс, а оттуда на метро отправились на Бейкер-стрит.
Шрам вызвал у водителя нездоровый интерес. Эллис понимал, что таксист вряд ли его забудет. Когда он прочитает вечернюю газету, тут же сообщит в полицию, что подвозил до Кингс-Кросс мужчину и девушку, соответствующих описанию. Что ж, Эллиса это не тревожило. Именно поэтому он и взял такси до конечной станции. Пусть полиция думает, что он подался на север.
Эллис велел девушке купить билеты до станции «Бейкер-стрит», а сам старался не отсвечивать. В поезде внутреннего кольца он прикрывал щеку платком, делая вид, что у него разнылся зуб.
Пока поезд с грохотом мчал сквозь тоннели, Эллис пытался придумать план. Он понимал, что оставляет за собой след, и по этому следу, наступая на пятки, идет полиция. Необходимо найти место, где можно будет подумать. Нужно уехать из Лондона. В Лондоне слишком много полисменов. Постоянно ждешь, что на тебя кто-нибудь набросится. Он мысленно вернулся в прошлое. Вспомнил, как умирала его мать. Тогда он был обузой, и отец отправил его в Иствуд к какой-то старухе. Два месяца Эллис в одиночку бродил по полям, исследовал тропинки, играл в лесу. Он хорошо знал ту местность. Прямо в поезде, прижимая платок к щеке, Эллис решил: Иствуд будет идеальным укрытием, пока он не разработает план действий.
На станции «Бейкер-стрит» он снова отправил Грейс за двумя билетами, на сей раз в Иствуд.
Девушку словно загипнотизировали. Эллис говорил ей, что делать, и она беспрекословно подчинялась. Ее пустой взгляд одновременно и сердил Эллиса, и вызывал у него недоумение. Он не понимал, что Грейс переживает шок. Когда Эллис ударил миссис Уилер, девушка впала в ступор. Она была уверена, что миссис Уилер мертва. Если их поймают, ее тоже признают виновной, и обоих повесят. Эта мысль парализовала ее сознание, превратила ее в безвольный механизм. Она была в ужасе от выходок Эллиса, но слепо доверяла ему: ведь в этой жуткой ситуации можно было надеяться лишь на него. Грейс решила: пока она не придет в себя, им нельзя расставаться.
Когда поезд вез их по пригороду Лондона, Эллиса озарило: теперь девчонка придется весьма кстати. Если он хочет скрыться, без нее не обойтись. По описанию ее не узнают: слишком обычная, никаких особых примет. Он коснулся своего шрама. Такое чувство, что на лбу написано его имя. Отныне его голосом станет девчонка; она же поможет скрыть предательский шрам. Правильно он сделал, что выручил ее. Отделался от той женщины с сумочкой, накормил. Теперь она у него в долгу. Настала ее очередь помогать.
Так он и сказал.
Беспомощная, испуганная, Грейс изумленно смотрела на него, читая слова по губам.
– Не нужно было так ее бить, – только и сказала она, вспоминая страшную картину: миссис Уилер лежит на полу, а по щеке у нее струится кровь. – Зачем вы это сделали? – продолжала она, заламывая руки. – Могли бы отдать ей деньги…
Раздраженно пожав плечами, Эллис уставился в окно. Понятно, что девчонка права. Надо было держать себя в руках.
Теперь, глядя на зеленые поля за окном, он вспомнил про Тейлхем – площадку для гольфа, то ли на следующей станции, то ли через одну. Эллис, бывало, любил поглазеть на игроков и поискать мячики в небольшом лесу у седьмого фервея. Заночуем там, решил он. Поспать можно будет в здании клуба. А если повезет, в женской раздевалке для Грейс найдутся какие-нибудь шмотки.
Воодушевленный этой мыслью, он подался вперед и похлопал Грейс по колену. Та, покраснев, отпрянула.
Эллис рассказал ей о своих планах:
– Я достану тебе одежду. Сейчас тебя легко узнать, но стоит сменить наряд, и никто не обратит на тебя внимания.
Она молча всплеснула руками, а взгляд ее умолял: оставьте меня в покое.
– Соберись. – Эллис сердито посмотрел на нее. – У тебя неприятностей не меньше, чем у меня. Так что нужно держаться вместе. Поняла? Нужно держаться вместе, или нам конец.
Через несколько минут поезд остановился в Тейлхеме. Дорога от станции вела прямо к полю для гольфа.
– Пошли. – Эллис открыл дверь вагона. – И поживее.
Он понимал, что опасно сходить с поезда на такой безлюдной станции. Их запросто могут заметить, узнать по описанию. Но пришлось рискнуть. Эллис чувствовал: если им повезет, если никто не заметит, как они выходят из вагона, то как минимум до утра они с Грейс будут в безопасности. Спрячутся где-нибудь в гольф-клубе.
Они сошли на платформу и быстро направились к выходу со станции. Контролера не было. Внимание Эллиса привлекло объявление, призывающее пассажиров сдавать билеты кассиру. В окошечко кассы нетерпеливо стучал человек. На плече у него висела огромная коричневая сумка для гольфа, битком набитая клюшками. Человек тревожно поглядывал на стоящий поезд.
Кассир рылся в поисках билета. Схватив Грейс за руку, Эллис утащил ее от кассы в крошечный станционный дворик. Он ожидал услышать чей-нибудь окрик, но этого не произошло. Кассир, занятый поиском билета для человека с клюшками, ничего не заметил.
Ну, какое-никакое, а везение, подумал Эллис. Их не заметили, им не пришлось сдавать билеты. Похоже, пока что получается заметать следы.
По крутой гравийной дорожке они поднялись к зданию гольф-клуба. Эллис все спрашивал себя, закрылся ли клуб на ночь или там все еще есть игроки. С вершины холма он увидел белое приземистое здание с видом на площадку восемнадцатой лунки. В незашторенном окне Эллис заметил свет, но тот сразу же погас.
Эллис столкнул Грейс с дорожки в кусты. Она испуганно вскрикнула и принялась вяло отбиваться, с ужасом глядя на него. Эллис презрительно усмехнулся:
– Не бойся ты, дура. Ничего я тебе не сделаю. Там кто-то идет.
Пригнувшись в зарослях, они ждали. Через несколько минут мимо прошел высокий упитанный мужчина. На затылке у него была кепка, а широкое пухлое лицо раскраснелось и блестело. Он тихонько насвистывал какую-то мелодию. Эллис заметил у него под мышкой вечернюю газету.
Когда мужчина ушел, Эллис с девушкой приблизились к зданию клуба.
– Будь здесь, – сказал он. – И смотри в оба. Если кого увидишь, сразу дай мне знать. Я попробую проникнуть внутрь. – Он снова схватил Грейс за руку, притянул к себе. – И без шуток, – добавил он, пристально глядя на нее. – Стой и смотри. Вздумаешь чудить – пожалеешь.
Грейс осталась в кустах – так, чтобы не было видно с дорожки, – а Эллис осторожно обошел здание. Заглянул в темные окна. В клубе никого не было.
Он подергал парадную и заднюю дверь, но обе были надежно заперты. Выбрав подходящее окно, Эллис разбил стекло камнем, сунул руку в отверстие и поднял щеколду. Влез в окно и спрыгнул на пол.
Судя по всему, он оказался в кабинете секретаря клуба. Открыв дверь, Эллис вышел в коридор, ведущий к главному входу.
Одолеть йельский замок на двери было несложно. Эллис зашагал по дорожке – туда, где он оставил Грейс. И с изумлением обнаружил, что ее там нет.
Приоткрыв рот, он озирался по сторонам. В глазах его горел холодный огонек. Девчонка не могла далеко уйти. Вряд ли она стала бы возвращаться на станцию. Он опустил взгляд на песок, увидел ее следы. Судя по всему, она рванула в сторону леса за песчаными ловушками – туда, где он часто играл в детстве. Присмотревшись, Эллис увидел темные очертания ее фигурки. Девушка бежала куда глаза глядят, лишь бы подальше от него.
Он бросился следом, тяжело топая по низко скошенной траве лужайки. Разум его затмила бешеная ярость. Эллису хотелось схватить девчонку, избить ее, швырнуть на землю и пинать, пока она в крови не захлебнется. Пару раз он окликнул ее, но потом вспомнил, что Грейс его не слышит, и решил поберечь дыхание. Просто удивительно, как быстро она бежит. Девушки в большинстве своем неважные бегуньи, но эта неслась, словно на крыльях.
После сотни ярдов Эллис начал задыхаться. Пару раз он споткнулся и разозлился еще сильнее, теперь из-за своей дрянной физической формы.
– Вот погоди, я тебя поймаю, – тихонько хрипел он. – Пожалеешь, что родилась!
Стиснув зубы, прижав локти к бокам, он бежал дальше. Наконец до него дошло: если не сделать рывок, девчонка уйдет. Но даже приложив все силы, он не сумел ускориться.
Оглянувшись, девушка заметила, что Эллис тяжело бежит следом. Всплеснув руками, она метнулась в сторону и потеряла скорость. Эллис услышал тоненький вопль ужаса, и это придало ему сил. Метнувшись вперед, он кое-как сумел сократить разрыв. Теперь между ними было каких-то двадцать ярдов. Эллис уже решил, что девчонка попалась. Злобно предвкушал, как схватит ее, ударит, покажет ей, что с ним шутить не следует. Но в последний момент Грейс уклонилась от его рук, свернула вбок и побежала дальше. Казалось, ее ноги едва касаются земли. Эллис с гневом и отчаянием увидел, что расстояние между ними снова увеличилось.
В висках стучала кровь, дыхание со свистом вырывалось из раскрытого рта, легкие готовы были взорваться. Не глядя под ноги, Эллис мчался вперед, гонимый слепой яростью и желанием поймать девчонку. Внезапно нога его угодила в пустоту, и он, недоуменно вскрикнув, нырнул головой вниз в глубокую траншею, разрезавшую лужайку надвое.
Упав на дно траншеи, Эллис сильно ушибся. Ноги его подвернулись от удара. Оглушенный падением, он чуть было не лишился чувств, но тут же пришел в себя и вскрикнул от острейшей боли в правой ноге. Задержав дыхание, Эллис попробовал сесть, но боль снова пронзила ногу. Испугавшись, он лежал и не двигался. По лицу его градом катил пот. Эллис пытался отдышаться, с ужасом думая, что травма может оказаться серьезной. Он взглянул на правую ногу. Она была выгнута под неестественным углом. Эллис понял, что нога сломана. Его охватило отчаяние. Все, его песенка спета. Ему конец: попался, как кролик в петлю. Остается лишь ждать, пока за ним не придут. Он принялся кричать во всю глотку: сперва по-английски, потом по-немецки. Лицо его потемнело от страха и бессильной ярости, глаза были бешеные, вены на шее вздулись и стали похожи на канаты. Стиснутыми кулаками Эллис колотил по песчаному грунту, а потом стал рыть пальцами землю. Забившись под ногти, песчинки разодрали кожу до крови.
Надо же, так глупо попался! Теперь остается только лежать в сырой канаве и ждать, пока его не найдут. Как увидят разбитое окно, тут же поймут, что это его рук дело. Приедет полиция, его опознают. И все, приплыли.
Вскоре ярость поутихла, и он сумел взять себя в руки. Сел, осторожно прикоснулся к ноге. Она болела и уже начала распухать. Скоро ему станет совсем худо. Поняв, что придется провести ночь в этой канаве один на один с невыносимой болью, Эллис запаниковал. Он начал звать на помощь. Плевать, что его поймают. Хотя бы не придется лежать в темноте, ведь боль будет только нарастать, а нога с каждым часом распухать все сильнее.
Его крики, затерявшись в пространстве, были подхвачены поднявшимся ветром и унесены в пустоту. Никто его не услышал.
Схватившись за сломанную ногу, Эллис попытался ее выпрямить. Но стоило только пошевелить ее, как боль пронзила его тело звериными клыками, так что он не сдержал крика. Оцепенев от ужаса, Эллис привалился к стенке траншеи. На лице и шее его леденел пот, выступивший от напряжения, а боль высасывала из него все силы. Он чувствовал, как его, беспомощного, затягивает в холодную безмолвную тьму.
– Вы поранились? – спросила Грейс сверху.
Услышав ее голос, он не сразу поверил, что девушка вернулась. Приложив чудовищное усилие, чтобы сохранить остатки самообладания, он задрал голову, посмотрел вверх. И увидел ее: темную фигурку на фоне ночного неба. Стоя на краю траншеи, она вглядывалась в Эллиса. Теперь он не один. Девчонка ему поможет. Чувство облегчения было почти невыносимым. Когда Грейс спустилась в траншею, Эллис схватил ее за руки и притянул к себе.
– Не бросай меня, – заклинал он. Взволнованный, он не понимал, что в темноте девушка не видит его губ. – Я сломал ногу. Ты должна мне помочь. Я тебя накормил. Избавил от той женщины. Ты не можешь меня бросить. Меня поймают. – Он сжал ее ладони. – И я скажу, что это ты убила миссис Уилер.
Глава пятая
Ветер усилился. С запада пришли набухшие тучи, замарав чистое небо, закрыв собой луну и звезды. В начале одиннадцатого начался дождь.
Лежа в траншее, Эллис проклинал этот дождь. Поначалу слегка моросило, но потом из-за горизонта явились новые тучи и хлынуло как из ведра: траншею снова и снова заливало грязной холодной водой, подгоняемой ветром, и та впитывалась в землю.
Зря он отпустил Грейс. В такую непогоду она, скорее всего, спрячется под крышей, а его бросит мокнуть под дождем и надеяться на лучшее. Сообразив, что у него сломана нога, девушка вела себя спокойно и предупредительно. Даже странно, что она к нему с такой душой, подумал Эллис. Теперь, когда он оказался в ее власти, Грейс, похоже, перестала его бояться. Но вместо того, чтобы осыпать его насмешками и бросить – а на ее месте Эллис поступил бы именно так, – она помогла ему устроиться поудобнее и разогнула сломанную ногу так ловко, что он почти не почувствовал боли.
– Пойду в клуб, – сказала она. – Может, найду что-нибудь, что сгодится в качестве шины.
Эллис не мог понять: с чего бы такой девушке, как Грейс, разбираться в переломах? Спросил, и она ответила, что в ВВС служила санитаркой и не раз проходила курс оказания первой помощи.
Эллису не хотелось ее отпускать, но было ясно: нужно что-то делать. В траншее оставаться нельзя. В скором времени придется выбираться по отвесной стенке и каким-то образом ползти в лес. Сейчас двигаться страшновато, но, если Грейс поставит кость на место и наложит шину, можно попробовать.
Итак, она ушла. Эллис слышал, как ускоряются ее шаги, как шуршит трава у нее под ногами. Однако, когда этот звук растворился в тишине, он тут же утратил веру и принялся клясть себя за то, что позволил ей уйти.
После того, как он с ней обращался, девчонка не вернется. А если вернется, то будет дурой. На ее месте он бы даже не задумывался. Упустить такую прекрасную возможность его бросить! Бросить в канаве, словно мусор, испуганно подумал он и гневно стукнул кулаком по мокрой земле.
В траншее было холодно и сыро. Сверху лил дождь. Эллис промок до нитки, и его уже начинало лихорадить. Этот дождь никогда не закончится, горько думал он; проклятая Англия с ее предательской погодой. Никогда не знаешь, чего ждать. Он стерпел бы и боль, и волнение, если бы в траншее было потеплее и посуше, но этот холод и всепроникающая сырость лишили его последних сил.
Шли минуты. Чуть раньше Эллис снял наручные часы и спрятал их в бумажник, чтобы защитить от влаги. Не выдержав, он снова достал их и увидел, что девушка ушла двадцать минут назад. Двадцать минут! Что она там делает? Неужели не вернется? Он попробовал привстать и выглянуть из траншеи, но боль заставила его лечь снова. Оставалось лишь смотреть в угрюмое небо, подставив лицо дождю.
Внимание Эллиса привлек новый звук: приближался поезд. Прогрохотав по рельсам, он замедлил ход и наконец остановился у перрона. Эллис сразу же вообразил, как Грейс заходит в вагон и устраивается в уголке. Представил, как она – бледная, встревоженная – выглядывает в окно, чтобы убедиться, что ее никто не видел. Поезд тронулся. И вот уже она катит себе подальше отсюда. Эллис вцепился в мокрую землю, пытаясь отогнать мысль, что она его бросила и он остался здесь один, предоставленный сам себе.
Затем он услышал глухой стук шлагбаума. Наверное, с похожим звуком открывается люк в помосте виселицы. Эллис содрогнулся, рука его взметнулась к горлу.
Уже теряя надежду, он услышал ее шаги. Увидел, как по краю траншеи скользнул луч фонарика.
– Выключи, дура! – в бешенстве крикнул Эллис. Она что, спятила – размахивать фонариком у всех на виду? Ах да, она же его не слышит. Когда девушка спустилась в траншею, он сердито выбил фонарик у нее из рук.
– Все в порядке. – Подняв фонарик, она опустилась на колени, в жидкую грязь рядом с Эллисом. – Нас никто не увидит. Пришлось включить. Там темно и мокро.
Луч фонарика осветил траншею. Эллис увидел потемневший от дождя песок, свою вывернутую ногу, мокрые брюки, насквозь промокшую девушку. Ее волосы, висящие крысиными хвостиками, и, конечно же, чудовищную шляпку.
– Попробую подлатать вашу ногу, – сказала Грейс.
С собой она принесла большую сумку и два ярких зонта от солнца. Дышала девушка тяжело, но на вид была совершенно спокойна. Теперь, когда она была рядом, Эллис почувствовал себя увереннее.
– Дождь теперь надолго, да? – сказала Грейс, раскрывая зонт. Она говорила бодрым тоном заправской медсестры – по всей видимости, машинально.
Не сводя с нее взгляда, Эллис кивнул и подумал: не такая уж она дура. Сам он вряд ли догадался бы прихватить зонт.
Грейс закрепила зонт на краях траншеи, чтобы тот образовал купол над головой у Эллиса. Было приятно наконец-то укрыться от дождя.
Когда девушка раскрыла второй зонт и поставила его рядом с первым, Эллис одобрительно кивнул. Оба купола полностью заслонили их от непогоды. Из-за веселой расцветки в траншее стало чуть ли не уютно. В таком месте с удовольствием прятался бы ребенок. Лежа на земле, укрытый от дождя и мрачного неба ярким зонтом, блестящим в свете фонарика, Эллис словно вернулся в детство. На мгновение он даже растрогался.
Грейс разбирала сумку. Достав два больших отреза прорезиненной ткани, она расстелила их на мокрой земле.
– Вам нужно перелечь, – сказала она, – или заработаете ревматизм.
Указав на ногу, он раздраженно произнес:
– Хватит про ревматизм. Ногу мне подлечи. Думаешь, я намерен торчать здесь всю ночь?
Но девушка занималась сумкой. Не смотрела на него и не знала, что он с ней говорит. Когда Эллис это понял, с ним случился новый приступ ярости – надо же, угораздило оказаться во власти этой глухой суки, завывал он. Попробовал дотянуться до Грейс, но она была слишком далеко. Пришлось лежать смирно, ненавидеть ее и ждать, пока она повернется.
– Сами справитесь? – спросила она, опустившись на колени рядом с ним. От ее юбки исходил запах мокрой фланели. На лицо Эллису упала капля воды с идиотского цветочка на шляпке.
Он схватил девушку за руку, встряхнул и крикнул:
– Нога! Забудь про сырость! Ногу мне вправь!
По всей видимости, Грейс не смотрела на его губы.
– Привстаньте, – спокойно сказала она. – Я придержу ногу, а вам нужно перелечь на ткань.
Он собрался было возразить. Сказать, что ему плевать на сырость. Но не решился. Конечно, плохо, что она им командует. Однако в нынешнем состоянии гораздо проще делать то, что она скажет.
Наконец он с трудом перебрался на ткань. Грейс очень ловко справилась с его ногой, – чуть приподняв, она, казалось, предугадывала его движения, так что Эллису удалось перелечь без особенной боли. Тем не менее он весь вспотел, и к горлу подступила тошнота. Заметив, как он побледнел и как блестит его кожа, Грейс положила смуглую руку ему на плечо и крепко прижала Эллиса к земле.
– У меня есть бренди, – сказала она, потянувшись к сумке.
Эллис уставился на ее узкую изогнутую спину и красивые ножки. Жаль, что у нее такая заурядная физиономия, подумал он. Фигура-то отличная. В нем вспыхнула крошечная искорка похоти. Вспыхнула и тут же погасла, сменившись приступом боли.
Грейс снова повернулась к нему. В руке у нее был стакан с бренди.
– Выпейте, – сказала она, приподнимая ему голову.
Бренди пришлось весьма кстати. Эллис почувствовал, как по телу растекается приятное тепло – гонит прочь тошноту, придает бодрости.
Грейс начала снимать с него туфли, и он вдруг задумался: а чистые ли у него ноги? По телу пробежала горячая волна стыда: такого он не испытывал с самого детства. Это чувство рассердило Эллиса, и он попытался остановить девушку, но не сумел дотянуться до ее рук. Поэтому снова лег и с досадой уставился на разноцветные зонты. Эллису было стыдно, и он всей душой ненавидел девушку, уверенный, что из-за нее ему пришлось поступиться собственным достоинством. Она же сняла с него туфли и носки, после чего придвинулась ближе и принялась возиться с пуговицами на брюках.
Эллис схватил ее за руки, стиснул запястья, гневно глянул на девушку и прорычал:
– Оставь меня в покое. Это еще что за чертовщина?
Грейс с удивлением смотрела на него. На бледном личике читался испуг.
– Не волнуйтесь, – успокоила она. – Сейчас займемся вашей ногой. Придется снять брюки. Ничего страшного. Я же когда-то была медсестрой… ну, почти.
– Отстань от меня, – пробормотал Эллис, чувствуя, что краснеет, и приходя от этого в ярость. Вспомнив свои тощие волосатые ноги, он даже вздрогнул от мысли, что девушка их увидит. – Не смей меня раздевать.
Но она, не останавливаясь, упрямо продолжала расстегивать брюки. Эллис ничего не мог поделать. Когда Грейс отодвинулась, у него не было сил ей помешать. Он снова лег и закрыл глаза, сердито шевеля губами. Позволил ей раздевать себя и отвернулся.
Заканчивая с брюками, Грейс сделала неловкое движение. Ногу Эллиса пронзила боль, он вскрикнул.
Обозвал девушку дурным словом, но она этого так и не узнала. Хотел пнуть ее, поквитаться за причиненную боль, но слишком боялся двигаться, чтобы не сделать себе хуже.
Приподняв голову, он следил за ее действиями. В глазах его горела ненависть. Девушка уже вынула из сумки одеяло, и теперь накрыла им здоровую ногу Эллиса. Тепло подействовало на него успокаивающе. В свете фонарика Грейс осмотрела сломанную ногу. На фоне его белой, поросшей шерстью кожи ее смуглая гладкая ладонь казалась очень красивой.
– Прямо под коленом, – сказала Грейс. – Думаю, я смогу вправить. – Она подняла взгляд. Глаза у нее были огромные и встревоженные. – Будет больно.
– Ну давай уже, – сказал он и с удивлением понял, что говорит заискивающим тоном. – Вправляй. Боль я стерплю. Думаешь, я размазня?
Однако Грейс еще не дотронулась до перелома, а Эллис уже вспотел. Девушка поднесла ладонь к распухшей ноге. Вздрогнув, Эллис закусил губу и сжал кулаки.
Поняв, что он боится боли, Грейс налила ему еще бренди.
– Вы уж потерпите, – попросила она, понимая, каково ему придется. – Самое главное, не мешайте. Не вырывайтесь. Хочу вправить как следует.
– Ну давай же, мерзавка! – в ужасе крикнул он. – Вправляй, хватит слюни пускать!
Отвернувшись к сумке, Грейс снова не заметила, что Эллис бранит ее. Ему же хотелось унизить ее, пнуть по аккуратным ягодицам. И еще ему было стыдно, что он, трус, винит в своей трусости эту девчонку.
Из сумки Грейс достала бинты и хирургические накладки. Эллис подумал, что эта сумка напоминает ящик фокусника: казалось, в ней найдется что угодно.
– В клубе есть пункт оказания первой помощи, – объяснила Грейс. – Там все, что нужно. Даже носилки. Если бы мне кто-нибудь помог, я бы перенесла вас под крышу.
– Давай к делу, – сказал он и закрыл глаза.
Эллис понимал, что будет больно, но даже не представлял себе насколько. Секунду или две он не шевелился, чувствуя, как Грейс ощупывает ему ногу. Затем по жилам его пронеслась боль, волной растекаясь по всему телу. Горечь во рту сменилась сухостью. Дурнота поднялась к голове и выступила на лбу каплями пота. Вцепившись в прорезиненную ткань, Эллис замер.
Откуда-то издалека донесся голос Грейс:
– Все будет хорошо.
После этого его пронзила боль, какой он прежде не испытывал. Очень сильная боль. Эллис закричал, замахал руками, попытался сесть. Боль не прекращалась. Она вгрызалась в тело, жгла нервы. Эллис почувствовал, как содержимое желудка поднялось ко рту. Потом пришло жуткое ощущение, словно он задыхается под водой. Во рту стало кисло от тошноты, но, несмотря на это, Эллис отчетливо слышал резкий щелчок, с которым кость встала на место.
На пару минут он потерял сознание. Это падение во тьму привело его в ужас. Он делал слабые попытки ухватиться за пустоту, чувствуя, что вот-вот сорвется в бездну. Наконец он вскрикнул и полетел вниз.
Позже, когда тьма рассеялась, он увидел свет, отраженный от ярких зонтов, почувствовал тупую боль в ноге, почуял запах и вкус собственной рвоты. И снова закричал, словно ребенок, пробудившийся от кошмара.
В руку ему легла твердая холодная ладонь. Эллис вцепился в нее, чтобы набраться мужества. Грейс говорила с ним, но ему было не до разговоров. Хватало того, что она рядом, что не растворилась в дождливой ветреной тьме. Что не бросила его.
Грейс долго держала Эллиса за руку, пока он наконец не уснул.
