Дженн Лайонс
Память душ

12. Четыре ветви

Кирин показал Турвишару грубый жест.

– Ну, все не так уж и плохо.

– Тебе легко говорить, это были не твои родители.

(Рассказ Кирина)

В туннеле мы постепенно дошли до перекрестка, четыре «ветви» которого уходили в темноту. В воздухе пахло сыростью и плесенью; по сравнению с той жарой, что царила наверху, это казалось настоящим бальзамом. Но в то же время вызывало клаустрофобию. Я обнаружил, что рад, что туннели изначально были построены для того, чтобы по ним могли проехать большие экипажи – это удерживало меня от того, чтобы свернуться в клубок и закричать.

Не люблю замкнутых пространств.

Тераэт повернулся ко мне:

– Куда?

Я пожал плечами.

– Как будто я знаю? Я потерял след, когда мы не повернули налево к Вол-Кароту.

– Если тоннели ведут не в ту сторону, мы могли бы ходить кругами, – сказала Джанель.

Никто с ней не спорил, но и предложений ни у кого не было.

– Как ты думаешь, мы ушли достаточно далеко, чтобы ты смог открыть врата? – спросил я Турвишара.

– А если нет – ты хочешь рискнуть? – Турвишар покачал головой. – На этот раз нам негде будет укрыться.

Упоминание о разбрасывающей мечи буре хаоса напомнило мне об оружии, которое я все еще носил с собой. Теперь металл выглядел поржавевшим и покрытым изъязвлениями.

– Как долго, ты говоришь, должно продержаться это оружие?

Джанель покачала головой.

– Я думала, что несколько дней, но, похоже, на этот раз меньше.

Пока мы с Джанель разговаривали, Турвишар подошел к перекрестку и присел на корточки, положив руку на каменную землю и склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, что нельзя было услышать обычным слухом.

Турвишар встал.

– Юг в той стороне. – Он указал на правый туннель.

– Откуда ты это знаешь? – спросил я.

Турвишар бросил на меня косой взгляд:

– Я наполовину дрет.

– А, точно. – Я почти ничего не знал о дретах, кроме того, что они жили под землей, но казалось разумным, что они могут быть чувствительны к направлению – весьма удобно, когда ты не видишь неба.

Я был рад, я совершенно не дрет^[70].

– Нам не следует медлить. – Джанель шагнула вперед. Мы последовали за ней, все сильнее чувствуя, что этот поход будет бесконечным.

Не знаю, как скоро мы остановились. Возможности судить, день сейчас или ночь, у нас не было, так что мы шли, пока не уставали.

– У меня к тебе вопрос, Джанель, – сказал я, главным образом чтобы поддержать разговор.

– Да?

– Почему для этих моргаджей комплимент стать старухой? В смысле, ты сказала этому воину, что надеешься, что он умрет старухой, а он покраснел, как будто ты заявила, что он милый.

– Я иду на разведку, – объявил Тераэт.

Я нахмурился, хотя Джанель не обратила внимания на то, что он, конечно же, не «посоветовался с остальными», несмотря на то что сам же говорил ранее. Тераэт скрылся в темном туннеле.

– Моргаджи весьма забавны. – Джанель почесала подбородок. – Ты видел в их лагере маленьких девочек?

– Я не обратил на это внимания, – ответил я. – Но я не уверен, что смогу отличить моргаджскую девочку от мальчика.

– Тебе и не придется этого делать. Моргаджских девочек не существует.

Я заморгал:

– Извини? Ты о чем?

Джанель кивнула в ответ на мое удивление.

– Моргаджские дети рождаются мужчинами. Всегда. Так что все моргаджские дети – мальчики. Я знаю, как странно это звучит. Меня это тоже сбило с толку.

Турвишар откашлялся.

– Не хочу показаться педантом, но мы ведь видели женщин моргаджей. Для меня это тоже было необычно, хотя из записей Кирина я знал, что они существуют. Бевроса, несомненно, женщина.

– Да, – ответила Джанель, – но она не родилась женщиной. Ни один моргадж не родился женщиной. Все эти моргаджские мальчишки вырастают в крепких молодых моргаджских мужчин, которые должны доказать свою храбрость, защитить племя, напасть на врагов и оплодотворить как можно больше женщин, хотят они этого или нет. – Она скорчила гримасу. – Нельзя сказать, что это совсем уж звездный комплимент культуре моргаджей – поясняю, чтобы вы не подумали, что мы ужасно недооценивали их все эти годы. После того как они докажут свою ценность и покроются боевыми шрамами, они остепенятся и станут женщинами. Буквально станут женщинами. Они физически изменятся. И эти женщины возглавляют племена – потому что считается, что они обладают наибольшим опытом и мудростью, – и, став матерями, рождают все больше мальчиков. Мне страшно подумать, что произойдет, если моргадж не захочет выполнять свои общественные обязанности, но я предполагаю, что это тоже нельзя назвать фантастическим комментарием к культуре моргаджей.

– Что? – Я даже остановился. – Нет, серьезно. Что?

– В этом вопросе я согласен с Кирином. – Турвишар тоже повернулся к ней. – Что?

Джанель пожала плечами.

– Это нетрудно понять. У моргаджей два биологических пола, но они переживают их последовательно. Они рождаются мужчинами, и если им повезет и они окажутся крепкими и умными – как бы это ни сочеталось, – то они умрут женщинами. Для них это совершенно нормально. Так что «Да умрешь ты старухой» считается у моргаджей благословением.

Я моргнул и покачал головой.

– Удивительно, – сказал Турвишар. – Понятно теперь, почему ученые в Академии так и не расшифровали моргаджские социальные структуры. Это… это более странно, чем любая теория, с которой я сталкивался, включая теорию жужжания старого профессора Догала. Ты не знаешь, эта черта является специфичной мутацией моргаджей или ворамеры тоже были такими же?

Я так и застыл.

– Ты же не думаешь… – Я напряг мозги, пытаясь вспомнить, встречал ли я когда-нибудь мужчину-ворамера. Конечно, с тех пор, как они пожертвовали своим бессмертием ради Ритуала Ночи, существовало не так уж много ворамеров. Я знал только двоих: Таэну и Галаву. Обе были женщинами. Шаранакал был мужчиной, но теперь он был драконом. Наверное, это не в счет.

Турвишар задумался.

– Интересно, сколько поколений на это уйдет, чтобы проявилась эта черта?

Я встретился с ним взглядом. Кроме дракона у Таэны было двое детей: Хаэвац и Тераэт, оба наполовину ванэ и наполовину ворамеры. И если быть наполовину ворамером достаточно…^[71]

Я вспомнил предыдущий разговор – ладно, пусть будет спор – между Тераэтом и Джанель. Когда она объясняла, что моргаджами всегда командуют женщины, а он парировал, что прекрасно знает, как работает физиология ворамеров. Как он был зол и как в этом было мало смысла.

– Торговец в Восьмиугольнике однажды предложил мне продать девочку, которая наполовину была моргаджем… – Я прикусил губу. – Но кто знает, не врал ли он.

– Возможно, это не всегда срабатывает, – предположил Турвишар.

Я сглотнул комок:

– Ты хочешь сказать, что есть шанс, что когда-нибудь Тераэт соберется… сменить пол?

Джанель, проходившая мимо нас, склонила голову набок:

– Быть женщиной – не проклятие.

Из туннеля донесся свист.

– Это Тераэт, – сказал я.

Мы бросились на звук.

13. Сильнейшее убеждение

(История Хаэриэль)

Двадцать три дня назад…

Позже Хаэриэль уютно устроилась в объятиях Терина – что оказалось менее обременительной задачей, чем она ожидала. К ее восхищению, Терин оказался талантливым любовником. В прошлый раз все было не так, но тогда он был пьян и груб, а потому забыл обо всех удовольствиях, кроме своего собственного. На этот раз все отличалось от предыдущего, как джунгли от пустыни.

Она счастливо вздохнула, чувствуя, как кончики пальцев Терина чертят узоры на ее коже.

Он поцеловал ее в щеку.

– Я передам сообщение Корану. Я уверен, что мы сможем договориться, чтобы Совет был доволен…

Она села и отодвинулась от него:

– Нет. Я не буду выступать перед Советом. И нам нужно поговорить о том, что ты говорил раньше.

– «О боги, о боги»?

– Нет, до этого. – Хаэриэль прикусила губу. Звезды. Он улыбался. У него была такая красивая улыбка.

– «Я люблю тебя»?

Хаэриэль чуть не поперхнулась. Чары действовали намного лучше, чем она могла ожидать. В ее груди разлилось чудесное тепло… и трепет предчувствия. Возможно, они действовали слишком хорошо.

– Ты этого не говорил, – прошептала она.

– Не удивительно, что тебе захотелось поговорить об этом. Непростительная оплошность с моей стороны. – Он протянул руку и провел пальцем по ее щеке, а затем повторил: – Я люблю тебя.

Хаэриэль охватило новое чувство. Отвращение.

Отвращение не к Терину. Она должна была быть счастлива узнать, что ее заклинание подействовало столь сильно, но вместо этого Хаэриэль почувствовала стыд. Неужели это столь уж отличается от того, что сделали с ней? Хуже того, даже если бы она умерла за неподчинение приказу, она все равно могла бы в полной мере ощутить все свои эмоции, свою ненависть. Терин же, вместо презрения к женщине, которая убила его семью, был очарован.

Его использовали, а он сам этого не знал.

Хаэриэль никогда не ненавидела себя так сильно, как сейчас^[72].

– Эй! – Терин сел и потянулся к ней. – Я не хотел, чтобы ты из-за этого плакала!

Она вытерла глаза.

– Это не из-за тебя, это… – На его лице появилась добрая сотня эмоций, в том числе и страх, и она прокляла себя. Хаэриэль судорожно попыталась подыскать правдоподобно звучащую ложь. – Я не заслужила такого счастья.

– Ты?.. – Терин мрачно рассмеялся и снова притянул ее к себе. – О боги, я все понимаю. Честно. Последние два дня были ужасны, и я… – Он покачал головой. – Я такой идиот. Это все моя вина. Я знаю, что это моя вина. Если бы я остановил Дарзина, когда должен был… – Терин содрогнулся. – Ты – единственное, что удерживает меня в здравом уме.

– Я столько всего натворила, Терин. Ты… ты не знаешь.

Он сжал ее в объятьях:

– Это не имеет значения. Что бы это ни было… какая разница? Ты прекрасно знаешь, что я и сам далек от совершенства. Если ты можешь простить меня за то, что я сделал, то ничто из того, что ты могла совершить, тоже не столь уж непростительно. Возможно, за счет этого мы будем хорошей парой. Мы уже давно вышли из того возраста, когда люди ждут, что любовники будут идеальными и не будут иметь изъянов.

Хаэриэль отстранилась, чтобы видеть его лицо. Ей нужно было сосредоточиться.

– Я имею в виду, раньше, когда ты называл меня Мией. Я не хотела, чтобы ты называл меня Мией, потому что это не я. Буквально. Я не Мия. Я никогда не была Мией. За все то время, что мы друг друга знаем, я никогда не была той женщиной, чьим именем ты меня назвал.

Его улыбка дрогнула:

– Что? Я понимаю, что это прозвище…

Она глубоко вздохнула.

– Настоящая Миятреалл умерла раньше, чем мы с тобой познакомились. Женщина, которая создала мне гаэш, – Хаэриэль еще не была готова сказать, что это была ее бабушка Хаэмезра, более известная как Таэна, Богиня Смерти^[73], – также запретила мне кое-что тебе рассказывать. Или показывать. Я не лгала, когда сказала тебе, что Мия была служанкой королевы Хаэриэль. Но только потому, что Мия была моей служанкой. А также моей убийцей.

Терин моргнул:

– Я не понимаю.

– На мне было ожерелье. Артефакт, называемый Кандальным Камнем, – пояснила она, мрачно рассмеявшись. – Я не знала, какова его сила! Что он способен обменять меж собой душу владельца ожерелья и душу его убийцы. Мия была убийцей, которого мой брат послал убить меня^[74]. Когда она это сделала, я оказалась в ее теле, но я всегда была Хаэриэль.

Он вздрогнул, услышав имя королевы Манола. Сердце Хаэриэль затрепетало от страха, когда она задалась вопросом, не вызвали ли эти слова скрытое воспоминание о том, как она впервые произнесла это имя, когда все закончилось кровью и смертью. На ранних стадиях чары весьма хитры.

Терин покачал головой:

– Я даже не знаю, что сказать. Правда? Королева ванэ? И никто не узнал тебя? Не то чтобы я избегал брать тебя с собой на люди…

– Я же только что объяснила. Сейчас я не похожа на Хаэриэль; это тело Мии, и, хотя я сделала его своим, мне никогда не разрешалось менять внешнее обличье.

Он наклонил голову и прищурился в замешательстве:

– Сделала его своим? Я все равно не понимаю.

– Моя раса непостоянна. Мы выбираем свою внешность. Возможно, будет лучше, если я продемонстрирую это. Хочешь увидеть?

– …да, – сказал он.

Она легла на кровать и скрестила ноги, а затем, глубоко дыша, погрузилась в надлежащее медитативное состояние. То, что она собиралась сделать, обычно делалось медленно – в течение недель, если не месяцев. Сделаешь это быстро – и впадешь в безумие, что мог подтвердить любой мимик^[75].

И все же у Хаэриэль не было недель или месяцев.

Однако ей все равно потребовалось несколько мучительных часов. Она не позволила потрясенному вздоху Терина нарушить ее концентрацию, хоть это и подтвердило, что процесс работает. После стольких лет она не могла позволить, чтобы чьи-то чувства помешали ей вернуться.

Для ванэ физическое тело изменчиво. У мимиков была та же способность, пусть и доведенная до крайности, но прошло четырнадцать тысяч лет с тех пор, как кто-либо был настолько глуп, чтобы восстановить ванэ с такой точностью.

Когда она снова открыла глаза, они были не синими, а золотыми, яркими, как ее золотистые волосы, и почти светящимися на фоне темно-бронзовой кожи. Она знала, что ее лицо, ее тело, каждая часть ее, все выглядело по-другому. Если Хаэриэль добьется своего, она никогда не появится как Мия – или кто-то еще – снова.

В ее внешности – очертаниях скул, подбородке – можно было заметить сходство с некоторыми Де Монами: Педроном, Тишаром и ее сыном Кирином.

Терин уставился на нее.

– Мы… мы родственники?

Хаэриэль улыбнулась.

– Когда я Хаэриэль – да, – заметила она. – Ты мой внучатый племянник. Мы близки, но инцестом это не назовешь. По крайней мере, у ванэ.

Она видела, как он делает мысленную гимнастику, складывая кусочки вместе. Он знал историю ванэ лучше, чем большинство куурцев, и даже лучше, чем большинство ученых. До Хаэриэль в его генеалогическом древе была только одна ванэ – рабыня по имени Вальрашар. То есть если это родство было верно…

Это означало, что отец Вальрашар должен был быть дядей Хаэриэль, печально известным Теринделом^[76].

– Истории лгали, ты же понимаешь, – признала Хаэриэль. – Я любила своего отца, но он исказил историю, чтобы упрочить свое правление, как это часто делают правители. Правда в том, что мой отец узурпировал трон своего брата Териндела, а затем воспользовался своим новым положением, чтобы жениться на правительнице ванэ из Манола, Хаэвац. Чтобы устранить угрозу, жену Териндела казнили, а дочь продали в рабство. – Она горько рассмеялась. – Можно сказать, что мой младший брат Келанис просто поддерживает почтенную семейную традицию.

– Я родственник Териндела Черного? – У Терина возникли проблемы с усвоением новостей.

– Да, – ответила она. – Он был твоим прадедом. Что делает тебя, – она погладила его по лицу, – мой дорогой, истинным наследником ванэ из Кирписа. Принимая во внимание, что, даже если я откажусь от притязаний моего отца, купленных за бесчестную монету, никто не будет отрицать, что я – первенец королевы Хаэвац. Итак, ты – истинный наследник ванэ из Кирписа, а я – истинный наследник ванэ из Манола^[77].

Его прекрасные голубые глаза стали расчетливыми:

– Ты хочешь вернуть себе трон.

– Да, – ответила Хаэриэль. – Но не одна. Мы вместе вернем. Наши претензии на престолы сильнее, чем у Келаниса.

– Но я не ванэ.

– Не трать время, беспокоясь о несущественных деталях, мой дорогой. Когда мы закончим, никому не будет до этого дела.

Терин, казалось, был настроен скептически, но не стал развивать эту тему.

– И что потом?

Хаэриэль улыбнулась, снова скользнув в его объятья:

– А потом мы соберем армию, вторгнемся в Куур и сожжем всю эту проклятую империю дотла.

Это было последней проверкой того, насколько хорошо сработали чары, потому что, если он согласится, это будет означать, что Терин принадлежит ей. Если бы он оставался верен Кууру, верен тому, что он верховный лорд, то он никогда бы не согласился на этот план. Он бы попытался отговорить ее. Он бы понадеялся образумить ее. И если бы он смог противиться ее чарам, она знала его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что сможет распознать притворство.

Терин зарылся лицом в ее волосы и улыбнулся.

– Да, – прошептал он. – Этот план меня вполне устраивает.

14. Дочери песка

(Рассказ Кирина)

Мы нашли Тераэта, скорчившегося за сломанной плитой, торчащей из пола. В этой части туннелей мы впервые столкнулись с какими-то признаками упадка или запустения; на полу и потолке отсутствовали большие секции, а постоянный поток песка создавал острова среди обломков. Влажные запахи туннеля сменились запахом горячего песка.

Тераэт бросил на нас раздраженный взгляд:

– Я подразумевал, что вы должны присоединиться ко мне, а не бежать сюда, подражая стаду слонов. Ты был вором, Кирин. Ты что, разучился вести себя тихо?^[78]

– О, виноват. Я думал, у тебя неприятности, – заявил я.

Тераэт нахмурился и повернулся к обломкам.

– У нас у всех неприятности. Успокойся на минутку и посмотри, что преграждает нам путь.

Мы присели за обломками. И долго ждать не пришлось.

На поверхность плавной дугой всплыл волнистый поток плоти, через мгновение скрывшийся в песке.

– Что это за пакость?! – спросила Джанель.

– Щупальце, – прошептал я. – Огромное щупальце. Это песчаный кракен? Неужели существуют песчаные кракены?

Турвишар выдохнул:

– Если верить своим глазам, то да. Хотя он не так велик, как описанная тобой во время путешествия на «Страдании» Дочь Лааки.

Я взглянул на волшебника. Иногда я забывал, что он знает о моей жизни гораздо больше, чем мне удобно.

– Я не могу гарантировать, что он всего один, – сказал Тераэт. – Трудно предположить…

– К чему уязвимы кракены? – спросила Джанель.

– К огнедышащим драконам, – ответил я, – но я оставил своего на другом острове.

– Все гораздо хуже, чем ты думаешь, – сказал Тераэт. – Учитывая, что он прячется под песком, думаю, что он слеп, а это значит, что он, вероятно, охотится, реагируя на вибрацию.

Турвишар встал:

– Это значит, что он уже знает, что мы здесь.

Тераэт, конечно, мог ошибиться в методах охоты на песчаного кракена. Но едва Турвишар встал, как из щели в полу вылетело щупальце, обвившееся вокруг тела волшебника. Естественно, он закричал^[79]. Существо двигалось с необычайной скоростью, но, по крайней мере, на щупальце кракена не было шипов, заменяющих присоски. Впрочем, это было слабое утешение.

Джанель замахнулась клинком на щупальце, но ее меч сломался, и по туннелю громким эхом разнесся звон.

– Проклятье! – рявкнула она. Она нырнула за спину Турвишара, уходя от еще одного щупальца, вынырнувшего из песка, дабы помочь оттащить новую добычу кракена в наверняка предусмотрительно распахнутую пасть.

Я тоже замахнулся мечом на щупальце. Я не ожидал, что мой клинок окажется лучше, но это все, что у меня было. И пусть мой меч не сломался, но и пользы от него было мало. Острие моего клинка не оставило и следа на жесткой чешуйчатой коже этой твари.

Тераэт вонзил кинжал. Четыре сломанных лезвия уже валялись около его ног, так что этот клинок был уже пятым. По крайней мере, он смог отрезать несколько щупалец, но их, казалось, было бесконечно много.

Затем щупальце обвилось вокруг моей руки с мечом и вздернуло меня в воздух.

– Вот дерьмо! – выругался я.

– О, будь оно все проклято! – Джанель коснулась черными ладонями щупальца, и ее руки вспыхнули огнем. Воздух наполнился кошмарным звериным воем.

Я был почти уверен, что мы только что разозлили кракена.

Песок бурно закипел. Из него возникло нечто. Это походило на голову осьминога, пусть она и не была такой же мокрой или влажной. Выглядело это так, будто какой-то сумасшедший бог взял осьминога и изменил его для жизни в пустыне. К Джанель потянулись еще больше щупалец.

Рванувшийся к девушке Турвишар оттолкнул ее в сторону, и они оба рухнули на землю перед самым щупальцем, хлестнувшим над ними.

– Прощу прощения. – Лицо Турвишара заливала бледность. – Я действовал инстинктивно.

– От тебя я этого меньше всего ожидала, – усмехнулась Джанель. – На этот раз я оставлю это без внимания.

Девушка вскочила на ноги, и ее глаза вспыхнули алым. Похоже, она… наслаждалась боем.

О себе то же самое я сказать не мог. Щупальце швырнуло меня об потолок, разом вышибив дыхание. Пытаясь отдышаться и придумать что-то похожее на план, я услышал, как Турвишар сказал:

– Прикрой меня! Я собираюсь кое-что попробовать.

Но едва он это сказал, как одно из щупалец схватило Тераэта и отшвырнуло его назад.

– Но… – запротестовала Джанель, переводя взгляд с Тераэта на меня и не зная, кого спасать в первую очередь.

– Пожалуйста! Прошу! – Турвишар присел на корточки и коснулся ладонями песка. – Я научился этому у Тьенцо^[80].

Тераэту удалось упереться ногами в клюв чудовища. Его ноги напряглись от усилий, но я знал, что совсем скоро он сдастся и окажется втянутым прямо в ожидающую пасть твари.

Крошечная часть меня, та, которая никогда не переставала быть менестрелем, задавалась вопросом: что же эта тварь ела, когда рядом случайно не оказывалось Адских Воинов.

Еще одно щупальце рванулось к Турвишару и Джанель. Девушка подняла кусок обрушившегося потолка, размером, наверное, с половину ее самой и весивший, должно быть, несколько сотен фунтов, а затем отмахнулась им от щупальца с такой легкостью, словно камень был изящным серебряным блюдом с главного стола в Доме Де Мон.

Щупальце снова ударило ее, а то, что удерживало меня, продолжало играть в зажигательную игру «Шлепни-Кирина-О-Стену».

Поскольку я только и мог, что тщетно пытаться высвободиться из держащего меня щупальца, у меня было мгновение, чтобы посмотреть на монстра. Все тело чудовища покрывали хитиновые пластины, между которыми были небольшие промежутки, позволяющие конечностям сгибаться. Судя по всему, это чудовище должно было быть менее маневренным, чем Дочь Лааки.

– Что бы ты ни делал, делай это быстрее! – рявкнула Джанель, поднырнув под щупальце, попытавшееся поймать ее.

Турвишар не обратил на нее никакого внимания. Воздух наполнило слабое гудение. Песок завибрировал, и песчинки каскадом посыпались вниз с холма, с которого высунулся кракен.

Внезапно Турвишар отдернул руки. И стоило ему сделать это, как от того места, где он прикасался, распространилась… волна… чего-то странного. Получившаяся масса смещалась, текла, трансформировалась, а затем затвердевала. Всего несколько мгновений – и песок превратился в сплошное стекло.

– Прелестно, – сказала Джанель, – но я не уверена, что это поможет…

Трансформация, похоже, не остановила кракена. Из песка по-прежнему было освобождено гораздо большее количество ртов и щупалец, чем мне было удобно.

– Погоди, – выдохнул Турвишар, держась за бок и отступая назад. По голове его стекал пот.

Песчаный кракен согнул щупальце, удерживающее меня в воздухе, но затем вдруг, вместо того чтобы размазать мои мозги по ближайшей стене, закричал. Оглушительный звук эхом отозвался в тесном коридоре. Щупальце разжалось, отпустив меня.

Я поднял голову. Из всех щелей в панцире чудовища капала кровь. Стоило твари пошевелиться, и она вздрагивала и вновь начинала кричать. И кровь хлестала все сильнее.

Кракен замер. Он не был мертв. Я мог сказать это по тому, как его глаза следили за Тераэтом, когда он вырвался из его слабой хватки и спустился вниз.

– Что ты сделал? – спросил ванэ Турвишара.

– Стекло. – Турвишар выглядел бледным, опустошенным, измученным. – Это существо живет в песке… Оно должно быть покрыто им. Поэтому я превратил весь песок вокруг нас в стекло. – он смущенно откашлялся.

– А бури хаоса? – уточнил Тераэт.

– Я рискнул, – признался Турвишар.

– Рискнул… – Тераэт закатил глаза и что-то пробормотал себе под нос, оглядываясь вокруг в поисках спасительных кинжалов.

– Теперь он не может двигаться, иначе порежет себя на ленты, – подытожила Джанель. – Славно сделано. – Она хлопнула Турвишара по спине.

По туннелю прокатился шум, воздух вокруг монстра заискрился фиолетовыми, алыми и зелеными вспышками.

– Буря Хаоса! – выдохнул я. – Бежим!

Дважды повторять не пришлось.