Дитрих Дёрнер
Логика неудачи. Книга о стратегическом мышлении в сложных ситуациях

Полная версия

Серия «Власть и успех»

Dietrich Dörner

DIE LOGIK DES MISSLINGENS

Перевод с немецкого О. Постниковой

Печатается с разрешения издательства Rowohlt Verlag GmbH, Hamburg.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

© Rowohlt Verlag GmbH, Hamburg, 2018

© Перевод. О. Постникова, 2021

© Издание на русском языке AST Publishers, 2023

1. Введение

Все были в хорошем настроении. Доктор наук по физике, смеясь, рассказывал: «Все были единого мнения! Все так и должно было быть! Бургомистра поддержала и группа городских активистов, и весь городской совет, так как плотное движение на дорогах, шум и загрязнение воздуха в центре города стали просто невыносимыми. Поэтому скорость движения автомобилей снизили до тридцати километров в час, а бетонные ограничители на дорогах позаботились о том, чтобы водители подчинялись новым правилам. В результате выявились некоторые недостатки: теперь машины передвигались не на третьей, а на второй скорости, издавая еще больше шума и производя больше выхлопных газов; двадцатиминутная поездка за покупками стала занимать полчаса, так что количество теснящихся на центральных улицах машин заметно выросло. Провал? Нет: теперь совершение покупок в центре стало настолько нервным занятием, что все больше людей стали от него отказываться. Значит, желаемый успех? Тоже нет: хотя плотность движения постепенно снизилась почти до исходных параметров, шум и загазованность оставались значительными. Одна половина жителей обитала, впрочем, в «удобной» части города и теперь делала покупки на расположенном поблизости оптовом рынке, у представителей соседней общины – и притом закупалась там на всю неделю. (С тех пор такой подход стали считать весьма практичным, и по этой причине люди все больше его применяли.) Заботами быстрого на принятие решений бургомистра прежде процветавшие магазины оказались на грани рентабельности, и налоговые поступления заметно снизились. В конечном итоге все привело к провалу с тяжелыми последствиями, ответственность за которые еще долго будут возлагать на местные власти».

Судьба этой экологически сознательной общины на севере Германии – пример того, как процессы планирования и принятия решений могут пойти не так, потому что люди не уделяют достаточно внимания краткосрочным и долгосрочным побочным эффектам; потому что предпринимается слишком много или слишком мало мер; потому что люди не принимают во внимание важные предпосылки и так далее. Именно о правильном планировании и принятии решений говорили доктор наук по физике и дипломированный экономист, которые прекрасным летним утром пришли вместе со мной к входу в здание университета в Бамберге, расположенное по адресу Фельдкирхенштрассе, 21^[1]. Оба эти господина работали на крупном и хорошо известном немецком промышленном предприятии, и у них была цель: опробовать на своем предприятии разработанную нами компьютерную деловую игру и проверить, насколько она применима для обучения кадров. Вводная беседа, разумеется, касалась общих вопросов человеческого мышления и поведения и их недостатков. И разумеется, этой беседе было присуще некоторое высокомерие, поскольку недостатки всегда находятся у других людей – например, у вышеупомянутого бургомистра общины на севере Германии; у менеджеров крупного предприятия, которые своей неправильной торговой политикой ставят производство на грань банкротства; у политиков, руководителей и прочих подобных людей. Сами-то два господина справились бы с этим лучше, будь у них возможность этим заниматься – таким было их невысказанное предположение.

Спустя два часа их настроение заметно ухудшилось. За это время два господина закончили деловую игру. В ней предлагалось обеспечить лучшие условия жизни народу моро, который обитает где-то в Западной Африке. Моро – полукочевое племя из региона Сахель^[2], которое перемещается со своими стадами от одного источника воды к другому и в небольших количествах выращивает просо. Дела у них идут не особенно хорошо. Высокая смертность среди детей грудного возраста, в целом низкая продолжительность жизни, специфический характер экономики, приводящий к частым периодам голода, – короче говоря, они находятся в довольно плачевном положении. Настало время что-нибудь сделать для народа моро. Деньги на это были. Можно было предпринять какие-то меры для борьбы с мухой цеце, сильно досаждающей крупному рогатому скоту. Вызываемая этой мухой болезнь является одной из основных причин падежа скота и не дает увеличить его поголовье. Можно было организовать предоставление народу моро медицинских услуг, увеличить урожай проса при помощи удобрений, предоставить людям на выбор другие злаки; можно было выкапывать более глубокие колодцы и таким образом улучшать орошение пастбищ; можно было сделать множество других вещей. Конечно же, игра происходила не в реальном регионе Сахель. Она находилась в компьютере, который симулировал условия Африканского континента.

Дипломированный экономист и физик с энтузиазмом принялись за работу. Они добывали информацию, старательно рассматривали карты той области, в которой обитали моро, задавали вопросы, взвешивали какие-то возможности, отвергали какие-то варианты, планировали новые меры и в конце концов приходили к определенным решениям. Эти решения вводились в компьютер, который затем рассчитывал их последствия.

За минуту проходили годы; компьютер в некотором смысле работал как киноаппарат для замедленной съемки. Через двадцать смоделированных лет и через два часа реального времени настроение, как я уже сказал, было довольно мрачное. Физик прокомментировал сообщение системы об уменьшающемся количестве воды в источниках и колодцах земли моро со сдерживаемой, но заметной резкостью: «Дорогой коллега, я ведь с самого начала придерживался мнения, что избыточное бурение глубоких колодцев не приведет ни к чему хорошему. Еще на седьмой год симуляции я настойчиво об этом предупреждал!»

Экономист отреагировал еще более резко: «Я вообще об этом не помню! Вы тогда лишь указали, как можно наиболее эффективно использовать глубокое бурение на воду. И кстати, ваши идеи об организации медицинского обслуживания моро тоже оказались не слишком разумными!»

Причиной этого спора стало безнадежное положение моро, условия жизни которых на протяжении прошедших двадцати лет сначала заметно улучшились, однако затем стали стремительно ухудшаться. Численность народа моро удвоилась за два десятилетия. Благодаря предоставленному им замечательному медицинскому обслуживанию резко снизилась смертность, особенно среди младенцев. Правда, к двадцатому году у моро почти не осталось скота, поскольку пастбища были практически уничтожены. Поначалу поголовье скота значительно выросло, так как муха цеце была успешно побеждена. Одновременно с этим за счет бурения большого количества глубоких колодцев сильно увеличилась площадь пастбищ, благодаря чему люди поначалу в изобилии пользовались имеющимися в их распоряжении грунтовыми водами. Однако в конце концов пастбищ для больших стад скота стало недостаточно: животные уничтожили весь растительный покров и от голода начали поедать корни травы; покрытые растительностью площади стали сокращаться. Бурение новых колодцев помогало лишь на короткое время и еще быстрее истощало оставшиеся запасы грунтовых вод. В конце концов ситуация стала безвыходной, и вновь справиться с ней можно было лишь с помощью извне.

Как же все пришло к такому итогу? Разумеется, оба высокообразованных участника игры не являлись специалистами по оказанию помощи развивающимся странам. С другой стороны, поначалу они чувствовали, что полностью справились с проблемами, и действовали из лучших побуждений. И тем не менее все пошло наперекосяк. Колодцы бурили, не думая о том, что грунтовые воды – невосполнимый ресурс. Его можно использовать, но, когда он исчерпан, его уже не вернешь. Была организована эффективная система медицинского обслуживания, но никто не подумал о том, что в результате неизбежно увеличится продолжительность жизни, снизится детская смертность, и это приведет к увеличению численности населения. Игроки забыли о том, что одновременно с медицинским обслуживанием нужно, к примеру, продумать меры по регулированию рождаемости. Выражаясь кратко, игроки решили текущую проблему, не подумав о том, что ее решение вызовет новые проблемы. Автомобиль достали из кювета, в который он попал, и тут же со всего маха бросили его в противоположный кювет. Все разумные и продуманные меры привели в конечном итоге к необходимости прокормить значительно увеличившееся население, имея при этом сильно сократившиеся ресурсы. По сути все стало еще сложнее, чем было вначале. Если бы не пришла помощь извне, все закончилось бы еще одним периодом массового голода.

Здесь следует отметить, что эта игра не содержит в себе каких-либо подвохов. Для действий в предлагаемых игрой ситуациях от игроков не требуется никаких особенно специфических знаний. В ней происходят по сути простые и само собой разумеющиеся вещи. Люди бурят колодец и используют грунтовую воду. А когда он перестает наполняться (где взять грунтовые воды в большом количестве на южной границе Сахары?), его больше не используют. Это очень легко понять – задним числом! Неудача в игре, приводящая участников в замешательство, объясняется как раз простотой результата. Никто не будет озадачен, если он не предусмотрел чего-то такого, что требует специальных знаний и сложных мыслительных процессов. Совсем другое дело, когда человек упускает из виду очевидные вещи. И здесь был именно такой случай.

«Политика помощи народу моро», которую применяли два этих умных господина, показывает, какие сложности возникают у образованных людей при взаимодействии с комплексными системами. При этом экономист и физик умели планировать ничуть не хуже других людей. Приведенный ниже отрывок из газетной статьи показывает, что они всего лишь вели себя так, как это делают «специалисты» в реальных ситуациях.

Hamburger Abendblatt, воскресенье, 28–29 декабря 1985 г.

Эксперимент с голодом

Тарина Кляйн и Юрген Йозефович рассказывают в своем репортаже «Рукотворная пустыня» об имевшем серьезные последствия провале в оказании помощи развивающимся странам (смотрите также передачу на эту тему на втором канале немецкого телевидения). Рецепт эффективной победы над голодом в некоторых частях дельты Окаванго на юге Африки был простым, но недальновидным. Согласно плану ученых, обитающие там стада диких животных были вытеснены сельскохозяйственными животными, а скудные почвы стали использовать для производства говядины. Перед этим в данной области была успешно побеждена муха цеце, которая переносила смертельные для некоторых видов скота заболевания.

Поначалу все шло гладко, однако вскоре в этот регион перебрались сотни скотоводов. Вследствие этого скот уничтожил весь растительный покров, животные не наедались досыта, а поскольку не было дождей, прежде плодородные земли превратились под палящим солнцем в песок и пыль.

Наш мир превратился в систему, состоящую из взаимодействующих друг с другом подсистем. Во времена Гете человеку могло быть безразлично, что «где-то в Турции, в далекой стороне, народы режутся и бьются»^[3]. Сегодня такого рода вещи должны вызывать у нас тревогу, поскольку политическая обстановка и процессы даже в самых отдаленных уголках планеты касаются и нас – напрямую либо опосредованно.

В мире, состоящем из взаимодействующих подсистем, нужно мыслить категориями этих систем, если хочешь добиться успеха. Франконский Лес^[4] имеет непосредственное отношение к Бамбергу, поскольку питьевая вода в Бамберг поступает именно оттуда. Поэтому во Франконском Лесу построили водохранилищную плотину и создали систему удаленного водоснабжения. Сейчас Бамберг – относительно безобидный участник этой системы. А вот Франкфурт-на-Майне своим потреблением воды снижает уровень грунтовых вод в Хоер Фогельсберге^[5] и в гессенских болотах. Какое отношение имел раньше крестьянин из Хоер Фогельсберга к жителю Франкфурта? Никакого, но сегодня их многое связывает. Касались ли нас сорок лет назад религиозные распри в исламе? Вроде бы нет. Тем не менее такие глобальные причинные связи существуют постоянно. Сегодня мы понимаем, что мы должны обращать на них все больше внимания. Хотим мы того или нет, сегодня мы должны мыслить в рамках этих глобальных связей.

Однако, судя по всему, механизмы человеческого мышления в процессе эволюции развивались так, чтобы преодолевать проблемы ad hoc^[6]. Нужно было запасти дрова на зиму; придумать, как загнать табун лошадей в ущелье; построить ловушку для мамонта. Все эти задачи были ad hoc, а их значение не превосходило сами эти задачи. В каменном веке потребность племени наших предков в дровах для костра не угрожала лесам, так же как их охота не угрожала поголовью диких животных.

Вероятно, и в те времена бывали исключения. Есть свидетельства того, что на определенные виды животных велась слишком активная охота, что привело к их исчезновению. Но в общем и целом у наших доисторических предков не было необходимости мыслить в категориях серьезных взаимосвязей. Человеческий разум играл роль «наладчика»: его использовали исключительно для устранения тех проблем, которые нельзя было решить при помощи традиций и обычаев. Проблема решалась (или же нет) и оставалась в прошлом. Необходимость осмыслить ситуацию извне, поместить задачу в контекст других задач и принять их все во внимание возникала редко. Для нас же подобное поведение, напротив, является правилом. Так как же обстоит дело с нашими мыслительными привычками? Отвечает ли наше мышление требованию «думать системно»? Какие ошибки мы склонны совершать, когда нам нужно не только немедленно решить какую-то задачу, но и принять во внимание ее побочные эффекты и отдаленные последствия?

Данная книга рассказывает об особенностях нашего мышления при решении комплексных задач, которые имеют непосредственные и далеко идущие последствия. Я опишу, какие ошибки, тупиковые ситуации, обходные пути и затруднения возникают, когда люди пытаются справиться со сложными проблемами. Однако речь пойдет не только о мышлении. Мышление – всегда часть общей совокупности психических процессов. Не существует мышления без чувств: к примеру, когда человек не может решить проблему, он злится. Злость, в свою очередь, влияет на мышление. Мышление встроено в контекст чувств и эмоций, оно влияет на этот контекст и само подвергается его влиянию.

Кроме того, мышление всегда тесно связано с системой ценностей и мотивами отдельно взятого человека. В большинстве случаев человек не просто мыслит, он делает это с определенной целью, которая проистекает из актуальных личных мотивов. И здесь заложена возможность конфликта: «Я против любых мер принуждения!.. Но когда некоторые люди, зараженные вирусом СПИДа, категорически отказываются проявлять осторожность в сексуальных контактах…» Конфликт между важнейшими ценностями и мерами, которые рассматриваются как необходимые, может привести к самым поразительным искажениям мысли – как в лозунге «Бомбы ради мира!», в котором одна из базовых человеческих ценностей превращается в свою противоположность.

Ut desint vires, tamen est laudanda voluntas! («Пусть недостает сил, но стоит все-таки похвалить за добрую волю!»^[7]) Можно возразить на это: «Что ты вечно твердишь о мышлении? От него совершенно ничего не зависит! Значение имеют мотивы и цели, стоящие за мышлением, а само мышление исполняет лишь служебные функции. Оно помогает осознать цели. А если ты хочешь выяснить причину плохого состояния нашего мира, то ты должен выявить скрытые мотивы и цели!»

С подобной точкой зрения многие согласны. Люди особенно склонны отделять мотивы и цели от мышления и поведения в политической аргументации. Недавно в газете писали об исследовании политических воззрений немецких студентов. Согласно этому исследованию, многие студенты согласны с тем, что идея коммунизма сама по себе хороша, однако есть проблемы с ее реализацией. В их глазах «хорошие цели» остаются похвальными, даже если попытки реализовать эти цели оказываются скорее негативными.

(Конечно же, речь здесь не идет о том, чтобы приравнять проект нового автомобильного двигателя к проекту общества. Последнее – если бы это было вообще возможно – несравнимо сложнее! Речь о том, что и в первом, и во втором случае помимо благой цели требуются знания и анализ.)

Когда мы наблюдаем за политической средой, в глаза бросается то, что мы прямо-таки окружены «благими намерениями». Однако сами по себе благие цели ни к чему не приводят – должна также существовать возможность их реализации. Лелеять благие намерения – это в высшей степени непритязательная умственная деятельность. А вот составление плана реализации возвышенной цели выглядит совершенно иначе. Для этого требуется интеллект. Само по себе глубокое уважение к благим намерениям ни в коем случае неуместно – напротив!

На мой взгляд, остается открытым вопрос о том, какая из формул принесла миру больше бед – «благие намерения + глупость» или «дурные намерения + ум», поскольку людям с добрыми намерениями обычно мало что мешает взяться за реализацию своих целей. Таким образом бессилие, которое иначе оставалось бы скрытым, становится опасным, и в конце раздается изумленно-отчаянный возглас: «Этого мы не хотели!»

Разве не подобная убежденность в «благих целях» частенько придает священный смысл сомнительным средствам их достижения? Во всяком случае, у людей с «благими намерениями» не бывает нечистой совести, которая, возможно, порой мешает действовать их ближним, имеющим плохие намерения. Часто говорят (но редко кто к этому прислушивается), что абстрактное желание уготовить рай для всех людей является лучшей дорогой к созданию ада. Это тесно связано с «благими намерениями», которые побуждают к действию совершенно некомпетентных людей – ведь ясно же, что добро нужно насаждать, чего бы это ни стоило!

«Мы хотим иметь такой порядок вещей, при котором все низкие и жестокие страсти были бы обузданы, а все благодетельные и великодушные страсти были бы пробуждены законами; при котором тщеславие выражалось бы в стремлении послужить родине; при котором различия рождали бы только равенство; при котором гражданин был бы подчинен магистрату, магистрат – народу, народ – справедливости; при котором родина обеспечила бы благоденствие каждой личности, а каждая личность гордо пользовалась бы процветанием и славой родины; при котором все души возвышались бы постоянным общением с республиканскими чувствами и потребностью заслужить уважение великого народа; при котором искусства являются украшением свободы, облагораживающей их, а торговля – источником богатства народа, а не только чудовищной роскошью нескольких семей.

Мы хотим заменить в нашей стране эгоизм нравственностью, честь – честностью, обычаи – принципами, благопристойность – обязанностями, тиранию моды – господством разума, презрение к несчастью – презрением к пороку, наглость – гордостью, тщеславие – величием души, любовь к деньгам – любовью к славе, хорошую компанию – хорошими людьми, интригу – заслугой, остроумие – талантом, блеск – правдой, скуку сладострастия – очарованием счастья, убожество великих – величием человека, любезный, легкомысленный и несчастный народ – народом великодушным, сильным, счастливым, т. е. все пороки и все нелепости монархии заменить всеми добродетелями и чудесами республики.

…и пусть, скрепив нашей кровью наше дело, мы смогли бы увидеть сияние зари всеобщего счастья!.. В этом наше честолюбие, в этом наша цель»^[8].

Звучит хорошо. Но стоит вчитаться повнимательнее, как возникают сомнения. Что, к примеру, скажут об этом документе те, кто пострадал от распространения этих идей, «скрепленных кровью»? Они тоже видят «сияние зари всеобщего счастья»?

Действительно ли торговля будет «источником богатства народа», если из нее удалить движущую пружину личного эгоизма (то есть стремление к изобилию в собственном доме)?

Не случится ли так, что те люди, чье тщеславие состоит исключительно в потребности «снискать славу и служить родине», в противоположность другим, которых подобные идеи не столь сильно воодушевляют, почувствуют, что именно поэтому они «благороднее» прочих? Ведь они делают то, что должно, а другие – нет. И если «различия рождают равенство», не получится ли так, что из этого возникнет идея стать как можно более «равными»?

«Все животные равны, но некоторые равнее других» – так описал Джордж Оруэлл в «Скотном дворе» вторую редакцию революционного кодекса революционных животных. Вероятно, Оруэлл хорошо понимал, каковы могут быть последствия подобного целеполагания, которое приведено выше в качестве «принципов политической морали».

Человеколюбие, которое во имя самого себя деградирует, превращаясь в бесчеловечность. Какова причина? Тут, пожалуй, следует вспомнить о наших героях – экономисте и физике, желавших подарить народу моро счастливое будущее. Что из этого вышло? Было желание, за которым последовало действие, но в итоге ничего не получилось. В чем причины неудачи? Конечно же, не в самом человеке! Хороший план разбился не о недальновидность и недостаточное видение перспективы. Как же так вышло? Ведь у них были самые лучшие намерения! Значит, дело в другом человеке! Это он все испортил! Это ему пришла в голову дурацкая идея бурить глубокие колодцы! Ведь так легко делать в лаборатории то, что в реальности имеет гораздо более неприятные последствия.

Выше я процитировал «Принципы политической морали» Максимилиана Робеспьера, во время «царствования» которого с конца 1793-го и до начала 1794 года господство ужаса перед гильотиной достигло в революционной Франции своей высшей точки. Случайность?

История движется запутанными, словно лабиринт, путями. Эта простая концепция – «У меня были самые лучшие намерения, однако ничего не вышло! Значит, в этом виновен кто-то другой» – слишком проста и объясняет далеко не все.

В этой книге речь идет о взаимосвязи мышления с чувствами и стремлениями при решении сложных задач. Я расскажу вам о результатах экспериментов, которые мы проводили, чтобы установить особенности планирования и принятия решений в сложных ситуациях. В этих экспериментах мы применяли особый метод. Конечно, исследование процессов планирования и принятия решений стоило бы понаблюдать в реальности. Стоило бы в больших масштабах исследовать поведение и планирование политиков, управленцев и руководителей фирм. Однако это представляло определенную сложность. Таким образом, можно получить лишь отдельные случаи, которые трудно поддаются обобщению. Кроме того, большинство таких реальных решений обычно плохо задокументированы, и реконструировать их реальное течение почти или совсем невозможно. Нередко рассказы о подобных реальных процессах неумышленно искажаются или даже умышленно фальсифицируются.

Сложности, возникающие при исследовании мышления в реальных ситуациях, мы преодолели следующим образом: мы загрузили реальные факты в компьютер. Компьютер дает возможность симулировать многокомпонентную реальность. В нем можно создать маленький город или садовый пруд со всей его физикой и химией, флорой и фауной. Компьютер может также симулировать сложные политические ситуации. Мы получаем инструмент, при помощи которого можно воссоздать почти любую комплексную ситуацию. Это дает психологам возможность экспериментально изучить те процессы, которые до сих пор можно было наблюдать лишь в отдельно взятых случаях. При помощи воссозданных компьютером сценариев можно тщательно пронаблюдать и запротоколировать поведение участников эксперимента, находящихся в сложной политической ситуации.

«Большие» события этого мира и принимаемые в нем серьезные решения всегда являются единственными в своем роде. Можно долго рассуждать задним числом, что могло привести того или иного человека к тому или иному решению. Однако выяснить, что произошло на самом деле, строго говоря, невозможно. Использование компьютерного сценария и предлагает выход из этого затруднения.

Конечно же, подобные сценарии всегда имеют характер игры. Созданная компьютером реальность не является серьезной жизненной ситуацией – так может показаться. Однако на самом деле участники нашего эксперимента по большей части воспринимали наши «игры» весьма серьезно и с большой вовлеченностью реагировали на последствия собственноручно принятых мер. «Игры» можно воспринимать всерьез – это должно быть известно многим из тех, кто хоть раз по воскресеньям играл в «Монополию» в семейном кругу.

Однако я не хотел бы предвосхищать события. Само чтение этой книги даст вам толчок к раздумьям о том, какие из результатов исследования стоит принимать всерьез, а какие нет. Например, принимая во внимание мрачные параллели с реальностью, можно задаться вопросом: стоит ли считать жуткой импровизацией то, что участник эксперимента, планирующий в игре-симуляции меры по оздоровлению обанкротившейся фабрики, взвешивает, не застрелить ли ему каждого рабочего, чей станок работает с перебоями, так как это может быть признаком саботажа?

Использование компьютерной симуляции реальности дает возможность визуализировать те процессы планирования, принятия решений и вынесения суждений, которые до сих пор не подвергались прямому наблюдению. Таким образом, психологические детерминанты этих процессов выявляются легче, чем при дополнительных исследованиях подобных процессов в «настоящей» реальности. В последние годы мы масштабно применяли такие компьютерные игры, чтобы изучить процессы планирования и принятия решений в группах и у отдельно взятых людей. В этой книге я хотел бы представить и описать некоторые из полученных нами результатов. Мне кажется, что эти результаты делают более понятными психологические предпосылки, лежащие в основе планирования и принятия решений.

Учитывая многообразие проблем современного мира, от нас часто требуется «новое мышление». Фредерик Вестер^[9] говорит о «сетевом мышлении», которое принимает во внимание разнообразные взаимодействия подсистем нашего мира.

Другие авторы продвигают идею сознания по образцу восточной мудрости, которая каким-то образом должна подготовить нас к проблемам с экологией, с обеспечением энергией, гонкой вооружений и терроризмом.

В этой книге вы найдете множество примеров «несетевого мышления», а также обнаружите, что причины для этого часто бывают крайне простыми и могут быть устранены без всякой «восточной мудрости».

Возможно, описанное в этой книге поможет вам посмотреть на какие-то проблемы чуть более здраво.