Дженни Т. Колган
Книжный магазинчик у озера
Глава 8
Нина выбросила все это из головы. У нее все прекрасно, у нее все будет прекрасно, что-нибудь произойдет само собой, решение найдется. Может, Эйнсли вернется из колледжа или еще что-то случится. Она и не думала о той бездомной, о которой упоминала Суриндер, – это было бы глупо…
Тут в фургоне появилась женщина, Нина смутно припомнила ее, вроде она из пригорода. Но не из постоянных покупателей.
– Добрый день.
Женщина была не слишком молодой, сердитой на вид и начинала сутулиться.
– Привет, – сказала она. – Могу я тут повесить объявление?
– Можете, – ответила Нина. – Один фунт в неделю.
– Грабеж среди бела дня! – фыркнула женщина.
– Я вас не заставляю, – возразила Нина.
Женщина раздраженно шагнула вперед и протянула Нине деньги. Это было объявление из разряда «Нужна помощь»: помощь по хозяйству, работа вечерами и в воскресные дни, обращаться к миссис Макглон в доме «Буковая роща».
Нина нахмурилась, подумав о девушке-польке. И снова посмотрела на листок.
– Вас не прислала сюда женщина по имени Суриндер? – с подозрением спросила она.
– Чего? – не поняла женщина.
Нина снова глянула на листок:
– Вы ведь… вы из того большого дома?
– Ага.
– И вам нужно… Там трое детей?
– Ага.
Нина опять посмотрела на объявление:
– Это работа с проживанием?
– Там полно места, – пожала плечами женщина.
Нина еще немного подумала.
– Ладно, – сказала она наконец. – Оставьте мне этот листок. Платить не надо.
Женщина удивленно уставилась на нее.
– Могу я предложить вам что-то из книг? – спросила Нина, когда женщина уже повернулась, чтобы уйти.
– О нет! Мне хватает хлопот с теми шельмецами.
И она удалилась, шаркая ногами по серым булыжникам мостовой.
Глава 9
Вечер был холодным, и Нина задернула занавески, – если оставить их открытыми, то даже после наступления полной темноты Леннокс посматривал бы на окна, беспокоясь о своей черной овце. Потом она разожгла плиту и приготовила пастушеский пирог, любимый пирог Леннокса, в надежде, что это приведет его в разговорчивое настроение или, по крайней мере, чуть более разговорчивое, чем обычно. Она принесла ему на диван чай, и Леннокс подозрительно глянул на нее.
– Я что-то должен за это сделать для тебя? – спросил он. – К чему ты клонишь?
– Расскажи мне о том большом доме, – без предисловий выпалила Нина.
– С чего это ты решила, будто меня нужно подкупать чаем, чтобы я рассказал тебе о большом доме? – насмешливо поинтересовался Леннокс. – Там что, бисквиты «Пенгуин»?
– Да.
– И сколько их осталось в пакете?
– Не спрашивай.
– Ладно, – улыбнулся Леннокс. – Рэмзи – молодой землевладелец… ну, думаю, сейчас просто землевладелец…
– Это я знаю. Ты мне расскажи, убил ли он свою жену?
Леннокс изобразил грустную улыбку:
– Ох, боже, ты уже наслушалась разных историй?
– Мужчины постоянно убивают своих жен, – устраиваясь на диване, заявила Нина.
– Нет, – осторожно ответил Леннокс. – Люди очень редко убивают кого-то. – Он немного подумал. – Но если они это делают, то это их жены, да.
– Значит…
– Я только раз встречался с Элспет Уркварт, – начал Леннокс, как будто всматриваясь куда-то в даль. – Она была очень красива. Как фея. Маленькая, с облаком светлых волос вокруг лица. Зеленые глаза. Острый подбородок.
– И в прозрачном платье? – добавила Нина. – И что с ней случилось?
– Она всегда была… не совсем здесь, – покачал головой Леннокс. – Как будто только что проснулась и не совсем понимает, что с ее жизнью. Она была прекрасна, и все случилось как-то внезапно…
– Что?
– Ну, молодой Уркварт – Рэмзи, – он учился в университете в Кембридже, когда его отец скоропостижно скончался. Это был старый землевладелец. И Рэмзи пришлось вернуться и заняться домом и остальным, а там был беспорядок… и теперь остался. Но он вскоре уехал на три месяца, а вернулся с женой. Завел детей, а потом… она просто исчезла. Я не уверен, что она была способна жить в современном мире. Так люди говорили.
– Так он ее убил?
Леннокс на этот раз по-настоящему рассмеялся. Потом вскинул руки.
– Послушай, – сказал он. – Я понимаю. Люди считают, что любой способен на насилие. Ну, вроде «ну надо же, а ведь он из такой хорошей семьи!» и так далее. Но я знаю Рэмзи с детства, мы вместе ходили в школу. Никогда не видел, чтобы он выходил из себя, чтобы о ком-то говорил плохо. Я знаю, ты скажешь, что всякое возможно. Но неужели ты думаешь, что полиция не проверила все досконально? Везде отправляли поисковые отряды, и подавали объявления, и расклеивали фотографии на фонарных столбах, и так далее и тому подобное, и что? Прекрасная молодая мать исчезла.
– Миссис Мюррей полагает, что историю просто замяли.
– Миссис Мюррей полагает, что вокруг бродят рептилоиды.
– Есть такое, – признала Нина. – А ты что думаешь?
– Думаю, она просто не могла со всем справиться. Дети рождались слишком быстро, с малым промежутком. Это на любую женщину может плохо повлиять. Наверное, она или сбежала куда-нибудь в такое место, где способна была выжить, куда-то далеко… или покончила с собой.
– Да, но почему люди ничего не знают?
– Потому что это не наше дело, – ответил Леннокс. – Как бы то ни было, для ее мужчины это было очень и очень печально. Его сердце оказалось разбито. Ты, возможно, никогда с ним не встречалась…
– Встречалась, – возразила Нина. – Он приходил искать книгу «По крышам». Здоровенный парень. Как раз из таких, кто убивает жен.
– Хм… – промычал Леннокс. – Ну… Я в этом сомневаюсь. В полиции не дураки служат. Это просто грустная история. Обычно отцы бросают детей. Но иногда и матери так поступают. Много в жизни невеселого. Люди встают каждый день и ходят с улыбками на лицах, а через что им приходится пройти, мы с тобой и вообразить не можем.
Нина подумала над этими словами и кивнула.
Леннокс прижал ее к себе и укрыл обоих мягким клетчатым одеялом, лежавшим на спинке старого дивана.
– Я не хочу, чтобы с нами случилось что-то плохое.
– Да и не может, – сказала Нина, устраиваясь поуютнее.
Леннокс положил голову ей на плечо.
– Согласен, – пробормотал он.
И они держались друг за друга, а свет угасающего камина мерцал в комнате, а Парсли повизгивал и дергал лапами во сне.
Глава 10
Нина сначала и не думала о беременности, хотя и замечала первые признаки. Но теперь ее постоянно тошнило, она все забывала, ей хотелось спать или плакать, когда она наводила порядок.
И она так устала… Но почему, не понимала. Как будто малыш поедал ее изнутри. Даже притом, что она была счастлива, даже притом, что ее переполняла любовь, ее также переполняли тошнота, изжога, и каждые пять минут хотелось в туалет. Ей стало трудно поднимать тяжелые коробки с книгами, хотя Леннокс и помогал, насколько мог, и, конечно, всегда оставался риск, что ее фургон сломается. Нина заставляла себя читать книги по техобслуживанию и авторемонту, которые держала в запасе, и ее это раздражало, но она осознавала мудрость изложенных там советов, ведь ей нужно было знать, как менять шины, проверять масло и так далее. Но могла ли она все это делать, когда ее грудь уже выпирала из всей одежды, а живот всячески доказывал, что все остальное не имеет значения?
Нина снова посмотрела на резюме, присланное ей лондонской девушкой. У девушки были прекрасные рекомендации – но как у работницы детского сада, а не продавца книг. С другой стороны, девушка казалась честной, трудолюбивой…
Нина вздохнула. Снаружи стояло тихое ясное утро, что казалось странным, потому что с озера поднимался туман, холодный и неприятный. Нина понимала, что таков уж Хайлендс – Шотландское нагорье. Погода могла быть отвратительной, и вы с этим смирялись. Но вдруг, пусть всего два-три раза в неделю, могло показаться солнце, просто чтобы сбить вас с толку и привести в восторг, и оно сверкало на утренней росе, выглядывая из-за пурпурных гор вдали. И вы снова и снова прощали Шотландии ее мокрые утренние часы и темные вечера, прощали ради бесконечного великолепия ее совершеннейших из всех совершенных дней, какие только могут быть на свете.
Может, поэтому никому и не хочется забираться в фургон, подумала Нина, когда внешний мир манит покататься на велосипеде, а то и – это для самых смелых – зовет на пикник, в том случае, конечно, если у них есть непромокаемые коврики и если есть шанс найти подходящее местечко, где греет солнце, но не задувает ветер.
Ну, как бы то ни было… Нина поговорила с той женщиной из большого дома, сказав, что, возможно, найдет для нее кого-то, и женщина спросила: «Она что, преступница?» А Нина ответила: «Нет», и женщина сказала: «О, извините». Тогда Нина спросила, нужно ли той девушке, которую она имела в виду, заранее познакомиться с детьми, и женщина ответила, что лучше не надо.
Нина взялась за телефон.
Глава 11
Суриндер нравилось думать о себе как о некой доброй фее, которая все улаживает, как об изумительном ангеле-организаторе.
Но вообще-то, другие думали о ней немного иначе. Всем остальным казалось, что им приходится смиряться с тяжелой работой, не ожидая взамен ничего особенного.
Сначала Зои было немного не по себе, когда она разговаривала с Ниной, тем более что она нервно посматривала на Хари, игравшего с грифельной доской. А уж когда Нина спросила, что она читала в последнее время, в уме Зои воцарилась абсолютная пустота.
Единственное, что ей удалось вспомнить, был «Веселый почтальон», которого Хари просто обожал и каждый раз, когда они шли в библиотеку, требовал взять эту книгу. Тот факт, что Нина оказалась большой поклонницей «Веселого почтальона» и продала множество экземпляров, означало, что ответ оказался удачным, куда удачнее, чем та эротическая трилогия, которую вдруг припомнила Зои и которая была чрезвычайно популярна пару лет назад. Нина практически услышала, как ее новая начальница напряженно улыбнулась в телефон.
При втором собеседовании ей практически не удалось вставить ни слова. Миссис Макглон, как выяснилось, была экономкой в том доме, где Зои предполагала поселиться. Она говорила без передышки. Она находится здесь целыми днями, но утром и вечером придется работать Зои, за что она получит жилье и небольшую плату. Питание тоже предлагается, но, как с некоторым вызовом пояснила миссис Макглон, «мы тут не избалованы». Миссис Макглон занимается уборкой и стиркой, но не в комнате Зои, так что ей придется самой наводить чистоту, а еще по возможности помогать миссис Макглон.
– А вы расскажете мне о семье? – спросила Зои.
Она сочла это вопрос совершенно безобидным.
Но долгая пауза, последовавшая за ним, заставила ее предположить, что это не совсем так.
– Ну… Отец семейства – Рэмзи, – заговорила наконец миссис Макглон. – Он постоянно работает. Вам не следует его беспокоить, ради собственного блага.
– Хорошо, – согласилась Зои. – А мать?
– Разве та девица вам не сказала? – ворчливо спросила миссис Макглон. – Ох уж эти англичане… Ничего не смыслят.
Зои моргнула, пытаясь сообразить, о чем говорит ее собеседница.
– Их мать уехала. Два года назад. Потому-то вы нам и нужны. Но говорить об этом незачем, это их только расстроит.
– Боже мой… но почему…
– Я же сказала – незачем болтать. Особенно с хозяином, ему это не понравится.
– Хорошо. Поняла, – соврала Зои, почти ничего не понявшая. – А дети?
– Шеклтону двенадцать, Мэри девять, Патрику пять.
– О, отлично! – воскликнула Зои, придя в восторг при мысли о друге для Хари. – Моему малышу четыре.
– Ну, хорошо. Только Патрик не обычный пятилетка.
– А Хари не обычный четырехлетка, – тихонько произнесла Зои, стараясь, чтобы сын ее не услышал.
Миссис Макглон фыркнула, как бы говоря: «Посмотрим».
– Ладно, – продолжила она. – Испытательный срок – шесть недель.
Зои была ошеломлена.
– А разве… разве их отец не хочет поговорить со мной?
– Он мне доверяет, – тяжело вздохнула миссис Макглон.
– Конечно, – поспешила согласиться Зои. – Конечно.
И все было решено.
Зои вполне могла ненавидеть своего домохозяина, который постоянно поднимал шум насчет квартплаты и которого она теперь покидала, но когда он окинул взглядом жуткую комнатушку, мельком отметив постоянно растущие пятна сырости, и после этого, к изумлению Зои, протянул ей обратно деньги, она испытала такую благодарность, что готова была расцеловать владельца.
Все произошло как-то уж слишком быстро. Суриндер просто… просто очаровала ее. Она отмахнулась от всех возражений Зои и от всех ее тревог с не допускающей возражений логикой, заявив, что вряд ли Зои может остаться там, где она сейчас. А в Шотландии ее ждет большой дом, немного работы по присмотру за детьми, немножко работы в книжном фургоне, так, чуть-чуть того, капелька этого, а основную часть времени она будет свободна, и к тому же в Шотландии легко устроиться на работу в детский сад. Что тут можно было возразить?
Да и оставался ли у Зои выбор? Джез снова пропал, судя по его «Инстаграму», он умчался на Ибицу, вел там концерты от случая к случаю. Зои не знала, платят ему за это или нет, но подозревала, что не платят, – Джез выставлял свои фотографии на фоне то ли восходов, то ли заходов солнца, в разнообразных нелепых шляпах и в окружении молодых женщин.
Возвращенной квартплаты оказалось достаточно, чтобы купить билеты на север – для семнадцатичасового путешествия, которого Зои совсем не жаждала, – да еще хватило и на новые вещи для Хари, потому что – о радость! – в отделе одежды в супермаркете устроили распродажу, и Зои ухватила парочку свитеров и дешевенькую куртку. Но что их ждало в Шотландии, никто не знал. Там холодно, и там живет лох-несское чудовище, – наверное, как раз в том месте, куда они отправляются. Каждый раз, когда кто-нибудь спрашивал о лох-несском чудище, глаза Хари становились огромными и круглыми и он прятался под кровать, так что Зои попросила друзей не упоминать об этом монстре, но это никого не остановило. Зои на самом деле не хотела никому говорить, что если она не уедет, то ее в любом случае через шесть недель выселят. Просто не могла обо всем этом думать.
Она справится. Она будет просто великолепна. И станет экономить жалованье до тех пор, пока окончательно не встанет на ноги. А те маленькие детки, оставшиеся без матери… Как они будут счастливы, когда она приедет к ним! Само собой, она не заменит им мать, но сможет все-таки сделать их жизнь лучше. Просто нужно работать как следует. Впервые за очень долгое время Зои оптимистично смотрела в будущее, позволив разыграться воображению.
Однако ей трудно было выдержать облегчение в голосе Джеза, когда тот понял, что Суриндер все уладила. Зои осознала, что где-то в глубине души, не признаваясь в том самой себе, она лелеяла крошечную надежду, самую маленькую, на то, что Джез может сказать: «Эй, детка, я вот что думаю… Брошу-ка я это диджейство, найду хорошую работу и осяду на месте, чтобы стать семейным человеком. И как насчет того, чтобы мы вместе сняли хорошую квартиру? Я теперь изменился».
Но конечно, Джез не мог измениться: он просто не мог стать другим человеком. Зато Зои материнство изменило целиком и полностью, хотя Джеза это ничуть не задело, разве что вызвало в нем чувство неудобства из-за того, что Зои и Хари вмешались в его жизнь международного гуляки, которую он мечтал продолжать.
Нет, это было не для него. Он даже не предложил Зои отвезти ее в Шотландию на своей дурацкой машине. Он что-то бормотал насчет того, что заедет попрощаться, и это после того, как Зои напомнила, что едет всего лишь в Шотландию и Джез вполне мог бы навещать ее там по выходным, – он вообще разговаривал как-то неопределенно, и Зои рассердилась.
Как бы то ни было, Джезу явно стало неловко, потому что он заехал все же в последний вечер, когда все уже было упаковано, кроме одеял и чайника, и даже привез купленное навынос карри – редкий случай. Он посадил Хари к себе на колени и позволил ему весь вечер играть со своим телефоном, и его мягкое терпение и молчаливая преданность Хари отцу в очередной раз разбили сердце Зои.
Зои в последний раз посмотрела в окно, сквозь серые сетчатые занавески, которые не становились белыми, сколько она их ни отбеливала. Посмотрела на отвратительную дорогу, вдоль которой стояли невысокие здания, на мусор, который нес вдоль улицы ветер, на подростков, в жаркие вечера постоянно галдевших на углу, на свет, лившийся с главной улицы, что шла впереди поперек их квартала, – там вперемешку стояли мясные лавки, благотворительные магазинчики и отели «на одну ночь», но если верить словам домохозяина Зои, все это вскоре должно было превратиться в нечто совсем другое.
Но Зои это не слишком волновало. По правде говоря, она даже ненавидела все это: грязную комнатушку, вытертый ковер, жен других жильцов, горы почты у входной двери, рекламу доставки пиццы и политические брошюры, прочий хлам и бесконечные сражения за крошечное местечко для коляски внизу, между чужими велосипедами.
Но это был дом. Именно сюда она вернулась после родов вместе со встревоженным на вид Джезом, который постоянно таращился в свой телефон и размахивал руками, но ничего не делал. Именно сюда в первые недели приходили их друзья, чтобы восклицать, какой у них милый ребенок, – но постепенно их визиты стали реже, потому что Зои уже не могла ходить на вечеринки или девичники перед чьими-то свадьбами, ей для этого нужно было брать няню для Хари. И именно сюда Джез стал приходить все реже и реже, пока наконец не перестал даже отвечать на звонки. Здесь же Зои сидела, в отчаянии глядя на груду стирки после того, как на несколько минут забегала ее мать с пакетом дешевых бисквитов и тут же уносилась по своим делам, – а Зои гадала, как такой маленький человечек умудряется перепачкать так много всего? Сушить вещи было негде, приходилось все развешивать как придется, и Зои в конце концов стало казаться, что она живет на каком-то древнем восточном базаре… а потом они с Хари остались одни.
Но даже это место, с дребезжащими ставнями в окнах и плохо закрывающейся дверью, было домом. Единственным домом, который знал Хари. А теперь Зои отправлялась в неведомое.
Зои старалась справиться со своими чувствами, когда укладывала последнюю коробку в машину Джеза – он наконец-то, сначала как следует поворчав, согласился сохранить кое-что из ее вещей. Все подруги Зои сочли, что она сошла с ума. Конечно, ведь ее подруги жили в других условиях, снимали хорошие квартиры на двоих, а то и на троих.
Но Зои отчасти сама была виновата. Она ведь, изредка решаясь показаться на людях, всегда делала вид, что у нее все в порядке, улыбалась, говорила, что все отлично, и притворялась, будто и не думает о деньгах.
Зои вспомнила пару давних вечеров, когда ее мать решала посидеть с Хари и она ходила в паб с несколькими подругами. Ей следовало признаться… Рассказать им, как трудно ей приходится. После пары бутылок дешевого просекко Тамали стала жаловаться, что после рождения ребенка муж уже не кажется ей таким привлекательным, а Ясмин сказала, что материнство кажется ей ужасно скучным, а Кади принялась болтать о том, какие у них долги. И почему-то – может, потому, что уже намеревалась уехать, – Зои ощутила себя буквально захлестнутой этим потоком признаний лицом к лицу, в мире, далеком от безупречных младенцев в «Инстаграме» или «Фейсбуке». Зои вдруг осознала, что именно она потеряла за прошедшее время, ведь она никому не рассказывала о том, насколько одинока и не чувствует ни малейшей поддержки, и что все оказалось намного труднее, чем она могла предвидеть. Ей никогда и в голову не приходило, что другие мамочки, в самых разных ситуациях, могут чувствовать то же самое.
Тот вечер закончился крепкими объятиями и взаимными признаниями в любви, и Зои теперь думала о том, что расстается с прекрасными женщинами, и клялась не терять с ними связи.
А этим утром она чувствовала себя абсолютно больной и испуганной. Грязный, уродливый Лондон показался вдруг надежным убежищем, а решение переехать неведомо куда… ну да, глупым. Накануне вечером она болтала с подругами, и все они твердили, что она очень храбрый человек, если решила начать все сначала. Но у Зои от этого храбрости не прибавилось, она стала чувствовать себя еще более глупо. Джез горел желанием уехать до того, как его поймают «парковочные нацисты», и это, похоже, беспокоило его куда больше, чем то, что Зои увозит его сына в какую-то другую страну.
Хари очень любил машину Джеза и даже сейчас явно трепетал от желания очутиться в ней и прокатиться. Джез не смотрел на Зои. Он смутно понимал, что оба они потерпели неудачу, проявили несостоятельность во всем: не смогли справиться с основными проблемами… имея ребенка, не сумели остаться вместе, вырастить его в каком-нибудь уютном и теплом месте, в безопасности. И оба они не стремились разговаривать, разве что обещали друг другу посмотреть, как пройдут эти ближайшие шесть недель.
И в самом деле, что будет делать Зои, если испытательный срок пройдет неудачно? Она отказывалась даже думать об этом, только не сейчас. Разберется, когда придет время.
– Ну, приехали, – пробурчал Джез.
На нем был коричневый замшевый спортивный костюм, отвратительно на нем сидевший, но почти наверняка стоивший целую кучу денег.
– Пока, парень.
Он легонько дернул Хари за руку и рассеянно улыбнулся в сторону Зои.
А она вспомнила тот вечер, когда впервые увидела Джеза в том баре, придя на скучное свидание с кем-то другим, – он хохотал, закинув голову назад, сверкая зубами. Он увидел ее на том свидании, когда сам был с друзьями, и понял, что дело идет так себе. Мужчина, с которым Зои тогда встречалась и имени которого не могла припомнить, налился кровью от гнева, когда она не согласилась с ним в каком-то политическом вопросе и задрожала, когда он сунул ей счет, предполагая, что они оплатят его пополам, но умудрилась сохранить на лице улыбку и посмотрела на свои часы. Когда мужчина ушел в туалетную комнату, Джез не спеша подошел к ней.
– Ух ты, – насмешливо произнес он, и Зои так изумилась и в то же время испытала такое облегчение, что расхохоталась.
– А я-то старалась принарядиться! – сказала она.
– Вижу, – кивнул Джез. – Только он похож на огрызок засохшего окорока.
– И пахнет так же, – мрачно ответила Зои.
– Ну так попрощайся, – предложил Джез, – и пойдем к нам, выпьем.
Компания его друзей расположилась в углу. И там явно было куда веселее, чем за столиком Зои. Как только ее кавалер вернулся, она встала и улыбнулась с таким видом, словно приходила на собеседование по поводу работы – по сути, это и было нечто вроде того. Зои сказала, как ей было приятно познакомиться, и сбежала раньше, чем кавалер успел изложить ей свою изумительную теорию о том, почему женщины на службе должны справедливо распределяться среди мужчин.
Джез уже заказал для нее пиво. Самоуверенный нахал. Зои была крайне взволнована.
А теперь… Вот к чему они пришли. Пожалуй, лучше ей было выбрать тот огрызок старого окорока.
– Ну, пока, – сказала она. – Созвонимся.
– Мм… – промычал Джез, оглядываясь в поисках дорожных контролеров рядом с автобусной станцией. – Ну да. Хорошо. Отлично.
И пошел к машине. Но в самый последний момент, когда уже открывал дверцу, он вдруг быстро вернулся, не глядя на Зои, подхватил на руки сына и прижался лицом к его тоненькой шее.
А потом снова поставил Хари на землю и уехал в облаке выхлопных газов. Хари с довольным видом махал рукой ему вслед. Он уже привык видеть, как его отец уезжает от них.
