Дженни Т. Колган
Лето в маленькой пекарне
Jenny Colgan
SUMMER AT LITTLE BEACH STREET BAKERY
Copyright © 2015 by Jenny Colgan
© Т. В. Голубева, перевод, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2022
Издательство Иностранка®
* * *
Посвящается моей дорогой тете Мауре и дяде Майку. Пожалуйста, отмените последний заказ прямо сейчас. Спасибо
От автора
Привет! И добро пожаловать в «Маленькую пекарню на Бич-стрит»… а если вы уже бывали здесь, то я рада видеть вас снова! Впрочем, при первом посещении вам будут рады не меньше, и я надеюсь, что аппетит вы нагуляли. Позвольте вкратце рассказать кое о чем, прежде чем вы начнете чтение. (Поклонники Нила, не беспокойтесь: он вернется.)
В общем, Полли потеряла свой бизнес в Плимуте, и ей пришлось начинать все сначала. Она перебралась в корнуолльский приморский городок, где дорогу дважды в день затопляет прилив. Найти работу не удалось, поэтому она занялась любимым делом – стала печь хлеб – и вскоре навлекла на себя гнев миссис Мэнс, которая управляла городской пекарней (и это было очень плохо).
Но так или иначе, Полли отвоевала себе место под солнцем – и работа закипела. В те же дни у моей героини случился недолгий роман с одним из рыбаков, Тарни, а потом, к своему ужасу, она узнала, что он женат. Позднее Тарни погиб во время сильного шторма, и все долго не могли прийти в себя после этой катастрофы.
Но наконец Полли влюбилась в Хакла – большого американца. А еще она волей-неволей усыновила морскую птицу тупика и, скорее всего не подумав хорошенько, решила купить маяк.
Ладно, наверное, этого достаточно! Очень надеюсь, что вам понравится «Лето в маленькой пекарне», ведь я с такой любовью писала эту книгу!
Немножко о месте действия
Корнуолл для меня – настолько же воображаемое, насколько и реальное место, где живет множество людей. В детстве я провела там немало времени. В моем представлении Корнуолл подобен Нарнии или любой другой выдуманной стране, в которую мне нравится возвращаться, – я была буквально одержима романом «Над морем, под камнем» и, конечно, «Великолепной пятеркой» и «Мэлори тауэрс»[1].
Мы обычно останавливались в старых коттеджах оловянного рудника рядом с Полперро. Моя мать была большой поклонницей Дафны Дюморье и вечерами, уложив меня и двоих моих маленьких братьев в узкие кроватки, рассказывала нам леденящие истории о кораблекрушениях и пиратах, о золоте и грабителях. Мы ужасно волновались и пугались, а брат – конечно, самый младший (хотя он бы точно стал возражать, заявляя, что это была я) – порой вскакивал посреди ночи, оттого что ему снился страшный сон.
В сравнении с холодной Шотландией солнечный Корнуолл казался мне просто раем. Каждый год нам покупали большие легкие доски для серфинга, и мы катались, катались, катались, пока не падали на пляже, выбившись из сил, и обгорали на солнце, а потом, развернув сэндвичи, заботливо завернутые мамой в пленку для пищевых продуктов, вгрызались в них так, что песок хрустел на зубах…
Позже папа жарил рыбу на маленьком самодельном гриле, который сооружал каждый год из кирпичей и какой-нибудь решетки, а я обычно сидела в высокой душистой траве и читала книги, забывая отмахиваться от кусачих насекомых.
А после того (поскольку во время каникул привыкаешь ложиться очень поздно) мы ехали в Маузэл или Сент-Айвс и лакомились там мороженым, прогуливаясь вдоль залива, или заходили в галерею полюбоваться картинами. Иногда мы ели горячую и соленую жареную картошку, а то и сливочные помадки – их вкус постоянно преследует меня, хотя от них меня неизменно мутило.
Это были блаженные времена, и я с огромной радостью вновь посетила те места, когда начала серию «Маунт-Полберн». Мы отправились на однодневную экскурсию – думаю, она обязательна для любого, кто посещает Корнуолл, – на остров Сент-Майклс-Маунт, и я помню, как очаровал меня вид старой, мощенной камнем дороги, исчезающей в волнах. Невозможно представить ничего более романтичного и волшебного, и мне так радостно писать об этом в книгах! Если у меня получится хоть в какой-то мере передать в своих романах то счастье, которое принес в мою жизнь Корнуолл… что ж, я буду в полном восторге.
С любовью, Дженни
Пролог
– Во сне – хотя я не могу, вообще не могу уснуть – я вижу его. Он снится мне каким-то поглупевшим, ну совершенно безмозглым. Будто бы он сидит в стиральной машине или в чем-то таком вроде нее, а я говорю: «вылезай оттуда, идиот». Но он не желает вылезать из стиральной машины, он совсем крошечный – да еще в стиральной машине! – и становится все меньше и меньше, пока не исчезает.
– Это совершенно нормально, – спокойно произнес голос, явно принадлежащий образованному человеку из Уэст-Кантри[2].
– Вы постоянно говорите, что все нормально. – Селина сердито поправила короткие волосы. – Я могла бы прийти сюда и заявить: «Я по дороге переехала двух дикобразов, потому что они напомнили мне о его волосах. Одного случайно, другого нарочно», и вы бы сказали: «Это совершенно нормально».
– А вы это сделали?
– Нет, но в принципе могла бы. И вы бы точно стали успокаивать меня: мол, все в порядке, все нормально.
– Нет ничего нормального в горе, Селина. Горе – дело обычное. Но оно никогда не бывает нормальным.
Селина протяжно вздохнула:
– Но почему я не… почему я не могу справиться с этим? Понемногу прийти в себя? Все давным-давно хотят, чтобы я это пережила. У них на лице все написано. Им за меня неловко. И я хочу справиться… Не пить слишком много вина, чтобы наконец уснуть и не видеть больше во сне окровавленное лицо умершего мужа в стиральной машине… Мне надоело всех доставать!
– Куда вы собираетесь переехать? – Голос звучал ровно, будто собеседница вовсе не срывалась на крик.
Селина пожала плечами:
– Не знаю. Думаю, я откажусь от аренды в Манчестере. Она все дорожает, а меня здесь ничто не держит.
– Возможно, пора подумать о… возвращении домой? Туда, где ваш дом или дом Тарни?
– Я ни за что не вернусь туда! – с содроганием ответила Селина. – Я совершенно не желаю туда возвращаться.
Глава 1
– Прекрати, – предостерегающе произнесла Полли. – Это уже не смешно.
Но Нил, не обращая внимания на ее протесты, стучал клювом в маленькое высокое окно до тех пор, пока Полли наконец не вышла и не предложила ему вкусное угощение.
Он примостился на выступе стены маяка, в башне которого поселились они втроем: Полли, Нил – птица тупик и Хакл – бойфренд Полли, американец. Теперь его мотоцикл с коляской стоял у подножия башни и служил единственным транспортным средством ее обитателям.
На маяке очень давно никто не жил – пожалуй, с конца семидесятых, когда все прожекторы стали электрическими. В башне было четыре этажа и наружная винтовая лестница, что делало маяк, как уже не раз отмечал Хакл, самым продуваемым местом в истории человечества. Зато они с Полли, бегая вверх-вниз, обрели хорошую форму. На одном этаже размещались тяжелые механизмы, с помощью которых поворачивался прожектор; их невозможно было убрать. На верхнем этаже, прямо под прожектором, располагалась гостиная, откуда с одной стороны открывался прекрасный вид на залив, а с другой – на Маунт-Полберн, намывной островок и одноименный поселок, или городок, где они жили и работали, с дамбой, ведущей на материк и дважды в день затопляемой приливом.
Из этих окон можно было увидеть и «Маленькую пекарню на Бич-стрит» с заброшенным магазином, торговлю в котором Полли сумела наладить, перебравшись в городок чуть больше двух лет назад и оставив на материке рухнувший бизнес и рухнувшие отношения с одним человеком…
Вообще-то, она не предполагала заниматься в Маунт-Полберне чем-то серьезным, разве что сидеть тишком, зализывая раны, пока не почувствует готовность вернуться к делам, к общественной жизни; в ту пору ей и на минуту не пришло бы в голову, что в полуразрушенной квартирке над булочной она воспрянет духом, занявшись любимым хобби – выпечкой хлеба, и что с открытием забытой старой пекарни это увлечение превратится в настоящее дело.
Не сказать чтобы работа приносила большую прибыль, учитывая, сколько времени она отнимала, однако обстановка вокруг сложилась настолько замечательная, а труды Полли были так высоко оценены и местными жителями, и приезжими, что она находила в этом нечто лучшее, нежели деньги, – понимание своего жизненного предназначения! Во всяком случае, она часто так думала. Правда, иногда, оглядывая свою весьма примитивную кухню (прежняя квартира в Плимуте была продана, и Полли умудрилась купить маяк по сногсшибательно низкой цене; подобным везением она была обязана прежде всего тому, что только сумасшедший – «на всю голову», как подчеркнул агент по недвижимости Ланс, – способен выбрать для жилья продуваемую всеми ветрами неприступную башню, из которой бьет слепящий свет), она гадала, удастся ли когда-нибудь отремонтировать оконные рамы – они стояли первым номером в списке примерно из четырех тысяч вещей, не терпящих отлагательства.
Хакл предложил купить маяк пополам, но Полли отказалась. Она слишком много трудилась ради того, чтобы стать независимой. И уже пробовала делиться всем, что имеет, на собственной шкуре испытав, что значит финансовая путаница совместного владения. Ничего хорошего из этого не вышло, и у нее не было ни малейшего желания повторять эксперимент.
Сейчас ей хотелось одного: сидеть в гостиной – своем гнездышке почти на самом верху дома, – пить чай, жевать сырную плетенку и просто отдыхать, наслаждаясь видом. За окном было вечно меняющееся море, облака, скользящие так близко, что она могла бы их коснуться, рыбацкие лодки, крошечные и хрупкие в бесконечном просторе, пляшущие на блекло-зеленых и коричневатых волнах и волочащие за собой тяжелые сети… Ей просто нужно было пять минут покоя и тишины, прежде чем она отправится в пекарню и отпустит своего коллегу Джейдена на обеденный перерыв.
Нил, маленький тупик, который однажды штормовой ночью ворвался в жизнь Полли да так и остался с ней, протестовал против такого ленивого досуга. Он предпочитал летать высоко, на воле и до сих пор очень удивлялся, глядя на хозяйку через оконное стекло. Ему нравилось повторять свои маневры: он то облетал маяк кругом и возвращался с другой стороны, то требовательно стучал клювом в стекло, потому что Хаклу казалось забавным кормить его разными вкусными кусочками из окна, хотя Полли просила его не делать этого.
Она отложила книгу и подошла к окну, снова изумляясь (интересно, может ли это когда-нибудь ей надоесть?) лучам солнца, серебрящим волны сквозь облака, далекому крику чаек и свисту ветра, который зимой превращается в штормовой… Ей все еще не верилось, что она живет здесь.
Полли открыла старомодное окно с цельным стеклом и тяжелой щеколдой и сказала:
– Ладно, давай домой.
Но Нил оживленно захлопал крыльями и попытался клюнуть Полли меж пальцев, предполагая, что она могла спрятать в руке что-то вкусное.
– Нет! – строго сказала Полли. – Ты жирный тупик, именно так. Залетай внутрь, и хватит стучать в окно.
Нил решил, что это веселая игра, и снова помчался вокруг маяка, чтобы показать Полли, на что он способен. Когда он сел на подоконник, в его больших черных зрачках светилось ожидание.
– Ох, чтоб тебя, – пробормотала Полли.
А потом – она никогда не сделала бы этого, будь здесь Хакл, – наклонилась и протянула птице кусочек сырной плетенки. Тупик радостно проглотил его и склевал с ладони несколько оставшихся крошек. Он так энергично работал клювом, что в итоге подпрыгнул слишком высоко и соскользнул с подоконника.
– Нил! – вскрикнула Полли, но тут же почувствовала себя полной идиоткой, когда птица взмахнула крыльями и снова подлетела к окну. – Ты меня пугаешь до полусмерти. Или залетай внутрь, или улетай, но не делай того и другого одновременно.
Нил предпочел залететь внутрь. Он сел на пол, потом проковылял через комнату, внимательно рассматривая грубо оструганный деревянный пол – на тот случай, если найдутся не замеченные Полли крошки.
– Ладно, – вздохнула она. – Я возвращаюсь на работу. Веди себя хорошо.
Она окинула взглядом гостиную и убедилась, что ничего не забыла. Когда живешь на маяке, меньше всего хочется возвращаться на последний этаж за какой-нибудь необходимой вещью, о которой вспоминаешь только на нижней ступеньке лестницы. Хакл, кстати, хотел установить пожарный шест, но Полли категорически воспротивилась.
В маленькой круглой комнате было не так уж много мебели, зато там стоял чудесный, ну просто совершенно роскошный старый диван, привезенный Полли из Плимута. Его пришлось развинтить и разобрать на части, чтобы поднять по лестнице, и это заняло почти целый день; но дело того стоило, думала Полли.
На этаже под гостиной находилась спальня с крошечной ванной при ней, ниже был машинный этаж, еще ниже – первый этаж с кухней, ванной и другой гостиной. Рядом с маяком располагалось отдельное невысокое строение – уродливое, с плоской крышей и парой комнат, и нынешние хозяева не представляли, что с ним делать. Маленький садик на склоне граничил со скалами; Хакл собирался в нем покопаться, хотя не был уверен, что здесь можно вырастить что-нибудь, кроме мидий и водорослей. Кто-то когда-то выложил узкими рядами ракушки вдоль ступенек, что вели от маяка к главной дороге, и Полли любовалась этим незатейливым бордюром, когда сбегала вниз на булыжную мостовую, огибала край гавани и оказывалась собственно в Маунт-Полберне.
Путь не занимал много времени, но при максимальном приливе и в штормовые дни, когда волны перехлестывают через причальную стенку и воздух наполняется солеными брызгами, можно было основательно промокнуть, прежде чем доберешься из одной точки в другую.
Но сегодня день выдался ветреный и светлый, реденькие облачка скользили над высокими окнами маяка, и солнце намекало, что вот-вот засияет в полную силу, но так и не решалось. Было время отлива, что значило: дорога на материк открыта. Коричневые булыжники влажно блестели, и ветер приносил свежий запах моря.
Городок Маунт-Полберн весьма непрактично пристроился на склоне, и все его дороги неизбежно вели к разрушенной, лишенной крыши церкви на самом верху.
Дороги были вымощены булыжником, круты и извилисты; в городок можно было въехать на своей машине, но это не рекомендовалось. Большинство людей здесь пользовались парковкой на материке, а оставшееся расстояние в несколько сотен метров проходили пешком. Некоторые рыбаки предлагали свои лодки в качестве такси для тех, кто застрял в пути, но большинство местных знали расписание приливов и отливов так же, как время восхода и заката солнца, и в соответствии с этим строили свои планы.
Жизнь на острове была простой. Она и не могла быть другой там, где нет таких вещей, как вайфай (кое-кто предлагал Полли поучаствовать в проведении Интернета, но в телефонной компании ей вежливо объяснили, что для этого им придется проложить подводный кабель, а это обойдется в сто тысяч фунтов стерлингов, так что лучше ей забыть об этой ерунде); здесь не было интернет-магазинов, а также ночных клубов, девичников, взлетных полос и свежих газет.
Вместо этого здесь стояли ряды маленьких серых каменных домов, будто карабкавшихся по склону; некоторые из них щеголяли новыми застекленными пристройками, террасами на крышах и балконами с витыми перилами. Подобную роскошь можно было позволить себе за счет бесстрашных дачников, приезжавших сюда на выходные; местные постоянно над ними подшучивали и продавали им все втридорога. Однако остров мог похвастать и раритетами – к примеру, старым пабом «Красный лев» посреди старинного двора, где до сих пор сохранились кольца коновязи. К местным достопримечательностям причисляли и заведение Энди в лучших традициях «фиш энд чипс» – на его стене красовалась фотография огромной рыбины и рыбаков, толпящихся вокруг с радостными улыбками. Здесь подавали наилучшую сельдь и свежайшую хрустящую жареную картошку со всяческими добавками; она обжигала пальцы, а потом их щипало от соли и уксуса. Еще хозяин продавал фанту и тайзер[3], и вы легко могли перейти мощеную Бич-стрит и поесть на свежем воздухе, устроившись на причальной стенке над гаванью, глядя на воду и отмахиваясь от чаек.
Помимо того в Маунт-Полберне был минимаркет Мюриэл, где продавалось абсолютно все, а еще ветеринарная клиника Патрика (два раза в неделю он делил свой офис с Калли, начинающим врачом общей практики) и другая пекарня, которой в свое время управляла миссис Мэнс. Она сдавала комнату Полли, когда та только приехала в Маунт-Полберн, и невероятно портила ей жизнь, являясь ярой противницей здоровой конкуренции на хлебопекарном рынке. Теперь миссис Мэнс вышла на пенсию и поселилась вместе со своей столь же сварливой сестрой в Труро, предоставив Полли полную свободу действий в плане бизнеса.
В конце набережной находился помпезный новый ресторан, слишком дорогой для местных жителей, но очень популярный среди приезжих. Он специализировался на свежей рыбе, которую туда доставляли каждое утро с рыбацких лодок. В этот ранний час рыбаки чинили сети, подсчитывали улов, и двое мужчин приветливо помахали Полли, когда та проходила мимо, и спросили, какие микетты она сегодня будет печь (эти круглые булочки очень популярны у рабочего люда). А потом все они громко приветствовали Нила: пернатый, как в сердцах сказала себе Полли, снова потащился за ней на работу. Надо заметить, ему не на пользу шло присутствие в пекарне: там ему давали слишком много лакомых кусочков и, несмотря на то что кухня у Полли обычно сияла безупречной чистотой благодаря ее помощнику Джейдену, мог выйти казус. Если санитарный инспектор, проходя мимо, заглянет к ним и увидит птичий помет, хозяйку ждут неприятности. Тот факт, что никто не смог бы появиться в Маунт-Полберне, не будучи замеченным абсолютно всеми, значения не имел, как сурово заявила Полли помощнику.
Прошел уже почти год после большого шторма – урагана огромной силы, который налетел практически ниоткуда, раскидал лодки и стоил жизни Корнелию Тарнфорту, Тарни, капитану «Трохила». Их роман с Полли продолжался недолго, однако не было такого дня, чтобы она, проходя вдоль ряда лодок у причала, не вспомнила Тарни… Да и городку понадобилось немало времени, чтобы исцелиться после той бури.
Полли позвонила в колокольчик «Маленькой пекарни на Бич-стрит» с милым нежно-пепельным фасадом – его покрасил ее бывший, Крис, – и с чудесной вывеской. Надпись на ней была сделана затейливым курсивом: «Хозяйка: мисс Полли Уотерфорд». Полли почти всегда испытывала прилив гордости, глядя на нее. У двери уже стояли в ожидании несколько человек, и Джейден выкладывал на подносы теплые утренние буханки. Сегодня, кроме обычной, тонко нарезанной сдобы, можно было купить плотный хлеб на опаре, который продавался хуже, – зато, по мнению Полли, из него получались замечательные тосты.
– Привет! – сказал Джейден. – Да, сегодня все идет чудесно. Кроме… ну… кроме микетт с чоризо. Они перепеклись.
Полли строго посмотрела на него:
– В самом деле, Джейден?
Она сняла пальто и повесила его на крючок, потом обошла прилавок, чтобы тщательно вымыть руки. Оглянувшись, она увидела Нила, терпеливо ожидавшего за дверью и время от времени переступавшего с лапки на лапку. Он будет так стоять, пока кто-нибудь из посетителей не войдет внутрь и не впустит его, что обычно и происходило. И не в первый раз Полли подумала о возможности научить тупика послушанию.
– Да, – кивнул Джейден, и его круглые щеки подозрительно порозовели.
Покупатели терпеливо ждали, рассматривая старомодные стеклянные витрины, чтобы заранее выбрать булочки с кремом.
Полли вскинула брови.
– Они были очень хорошими, – пробормотал Джейден. – Прости, я только одну микетту попробовал…
С Джейденом возникла одна проблема… Да, он был прекрасным работником: услужливым, вежливым, добрым, ловким; он следил за чистотой изо всех сил; годы работы на рыбацких лодках приучили его к точности и аккуратности. Джейден вовсе не был красавчиком, но был милым, обаятельным и всем нравился.
И еще он был бесконечно благодарен за то, что ему больше не нужно выходить в море, – флот он ненавидел. Ему нравилось работать в помещении по четкому графику. Он был абсолютно честен во всем, что касалось денег, и вежлив с покупателями (по крайней мере с местными; но начинал уже привыкать к туристам и отпускникам, с которыми поначалу разговаривал резко или вообще молчал).
Но у него была ужасная, ужасная привычка съедать продукцию, готовую к продаже.
– Не думай, будто я не знаю, что ты это сделал, – сказала Полли, показывая на животик Джейдена, заметно выпирающий под серым фартуком.
– Да, понимаю… извини…
Ему действительно было стыдно, он заливался краской. Джейден в прошлом году отрастил усы ко дню Усабря[4], и все говорили, что они ему к лицу (и это правда), так что он не стал их сбривать, а теперь вроде бы даже его усы покраснели.
– Я не против того, чтобы ты немного попробовал, – продолжила Полли. – Но ты же знаешь, в этих булочках мясо. А оно дорогое.
Несмотря на усы, Джейден стал похож на семилетку, уставившегося в пол.
– Вам не стоит сердиться на этого милого юношу, – сказала миссис Корнинг, вдова преподобного. – Он благословенный, правда.
Другие леди в очереди с ней согласились. Для кого-то из них, как подозревала Полли, болтовня и легкий флирт с Джейденом были неплохим развлечением.
– Очень голодный благословенный, – проворчала она.
– А она оставляет снаружи эту свою птичку, – неодобрительно произнесла другая леди.
Дамы зашушукались. Полли хотелось закатить глаза, но она воздержалась. Для некоторых местных жителей, ясное дело, она навсегда останется приезжей. Полли подошла к следующей женщине в очереди.
– Что вам предложить? – вежливо спросила она.
– У вас есть эти аппетитные булочки с кусочками колбасы? Я такие очень люблю.
– Нет, – ответила Полли, в последний раз одарив Джейдена сердитым взглядом. А он притворился, что не заметил этого и вдруг оказался ужасно чем-то занят. – Нет, сегодня нет.
Звякнул колокольчик над дверью.
– Эй, Полли, ты забыла Нила снаружи! – прогудел густой голос с американским выговором.
Магазинчик, и без того маленький, вдруг показался еще меньше, когда тень Хакла упала на прилавок. Хакл был очень высоким, длинноногим, широкоплечим, с густыми светлыми волосами, отчего казался еще больше. Полли иной раз изумлялась, что он стал ее бойфрендом: он выглядел так, словно сошел с рекламы, на которой изображались кактусы, и пустыня, и ковбойские шляпы.
– Да, вот так, приятель, – сказал Хакл птице.
Нил сидел на его руке, хотя не имел такой привычки, и страдальчески взирал на Полли.
– Нигде я его не оставляла! – раздраженно заявила Полли. – Птицам не положено находиться в рабочих помещениях. Ему следует прыгать по скалам, стараясь найти себе подружку.
– Или друга-тупика, – заметил Хакл. – Ты ведь не страдаешь предрассудками?
Полли посмотрела на него в упор:
– Ты меня называешь птицегомофобом?
– Я просто говорю, что мы должны принять любой выбор Нила.
– Кроме одного: позволять ему болтаться в магазине!
Хакл вздохнул. Старые леди столпились вокруг Нила (или, язвительно подумала Полли, для того, чтобы протянуть свои старушечьи лапки к бицепсам Хакла). Когда они наконец разошлись, Полли потянулась к бойфренду, чтобы поцеловать его.
– Ладно, привет, – сказала она, вдыхая его чудесный теплый запах, слегка отдающий бензином мотоцикла, на котором он всегда ездил. – Ты сегодня не в духе?
Хакл покачал головой:
– Ничего подобного! Я просто заскочил, чтобы сказать: Дюбоз приезжает.
Полли прикусила губу.
– Ты серьезно? – Ее сердце забилось немножко быстрее. Она никогда еще не встречалась с Дюбозом и ни с кем из семьи Хакла. а Дюбоз был его младшим братом и кем-то вроде паршивой овцы в стаде. – И с какой целью?
Хакл округлил глаза:
– Меня не спрашивай. Судя по всему, он нуждается в отдыхе.
– Он разве не фермер? – слегка растерялась Полли.
– Да, – подтвердил Хакл. – Именно так. У фермеров отпуска не бывает!
– Как и у пекарей, – кивнула Полли.
– Даже хуже.
– Ох, ну да.
Хакл пожал плечами:
– Он оставил все на Клемми.
Клемми была подругой Дюбоза.
– А она справится?
– Она великолепна! Просто замечательная! Но руководить фермой… это требует немалых усилий.
Хакл сдвинул брови. Он нечасто выглядел сердитым. Полли подумала, что это делает его еще более привлекательным.
– И когда он объявится?
– Думаю, через пару недель. Его пока где-то носит. – Хакл улыбнулся с обреченным видом. – Ему не нравится строить планы, связывать себя обязательствами или извещениями. Ничего, если он у нас остановится, а?
– Конечно, но… ох… Как ты думаешь, я ему понравлюсь?
Хакл округлил глаза.
– Дюбозу все нравятся, – сказал он.
Полли уставилась на него.
– Не слышу ли я в твоем голосе нотку ревности? – поинтересовалась она.
– Что, приезжает новый молодой человек? – спросила миссис Корнинг. – О, в последние дни происходит так много волнующего!
Когда Полли и Хакл встретились впервые, он был пасечником, а так как пасека находилась неподалеку, Полли продавала в своей булочной его мед. Но с первой попытки их роман не удался. Хакл вернулся домой, в родную Саванну, и устроился в какую-то фирму. Однако не сумел приспособиться к сидячей работе, кондиционерам, корпоративной жизни после полугода на свежем воздухе Корнуолла и приехал обратно. Его отец родился в Соединенном Королевстве, и это весьма помогло при оформлении паспорта.
Теперь, когда из-за повальных сокращений люди переезжали из города в деревню, чтобы иметь хотя бы пару коз, несколько кур и один-два улья, Хакл стал странствующим пчеловодом, а также консультировал любителей, помогал наладить пасеки и восстанавливать уменьшавшуюся популяцию пчел. Еще он сохранил долю в своем коттедже, где теперь жила пожилая пара, с удовольствием разводившая цветы и позволявшая Хаклу ставить у них ульи в обмен на пару банок меда раз в месяц или около того. Это было весьма приятное соглашение. Хакл не зарабатывал много денег, но ведь они с Полли жили очень скромно, им нужно было только горючее для мотоцикла и большая коробка овощей раз в неделю – овощи они покупали у местного фермера. Да, они вполне довольствовались малым. Ну, вообще-то, иногда Хакл думал о том, чтобы привести в порядок маяк и полностью выкупить бизнес Полли – она ведь до сих пор работала по лицензии миссис Мэнс, первоначальной владелицы, – но на это требовалась внушительная сумма, а денег не было. и прекрасно, говорил себе Хакл, потому что у них с Полли и так есть больше чем достаточно.
