Divergent
За гранью реального
И, сразу же после того, как Олеся поставила самой себе этот диагноз, панические атаки резко прекратились. Словно сами собой. Возможно, Олесин мозг просто научился купировать их еще в самом зародыше. И с тех пор она стала спать по ночам спокойно.
Оказывается, иногда достаточно просто знать врага в лицо. И тогда он перестает внушать такой страх.
Потому что больше всего иногда пугает именно неизвестность.
БЕСПОКОЙНЫЙ СОСЕД
Как-то раз Олесе пришлось заночевать у коллеги по работе. Во всем этом не таилось никакой романтики, – просто человеку нужна была помощь, а Олеся оказалась единственной, кто вообще был поблизости.
Этому коллеге – его звали Олег – за пару минут до окончания рабочей смены позвонили и сообщили, что у него умер отец. Он давно уже болел, так что ничего неожиданного в этом сообщении не было, но, тем не менее, на Олега оно произвело просто жуткое впечатление. Олеся впервые в своей жизни видела такое, чтобы взрослый сильный мужик, – в прошлом, ветеран боевых действий, кстати, – от шока настолько потерялся, что смотреть на него было страшно. Он просто был, как беспомощный младенец, забывший даже, как поставить разрядившийся телефон на подзарядку, не понимающий, как вообще им пользоваться, кому и куда звонить…
Глядя на все это, Олеся просто не смогла бросить его одного в таком состоянии, хотя они и были едва знакомы. Он даже уехать не сумел сразу, потому что у его машины разрядился аккумулятор, – все всегда происходит в таких случаях очень вовремя, – и то, как он ее заводил, вообще отдельная история… Потом пришлось дождаться его старшего брата, который вел себя не слишком дружелюбно по отношению к младшему, и Олег после этого сник окончательно и едва смог сесть за руль.
Он попросил Олесю заехать вместе с ним к его матери. Пока они это сделали, пока обсудили похороны и пообщались с родственниками, – времени было уже далеко за полночь. А Олеся жила совсем на другом конце города. Олег, как полагается, выпил с горя, пока велись все эти разговоры, и отвезти ее уже не мог. И предложил ей заночевать у него. Олеся обдумала сложившуюся ситуацию и пришла к выводу, что это будет разумно.
У себя дома Олег сразу же захрапел, а Олеся, разумеется, никак не могла уснуть. Место незнакомое, диван не слишком удобный, – да она и вообще-то никогда не могла спать в чужих домах. Плюс – сослуживец храпел так, что любой трактор позавидовал бы, – в общем, кошмар!.. Она не один раз пожалела о том, что не уехала сразу же, хотя бы на такси, а теперь, посреди ночи, вроде, уже поздно было метаться…
Да еще и кошка на кухне никак, видимо, не могла успокоиться. Прыгала, очевидно, со стола на холодильник, с холодильника на плиту или куда там еще, – стучала, царапалась… То, вроде, притихнет на какое-то время, то опять разойдется… У Олеси самой была дома кошка, любящая побузить по ночам, так что, в принципе, она была привыкшая к подобным звукам, – но тут у нее нервы были уже на пределе. Спать хотелось безумно, – поэтому поведение животного не могло не вызвать раздражения… Только она, вроде как, начинала дремать, – а тут снова стук, царапанье; кошка опять безобразничать начинала, – и Олеся снова понимала, что ей в таких условиях поспать не удастся…
Олеся уже просто не знала от отчаяния, что делать. Она хотела позвать кошку, может, успокоить ее как-то, чтобы она тоже уснула… Или, может, просто выловить ее и в ванной запереть, чтобы не мешала… Все эти мысли проносились в Олесиной голове в полусне, в состоянии полудремы, и она почти на отдавала себе в них отчета… Пока вдруг ее изможденное сознание не пронзила одна очень четко сформировавшаяся ясная мысль, благодаря которой у нее из головы мгновенно выветрились все остатки сна…
В квартире Олега нет кошки!..
Олеся, вообще-то, была не из пугливых, но в тот момент ей стало как-то очень сильно не по себе. Ведь на кухне тем временем кто-то по-прежнему продолжал прыгать, скрестись и стучать… К счастью, испугаться толком она как-то не успела, потому что все звуки на кухне вдруг затихли, и вымотанная Олеся смогла, наконец, задремать…
Утром Олеся вспомнила о ночных событиях и спросила у сослуживца, что это вообще такое было?.. А тот совершенно спокойно объяснил ей, что у него в квартире живет домовой.
– Да, бывает, иногда он по ночам расходится, спать мешает, – добавил он.
Олеся на мгновение лишилась дара речи. На Олега она, наверное, вытаращилась, как на сумасшедшего. Он даже заметно занервничал. Поверила ли она ему?.. Вообще-то, надо было знать этого человека, чтобы понять, что он говорит совершенно серьезно. Чувство юмора – или нечто подобное – было Олегу вообще не свойственно. Никаких фантазий, никаких иллюзий и предположений, – все просто, строго и по существу, без каких-либо отступлений. Как говорится, – мужик сказал, мужик сделал!.. Олег вообще говорил очень мало, – только если в этом возникала крайняя необходимость, – так что Олеся почему-то сразу же поняла, что он говорит правду. Ну, или, по крайней мере, он сам искренне полагает, что это правда.
– У тебя живет домовой? – все-таки не смогла она сдержать изумления.
– Да он уж много лет у меня живет, – спокойно ответил Олег. – Еще со старой квартиры. Я, когда на эту квартиру переезжал, его с собой позвал. Домовые – они же дом охраняют!..
– Так прямо и позвал?.. – слегка ошалела Олеся.
– Да понимаю я, – грустно усмехнулся Олег, – ты, наверное, смотришь на меня сейчас и думаешь, что я совсем с катушек слетел! Но это правда! Хочешь верь, хочешь – не верь!..
Верила ли Олеся до того дня в домовых?.. Трудно сказать… Она слышала о них, разумеется, но как-то никогда даже и не задумывалась серьезно над этим вопросом. И сейчас, возможно, мысленно покрутила бы пальцем у виска и списала бы все на сильный стресс у человека, накануне потерявшего отца… Если бы “нечто” полночи не мешало ей спать своим царапаньем и стуком…
Так что, да, – если бы Олесе просто кто-то рассказал о чем-то подобном, – она вряд ли поверила бы… Но она слышала это сама собственными ушами… И чуть было посреди ночи не отправилась вылавливать “это”, чтобы запереть в ванной…
И потом, как уже упоминалось, Олег был не из тех людей, кто мог бы пошутить… Но, тем не менее, представить живущего здесь домового… Да еще и перевезенного со старой квартиры… При одной только мысли об этом Олесе становилось не по себе… Очень сильно не по себе…
Нет, наверное, всему этому имелось какое-то другое, более разумное объяснение… Но Олесе его тогда найти не удалось…
Через некоторое время Олеся сменила работу, и с этим человеком больше никогда не пересекалась. Иначе она точно не удержалась бы и спросила бы у него, как поживает его беспокойный сосед…
“КОМПЬЮТЕРЩИК”
Всю свою юность Олеся слышала от своего отца странную фразу:
– Я же говорил, что тебе надо было учиться на бухгалтера!..
Почему эта фраза странная, спросите вы?.. Чтобы это понять, нужно немного знать предысторию.
Олеся всегда хорошо училась. В том числе, у нее не было проблем и с математикой. Но при этом Олеся была четко выраженным гуманитарием. А все, что связано с цифрами, неизменно наводило на нее тоску. И так было всегда. С первого класса.
Да, любые, даже самые сложные, задачи она, играючи, щелкала, как орешки. Но они всегда вызывали у нее такую скуку, что аж в животе чесалось. И, глядя на ровный столбик примеров, на решение которых могло уйти, от силы, пять – десять минут, Олеся внутренне просто плакала. Ей жаль было тратить эти несколько минут на глупые цифры, которые вызывали у нее дикое раздражение, – аж до зубовного скрежета.
Поступление в ближайший к дому техникум на специальность “Технолог швейного производства” на поверку оказалось очень глупой идеей. Олеся никогда даже и не планировала работать по данной профессии и поступила туда лишь потому, что тогда это показалось ей удачной альтернативой школе. Но, тем не менее, сама по себе учеба в данном техникуме ей нравилась; это было временами даже интересно и познавательно. Хоть и совершенно бесперспективно для нее. Но Олеся планировала позже поступать в университет, а здесь училась, в принципе, только ради диплома о среднем техническом образовании, на котором так настаивала ее мама.
Но даже чисто ради диплома учиться на бухгалтера Олеся никогда не стала бы. Это было как раз то, про что можно было бы однозначно сказать – “это не мое”. Даже само название этой профессии, – какой бы уважаемой она ни была на самом деле, – не вызывало у Олеси ничего, кроме отвращения.
Но ее родной отец совершенно не знал собственную дочь, которая прожила рядом с ним первые двадцать лет своей жизни. Он был вообще не в курсе ее интересов; он не имел представления о ее мечтах и чаяниях, увлечениях и надеждах. Он даже и не подозревал, что из его дочери бухгалтер получится примерно такой же, как из него самого летчик – космонавт. Он ни разу в жизни не попытался поговорить с ней по душам, узнать, что она представляет из себя, чего она хочет от жизни вообще. Он просто талдычил и к месту, и не к месту эту свою нелепую фразу “о бухгалтере”. Иногда с различными интерпретациями. Например, что-то типа того, что, мол, была бы умной – выучилась бы на бухгалтера. Словно только бухгалтера в этом мире бывают умными. А все остальные, разумеется, совсем тупые, ведь они же не выучились на бухгалтера…
Наверное, Олесин отец просто считал эту профессию наиболее престижной, – или наиболее подходящей для женщины, – или еще что… Он упорно повторял ее десятки, сотни раз, даже и не задумываясь о том, что его дочь не стала бы “учиться на бухгалтера” под страхом смерти…
Интересы и способности дочери в расчет не брались. Раз не бухгалтер, – значит, дура. Вот и весь сказ.
Просто на самом деле Олесин отец был необычайно далек от реалий жизни дочери.
И вот прошло с тех пор двадцать лет. У Олеси подрос сын. К сожалению, обстоятельства сложились так, что с дедушкой он общался примерно раз в год, – а то и реже. И это было исключительно общение в стиле: “Привет, привет!.. Пока, пока!..” Обе стороны это, в принципе, устраивало; ни один из них никогда даже и не пытался ничего изменить.
Надо ли упоминать о том, что о собственном внуке дедушка не знал практически ничего, за исключением, разве что, его имени и примерного возраста?.. Ну, и весьма обрывочных сведений, типа “учится в школе”, “поступил в техникум”, “собирается в армию”, “работает”, которыми изредка снабжала его Олеся.
О том, что творится в душе и в голове у внука; о его интересах, увлечениях, талантах, способностях, желаниях дедушка вообще не имел ни малейшего представления. И его это вполне устраивало.
Олеся хотя бы выросла в одной квартире со своим отцом, – хоть их судьбы всегда и были строго параллельны и не пересекались ни в какой точке. Но он хоть мог еще что-то видеть, что-то наблюдать, делать какие-то свои выводы, – хоть и совершенно неправильные. Но внука дед не знал от слова вообще. Это был для него совершенно чужой и незнакомый мальчик, парень, мужчина. Они ни разу в жизни толком не поговорили по душам, – только общие фразы, ничего не значащие слова, дежурные приветствия…
Тем удивительнее была произнесенная им как-то однажды, – при случайной встрече с Олесей, – фраза:
– Я же говорил, что ему надо было учиться на компьютерщика!..
Сказать, что Олеся была ошарашена, – это не сказать ничего. Да она просто в осадок выпала!.. Когда говорил?.. Кому говорил?.. С чего это вдруг?.. И почему именно “компьютерщик”, самое-то главное?..
С тех пор, при редких встречах, эта фраза из уст отца стала звучать регулярно. Поначалу Олеся просто игнорировала ее. Но, по прошествии нескольких лет, она уже начала серьезно резать ей слух. И раздражать.
Оставался открытым вопрос, что именно подразумевал ее отец под словом “компьютерщик”?.. Программист?.. Или компьютерный мастер, занимающийся ремонтом оборудования?.. Как бы то ни было, – но ни к тому, ни к другому у Олесиного сына никакой особой склонности не было. Да, он действительно неплохо разбирался в этих вопросах, – мог самостоятельно установить кое-какие программы, антивирусы, обновления, – но до уровня программиста ему не хватало ни умения, ни энтузиазма, если честно. Мог действительно кое-что починить, отремонтировать, настроить, – в том же компьютерном оборудовании, – но тоже на чисто бытовом уровне. В принципе, да, действительно, кое в чем он разбирался, – как и большинство молодых людей в нашем мире, где компьютеры давно уже не роскошь, а образ жизни. Но не больше и не меньше. Программирование в более глобальном смысле его никогда не интересовало, – хоть способности к нему определенные и были, но совершенно не было желания развиваться в данном направлении, как говорится.
Здесь нельзя было категорично сказать, как в случае Олеси с бухгалтерией, что это – совсем “не его”. Но, тем не менее, заниматься этим серьезно он никогда не стремился. Его истинные интересы лежали совсем в других сферах. Так что, конечно, выучиться на компьютерщика было бы можно… Но зачем?.. Если у человека нет к этому ни склонности особой, ни желания этим заниматься, ни таланта… Просто так?.. Для себя?.. Так на уровне “для себя” он и так справлялся, и неплохо…
А отец продолжал при случайных встречах с Олесей произносить эту свою сакраментальную фразу…
И вот однажды – лет уже, наверное, через пять – Олеся не выдержала, наконец, и сказала отцу, что для того, чтобы быть компьютерщиком, надо иметь к этому хоть какую-то склонность и способности, а у ее сына, к сожалению, нет ни того, ни другого. Ее отец очень удивился и заявил, мол, как же так, ведь он все время возится с компьютерами и так хорошо в них разбирается?.. Тут уже пришла очередь Олеси удивляться. Она поинтересовалась у отца, откуда у него вообще такая информация, и не перепутал ли он ее сына с кем-нибудь из других своих внуков?.. Мол, может быть, кто-то из детей ее брата увлекается компьютерами, – поскольку ее сын этим как раз похвастаться не может?..
Дедушка был очень удивлен, поскольку совершенно искренне до того дня был уверен в своей правоте. Олеся тоже была удивлена, поскольку, как уже упоминалось, ее отец ровным счетом ничего не знал об этом своем внуке, – и она искренне недоумевала, каким образом подобная информация вообще могла оказаться в его голове?..
Дедушка даже смутился от своей невольной ошибки. И перестал отныне возмущаться тем, что внук почему-то так и не стал компьютерщиком.
Они все по-прежнему встречаются один – два раза в год. И по-прежнему ничего не знают друг о друге.
Вот такие странные отношения…
СПАСИБО, ГОСПОДИ, ЧТО ВЗЯЛ ДЕНЬГАМИ!..
Несколько лет назад Олеся познакомилась с весьма оригинальным мужчиной.
Он пришел в ломбард, в котором она на тот момент работала, закладывать золото. И был настолько сражен наповал Олесиной неземной красотой, что чуть ли не с ходу начал объясняться ей в вечной любви и клясться в верности до гроба. Следует заметить, что на тот момент Олеся была полностью разочарована в представителях мужского пола, новых отношений не искала и воспринимать всерьез его признания просто не могла. Но он не желал отступать, был весьма настойчив и приходил снова и снова, в надежде, очевидно, все-таки произвести на нее впечатление.
Олеся всегда была девушкой прямой; кокетничать, хитрить и лицемерить не умела, – да и учиться этому не желала. И, стремясь изначально расставить все точки над i, она сразу же прямо спросила этого товарища, что конкретно он от нее хочет?.. Если просто общения, встреч время от времени, – то, возможно, она и готова была бы рассмотреть такой вариант. Но ни в каких серьезных отношениях она на тот момент вообще не была заинтересована, о чем сразу же и поставила его в известность. Замужем она однажды уже была, и ей там очень сильно не понравилось. К постоянным отношениям она тоже в данный момент не была готова, а жить с кем-нибудь вместе еще когда-либо вообще больше не планировала. Подобный вариант даже и не рассматривался.
В те времена Олеся давно уже пришла к небезосновательному выводу, что просто изначально не приспособлена к семейной жизни, потому что она слишком дорожила своей свободой и независимостью. Поэтому все, что могло бы ее заинтересовать, – это формат встреч. Не слишком частых, необременительных и ни к чему не обязывающих…
Потенциальный кавалер в ответ поначалу только рассмеялся: мол, да ничего серьезного я тебе пока еще и не предлагаю!..
Оказалось, что он врал с самого начала. Намерения по отношению к Олесе у него почему-то изначально возникли самые что ни на есть серьезные. Как выяснилось уже позже, – и совершенно случайно, кстати, – он в первый же день их знакомства выгнал из своей квартиры женщину, с которой прожил на тот момент пару лет, заявив, что нашел ей замену. И, несмотря на весьма категоричные слова Олеси, совершенно не воспринял их всерьез и на самом деле пребывал в твердой уверенности в том, что теперь они, взявшись за руки, вместе побегут навстречу солнцу… Ведь любая женщина только и мечтает о том, чтобы ее хоть кто-нибудь подобрал…
А все эти глупые рассуждения о независимости… Бред сивой кобылы… Как только он надумает и предложит, так она сразу же согласится и бросится в новую жизнь, закрепив волосы…
В какой-то момент его настойчивость и пламенные речи о неземной любви Олесю даже зацепили… слегка. Даже мысль промелькнула в голове: а может, в этом действительно что-то есть?.. Правда, этот товарищ был самым обычным работягой, не слишком образованным, да и на внешность не особенно привлекательным… Но что из этого?.. Ведь не в этом же счастье, наверное?..
Несмотря на все ошибки и неудачи, Олеся все еще ждала своего принца. А он где-то заплутал по дороге. А пока она пребывала в ожидании, судьба сводила ее с разными людьми. Были среди ее знакомых и интеллигенты, и красавцы, и предприниматели. Многие из них были люди образованные и хорошо обеспеченные, вроде бы, – но вот толку-то от этого?.. Потому что в действительности никому из них не было дела до ее проблем; никто не готов был ей помочь, поддержать, взять на себя хоть какую-то ответственность за ее жизнь. Скорее, наоборот, – все почему-то искали в ней поддержку и опору…
Все они, – люди далеко не бедные, – с удовольствием готовы были прийти жить в Олесину шикарную однокомнатную (!!!) квартиру, предлагали ей найти для себя работу с более высоким окладом, – либо просто вкалывать побольше и, желательно, без выходных, – никто ведь не обязан содержать на самом деле ее и ее сына!.. Ей охотно желали позволить готовить, убирать, стирать, гладить, – в общем, всеми силами создавать уют для потенциального главы семьи, и все это за одну только лишь возможность гордо сказать, что у нее теперь тоже есть мужик в доме. Только вот Олеся давно уже пришла к выводу, что не нуждается в этом.
По натуре она никогда не была содержанкой, – для этого она была слишком самостоятельной, – и не мечтала о тепличной жизни. Но, тем не менее, она всегда считала, что забота о семье должна, по большей части, ложиться на плечи мужчине. А если он по какой-то причине не готов взять на себя такую ответственность, – то зачем же он вообще тогда нужен?..
Но этот товарищ как-то сумел произвести на Олесю впечатление именно тем, что – на словах – очень желал заботиться о ней. В конце концов, с лица не воду пить, – подумалось ей. Может быть, такова и есть ее судьба. Пусть не сказочный принц, – но зато серьезный взрослый человек, на словах готовый взять на себя прямо-таки любую ответственность, уверяющий, что просто мечтает Олесю всю оставшуюся жизнь на руках носить, и уже считающий ее сына, – которого он, кстати, никогда ещё не видел, – своим… Последнее заявление, правда, даже очень желающей бы – теоретически – поверить во все это Олесе показалось весьма странным, и тут она слегка охладила его пыл. Как бы ни мечтала она в глубине души о чудесах, – но ее сыну на тот момент было уже пятнадцать лет, так что папочка был ему, в принципе, давно уже не нужен. Но вот взрослый друг, способный дать дельный совет, пример для подражания, в конце концов… Почему бы и нет?.. У мальчика не было никакого опыта общения со взрослыми мужчинами, которые были бы настроены по отношению к нему хотя бы дружелюбно. А вдруг действительно из этого что-нибудь – да и вышло бы?..
Да и Олесино женское счастье, – ха-ха, – должно же оно было когда-нибудь отыскаться…
Вот уж действительно, смех – да и только…
Уже через неделю (!!!) знакомства, несмотря на то, что их “отношения” на тот момент ограничивались всего лишь походом в кино и длительной прогулкой по набережной, Олесин новый поклонник, оказавшийся, кстати, счастливым обладателем целой однокомнатной квартиры, вдруг предложил ей немедленно к нему переехать и жить вместе. Согласно его стройной теории, Олеся должна была просто умереть от счастья при виде перспективы замаячившей на горизонте семейной жизни. Свою квартиру она должна была оставить сыну, который, разумеется, в свои пятнадцать лет должен быть просто счастлив жить один. Разумеется, потенциальный сожитель пообещал Олесе, что “мальчика они не бросят”, будут приезжать к нему, готовить, прибираться… И все будут довольны и счастливы…
Олеся аж в воздух взвилась от этого его необычайно лестного для нее предложения. И это – не говоря уже о том, что Олесиному сыну на тот момент было всего пятнадцать, и она ни при каких обстоятельствах, – даже во имя некой безумной любви, – не планировала бросать его одного в таком возрасте. Но вот только пока о любви с ее стороны вообще даже и речи-то не заходило…
У Олеси перед глазами был пример собственной матери, которая в свое время бросила отца и ушла к любовнику, оставив шестнадцатилетнего сына. Саму Олесю этот ее вояж мало затронул, – она на тот момент уже была замужем, – а вот ее брат воспринял этот поступок матери, – то, что она не взяла его с собой, – как самое настоящее предательство и так и не смог простить ей этого. И не помогло даже то, что она осыпала его деньгами, подарками и машинами…
У самой Олеси на тот момент были прекрасные отношения с сыном. Она знала, что пока еще нужна ему, – да и он тоже был ей нужен. Они с ним были семьей, и, как это ни наивно, но тот, кому она была бы дорога, должен был бы войти в их семью, а не разделить их.
А потом, не с разговора ли как раз об этом изначально и началось их знакомство?.. Олеся сразу же первым делом честно сказала, что никогда и ни при каких условиях не планирует ни с кем жить вместе. Встречаться, – да, возможно, если возникнет обоюдный интерес. В свободное время, когда есть желание и силы. Но какой бы то ни было совместный быт, – для нее это вообще было исключено. Ее никогда даже с натяжкой нельзя было назвать хорошей хозяйкой; она не желала ни готовить, ни прибираться, ни обихаживать бесценного мужчину. На тот момент у нее был свой и весьма своеобразный уклад жизни, в котором пока просто не было места другому человеку. И, по крайней мере тогда, она совершенно не готова была что-то менять. Возможно, когда-нибудь потом, со временем, когда отношения перешли бы на какой-то другой уровень, и она почувствовала бы, что действительно хочет быть с этим человеком всегда, в горе и в радости… Возможно. Но это только теория. Пока у нее подобного желания еще даже и на горизонте не возникло.
Но, опять же, самое главное условие для того, чтобы быть вместе, – это готовность мужчины взять на себя ответственность за ее семью. А здесь такого намерения даже и не просматривалось.
“Взять на себя ответственность” – это вовсе не подразумевало, что Олеся хотела бы сесть ему на шею и ножки свесить. Вовсе нет, разумеется. Она работала и весьма неплохо на тот момент зарабатывала. Просто подразумевалось, что она хотела бы иметь рядом человека, готового разделить при необходимости ее проблемы, – а не создать ей новые. И, в первую очередь, он должен был понимать, что у нее есть сын. Это – данность. Сколько бы ему ни было лет в перспективе. И избавиться от ее ребенка в угоду собственным амбициям и искренне полагать, что она должна быть счастлива такому удачному решению, – нет, простите, это было не совсем то, чего она ожидала от возможных отношений.
Олесин кавалер очень оскорбился. Прямо-таки чуть ли не до слез. Но не оставил попыток уломать ее.
Через пару дней он заехал за ней утром, – предложил подвезти на работу. Правда, посреди дороги у него вдруг сломалась машина. И он попросил у Олеси две с половиной тысячи в долг, – на ремонт. С клятвенными заверениями вернуть через неделю, битьем себя пяткой в грудь и проникновенным: “Ведь ты же мне доверяешь?..”
И Олеся, разумеется, сдуру дала ему денег. Это была не такая уж маленькая сумма по тем временам для одинокой женщины, воспитывающей ребенка без мужа, – а данные события происходили лет десять назад. Но у них же еще был, типа, конфетно-букетный период, и кто же знал, что события выйдут из-под контроля гораздо раньше, чем он завершится?..
Еще через пару дней поклонник позвал ее в гости. Объяснил, то он, мол, придет после ночной смены, немного отдохнет, – а потом у них будет возможность провести весь день вместе. Олеся сказала ему, что у нее уже имеются на этот день свои планы. Они с сыном собирались с утра в торговый центр, – нужно было кое-что прикупить для квартиры. И тогда ее благородный кавалер сам вызвался заехать за ними утром, – после работы, – повозить их по магазинам, а уже потом, оставив Олесиного сына дома, поехать к нему.
Она подумала и согласилась.
То, как этот человек вел себя на протяжении тех трех часов, что они катались по городу, стало для Олеси определенным шоком. Ее сын был не слишком общительным мальчиком. Но, понимая, что для мамы это важно, он изо всех сил старался вести себя вежливо и дружелюбно. Но это было напрасно. Потому что Олесин кавалер просто напрочь игнорировал его. Вообще. Полностью. Словно его и не было рядом. Вплоть до того, что он не сказал ему ни “здрасте”, ни “до свидания”.
Олеся, разумеется, все это видела. Она, к счастью, вовсе не была ослеплена страстью, чтобы не замечать такое поведение “любимого” мужчины. Вот тебе и потенциальная семья, – ничего не скажешь… Совместная поездка с ее сыном оказалась самой настоящей лакмусовой бумажкой, наглядно показавшей всю серьезность намерений ее возможного мужчины…
Но, тем не менее, она все-таки поехала к нему после магазина, решив уже на месте сориентироваться по обстоятельствам.
