Джей Кристофф
Темный рассвет
Jay Kristoff
DARKDAWN
Designed by Steven Seighman
Maps by Virginia Allyn
© А. Харченко, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Моим читателям.
Без вас я бы тоже не справился
Ну, вот мы и снова вместе, дорогие друзья.
Полагаю, я обязан принести вам извинения. За финал второй части истории Мии, а также за состояние, в котором вы пребывали после него. Выглядели вы, мягко говоря, раздосадованными. Но заверяю вас – в нашем последнем танце не будет никаких оборванных концов. Как и было обещано, вы увидели рождение Мии и прожили ее жизнь. Осталась только смерть.
Но прежде чем мы приступим к похабщине и резне, позвольте в последний раз кое о чем напомнить тем, у кого память столь же надежна, как ваш рассказчик. А затем вернемся к убийству нашей смертоносной маленькой сучки, согласны?
DRAMATIS PERSONAE
Мия Корвере – ассасин Красной Церкви, гладиат Соколов Рема и ныне самая скандально известная убийца в Итрейской республике. Дитя неудавшегося восстания, она восемь лет мечтала отомстить людям, которые уничтожили ее семью.
Узнав, что Красная Церковь приложила руку к убийству ее отца, Мия покинула строй ассасинов и продала себя в гладиатскую коллегию. После победы в грандиозных играх Годсгрейва ее ждало несколько ошеломляющих открытий, последовавших одно за другим:
• Ее младшего брата Йоннена, считавшегося мертвым, похитил заклятый враг Мии, консул Юлий Скаева, чтобы растить как собственного сына.
• Йоннен действительно сын Скаевы. А значит, мать Мии спала с мужчиной, который позже повесил ее мужа и отправил Алинне умирать в Философский Камень.
• Как и Мия, Йоннен – даркин, то есть обладает способностью контролировать тени.
В финале грандиозных игр Мия убила великого кардинала Франческо Дуомо и, по всей видимости, пронзила клинком Скаеву. Похитив брата, она прыгнула в воду, кишащую штормовыми драками, навстречу верной смерти.
…Зубы Пасти, это был захватывающий финал, правда?
Мистер Добряк – компаньон Мии с детства. Демон, спутник или фамильяр (смотря кто спрашивает), способный поглощать страхи людей. Сделан из теней и сарказма. Несмотря на все свое ехидство и колкости, отпускаемые в адрес Мии, он определенно испытывает к ней глубокую и неизменную любовь. Только ему не говорите.
Он носит кошачье обличье, но внешность его обманчива.
Эклипс – еще один демон из теней. Когда-то она была спутником Кассия, бывшего Лорда Клинков Красной Церкви, и после его смерти последовала за Мией.
Эклипс приняла обличье волчицы, и, как большинство кошек и собак, они с Мистером Добряком не ладят.
Эшлин Ярнхайм – ваанианка и бывший аколит Красной Церкви. Эшлин предала Духовенство, чтобы отомстить за своего отца Торвара, и чуть не поставила Красную Церковь на колени. После того, как Мия сорвала ее планы, Эшлин стала служить кардиналу Дуомо. Ее первым заданием было найти карту неизвестных земель в древнем Ашкахе – карту, жизненно важную для Красной Церкви. Остерегаясь предательства, Эшлин нанесла карту себе на спину аркимическими чернилами, которые исчезнут в случае ее гибели.
Эшлин помогла Мие победить в играх «Венатус Магни», и впоследствии они стали возлюбленными[1]. После завершения игр ее схватило Духовенство, и консул Скаева – вполне себе живой, – раскрыл Мие, что та убила всего лишь его двойника, сотворенного ткачихой плоти Мариэль, и все это время он работал с Красной Церковью, чтобы избавиться от своего конкурента, кардинала Дуомо.
А на десерт он рассказал, что на самом деле это он – отец Мии.
На Эшлин напали ассасины Красной Церкви, но в последний момент ее спасла знакомая тенистая личность…
Трик – аколит Красной Церкви итрейско-двеймерского происхождения и бывший любовник Мии. Убит Эшлин Ярнхайм, которой пришлось столкнуть его с Тихой горы, чтобы осуществить свой план по захвату Духовенства.
Судя по всему, Трик воскрес, хоть и существует теперь в более мрачной, магической форме. Он помог Мие в некрополе Галанте и сделал несколько загадочных предупреждений, но свою личность не раскрыл. Позже он спас Эшлин от убийц Красной Церкви.
Как он вернулся из царства Черной Матери и почему спас девушку, которая убила его, – остается лишь догадываться.
Старик Меркурио – до поступления Мии в Красную Церковь был ее наставником и доверенным лицом. Меркурио и сам много лет служил Клинком Церкви, а затем и епископом Годсгрейва. Несмотря на крайне сварливый характер, старый хрыч поддержал замысел Мии убить Дуомо и Скаеву, полностью отдавая себе отчет, что его действия вызовут ярость Духовенства.
Во время финала грандиозных игр его схватили прислужники Церкви и забрали в Тихую гору, как приказал…
Юлий Скаева – трижды избранный консул Итрейской республики, также известный как «народный сенатор». Обычно этот пост занимают два человека, но со времен Восстания Царетворцев, произошедшего восемь лет назад, Скаева руководит единолично.
Воспользовавшись восстанием как предлогом для продления срока, консул нанял Красную Церковь, чтобы ее служители помогли ему получить титул императора и постоянные чрезвычайные полномочия в республике. Он руководил казнью Дария Корвере, приговорил свою любовницу, Алинне Корвере, к смерти в Философском Камне, похитил младшего брата Мии, а ее саму приказал утопить в канале, хотя знал, что Мия его дочь.
Даже слово «манда» не может описать его в полной мере.
Но кстати о них…
Друзилла – Леди Клинков Красной Церкви и, несмотря на свой далеко не юный возраст, одна из самых опасных убийц в республике. Вопреки заявлениям о своей преданности Черной Матери, Нае, Друзилла заключила союз с консулом Скаевой, чтобы потешить его самолюбие и помочь ему захватить власть в Итрейской республике.
Леди Клинков испытывает неприязнь к Мие с тех самых пор, как та провалила испытания, будучи аколитом Красной Церкви. Вероятно, недавнее предательство Мии не улучшило ее репутацию в глазах Друзиллы.
Солис – Достопочтенный Отец и шахид песен, мастер искусства стали и самый угрюмый мужчина в мире. Он слеп, но, по всей видимости, это не мешает ему во время битв. Солис перенес заключение в Философском Камне и является единственным бывшим узником, пережившим кровавый отбор, известный под названием «Снижение», когда заключенных поощряют массово убивать друг друга в обмен на свободу. Эта победа дала Солису его имя, которое на древнеашкахском означает «последний».
Во время их первого спарринга в Тихой горе Мия порезала ему лицо. В отместку он отрубил ей руку. Солис предпочел сохранить свой шрам от пореза, вместе с обидой на девушку, которая его превзошла.
Паукогубица – шахид Зала Истин и госпожа ядов. Когда-то Мия была одной из самых многообещающих аколитов Паукогубицы, но шахид перестала ей симпатизировать еще до того, как Мия решила пренебречь постулатами Церкви.
Если она когда-нибудь предложит вам пропустить бокальчик золотого вина, я бы посоветовал отказаться.
Маузер – мастер воровства и шахид карманов. Очаровательный мужчина с юным лицом и глазами старика, любитель носить женское белье.
Маузер не был враждебно настроен к Мие до ее предательства, но можно предположить, что ныне, после ее недавних хреноподвигов, она вычеркнута из списка людей, которым он вручает подарки на Великое Подношение.
Аалея – госпожа секретов и шахид масок. Красавица и искусительница, послужной список убийств которой может сравниться только с количеством зарубок на ее кровати.
До предательства Мии она испытывала к той только теплые чувства, но ни один член церковного Духовенства не получил свою должность благодаря сентиментальности.
Мариэль – одна из двух колдунов-альбиносов на службе у Красной Церкви. Мариэль – мастерица кожеплетения, древней разновидности магики, которую практиковали в падшей империи Ашках. Она может лепить плоть и мышцы, как если бы те были глиной, но плата за подобную силу ужасна – ее собственная плоть кошмарно изуродована, и с этим ничего не поделать.
Вдобавок к не располагающей внешности Мариэль не располагает к себе еще и тем, что питает чересчур сильную любовь к своему брату Адонаю.
Адонай – второй колдун, крововещатель, служит в Тихой горе. Он манипулирует человеческой кровью – с ее помощью он может передавать послания и перемещать людей и некогда живые предметы через бассейны крови в часовнях Красной Церкви. Благодаря способностям сестры Адонай не имеет себе равных по красоте.
Во время атаки люминатов на гору он убил брата Эшлин, Осрика, и теперь в долгу перед Мией, спасшей ему жизнь.
«Я повинен тебе кровью, вороненок. И кровью тебе воздастся».
Элиус – летописец Тихой горы, заведует великой читальней Красной Церкви – просторной и постоянно растущей библиотекой, где хранятся книги, которые были уничтожены, преданы забвению или вообще никогда не написаны. Помимо прочего, Элиус борется с огромными плотоядными «книжными червями», ползающими во тьме между полок. Его задачу ничуть не облегчает тот факт, что он, как и всё в библиотеке Черной Матери, мертв.
И все же это какая-никакая жизнь…
Наив – Десница Красной Церкви, организующая снабженческие экспедиции в ашкахскую Пустыню Шепота. Несмотря на некоторые первоначальные трудности, они с Мией стали близкими подругами.
Когда-то у Наив с Адонаем был роман, и Мариэль, поддавшись ревности, изуродовала соперницу. Но после того, как Мия помешала захвату Тихой горы, ткачиха вернула Наив былую красоту в знак благодарности своей спасительнице.
Наив предпочитает скрывать не только свое лицо, но и чувства.
Тишь – полноправный Клинок Красной Церкви. Он нем и общается на языке жестов, известном как «безъязыкий».
Хотя они с Мией вместе учились, и он помог ей в одном из испытаний, Тишь остается верен Духовенству. Ему приказали схватить Эшлин, но девушке удалось сбежать с помощью Трика.
Франческо Дуомо – великий кардинал Церкви Света и самый могущественный член духовенства Всевидящего. Несмотря на их союз с Юлием Скаевой, кардинал и консул, как выяснилось, были непримиримыми соперниками. Вместе со Скаевой и судьей Марком Ремом он выносил приговор участникам неудавшегося Восстания Царетворцев – в том числе и отцу Мии, Дарию.
Можно смело сказать, что Мия восприняла поступок кардинала близко к сердцу – она подстригла ему бороду вплоть до самых костей черепа на глазах у десятков тысяч кричащих зрителей.
Алинне Корвере – мать Мии и грозный политик, которой почти удалось захватить власть в Итрейской республике. Выяснилось, что ее брак с судьей Дарием был основан на дружбе и политической целесообразности. На самом же деле Алинне была любовницей Юлия Скаевы и родила ему двух детей: Мию и Йоннена.
Несмотря на их связь, Скаева, не моргнув глазом, отправил любовницу на верную смерть после неудавшегося мятежа ее мужа. Алинне заключили в Философский Камень, где она умерла от безумия и горя.
Мия лишь недавно узнала, что ее мать не была образцом совершенства, какой она всегда ее считала.
Дарий «Царетворец» Корвере – мужчина, которого Мия звала отцом, бывший судья легиона люминатов. Дарий заключил союз со своим возлюбленным, генералом Гаем Максинием Антонием, надеясь совершить переворот и сделать Антония королем Итреи.
Но оба они были схвачены прислужниками Красной Церкви накануне битвы, и Дария повесили рядом с его несостоявшимся королем, Антонием.
Сказать, что Мия плохо восприняла его смерть, это ничего не сказать.
Йоннен Корвере – младший брат Мии. Долгое время считалось, что он погиб, как и мать, но недавно Мия узнала, что Скаева растил его как родного сына под именем Люций – судя по всему, жена Скаевы, Ливиана, бесплодна.
Йоннен понятия не имеет о своем истинном происхождении, поскольку в момент похищения был слишком мал, чтобы помнить свое настоящее имя или сестру.
Фуриан – Непобедимый, чемпион Коллегии Рема. Как и Мия, он был даркином и мог повелевать тенями, однако у него не было спутника, и он отказывался признавать свой дар, считая его темным колдовством.
Мия убила Фуриана в финале грандиозных игр. В момент его гибели она мельком увидела ночное небо с огромным светящимся шаром и услышала слова: «Многие были одним. И станут снова».
Вскоре после этого видения Мия поняла, что ее тень стала достаточно темной для четверых.
Сидоний – бывший легионер люминатов, служивший Дарию Корвере. Когда он отказался участвовать в подготовке восстания генерала Антония против Сената, его выгнали из легиона. Сида продали в рабство, и, в конце концов, он попал в Дом Рема, чтобы сражаться в боях гладиатов на «Венатус Магни».
Когда Мию купила та же коллегия и Сидоний узнал, кто она на самом деле, мужчина взял ее под свое крыло и стал опекать девушку, словно приемный старший брат.
У него, конечно, козлиные манеры, но зато львиное сердце.
Соколы Рема – Мечница, Брин, Волнозор, Мясник, Феликс и Албаний – гладиаты Коллегии Рема, а также друзья и союзники Мии по играм. Мия организовала им побег из Годсгрейва, убедив всех, что она якобы предала и убила их.
Ныне они прячутся где-то в Итрее и, предположительно, пьют до беспамятства.
Аа – глава итрейского пантеона, Отец Света, также известный как Всевидящий. Говорят, что три солнца – Саан (Провидец), Саай (Знаток) и Шиих (Наблюдатель) – это его глаза. В небе почти постоянно светит одно или два из них, а посему настоящая ночь, или же истинотьма, наступает раз в два с половиной года и длится всего одну неделю. К моменту происходящих в этой истории событий истиносвет – период, когда в небе светят все три солнца – уже почти подошел к концу.
Приближается истинотьма, дорогие друзья.
Цана – Леди Огня, Та-Кто-Испепеляет-Грехи, Непорочная, покровительница женщин и воинов, первая дочь Аа и Наи.
Кеф – Леди Земли, Та-Кто-Вечно-Дремлет, Очаг, покровительница мечтателей и глупцов, вторая дочь Аа и Наи.
Трелен – Леди Океанов, Та-Кто-Изопьет-Мир, Судьба, покровительница моряков и негодяев, третья дочь Аа и Наи и сестра-близнец Налипсы.
Налипса – Леди Бурь, Та-Кто-Помнит, Милосердная, покровительница целителей и предводителей, четвертая дочь Аа и Наи и сестра-близнец Трелен.
Ная – Пасть, Мать Ночи, Леди Священного Убийства, сестра и жена Аа. Ная правит той частью потустороннего, что лишена света и зовется Бездной. Изначально они с Аа делили власть над небесами на равных условиях. Ная получила от мужа наказ рожать только дочерей, но впоследствии ослушалась Аа и понесла ему сына.
В наказание муж изгнал ее с небес, позволив возвращаться лишь на короткий период времени каждые пару лет.
А что же случилось с их сыном?..
Что ж, дорогие друзья, полагаю, пришло время ответов.
Книга 1. Тьма внутри
Когда всё – кровь, кровь – это всё.
Девиз семьи Корвере
Глава 1. Брат
Восемь лет ядов, убийств и дерьма.
Восемь лет крови, пота и смерти.
Восемь лет.
Она падала все ниже и ниже, крепко сжимая липкими алыми руками своего младшего брата. Наверху – жаркие и ослепительные три солнца, внизу – затопленная арена и багровая от крови вода. Вокруг – рев толпы, возмущенной и растерянной из-за убийства их великого кардинала и любимого консула, совершенного рукой чемпиона, которого они так почитали. Величайшие игры в истории Годсгрейва закончились самым дерзким убийством в истории республики. Арена погрузилась в хаос. Но, несмотря на все это, – крики, рев, ярость, – Мия Корвере ощущала лишь триумф.
После восьми лет.
Восьми гребаных лет.
«Мама.
Папа.
У меня получилось.
Я убила их ради вас».
Мия на скорости врезалась в поверхность воды и начала быстро погружаться. Все звуки арены Годсгрейва поглотили тьма и тишина. Соль жалила глаза. Воздух опалял легкие. В ушах по-прежнему звучали отголоски воплей. Йоннен, ее младший брат, брыкался и извивался в руках, как рыба на суше. Она чувствовала змееобразные тени штормовых драков, плывущих к ней в темноте. С острыми улыбками и мертвыми глазами.
Даже здесь, под водой, истиносвет был неумолим. Но, невзирая на три отвратительных солнца в небе, невзирая на негодование Всевидящего, тени остались при ней. Достаточно темные для четверых. Мия потянулась к стоку в полу арены – широкому желобу, из которого вытекала струя соленой воды – и
шагнула
в
тени
внутри него.
Из-за этого у нее закружилась голова и скрутило живот. Сверху до сих пор лился ослепительный солнечный свет. Тяжелая броня из черного железа и мокрые соколиные крылья тянули девушку вниз. Все еще держа Йоннена, Мия с глухим лязгом стукнулась о дно сточной трубы. У нее оставались считаные секунды, воздух в легких неумолимо заканчивался, да и планом не предусматривался брыкающийся ребенок.
Проплыв вместе с мальчишкой вдоль трубы, она нашла воздушный карман в напорном клапане, обещанный Эшлин. Мия вынырнула с порывистым вдохом и подняла брата над водой. Тот закашлялся, но продолжил кричать и тянуть руки к ее лицу.
– Отпусти меня, девка!
– Прекрати! – выдохнула Мия.
– Отпусти!
– Йоннен, пожалуйста, перестань!
Мия крепко обхватила мальчика, прижимая его руки к телу, чтобы он не мог размахивать кулаками. Его вопли эхом поднимались по трубе. Другой рукой она боролась с ремешками и креплением брони, снимая одну часть за другой. Сбрасывая кожу гладиата, ассасина, дочери возмездия; соскребая эти восемь лет со своих костей. Все это того стоило. Все. Дуомо мертв. Скаева мертв. А Йоннен, ее родная кровь, малыш, который считался давно погребенным…
«Мой брат жив».
Мальчик бился, брыкался, кусался. Ни слезинки по зарезанному отцу, только раскаленная, мерцающая ярость. Мия думала, что ее брат давно умер, – что его поглотили недра Философского Камня, вместе с их матерью и последними ее надеждами. Но если где-то глубоко внутри Мию и точили сомнения, действительно ли он Корвере, действительно ли сын ее матери, то кровожадный гнев мальчика положил им конец.
– Йоннен, послушай меня!
– Меня зовут Люций! – перешел он на визг, и его голос отразился от железа.
– Люций так Люций, только выслушай меня!
– Нет! – рявкнул он. – Ты у-убила моего отца! Убила его!
В сердце Мии проклюнулась жалость, но она стиснула челюсти и не поддалась ей.
– Мне жаль, Йоннен. Но твой отец… – Она покачала головой и глубоко вдохнула. – Слушай, нам нужно выбираться отсюда, пока на арене не начали сливать воду. По этой трубе поплывут штормовые драки, ты понимаешь?[2]
– Пусть! Надеюсь, они сожрут тебя!
– …О, он мне нравится…
– …И почему меня это не удивляет?..
Мальчик повернулся к темным очертаниям, возникшим на стене рядом. Вокруг них резко похолодало. На него смотрели своими не-глазами кот из теней и теневая волчица. Хвост Мистера Добряка вилял из стороны в сторону, пока он изучал ребенка. Эклипс просто наклонила голову, слегка подрагивая. Йоннен на секунду замолчал, взгляд его округлившихся темных глаз метался от спутников Мии к схватившей его девушке.
– Ты тоже их слышишь… – выдохнул он.
– Я такая же, как ты, – Мия кивнула. – Мы одинаковые.
Мальчик уставился на нее, вероятно, тоже чувствуя тошноту, голод, тоску. Мия смотрела на него со слезами в глазах. Все те мили, все те годы…
– Ты не помнишь меня, – прошептала она дрожащим голосом. – Ты был младенцем, когда тебя забрали. Но я тебя помню.
На мгновение ее охватила буря эмоций. Слезы обжигали ресницы, а из горла вырвался всхлип. Она вспомнила о малыше в пеленках, лежавшем на кровати матери, когда убивали их отца. Смотревшем на нее своими круглыми темными глазками. Почувствовала зависть оттого, что он был слишком маленьким, чтобы осознать, что их отцу пришел конец, а вместе с ним – и всему миру.
«Но он не был отцом Йоннена, не так ли?»
Мия помотала головой и сморгнула ненавистные слезы.
«О, мама, как же ты могла…»
Сейчас, глядя на мальчика, она едва могла говорить. Едва могла заставить себя разомкнуть челюсти, наполнить легкие воздухом, вытолкнуть губами слова, обжигавшие грудь. У него были такие же кремнево-черные глаза, такие же чернильные волосы, как у нее самой. Мия так отчетливо видела в нем их мать, будто смотрела на нее в зеркало. Но, помимо черт матери, в форме его маленького носа, в линии пухлых щек…
Она видела его.
Скаеву.
– Меня зовут Мия, – наконец выдавила она. – Я твоя сестра.
– У меня нет сестер, – сплюнул мальчишка.
– Йонн… – Мия вовремя осеклась. Облизнула губы и почувствовала на них соль. – Люций, нам нужно выбираться отсюда. Клянусь, я все тебе объясню. Но здесь опасно.
– …Все будет хорошо, дитя…
– …Дыши спокойно…
Мия наблюдала, как ее демоны соскальзывают в тень мальчика и пожирают его страх. Но если паника в глазах ребенка поутихла, ярость, напротив, разгорелась, и внезапно мышцы его маленьких ручонок напряглись. Он снова начал извиваться и, освободив одну руку, потянулся к ее лицу.
– Отпусти меня!
Мия зашипела, когда он задел пальцем ее глаз, и с рычанием отвернулась.
– Прекрати! – рявкнула она, теряя терпение.
– Отпусти!
– Если сам не успокоишься, я тебя успокою!
Мия крепко прижимала брата к трубе, пока он пинался и плевался. Его ярость можно было понять, но, по правде говоря, сейчас было не до его уязвленных чувств. Мия свободной рукой отстегнула от нагрудника и наплечников оставшиеся кожаные ремешки, и доспехи упали на пол. Обувь, шипованная кожаная юбка и изношенная, запятнанная кровью туника остались на ней. Затем, закрепив по одному ремешку на запястьях и щиколотках мальчика, она связала своего брата, как свинью на убой.
– Отпусти м… ффллгмм!
Возражения Йоннена стихли, когда она заткнула ему рот еще одним ремешком. Мия взяла мальчика на руки и строго посмотрела ему в глаза.
– Нам придется плыть. На твоем месте я бы не стала тратить воздух на крики.
Его темные глаза, глядевшие на нее, сверкали ненавистью. Но, похоже, мальчишке хватило ума, чтобы прислушаться, и в конце концов он сделал глубокий вдох.
Мия нырнула вместе с ним на руках и поплыла так быстро, как только могла.
Спустя полчаса они вынырнули в сапфировом море под звон колоколов.
Крепко прижимая к себе Йоннена, Мия пересекла огромные резервуары под ареной по гулким и темным, защищенным от любого воздействия сливным трубам, переводя дыхание, когда появлялась возможность, и наконец выплыла в километре к северу от гавани Правой Руки. Несмотря на связанные руки, ноги и рот, всю дорогу Йоннен испепелял ее взглядом.
Мия чувствовала себя ужасно из-за того, что ей пришлось связать собственного брата словно ягненка, но она понятия не имела, как еще следовало с ним поступить. Вряд ли стоило оставлять мальчика на постаменте победителя рядом с хладными трупами его отца и Дуомо. Она бы ни за что его не оставила. Но, увы, при обсуждении плана с Эшлин и Меркурио никто не задавался вопросом, как справиться с девятилетним мальчишкой после того, как убьешь его отца прямо у ребенка на глазах.
Его отца.
Мысль маячила перед глазами – слишком мрачная и тяжелая, чтобы долго на нее смотреть. Мия отмахнулась от нее и сосредоточилась на том, чтобы выплыть на мелководье. Эш с Меркурио ждали ее на борту быстрой галеры под названием «Песнь Сирены», пришвартованной в Правой Руке. Чем скорее они уплывут из Годсгрейва, тем лучше. Слухи о смерти Скаевы разлетятся по метрополису, и вскоре Красная Церковь узнает, что их самый богатый и могущественный покровитель мертв. И тогда на голову Мии обрушится буря клинков и поток дерьма.
Подплывая к докам Правой Руки, она увидела, что на улицах метрополиса царит хаос. Над Городом мостов и костей раздавался погребальный звон, издаваемый колоколами всех соборов Годсгрейва. Из таверн и домов на дорогу высыпали ошеломленные, разгневанные, испуганные люди; новости об убийстве Скаевы расходились по городу, расплываясь, словно капли крови в воде. Повсюду сновали легионеры, их броня сверкала в лучах ужасных солнц.
Во всей этой суматохе вряд ли кто-то заметил мокрую и истекающую кровью рабыню, медленно плывшую к берегу с мальчишкой в руках. Осторожно пробираясь между гондолами и лодками, покачивающимися на причале Правой Руки, Мия добралась до тени под длинной деревянной набережной.
– Я спрячу нас ненадолго, – пробормотала она брату. – Ты ничего не увидишь, но ты должен быть храбрым.
В ответ она получила злобный взгляд из-под темных кудряшек. Мия вытянула руку и накинула на них с Йонненом плащ из теней. На это потребовалось много сил, учитывая яркий, палящий свет трех солнц. Но хотя ее спутники перешли к брату, тень под Мией была вдвое темнее, чем до смерти Фуриана. Ее хватка теперь казалась сильнее. Крепче. Надежнее.
Мия вспомнила видение, посетившее ее, когда она убила Непобедимого на глазах обожающей его толпы. Небо, но не яркое и ослепляющее, а кромешно-черное и усеянное звездами. И там, прямо над ее головой – бледный идеальный шар.
Как солнце, но… не совсем.
«Многие были одним. И станут снова».
По крайней мере, так сказал голос. Вторя посланию безочажного призрака с клинками из могильной кости, который спас ее шкуру в некрополе Галанте.
Мия не знала, что это значит. У нее никогда не было наставника, который объяснил бы, что такое быть даркином. Никогда не было ответов на вопросы о том, как с этим жить. Она ничего не знала. Не могла знать. Но зато она знала совершенно точно, так же, как свое имя, что с той минуты, как Фуриан погиб от ее руки, в ее жилах течет новая сила.
Каким-то образом она стала… кем-то большим.
Едва Мия натянула плащ из теней, мир расплылся чернотой, а они с братом превратились в акварельные пятна на холсте мира. Йоннен щурился в темноте, подозрительно поглядывая на сестру, но его трепыхания на время прекратились. Мия последовала указаниям Мистера Добряка и Эклипс и, придерживая Йоннена одной рукой, медленно поднялась по облепленной ракушками лестнице. Затем уселась в тени рыболовного судна и стала ждать: ноги скрещены, с одежды капает, руки крепко держат брата.
Мистер Добряк возник у ног Йоннена; он облизывал полупрозрачную лапу. Эклипс отделилась от тени мальчика. Она мелькала черными очертаниями на фоне корпуса судна.
– …Я скоро вернусь… – прорычала не-волчица.
– …Нам будет тебя не хватать… – промурлыкал не-кот.
– …Как тебе языка, когда я вырву его из твоей пасти?..
– Перестаньте, – прошипела Мия. – Поторопись, Эклипс.
– …Как угодно…
Тенистая волчица подернулась рябью и исчезла. Ее легкая тень просочилась сквозь щели между досками набережной и поползла вверх по стене гавани.
– …Ненавижу эту дворняжку… – вздохнул Мистер Добряк.
– Ага, ты уже говорил, – буркнула Мия. – Примерно тысячу раз.
– …Да ну, наверняка больше?..
Хотя она смертельно устала, ее губы невольно расплылись в улыбке.
Мистер Добряк продолжил свое бессмысленное омовение, а Мия в течение долгих минут сидела неподвижно, прижимая к себе брата. Ее мышцы горели, соль, оставшаяся на коже, пощипывала царапины, сверху жарили солнца. Она была измождена, избита; раны, нанесенные ей во время испытаний на арене, кровоточили. Адреналин, игравший в крови от чувства триумфа после победы, постепенно улетучивался, оставляя после себя пронизывающую до костей усталость. Чуть ранее этой переменой Мия сразилась в двух важных битвах, спасла друзей-гладиатов из Коллегии Рема от рабства, зарезала несколько десятков людей, включая Дуомо и Скаеву, победила в величайшем состязании в истории республики и осуществила все свои планы.
Но вместо ликования сердце медленно заполняла пустота. Она чувствовала слабость, от которой дрожали руки. Ей хотелось лечь в мягкую кровать, выкурить сигариллу и слизнуть золотого вина Албари с губ Эшлин. Слиться с ней телами, а потом спать тысячу лет. Но, что важнее, глядя на своего брата, она поняла, что помимо всего этого – помимо тоски, усталости и боли, – она испытывает…
Голод.
Похожий на тот, что она испытывала в присутствии лорда Кассия и Фуриана. Мия ощутила это еще тогда, когда впервые увидела мальчика на плечах отца, стоявшего на постаменте победителя. И ощущала, глядя на него сейчас, – мучительное желание найти последний элемент головоломки.
«Но что это значит? – гадала она. – И чувствует ли это Йоннен?»
– …У меня дурное предчувствие, Мия…
Шепот Мистера Добряка заставил ее оторвать взгляд от затылка брата. Тенистый кот перестал притворяться, что вылизывает лапу, и смотрел на Город мостов и костей из тени Йоннена.
– Чего бояться? – пробормотала она. – Дело сделано. И, если подумать, все прошло удачно. Так что выше сиськи.
– …Какая разница, в каком направлении смотрит твоя грудь?..
– Говорит тот, у кого ее никогда не было.
Мистер Добряк покосился на мальчика, чью тень временно оседлал.
– …Похоже, у тебя непредвиденный багаж…
Йоннен пробубнил что-то неразборчивое под кляпом. Мия нисколько не сомневалась, что его комментарий был отнюдь не лестным, но не отвела взгляда от не-кота.
– Ты слишком беспокоишься.
– …А ты – недостаточно…
– И кто в этом виноват? Это ты поглощаешь мои страхи.
Демон наклонил голову, но ничего не сказал. Мия молча ждала, глядя на город из-под завесы теней. Плащ приглушал шум столицы, все ее краски превратились в грязно-белые и терракотовые пятна. Но девушка по-прежнему слышала звон колоколов, топот ног, испуганные крики вдалеке.
«Консул и кардинал убиты!»
«Ассасин! Ассасин!»
Мия взглянула на Йоннена и, увидев в глазах мальчика неприкрытую злобу, услышала его мысли так же четко, как если бы он произнес их вслух.
«Ты убила моего отца».
– Он отправил нашу мать в тюрьму, Йоннен, – сказала Мия. – Обрек ее на мучительную смерть в Философском Камне. Он убил моего отца и сотню других в придачу. Разве ты не помнишь, как он швырнул тебя, тогда, на постаменте победителя, чтобы спасти собственную жалкую шкуру? – Она покачала головой и вздохнула. – Прости. Знаю, это тяжело понять. Но Юлий Скаева был чудовищем.
Внезапно мальчик неистово задергался и ударил ее лбом в подбородок. Мия прикусила язык, выругалась и крепко схватила брата, взявшегося за старое. Он теребил намокшие ремни, перетянув себе кожу в попытках освободиться. Но при всей своей ярости он был всего лишь девятилетним ребенком. Мия просто держала брата, пока у того не иссякли силы. Его приглушенные крики смолкли, и наконец он обмяк с тихим злобным всхлипом.
Сглотнув кровь, Мия просто обняла брата.
– Однажды ты поймешь, – пробормотала она. – Я люблю тебя, Йоннен.
Он снова взбрыкнул, но потом замер. В наступившей неловкой тишине Мия почувствовала, как по спине побежал холодок. На коже выступили мурашки, ее тень потемнела, а из досок под ногами раздался низкий рык.
– …Их там нет… – объявила Эклипс.
Мия часто заморгала, желудок скрутило. Щурясь от яркого света, она посмотрела на темное пятно «Песни Сирены», легонько покачивающееся в паре причалов от них.
– Ты уверена?
– …Я осмотрела корабль от носа до кормы. Меркурио и Эшлин нет на борту…
Мия с трудом сглотнула вязкую от соли слюну. По плану ее бывший наставник и Эш должны были встретиться в часовне Годсгрейва, собрать вещи и направиться к гавани, чтобы ждать Мию на судне. Учитывая, сколько у нее ушло времени на то, чтобы пересечь вплавь арену, выбраться в море и затем на сушу…
