Дженни Т. Колган
Лето в маленькой пекарне
На островной парковке стоял какой-то автомобиль. Полли всмотрелась в него: он показался ей смутно знакомым. Но чей бы он ни был, ему придется здесь стоять, пока не сойдет вода. Полли глянула на две фигуры у машины. Полный молодой человек и стройная молодая женщина. Не местные, но и не чужаки. Полли старалась не таращиться на них, когда они осторожно пробирались по набережной, склонившись против ветра, и в лицо им летели брызги. Она узнала местного агента по недвижимости Ланса. Полли слышала, что он перешел в какую-то другую контору. Ну, значит, вернулся. Но кто это с ним?
Ланс заметил ее и подошел.
– Слава богу, – сказал он. – У вас найдется для нас пара булочек? Мы умираем от голода. Дорога от Лу была просто ужасной, а потом нам пришлось нестись сломя голову, чтобы не упустить отлив. Моя машина уже так просолилась, что заржавела.
Полли улыбнулась:
– Рада снова вас видеть, Ланс.
Ланс бросил взгляд на свои ботинки, хотя, должно быть, ему мешал объемистый живот.
– Ну да, конечно. После того, как я потерял кучу денег на этом проклятом маяке.
Полли не сумела скрыть усмешку. Какое-то время существовал план строительства моста между Маунт-Полберном и материком, и Ланс, естественно, ожидал, что заработает целое состояние на продаже островной недвижимости, и в особенности рассчитывал на маяк. Но в итоге муниципальный совет прислушался к островитянам и проголосовал против возведения моста, после чего Полли заполучила маяк практически за бесценок. Ланс этого не забыл.
– Они отослали меня на север! В чертов Дербишир!
– Я слышала, там прекрасные места.
– Ну да, послушайте, что я вам скажу: там постоянно идет чертов снег!
Полли опять улыбнулась:
– Но вы снова здесь.
– Да, никто больше не захотел… то есть я имею в виду…
Женщина, с которой он приехал, стояла, глядя в сторону, на море, но теперь повернулась, и Полли тут же ее узнала. У нее перехватило дыхание.
– Селина…
Глава 6
– Так вы решили вернуться?
– Ну, похоже, я не могу двигаться вперед.
– И что вы надеетесь найти здесь?
– Я надеюсь понять это.
– А что, если вы не сможете понять?
Селина снова и снова вертела на пальце свое обручальное кольцо.
– Я не знаю.
Полли была потрясена до глубины души, увидев жену Тарни. То есть, конечно, его вдову. Она прежде всего дважды встречалась с Селиной: один раз в Полберне, другой – на похоронах. После этого их пути не пересекались. Полли слышала, что Селина уехала к родителям, и с тех пор о ней не было ни слуху ни духу; впрочем, неудивительно – ее здесь ничто не держало.
– Привет, – сказала Селина, хотя она, очевидно, не помнила Полли.
Да и с чего бы, подумала Полли. Она ведь просто одна из женщин, тайком спавших с ее мужем (хотя Полли не знала, что Тарни женат: он не носил обручального кольца), а потом они лишь мельком видели друг друга после гибели Тарни в море.
– Привет, – ответила Полли. – Я… э-э-э… у меня здесь пекарня.
– Хорошо, – без малейшего интереса кивнула Селина.
– Это лучшая пекарня на юго-западе, – уточнил Ланс. – И уж я-то знаю. Я там все перепробовал. – Он бодро похлопал себя по животу. – А можете вы принести нам пару кусков фруктового пирога? И буханочку хлеба с оливками? Мне он очень нравится.
– Увы, – сказала Полли, показывая на Джейдена, наводившего порядок внутри. – Мы сегодня уже все продали. И закрылись.
– Да, но разве для меня вы не сделаете исключение? – возразил Ланс. – Я же позволил вам увести у меня из-под носа маяк!
Полли улыбнулась:
– Это я помню. Но если у нас закончился товар – товар закончился, ничего больше нет.
Ланс пал духом. Полли подумала о маленькой буханке с оливками, которую она приберегла для Хакла на ужин.
– Ну, ничего не поделаешь, – сказала она. – А вы зачем приехали?
– Забавно, что вы спросили, – проворчал Ланс. – Селина… – Он не мог вспомнить ее фамилию.
– Тарнфорт, – подсказала Полли, не задумавшись ни на секунду, и Селина удивленно посмотрела на нее.
– Ну, это… Селина хочет снять квартиру над вашей пекарней.
Полли приготовила для всех чай – на улице совсем похолодало, какой уж там приятный уик-энд! – и подала гостям оливковый хлеб с невероятно дорогим французским соленым маслом, которое изредка удавалось приобрести для особых случаев. Бедняге Хаклу придется обойтись какой-нибудь сухой корочкой…
– Значит, вы подумываете перебраться сюда? – спросила она у Селины, стараясь говорить беспечно.
Селина по-прежнему оставалась очень хорошенькой, но похудела и выглядела утомленной, под глазами у нее залегли тени. Она кивнула.
– Мои родители считали, что мне следует начать все сначала, представляете? Ну, многие люди так поступают. Я переехала, нашла другую работу, махнула рукой на преподавание – какая польза в том, что ты каждые десять минут начинаешь плакать перед классом? Ко мне, конечно, отнеслись с большим состраданием, щедро предоставили отпуск, но настал момент, когда мне просто сказали: «Ну хватит уже!»
Полли сочувственно кивала. Должно быть, это чертовски ужасно, когда с тобой случается нечто плохое, а потом все шепчутся у тебя за спиной.
– И я уже не могла выносить, что на меня в городе смотрели как на скорбящую вдову. Где бы я ни появилась, все сразу понижали голос, любезничали, говорили со мной добреньким тоном, как с недоразвитым ребенком, постоянно кивали и вообще, – она поморщилась, – доводили меня до безумия.
– Поэтому вы решили перебраться в новое место?
– Ну да, – согласилась Селина. – Уехала в Манчестер. Прекрасный город.
– Вам он понравился?
Селина бросила на Ланса взгляд, означавший, что разговор не предназначен для его ушей. Ланс был плохим агентом по недвижимости, но хорошим человеком – он понял намек и начал что-то искать в своем смартфоне.
Селина пожала плечами:
– Я не сидела дома. Общалась с теми, кто чересчур молод для меня. С теми, кто ничего обо мне не знал. Просто жила. Ну, время от времени случался секс…
Ланс все так же таращился в телефон, но уши у него покраснели.
– Мм… – промычала Полли, подливая чай. – И помогло?
– Меньше, чем можно было бы подумать, – нахмурилась Селина. – И я с самого начала сомневалась на этот счет, если честно.
Полли кивнула.
Селина глубоко вздохнула:
– И я должна… мой психотерапевт тоже так думает. У меня ведь теперь есть психотерапевт. Прекрасно, да? Я всегда мечтала об этом!
– У многих людей есть психотерапевты, – мягко заметила Полли.
– У многих людей есть чесотка, – ответила Селина. – Но все равно не хочется ее иметь.
Ланс застыл.
– У вас чесотка? Но аренда…
– Это просто фигура речи!
Теперь Селина говорила резче и жестче, чем в момент их прошлой встречи, подумала Полли.
– В общем, терапевт…
Полли вдруг вспомнила семейного психотерапевта, к которому она затащила Криса в один из темных моментов перед концом их взаимоотношений. Это было чрезвычайно болезненно. Крис презрительно усмехнулся при виде дорогих машин на парковке перед кабинетом, затем – при виде элегантной приемной и хорошо одетой специалистки в модных очках. Он и на Полли огрызнулся из-за того, что та хотела понравиться терапевту и с готовностью отвечала на вопросы.
«О да, ты ее покорила», – сказал он потом таким противным тоном, что Полли просто не узнала в нем милого, застенчивого гуманитария, с которым когда-то познакомилась.
А потом она услышала себя, свой умиротворяющий тон – тон назойливой матери, говорящей с непокорным ребенком, и себя тоже не узнала.
Терапевт старалась изо всех сил, но она слишком рано заговорила о необходимости углубленного анализа, чтобы «добраться до корня проблемы». В то время Полли восприняла это как ценную идею, которая могла бы помочь (если бы, конечно, Крис на такое согласился). Но теперь ей стало ясно: терапевт отчетливо увидела, что прежних отношений между Полли и Крисом больше не существует, и хотела по возможности облегчить им расставание.
Полли было грустно думать об этом, пусть даже она утешалась тем, что у Криса давно новая подруга да и сама она счастлива, как никогда. «Но все эти годы… все эти годы, – говорила она себе, – привели тебя туда, где ты находишься сейчас. Все эти годы были необходимы. Если бы ты была счастлива прямо со дня своего рождения, разве у тебя появилось бы понятие о счастье? Разве ты смогла бы оценить, насколько хороша может быть жизнь, если бы не было всего этого дерьма?»
Но конечно, у Селины дела обстояли хуже, намного хуже. Она была идеально счастлива… ну, более или менее идеально: между ней и Тарни не все было безупречно, но теперь это не имело значения. А потом слепая стихия вырвала его из ее рук, как волна, разбивающая бутылку о скалы.
– …Терапевт думает, что неплохо было бы вернуться домой. Восстановить связи с миром Тарни, почувствовать себя ближе к нему, вместо того чтобы глушить воспоминания сексом и алкоголем. Ну, мне кажется, я правильно ее поняла. Так уж они устроены, психологи: ты что-то предполагаешь, они просто гудят «мм», а ты уж делай какие угодно выводы.
Полли кивнула:
– Да, похоже, в этом может быть смысл. Но вам же никогда здесь не нравилось, да?
Селина передернула плечами:
– Мой муж неделями пропадал в море, работал ночами и возвращался измотанным, воняющим рыбой и без денег в кармане. Вот что делало с ним это место. А я уговаривала его все бросить, только он меня ни черта не слушал. И как раз перед его смертью мы готовы были развестись.
Боль в голосе Селины прозвучала с такой силой, что Полли инстинктивно обняла ее за плечи.
– Ох, черт побери! – воскликнула Селина. – Когда все это кончится? Когда наконец меня отпустит, когда я выйду из этого состояния? Удастся ли найти ответ, или меня ожидает очередной тупик?
– Не знаю, – честно сказала Полли. – Правда не знаю.
Полли давно уже не заглядывала в эту квартиру. Джейден время от времени по необходимости хранил там муку, а иногда в стекло стучался Нил, перепутав окна, но в остальном у Полли за последний год не было повода подниматься туда. Квартира слишком сильно напоминала ей о мучительном переезде, одиночестве в новом, незнакомом месте, о долгих холодных зимних месяцах после смерти Тарни; о днях, когда Хакл уехал в Америку, а она ждала его, не зная, чем скрасить это ожидание, скучая по нему столь отчаянно, что оставалось лишь печь хлеб, смотреть на море и гадать, не пройдет ли вот так вся оставшаяся жизнь.
– Можете показать мне ее? – спросила Селина, когда Полли сообщила, что когда-то жила в этой квартире. – А то Ланс только и делает, что врет мне про нее.
– Ничего подобного! – возразил Ланс.
Полли с трудом подавила желание отказаться. Убирая чайную посуду, она изобразила улыбку и обещала исполнить просьбу.
– Полли знает, какое это отличное…
Та бросила на Ланса предостерегающий взгляд.
– Ну, с учетом некоторых усовершенствований… – пробормотал Ланс, закашлявшись.
Полли еще более сурово уставилась на него.
– Ой да ладно, просто пойдемте туда, – сердито выпалил Ланс.
И Полли провела гостей через боковую дверь пекарни, чтобы не выходить на улицу, на яростный ветер.
Подъем по винтовой лестнице был, как всегда, головокружительным; шнур выключателя приходилось сильно дергать, чтобы лампочка загорелась; и конечно, в течение рабочего дня тут стоял шум. Когда же пекарня закрывалась, в здании, напротив, воцарялась зловещая тишина. У Ланса имелся свой ключ от цилиндрового замка, а у Полли хранился запасной, на случай непредвиденных обстоятельств.
Зато даже в такой серый день в огромные фасадные окна, выходившие на море, лился свет, и вы словно плыли над волнами.
– Ух ты! – воскликнула Селина, когда они вошли в квартиру, и шагнула вперед. – Вот это вид!
Полли подумала о тех ночах, когда она засыпала перед этими окнами. Тут все еще стояло ее старое кресло, но ковры, картины и чудесный диван, конечно, переехали на маяк, что стоило целого дня тяжелого труда и такой ругани рыбаков, какой Полли никогда прежде не слыхивала, а уж они-то обычно не стеснялись в выражениях.
Ничем не покрытые, начисто отскобленные доски пола все так же имели небольшой уклон к передней части комнаты, что означало: не стоит ронять на пол апельсины; но черепицу на крыше в основном починили, а ванная и кухня, при всей минимальности оборудования (и оттенке авокадо, преобладавшем в ванной), были, по крайней мере, чистыми и безопасными.
Большая кровать в задней комнате тоже никуда не делась. Полли внезапно с неловкостью вспомнила один солнечный день, который она провела здесь с мужем Селины, но тут же отогнала эту картину.
– Просто настоящий хлам, а? – сказала Селина, неприязненно оглядывая кухню.
Полли слегка обиделась. Ладно, хлам, но это был ее хлам.
– А зимой здесь холодно?
– Наверное, пекарня согревает? – с надеждой спросил Ланс.
Селина смущенно посмотрела на него.
– Но мы ведь только что были в пекарне, а здесь-то просто мороз! – сказала она.
– Да, но мы сейчас закрыты, – пояснила Полли. – Вообще-то, тут очень тепло… ну, в пять утра.
Селина вздохнула, потом снова подошла к окну. Ее лицо стало задумчивым. Полли был знаком такой взгляд.
– Вид чудесный, – проговорила она. – И очень успокаивает.
Селина нахмурилась, глядя на маяк:
– А эта штука светит?
– Это же маяк, – ответила Полли.
– Светит прямо сюда?
– Видите ли, мне не пришло в голову задать такой вопрос, когда я сюда переезжала, – сказала Полли. – Но сейчас нетрудно купить качественные шторы блэкаут.
Селина снова посмотрела на маяк.
– И вы действительно живете там?
– Ага, – кивнула Полли.
– Одна?
– Нет… с моим другом, – ответила Полли. – и… с домашним любимцем.
Лицо Селины вытянулось.
– Вы такая везучая, – вздохнула она.
Полли не нашлась что ответить. Она и так знала, что ей повезло.
– А здесь можно держать животных? – обратилась Селина к Лансу.
– Э-э-э… нет… – Ланс полистал свои бумаги. – Не змей, во всяком случае.
– Я похожа на того, кто держит змею?
– С виду ни о ком не скажешь, что он любитель змей, – мудро заметил Ланс. – Но вы таких чокнутых везде найдете. Просто беда для агентов по недвижимости. Самая гадкая часть моей работы.
– Самая гадкая часть работы – змеи? – удивилась Полли.
– Да! – решительно кивнул Ланс.
– Мне бы и в голову это не пришло.
– Мне тоже, – согласилась Селина. – В любом случае у меня живет не змея. Это кот.
– Та же змея, только пушистая, – фыркнул Ланс, но потом вспомнил, что должен сдать квартиру. – Да, кошки очень милые. Мне они нравятся.
– Мой кот – настоящий красавец! – сообщила Селина.
– Приятно иметь домашнее животное, – заметила Полли, но умолкла на полуслове, сообразив, что едва не сказала «когда вы совсем одиноки».
– А у вас кто? – спросила Селина. – Может, они могли бы играть вместе?
– Я… у меня птица, – призналась Полли.
– О! Вроде канарейки?
– Вроде, – соврала Полли.
– Вообще я думаю, что держать птиц в клетке жестоко.
– О нет, эта совершенно свободна, – сказала Полли. – Но вот играть с котом…
– Ой, мой Лукас очень нежный, – сообщила Селина.
– Так вы берете квартиру? – бодро вмешался Ланс.
Если клиент начинал завязывать знакомства, сделку можно было считать заключенной.
Селина снова окинула взглядом квартиру и вздохнула, потом опять посмотрела на горизонт.
– Да, – сказала она. – Думаю, да.
Глава 7
– Не верится, что я это делаю.
Керенса одевалась в спальне Полли. Та старалась не бросать жадные взгляды в зеркало на очень дорогое нижнее белье Керенсы. Полли и вспомнить не могла, когда в последний раз носила полный комплект. И кстати, об этом: Хакл ведь мягко спрашивал, не может ли она оставить в своих трусиках традиционное количество дыр, то есть три?
– Разглядываешь меня? – спросила Керенса, накладывая слой за слоем серум, увлажняющий крем, праймер, тональный крем и бронзант так же ловко, как иные красят дом. – Учти, я замужем полностью и бесповоротно!
Ее огромное обручальное кольцо отразило луч вечернего солнца.
– Да, – согласилась Полли. – Такую нелегкую тайну на самом деле трудно держать при себе все время. Но вообще-то, мне просто нравится твой шикарный бюстгальтер.
Керенса улыбнулась:
– Понимаю. Я уйму времени потратила на…
– А можно нам к этому не возвращаться?
Керенса посмотрела на Полли, сидевшую на кровати и пытавшуюся кое-как накрасить ногти.
– Как вы, ребята, можете спать на такой крошечной кровати?
Кровать Керенсы была больше королевской. Скорее, это был императорский размер. Полли думала, что для этого соединили вместе примерно четыре обычные кровати. Простыни менялись каждый день. Это ужаснуло бы Полли, не завидуй она с такой силой. Вообще в жизни Керенсы было не много того, чему она завидовала: Полли была слишком занята, чтобы путешествовать; ей с трудом представлялось, что она захочет поцеловать Рубена; к тому же ее не слишком интересовали разные сумочки, и ей не хотелось жить нигде, кроме маяка.
Но вот кровать у Керенсы была действительно очень-очень хороша.
На маяке, для сравнения, они не смогли бы поднять по лестнице полноразмерный двуспальный матрас, не говоря уж о самой кровати, да и не поставишь такую громадину у круглой стены. Они могли бы сдаться и перебраться в маленькую сырую комнату в нижней части башни, но Полли отказалась. Поэтому они спали наверху на кровати размером три четверти. Ноги Хакла торчали наружу, как в мультике «Златовласка и три медведя». Керенсу это ужасало. А Полли не понимала, как Керенса находит Рубена на всех этих акрах белого льна. Сама она каждый вечер растворялась в Хакле, сворачивалась клубочком под его рукой, их руки и ноги переплетались так, что трудно было сказать, где она, а где он, сердца бились в унисон, дыхание смешивалось. В те редкие ночи, когда Хакла не было дома, Полли вдруг обнаруживала, что стоит перед окном, снова глядя на море, и совершенно не может заснуть одна. И хотя Полли ничего не имела против того, чтобы обзавестись хорошей кроватью, она знала, что никогда не будет спать так крепко, как в те ночи в крошечном пространстве, где двое сливались в единое целое.
– Ничего, нам хватает, – с вызовом ответила она.
– Наверное, вы просто устаете, оттого что бегаете вверх-вниз по этой нелепой лестнице…
– Ты права, – согласилась Полли. – И если бы я была богата, то наняла бы кого-нибудь, чтобы меня таскали на плечах.
Керенса усмехнулась:
– Или поставила бы лифт.
– Если поставить лифт, – напомнила ей Полли, – то здесь ничего и не останется, кроме лифта.
Керенса натянула новенькие колготки, очень дорогие, прямо из пакета. Она никогда не надевала колготки дважды. Полли с трудом могла освоиться с этим фактом.
– Ты заводишь дружбу с вдовой парня, который… Ты уверена, что это хорошая идея?
– Это просто вечер, – возразила Полли, посматривая на свои часы. – Просто ужин. Я помню, каково мне было, когда я только переехала сюда и никого не знала.
– Ну да, – кивнула Керенса. – Тебе пришлось выйти на улицу и прихватить первого встречного женатого рыбака.
Полли выразительно посмотрела на нее.
– Ой, ладно! – воскликнула Керенса. – Может, лучше сделать по-другому? Просто погулять, не рассиживаться за столом? Чтобы я не ляпнула чего-нибудь после третьего бокала вина.
– Нет, – возразила Полли. – Серьезно, я не хочу вообще упоминать об этом. Мне будет неловко, а ее это может просто убить. Она плохо себя чувствует. И ей может стать еще хуже.
– Или, возможно, правда пойдет на пользу?
– Иногда правда помогает, – сказала Полли. – А в других случаях делает все в миллион раз хуже, в особенности когда другого человека нет рядом, чтобы выплеснуть на него эмоции. Я думала, он свободен, помнишь? Если бы он хоть раз потрудился упомянуть о ней, я бы и близко не подошла. Это его вина. Так зачем причинять ей лишнюю боль? К тому же ей нужны друзья прямо сейчас, и мне кажется, мы можем ими стать.
– Ладно, если ты удержишься от того, чтобы переспать с ее братом или чего-то в этом роде… А где Хакл?
– На конференции по пчеловодству в Девоне, представляешь? – ответила Полли. – Там собрались сотни три пасечников. Они решили обсудить сорта цветочного меда и способы сохранения ульев, а заодно напиться медовухи. Но Дюбоз придет.
– Он интересный, – заметила Керенса.
– Да, – согласилась Полли. – Но кажется не таким привлекательным, когда оставляет постельное белье прямо на лестнице и постоянно жалуется, что здесь нечем заняться.
– Но здесь действительно нечего делать.
– Знаешь ли, я уже от тебя такого наслушалась. И мне незачем слышать то же самое от кого-то еще.
– Ладно, – отмахнулась Керенса. – Расскажи мне об этой конференции Хакла. К примеру, они будут наряжаться?
– Ну, там будет ужин…
– Нет, я имела в виду, что они нарядятся пчелами!
– Они не станут наряжаться пчелами.
– Я разочарована.
– Ну… я могла бы купить Хаклу черно-желтый полосатый свитер.
– Не может быть! – усмехнулась Керенса. – И заставила бы надеть?
– Шутишь? Он ведь этот дом сверху донизу набил изображениями тупиков. Надо же как-то ему отомстить.
– Ха! А как тебе кажется, они там слушают старые песни группы «Полис»?
– Вроде «Не гуди рядом со мной»?[8]
– Или «Да-би-би-би, да-ба-ба-ба»!
Подруги расхохотались.
– Ладно, мы уже почти пьяны от смеха, – заявила Керенса. – Думаю, нужно выйти, пока мы еще в состоянии спуститься. Вниз идти труднее, чем вверх, если ты напилась.
– Знаю, это как у лошадей.
– О чем ты? Что значит – как у лошадей?
– Лошади легко идут вверх, но не вниз. Если обнаружишь лошадь на маяке, то это будет действительно плохая новость.
– Не понимаю, как я до сих пор жила на свете, не зная этого?!
Керенса через голову надела платье с длинными рукавами, очень простое, но явно очень дорогое.
– Ух ты, оно как будто на тебя сшито! – весело воскликнула Полли.
– Ну… да, – согласилась Керенса. – Потому что так и есть.
– Ты серьезно?
– Серьезно. Кто-то воткнул в меня булавку на примерке, и Рубен пригрозил, что подаст на них в суд.
– До чего же странная теперь у тебя жизнь! – сказала Полли.
– Ну это не так странно, как установка ПОЖАРНОГО ШЕСТА, которая тебе грозит в ближайшем будущем.
Подруги вышли, и Дюбоз присоединился к ним. Он надел светло-серый костюм, который, как прекрасно знала Полли, принадлежал Хаклу, но она не стала об этом упоминать.
Потеплело, и ветер дул не так свирепо, как в последнее время. Компания весело начала спускаться по ступенькам среди скал; Керенса, как обычно, вышагивала в нелепейших туфлях. Нил тут же подлетел к ним, выбравшись из окруженного камнями озерца, где обычно плескался, – Хакл называл это купанием в бассейне на открытом воздухе.
Керенса наклонилась.
– Привет, пташка! – сказала она.
Нил сердито пискнул. Керенса не вызывала у него большой симпатии. Она никогда не угощала его вкусненьким, и ей не нравились отпечатки птичьих лап на ее дорогой одежде.
– Знаешь, я видела миллион тупиков сегодня. Они прилетели сюда, и знаешь, что делали? Заигрывали с подружками, ясно? Порхали, и ерошили перья, и шумели, и носились вокруг. А у тебя нет подружки? Ты подружек не заводил, нет? – Керенса выпрямилась. – Твоя птица очень странная. Тебе нужно подыскать Нилу друзей или подружку, ну что-то в этом роде.
Полли напряглась:
– Он вроде бы вполне счастлив.
Нил подскочил к ее ногам и нежно потерся о колготки. Его клюв случайно зацепился за них – и тут же одна петля спустилась. Керенса округлила глаза, но Полли просто погладила птицу, зная, что Нилу это нравится.
– Я хочу сказать… он ведь уже не птенец. Разве ему не следует летать на свободе?
– Точно, – согласился Дюбоз. – Этой птичке пора вить свое гнездо.
– Я ведь ему не мешаю, – обиженно произнесла Полли. Она всегда защищала Нила. – Если ему захочется познакомиться с пернатой леди, он может сделать это, когда ему вздумается.
– Как же он познакомится с леди, если вы лишаете его птичьего общества? – фыркнула Керенса. – Интересно, а есть сайт знакомств для тупиков, «Тиндер» своего рода? Они могли бы назвать его «Флаундер»[9]. Ха-ха-ха.
Полли вздохнула. В глубине души она иной раз задавалась вопросом: не стоило ли поступить сурово и отвезти Нила обратно в заповедник, когда он оттуда «сбежал» и вернулся к ним? Она тревожилась из-за того, что губит его природные инстинкты и это делает птицу зависимой от людей, – Нил не мог самостоятельно добывать пропитание, плохо умел летать и даже по стандартам тупиков был определенно жирноват. К тому же этот тип Малкольм решительно настроен против птиц в магазине…
– Ты сегодня спустилась из своего замка, чтобы доставить мне огорчение? – упрекнула она Керенсу.
– Конечно, – кивнула та. – А ты спустилась со своей башни, чтобы дать мне напиться? Потому что, должна заметить, я просто умираю от жажды.
– Ничья! – заявил Дюбоз.
«Красный лев» уже был полон народа, когда они вошли туда. Сезон отпусков еще не наступил, но солнечный день, неожиданно теплый для этого времени года, означал, что туристов-однодневок приехало больше, а это, в свою очередь, означало, что местные жители остались довольны прибылью, так что почти все столики на мощеном дворе были заняты.
У Энди была своя музыкальная группа – компания рыбаков с побережья у города Лу. Скрипач, аккордеонист в кепке с твердым козырьком, вокалист и ударник.
– Черт побери, да это же какие-то Мамфорды[10], – мрачно проворчала Керенса.
Но Полли нравилось весенним вечером слушать традиционные матросские песни, в особенности когда рядом мягко плескались волны. Пока группа исполняла балладу «Сэр Патрик Спенс» и «Плохую компанию»[11], Керенса направилась к бару. Она начала кричать на бармена, еще не дойдя до стойки, пока наконец испуганный парень не вспомнил прошлый визит Керенсы и не поспешил к холодильнику, где держал ее тайный запас приличного шабли в противоположность той теплой конской моче, из которой состояла здешняя карта вин.
Полли увидела полбернских рыбаков и подошла поздороваться. С ними был и Джейден. Арчи же отсутствовал – наверное, пошел домой к своей кроткой жене и детям, чему Полли чрезвычайно обрадовалась.
– Как дела? – спросила она.
– О! – откликнулся Стэн, высокий скандинав. – Готовят новые квоты. Лодки требуют дорогого ремонта. Цены на рыбу растут, и никто больше не хочет ее покупать.
– Но в остальном все в порядке? – поинтересовалась Полли.
Рыбаки кивнули.
За соседним столом сидел ветеринар Патрик.
– Привет. Можно спросить кое о чем? – с улыбкой обратилась к нему Полли.
Патрик посмотрел на свой виски с содовой. В его взгляде читалось опасение.
– Это не из тех вопросов, когда спрашивают будто о животном такого же размера и веса, как человек, а потом оказывается, что это сам он и есть, просто ему неохота идти к доктору?
Врач жил на материке и появлялся на острове раз в неделю или около того, постоянно ворча, что приходится ездить к черту на рога, и Патрик частенько отдувался за коллегу, поскольку к нему обращались за советом. Он не винил островитян, просто очень переживал, что его консультации для кого-то обернутся серьезной проблемой, поэтому давал их весьма неохотно. В любом случае он уже не работал на полную ставку и лишь время от времени осматривал местных животных.
– Э-э-э… нет, – сказала Полли. – А что, такое часто случается?
Патрик пожал плечами:
– Ясное дело. Так что? Это ведь не насчет вашей птицы, нет?
Патрику очень нравился Нил – маленький тупик забавлял его. Тем не менее ветеринар считал, что Полли напрасно держит морскую птицу в качестве домашнего питомца.
– Думаю, у него проблемы с общением… – начала Полли.
Патрик вскинул брови:
– Я, вообще-то, не птичий психолог…
– Он не дружит с птицами. Чайки – просто большие хулиганы, а другие тупики… Мне кажется, они над ним смеются.
– Ну так перестаньте надевать на него курточку.
– Да это было всего один раз, в мороз, – возразила Полли.
– И все же я думаю, что те резиновые сапожки…
– Ну да, – признала Полли.
Резиновые сапожки были ошибкой, если подумать.
Патрик протяжно вздохнул.
– Послушайте, – сказал он, – я вас предупреждал, что такое произойдет.
– Знаю, – грустно ответила Полли.
– Вы одомашнили существо, которое по своей природе не может быть домашним.
– Знаю я!
– И скорее всего, слишком поздно возвращать его в естественную среду.
– Может, мне следует одомашнить другую птицу, чтобы у него появился приятель?
Патрик пристально посмотрел на нее:
– Вы этого не сделаете!
– Нет. Нет, конечно. – Полли вздохнула. – Я просто желаю ему всего наилучшего. И хочу, чтобы другие птицы его приняли.
Патрик кивнул:
– Знаю, Полли. Но и вы должны понимать, что́ нужно делать.
Полли все еще пребывала в раздумье, когда подошла Керенса, наконец заставившая бармена как следует помыть бокалы, а заодно наколоть льда и дать вину подышать. Это стоило ей немалых усилий – она чуть не сорвала голос.
– Что случилось?
– Да ничего. Похоже, возвращение Нила в дикую природу – дело трудное, но не безнадежное.
– Уверена, с ним все будет в порядке. Он доволен, купается в той луже среди камней. Может, принимает свое отражение за приятеля… Ох, Полли, ты зря переживаешь…
– Ух! – внезапно воскликнул Дюбоз, ставя на стол свою бутылку с пивом. – Это еще КТО?
Полли и Керенса обернулись.
Сначала Полли не рассмотрела ее в темном дворе паба, освещенном лишь китайскими фонариками, которые, как говорили рыбаки, делали Маунт-Полберн похожим на туристический лайнер в открытом море.
А потом Полли разинула рот. В их сторону шла девушка в мягком платье из лайкры, облегавшем ее стройную фигуру. Черные волосы водопадом струились по спине; ресницы были такими длинными, что бросали тень на щеки, огромные темные глаза сверкали… Все в пабе замолкли.
– Да это… это же Флора! – изумленно пробормотала Полли.
Флора подошла к ним. Она походила на прекрасную молодую ведьму.
– Можно присесть? – спросила она. – Я опять упустила отлив.
– Можно! – воскликнул Дюбоз, вскакивая и пододвигая ей стул. – Я Дюбоз.
Флора посмотрела на него без малейшего интереса.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказала Полли.
Она просто не смогла удержаться; трансформация неряшливой особы с сальными волосами, вечно смотревшей в пол и ошибавшейся со сдачей, в эту богиню была ошеломляющей.
– Ну да, я знаю, – невыразительно буркнула Флора. – мне все время это говорят. Так скучно.
Женщины недоверчиво переглянулись.
– Так вы местная? – спросил Дюбоз. – А я из Америки!
Он произнес это весьма хвастливо. Флора угрюмо взглянула на него из-под длинных ресниц.
– А-а-а, – сказала она.
– Вы очаровательны! – заявил Дюбоз и пошел к бару, чтобы принести ей выпить.
В это время Полли краем глаза заметила, как рыбаки таращатся на Флору, разинув рот. Джейден так покраснел, что Флора испугалась, как бы он не лопнул.
– А это… такое часто с тобой случается? – спросила Полли.
Флора кивнула:
– Ну да.
– А ты не хочешь куда-нибудь поехать и стать моделью, к примеру? – поинтересовалась Керенса. – То есть я хочу сказать, что могла бы тебя познакомить кое с кем…
