Дженн Граннеман
Сверхчувствительность как суперсила
ГЛАВА 2
Бустерный эффект чувствительности
Я думаю, что вся наша жизнь – это попытка расшифровать послания, которые мы получили в детстве.
БРЮС СПРИНГСТИН
На своих выступлениях Брюс Спрингстин буквально взрывает залы. Как и положено настоящей легенде рока, к 70 годам он все еще в форме и дает, по словам одного из критиков, «зажигательные, разрывные трехчасовые ультраэкстравагантные концерты, на которых даже воздух искрится». Именно его энергетика и принесла ему титул «Босс», она приводит его фанатов в восторг. Многие из них, как и сам Спрингстин, из небогатых рабочих семей. Для них он олицетворение мощного американского духа бунтарей и простых работяг, которые, как поется в одной из его песен, «не сдаются». Фанаты описывают Спрингстина по-разному, но слово «чувствительный» явно не возглавляет список его качеств.
Поклонники Спрингстина удивились бы, встретив его вне сцены. В своих интервью он рассказывал, что в детстве был «очень чувствительным мальчиком, нервным и жутко тревожным»{38}. Брюс дрожал от страха во время грозы и бежал к колыбельке сестры, чтобы успокоить ее, когда она плакала. Будучи, по его словам, «маменькиным сынком», Брюс иногда нервничал настолько, что кусал костяшки пальцев и моргал «раз 100 в минуту», как пишет он в своих мемуарах «Рожденный бежать» (Born to Run){39}. Его стеснительность и чувствительность не особо привлекали его одноклассников. Спрингстин признается, что быстро превратился в «непреднамеренного бунтаря, странного аутсайдера и трусишку… отстраненного, отстраняющегося и чуждого для социума». Тогда ему было всего семь.
Отец Брюса Дуглас, который вдохновил сына на создание некоторых популярных песен, не одобрял эти проявления чувствительности. Крепкий, как бык, он был обычным работягой, который ценил силу, стойкость и умение драться. В мемуарах Брюс рассказывает, что неодобрение отца зачастую принимало форму отчуждения, а иногда воспитательный процесс заканчивался пьяными ночными посиделками. (Позже у Дугласа Спрингстина диагностировали параноидальную шизофрению.) Брюс вспоминает один из редких случаев, когда отец чувствовал гордость за сына. Это было в тот день, когда Брюс застал отца пьяным и кричащим на мать. Брюс обожал мать, поэтому, испугавшись за нее, набросился на отца с бейсбольной битой и ударил того по плечу. Спрингстин-старший в ярости обернулся, но, вместо того чтобы отчитать Брюса, внезапно просто рассмеялся. Позже эта история станет одной из его любимых: может, не такой уж его сын и слабак.
Опыт Брюса Спрингстина далеко не уникален. Многих чувствительных детей воспринимают как дефективных, ущербных. Сначала родители стремятся исправить или закалить их, позже им на смену приходят коллеги, друзья и даже романтические партнеры. Все эти попытки совершенно бесполезны не только потому, что чувствительность есть сила, но и потому, что они ни к чему не приведут. Так и Дуглас Спрингстин на своем опыте убедился, что менее чувствительным его сын не станет, сколько его ни ругай. Неважно, рок-звезда вы или нет, чувствительность – это неотъемлемая часть вашей личности, она встроена в вас.
Так почему мы становимся чувствительными? В чем сила чувствительности и чем она поможет в жизни? Ученые пока не определили все факторы появления чувствительности, но благодаря новым технологиям нашли некоторые важные ключи к решению этой загадки.
Все дело в генах
В 1990 году был обнаружен короткий ген транспортера серотонина (Serotonin transporter, SERT). Тогда считалось, что этот ген служит причиной депрессии или, поскольку депрессию невозможно объяснить лишь одним геном, повышает риск ее возникновения. Множество исследований доказали связь между транспортером серотонина и депрессией: носители этого гена в тяжелый период жизни значительно больше подвержены депрессии или тревожности{40}. Определенный смысл в этом есть. Ген транспортера серотонина, генетический год которого короче, чем у длинного гена, влияет на выработку серотонина, который играет большую роль в регулировании настроения, эмоционального состояния и ощущения счастья. Поэтому ученые пришли к выводу, что короткий ген транспортера и депрессия неразрывно связаны.
Однако с этим выводом не согласилась нейробиолог Джоан Чиао{41}. В своих исследованиях она выяснила, что люди восточноазиатского происхождения, включая ее саму, гораздо чаще являются носителями короткого гена транспортера серотонина – в два раза чаще, чем уроженцы Запада. Однако Чиао сама провела большую часть жизни среди азиатов и американцев азиатского происхождения, и ничто не указывало на то, что они страдали от депрессии чаще остальных. Будучи ученым, Чиао не стала опираться исключительно на собственный опыт, а решила провести исследование: действительно ли в Восточной Азии, где широко распространен короткий ген, более высокие показатели депрессии?
Найти ответ оказалось непросто. Чиао пришлось собрать результаты своих исследований, добавить к ним данные ВОЗ и представить все это в виде карт, которые она опубликовала в своей статье в 2010 году. На одной из карт показаны регионы, где распространен ген транспортера серотонина, а на другой – регионы, где депрессия встречается чаще всего. Чиао пришла к выводу: если бы это был так называемый ген депрессии, то две карты были бы идентичными. Но они существенно различались. Более того: если сопоставить эти карты, то они будут противоположны друг другу в некоторых отношениях. Восточная Азия, где преобладает короткий ген, почти не фигурирует на карте депрессии, а вот США и часть Европы, где короткий ген встречается реже, на той же карте сияют красным цветом, обозначающим самый высокий уровень распространения депрессии.
Ориентируясь только на карты Джоан Чиао, можно подумать, что ген транспортера серотонина скорее защищает людей от депрессии, чем способствует ей. Поэтому Чиао рассмотрела и другие факторы: например, преувеличение результатов диагностики депрессии на Западе и преуменьшение в Азии. Возможно, такое искажение и имеет место, но не в таких масштабах, чтобы объяснить столь существенную разницу. Таким образом, ни одна из гипотез Чиао не подтвердилась. Тогда в чем тут дело? Почему носители «гена депрессии» редко подвергаются этому расстройству психики?
Роль социальной поддержки
Джоан Чиао оказалась не единственным ученым, обеспокоенным этим вопросом; и некоторым исследователям в конце концов удалось найти ключи к разгадке. Так, в результате одного из исследований выяснилось, что носители короткого гена транспортера серотонина, пережившие травматичный опыт (в данном случае – ураган), подвержены депрессии не больше, чем носители длинного гена, если получали достаточную социальную поддержку{42}. Если же этой поддержки не хватало, то риск развития депрессии повышался в 4,5 раза. Похожие результаты показало и другое исследование – среди подростков из приемных семей{43}. Подростки с коротким геном транспортера серотонина не были сильно подвержены депрессии, если в их жизни был взрослый наставник, которому они доверяли. Соответственно, если такого человека не было, риск развития депрессии повышался.
Таким образом, постепенно формировалась новая картина. Сравнив свои карты, Джоан Чиао пришла к выводу, что короткий ген чаще встречается там, где развита коллективистская культура, в частности в странах Восточной Азии. Долгосрочные отношения и семейная близость, характеризующие культуру этих стран, обеспечивают бо́льшую социальную поддержку, что и защищает людей от развития депрессии. Иная ситуация в странах с индивидуалистической культурой, как в США, где отношения более гибкие и переменчивые. На самом деле носители короткого гена способны получать максимум пользы от любого вида доступной социальной поддержки. Исследования также показали, что носителям короткого гена транспортера серотонина легче распознавать и предугадывать эмоции других людей и соответствующим образом реагировать на них, чем носителям длинного гена. Кроме того, носители короткого гена более точно оценивают риски, более креативны и эмпатичны. В 2010 году двое ученых, Болдуин Уэй и Мэттью Либерман, пришли к аналогичному выводу; в своих работах они дали короткому гену транспортера серотонина новое название: ген социальной чувствительности{44}.
Современный подход к генам
В наши дни наука уже не пытается объяснить человеческие черты каким-либо одним геном. Большинство наследуемых характеристик, даже таких очевидных, как рост и цвет кожи, управляются не одним геном, а множеством. Именно поэтому наши рост и цвет кожи не всегда точно такие же, как у родителей. Используя роботы-манипуляторы, которые помещают образцы ДНК на специальную химически активную поверхность, ученые могут просканировать весь геном человека и обнаружить миллионы вариаций генов за один сеанс. Если проделать эту операцию с большой выборкой, используя базы данных ДНК (вроде тех, где прослеживается родословная), можно идентифицировать тысячу вариаций генов, отвечающих за разные характеристики. Ни одного из этих генов не достаточно, чтобы активировать или деактивировать какие-либо черты личности, но каждый ген так или иначе к ним причастен. Поэтому чувствительность, как и многие другие черты, можно рассматривать как паттерн проявления генома человека. Чем больше ваш геном соответствует этому паттерну, тем более вы чувствительны.
Изучение чувствительности и ее механизмов продолжается. Однако несомненно, что она связана с геном транспортера серотонина. Теперь ученые называют его ген пластичности, потому что он делает людей более открытыми к внешней среде, что влияет на формирование их личности{45}. Гены пластичности включают ген моноаминоксидаза А (MAOA) и дофаминовый рецептор D4 (DRD4), а также другие гены дофаминовой системы – системы вознаграждения мозга. Такие выводы свидетельствуют о том, что чувствительные люди не только воспринимают мир по-другому, но и от жизни хотят другого.
В общем и целом чувствительностью можно объяснить связь генов пластичности с депрессией. Очевидно, если вы острее реагируете на происходящее в жизни, негативные события влияют на вас сильнее – потеря работы или разрыв близких отношений повышают риск депрессии. Но также чувствительность объясняет, почему эта связь проявляется не всегда. Например, что произойдет, если носитель генов пластичности получит поддержку, вдохновение и одобрение? Он точно так же сильно отреагирует на обстоятельства, но на этот раз в положительном ключе – он получит преимущество, недоступное другим. Это преимущество мы называем бустерным эффектом чувствительности. Бустер позволяет чувствительным людям значительно опережать других, если они просто получают поддержку. В этом случае логично, что риск развития депрессии значительно снижается: чувствительного человека надежно защищает позитивное подкрепление от окружающих. Другим это недоступно.
Иными словами, чем выше ваша чувствительность, тем больше пользы вы извлекаете из любого опыта, хорошего или плохого. И этим вы во многом обязаны генам.
Три типа чувствительности
Поскольку чувствительность не определяется каким-то одним геном, вы никогда не найдете двух идентичных чувствительных людей. Ученые выделили три основных направления, соответствующих тому или иному типу чувствительности{46}.
Низкий порог чувствительности
Вы восприимчивы к информации, которую получаете через органы чувств: к запахам, изображениям, звукам и текстурам. Как мы любим говорить, вы супердатчик. С одной стороны, этот тип чувствительности определяет, насколько вы настроены на внешнюю среду, с другой – как быстро вы перегружаетесь. У вас низкий порог чувствительности, если к вам применимы следующие утверждения:
■ Вы чувствуете себя уставшим или подавленным в людных местах.
■ Вы сильно реагируете даже на небольшое количество кофеина, алкоголя, лекарств или других веществ.
■ Вас беспокоят громкие звуки (например, сигнал тревоги или крик), колючие или некомфортные текстуры (например, шерстяной свитер), яркий свет.
■ Вы восприимчивы к малейшим перепадам температуры, даже если в комнате чуть теплее или прохладнее, чем обычно.
Легковозбудимость
Вы быстро реагируете на эмоциональные раздражители, как внутренние, так и внешние. Вы суперзонд. Такой тип чувствительности часто сопровождается врожденной способностью «читать» людей, а еще тем, что вы часто переживаете из-за мелочей или сложнее справляетесь с болезненными эмоциями. Вы легковозбудимы, если к вам относится перечисленное ниже:
■ Вы легко заражаетесь настроением и эмоциями других.
■ Вам нужно много времени наедине с собой, чтобы успокоить нервную систему и восстановить энергию.
■ Вы испытываете стресс или тревожность, когда нужно много успеть за короткий промежуток времени.
■ Вы чувствуете злость и раздражение, если голодны.
■ Вы восприимчивы к физической боли (у вас низкий болевой порог).
■ Вы стараетесь избегать ошибок, потому что они заставляют вас испытывать острый стыд или унижение.
■ Вы легко вскакиваете (у вас сильный защитный рефлекс).
Эстетическая восприимчивость
Вы обращаете внимание на детали окружающего мира, особенно если речь идет об искусстве. Вы суперэстет и глубоко цените красоту и искусство. Признаки эстетической восприимчивости следующие:
■ Вас глубоко трогают музыка, литература, живопись, кино, драматургия, равно как и со вкусом украшенная комната или потрясающий природный пейзаж.
■ Вы ценитель утонченных вкусов или ароматов (к примеру, изысканного вина).
■ Вы замечаете детали, которые упускают другие.
■ У вас богатый и яркий внутренний мир.
Чувствительность может проявляться как во всех этих направлениях одновременно, так и в одном или в двух.
Майкл Плюсс – ученый-бихевиорист из Лондонского университета королевы Марии и один из ведущих исследователей чувствительности в мире – считает, что, помимо принадлежности к выраженному типу чувствительности, некоторые из нас настроены острее реагировать на негативный опыт (плохой день, потеря, травма и проч.), а некоторые – на позитивный (просмотр вдохновляющего фильма или комплимент от начальства). Такая разница восприятия частично объясняется вариациями генов. Корина Гревен и Юдит Хомберг в своей книге «Высокочувствительный мозг» (The Highly Sensitive Brain: Research, assessment, and treatment of sensory processing sensitivity){47} пишут: «Чувствительность многогранна и гибка. На нее влияют и вариации генов, и жизненный опыт, включая детство».
Итак, мы подошли к следующей причине чувствительности: детскому опыту, включая истоки – пренатальный период.
Чему нас учат дети выживших после 11 сентября
Утром 11 сентября 2001 года десятки тысяч ньюйоркцев, как обычно, занимались своими делами неподалеку от Всемирного торгового центра. Около 1700 из них – беременные женщины, как пишет Энни Мерфи Пол в книге «Начало: Чему мы учимся до рождения» (Origins: How the nine months before birth shape the rest of our lives){48}. После того как самолет врезался в башни-близнецы, все эти женщины оказались в эпицентре хаоса. Некоторые из них боролись за жизнь, стремясь выбраться из башен прежде, чем они обрушатся, другие наблюдали за кошмарной трагедией из соседних зданий. Приблизительно у половины женщин позже было диагностировано ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), которым страдали многие выжившие в катастрофе{49}. Еще долго после страшной трагедии их психика была уверена, что она в опасности, даже если все осталось позади. Многие страдали от панических атак и кошмаров и вздрагивали при малейшем намеке на угрозу.
Тем утром на работу в Медицинский центр для ветеранов, расположенный в Бронксе, примерно в 80 километрах от места трагедии, прибыла Рейчел Йегуда{50}. Увидев по телевизору новости о случившемся, она задумалась: как повлияет теракт 11 сентября на выживших в долгосрочной перспективе? Как специалист по изучению ПТСР, она всю свою карьеру посвятила выжившим после Холокоста и ветеранам войны во Вьетнаме. В 1993 году она открыла первую в мире психиатрическую клинику помощи людям, пережившим Холокост. Рейчел ожидала наплыва звонков от непосредственных жертв нацистского режима, но случившееся удивило ее: гораздо чаще ей звонили не выжившие, а их дети – соотношение звонков было один к пяти. По словам Рейчел, «у многих представителей второго поколения были симптомы ПТСР»{51}. Звонившие жаловались на такие же кошмары, тревожность и даже на чрезмерную бдительность, как у их родителей, хотя у них самих не было схожего травмирующего опыта.
В то время считалось, что дети переживших травму были просто напуганы историями родителей и их проблемами. Этот опыт, в свою очередь, заставлял их сильнее бояться и тревожиться, вследствие чего они становились более восприимчивыми к угрозам в настоящем. Но Рейчел Йегуда считала иначе. В последующие годы она совместно с другими учеными изучала влияние травмы на детей выживших в социальных и других катастрофах. Она обнаружила, что у детей, чьи родители выжили после теракта 11 сентября, уровень кортизола был идентичен материнскому, а уровень кортизола непосредственно влияет на возникновение и развитие ПТСР. Эффект проявлялся сильнее всего, если теракт совпадал с третьим триместром беременности. Позже ученые выявили еще один факт: вероятность развития ПТСР у детей повышалась, если от того же расстройства страдали их матери, но не отцы.
Поскольку дети были слишком маленькими, чтобы испугаться, наслушавшись историй от матерей, классическое объяснение больше не подходило. А тот факт, что эффект проявлялся сильнее именно в случае травмы в третьем триместре беременности, делал несостоятельным предположение об унаследовании ребенком генов, повышающих риск развития ПТСР. Возникает закономерный вопрос: могла ли мать передать травматический опыт ребенку еще до его рождения?
Послание от предков
В результате своих исследований Рейчел Йегуда пришла к тому, что ученые сейчас называют эпигенетикой{52}, – это относительно молодая наука, изучающая влияние жизненного опыта на гены, их трансформацию и экспрессию. Обнаружено, что на экспрессию генов влияет не только наш собственный опыт, но и опыт наших предков. Простыми словами, эпигенетические маркеры активируют или деактивируют определенные гены, помогая виду быстро адаптироваться к условиям внешней среды. Однако не все эти изменения постоянны, а маркеры не изменяют код ДНК.
Представьте, что ваши гены – это библиотека. В каждой книге содержится инструкция, как сделать вас тем, кто вы есть. Эпигенетика как бы помогает выбрать, какую книгу стоит прочитать, а какую лучше оставить на полке. Травматические события – война, Холокост, катастрофа 11 сентября – трансформируют проявления, или экспрессию, ваших генов наряду с обычными повседневными вещами (диета, упражнения, старение также могут играть роль в работе генов).
Эпигенетика также позволяет объяснить, почему некоторые люди чувствительные, а некоторые нет. Соответствующие данные были получены в результате исследования степных полевок{53} – грызунов, внешне похожих на маленьких бурых мышей. Джей Бельский, проводивший исследование, поместил часть беременных полевок в клетку к агрессивной особи, что являлось стрессовым фактором, а часть оставил в обычных условиях. Половину детенышей полевок позже передали приемным родителям, которые считались хорошими опекунами, – они ухаживали за детенышами, вылизывали их и всячески о них заботились. Вторую половину отдали под опеку нерадивых родителей. Когда детеныши выросли, ученые оценили уровень их тревожности.
Результат не оставлял никаких сомнений. Детеныши матерей, подверженных стрессу во время беременности, но в дальнейшем выросшие с хорошими родителями, были наименее тревожными, даже в сравнении с детенышами матерей, находившихся в спокойных условиях. Детеныши, подвергнутые стрессу в утробе матери и выросшие с плохими родителями, были наиболее тревожными. Детеныши, не испытывавшие стресс до рождения, оказались примерно посередине, вне зависимости от того, какими были их родители.
На первый взгляд, в этих результатах нет ничего необычного, но на самом деле они стали революционными. До этого ученые фокусировались исключительно на минусах пренатального стресса – например, на передаче травмы последующим поколениям. Но как астрономов может ввести в заблуждение одна пылинка, так и социологов может сбить с толку банальная предвзятость. Иногда это простительно; как сказал один ученый: никто не просит наблюдать за ребенком, если у него все хорошо. Именно поэтому ранние исследования чувствительности концентрировались на тех, кто находился в стрессовой ситуации и страдал.
Джей Бельский, как и Майкл Плюсс, придерживался иной точки зрения. Так же как ген транспортера серотонина (SERT), пренатальный стресс может усиливать генетическую пластичность, отправляя детям послания еще до рождения. Он сигнализирует им: «Будь внимателен! Тебя ждет дикий мир». В результате, появившись на свет, такие дети оказываются более восприимчивыми к внешней среде и справляются с изменчивым миром лучше, чем те, у кого было меньше пренатального стресса. Бустерный эффект чувствительности налицо.
