Дина Зарубина
Приключения пенсионерки
Жизнь взаймы.
Не могу я на это смотреть. На измученные детские личики. «Помогите Кирюше, ему всего год»! «Помогите Олечке»… «Как мама Данила борется со смертью». Не мо-гу.
Прочитав очередную трагическую заметку с мольбой о помощи, я отвернулась от монитора и посмотрела в окно. Метель. У нас всегда на восьмое марта метель. Раньше, когда я еще ходила на работу, накануне проводилось торжественное собрание, выдавали грамоты, начальник толкал торжественную речь, потом мы все расходились по своим кафедрам и уже праздновали там, тихо, по-домашнему, из дома же принесенными вкусняшками. В последнее время купленными или заказанными, обленились сами готовить.
Теперь я на работу не хожу, пописываю статейки, пишу рецензии, корректуру делаю. Фотографии делаю и обрабатываю для захудалой рекламной конторы. Копеечка маленькая, но все-таки добавка к пенсии. Сегодня меня никто не поздравит. Полгода назад умерла моя лучшая и любимая подруга и время будто замерло. Конечно, мы увидимся, только в другом мире.
И не так уж долго ждать. Дела в порядке: квартира завещана хорошей девушке из моего отдела, может, наличие собственной жилплощади поможет ей судьбу устроить. А то выйдет, как у меня, все слишком поздно.
В юности мечтала о телефоне. Обычном, проводном. В пятиэтажном доме они были только в двух квартирах, роскошь же! Зато был телефон-автомат у подъезда. Тогда у меня было, кому звонить, да и мне бы, наверное, звонили. Я в молодости отличалась завидной фигурой, хоть и не красавица была, но посмотреть приятно.
Это было такое неописуемое счастье, обретенный телефон после десяти лет очереди! Только мне уже было за тридцать, и мне никто не звонил, только начальство с работы. А потом посыпались пейджеры, сотовые телефоны, мессенджеры, чаты, иллюзия живого общения.
Мечтала о собственной квартире, без бдительного ока суровой мамы, её нравоучений и воспитательных скандалов. Хоть однокомнатной, на окраине. Было бы куда кавалера привести, пока они были, кавалеры эти. Но парни тоже были сплошь бездомные, и тихо испарялись после знакомства, прощупав почву насчет жилья. Квартира у меня появилась тоже после сорока, когда более везучие женщины уже радуются внукам. Выяснилось, что ко мне никто в гости и не рвется, а если я приглашаю, всегда находятся причины не приехать. А кавалеры давно исчезли в мареве дней, как и моя фигура.
Ну да, наверное, я не самый приятный в мире человек. Резкий, откровенный, прямой. Ничего не успела, нельзя преуспеть во всем. Училась, писала диссертации, защищалась, гоняла нерадивых студентов, а личная жизнь прошла мимо.
Муж тихо завелся и тихо исчез, найдя себе менее образованную женщину, которая ценила его больше и готовила намного лучше. Подруги разлетелись кто куда и не писали. Да и были ли они подругами? Так, знакомые, приятельницы. По-настоящему я никому и не нужна была, кроме Янки. Эх, Яна, как мне тебя не хватает. Да и всем не хватает, кто тебя знал и грелся вокруг твоего огня.
Оторвалась от грустных мыслей и снова посмотрела на монитор. Фото молодой красивой женщины, обнимающей маленького мальчика. «Галина борется со смертельным недугом и не сдается». У нее хоть есть, ради чего бороться: муж, сын. Есть, ради кого жить. А у меня никого нет. Кот, и тот не вернулся летом, наверное, пропал под машину или загрызли собаки. Не учел, что живем мы теперь не в своем доме с участком, а в многолюдном районе и никто ему тут дорогу уступать не будет.
Посмотрела на мигающую кнопочку внизу текста «ПОМОЧЬ». А вот помогу! Хоть тысячу рублей переведу. Могу даже жизнь отдать, но сколько её там осталось-то? Кому она нужна? Мало живем, ничего не успеваем. Думаем, что времени на все хватит, а его катастрофически не хватает. Я вот ничего не успела, стоит ли дорожить жалким остатком?
Ругая себя, что верю очередным мошенникам, нажала кнопку. Вместо номера карты с суммой перевода попросили ввести телефон. Ввела. Все равно мне никто не звонит, даже звонкам из банка радуюсь и предложениям посетить открывающиеся магазины и бесплатные салоны в соседнем городе. Тут же раздалась трель.
– Да?
– Алло, вы хотите отдать оставшиеся годы жизни? – напрямик поинтересовался мужской приятный голос.
– Э? Ну да, я думала об этом, – призналась сразу.
Прозвучало абсурдно, но меня это не смутило. Прошло то время, когда я боялась за произведенное впечатление. Боялась показаться глупой и смешной. Я одинокая пенсионерка, могу и головой двинуться, имею полное право на маразм, альцгеймер и склероз, мне сейчас море по колено.
– Прекрасно! Мы с радостью примем вашу жизнь! – ответил мужчина.
– Вы серьезно?
– Абсолютно! Сейчас я скину договор, вы его прочитаете, распечатаете, подпишете и ровно через шесть часов… гм-гм… перейдете в иной мир. Время вам дается, чтоб известить близких, и вообще, подготовиться.
– О! – восхитилась. Какой сервис!
– Вам хватит времени? Или нужно больше? – поинтересовались на другом конце провода.
– Да. У меня нет близких. Совсем.
– Тогда благодарю за ценный дар, всего вам наилучшего.
Я потерла лоб. «Меньше надо фэнтези читать, вот что», – решительно направилась на кухню. Да как меньше читать, если современные авторы, за редким исключением, пренебрегают орфографией и грамматикой? Кто ж им ошибки будет исправлять? Выпью кофейку, полегчает.
Брякнул сигнал оповещения почты. Я остановилась в дверном проеме. Ну почему я решила, что это тот самый договор? Это очередная рассылка. И вообще, спам. Но ведь могли и по работе сбросить очередное сочинение популярного, но жутко безграмотного автора. Подождут десять минут.
Сварила кофе, любуясь снежинками, несущимися перед окном. Последний снег перед весной и душным летом.
Вернулась в комнату и села перед монитором. Так, посмотрим.
Сердце подпрыгнуло в горле. Договор займа жизни. Б-р-р? «Это глупая шутка», – сказала я себе, открывая договор. Стороны… заимодавец обязуется безвозмездно передать свою жизнь… заемщик гарантирует безболезненный переход в иной мир… договор считается заключенным с момента подписания. А если не подпишу?
Глаза привычно скользили по строчкам. Обстоятельства непреодолимой силы… что за чушь? Эти обстоятельства, которые непреодолимой силы, они никогда отойти в мир иной не мешали, наоборот, способствовали! Штрафные санкции читать не стала, мне-то это будет по барабану, если я помру, какие с меня штрафы? С покойницы взятки гладки. А в загробную мистику не верю.
Распечатала на домашнем принтере. Старичок заурчал, выплевывая два листка договора. Меня охватило бесшабашное веселье. А вот возьму и подпишу! В сети выложу, пусть люди повеселятся. Тут же ручкой, стоявшей в стаканчике, подписала два экземпляра, удивившись, зачем два, мне в той жизни экземпляр точно не понадобится. Да и по судам ходить вряд ли придется.
На мониторе замигал электронный циферблат с обратным отсчетом. «Надо же, какая оперативность», – я снова восхитилась. Как они программируют такие штуки, и главное, как узнали, что я уже подписала? Даже не заметила, что бумаги исчезли, просто растворились в воздухе.
Я потянулась к трубке. Дела не ждут, коли так.
– Мариночка? Я тебе на почту скинула завещание, я тебе квартиру свою оставила, ключи будут у соседки, подлинник завещания на столе со всеми документами в синей папке. Там же договор с ритуалкой, все оплачено. Я умру скоро, завтра зайди, ладно? Ну, можно и на днях, но желательно побыстрее, чтоб я не протухла.
Мариночка хмыкнула и предложила вызвать скорую, при инфарктах страх смерти – очень показательный признак. Даже если и не болит ещё настолько сильно. Я уверила, что у меня ничего не болит, поздравила ее с праздником и повесила трубку. Потом пошла к соседке.
Нина была женщиной могучей, непреклонной и непроходимо глупой. Сколько я не объясняла, что доктор наук совсем не значит врач, она была убеждена, что я отказываюсь выслушивать жалобы и лечить ее исключительно из вредности, а сама пользуюсь всеми новейшими лекарствами и методиками исключительно назло ей.
Да, выглядела я немного моложе ее, но это же за счет правильного питания, распорядка дня и физкультуры! До ужаса размеренной, пресной жизни без излишеств. Ну, и организм не изношен беременностями и родами, недосыпанием и семейными стрессами. У меня даже давление не поднимается выше положенного, и фигура, хоть и утратила былую легкость, но дам куда моложе, но намного толще меня вижу каждый день. И вообще, не в килограммах красота или ее отсутствие.
Соседке я сунула в руку запасные ключи от квартиры и номер телефона Марины. Сказала, что помирать собралась. Это очень вероятно, но пока еще не точно. Завтра все выяснится. В глазах соседки мелькнула радость, и она сочувственно закивала. Всё понимает. Как же, как же, обязательно передаст.
– Соседка-то из второй совсем сбрендила! – услышала я её громкий радостный голос за дверью.
Зашла к себе. Монитор свидетельствовал, что у меня еще пять с половиной часов. Я вытащила заначку и спустилась вниз. На первом этаже нашего дома располагался салон красоты, куда я никогда в жизни не заходила, все деньги берегла. Но сейчас-то имею право умереть красивой?
Мартовская метель кружила за окнами, девушки щебетали и хлопотали возле меня, а я млела с тихой улыбкой.
Подстриженная, покрашенная, с красивой укладкой, превратившей мою голову в пышную хризантему, со сверкающими ноготками и сияющим лицом, я поднялась к себе.
Осталось полчаса. Вот налью себе красного винца в честь праздничка! За окнами совсем стемнело, я зевнула и отправилась спать. «Вот завтра-то смеху будет», – подумала и уснула.
Новый мир.
Проснулась от громких голосов над головой. Что такое? Рано же еще! Откуда в моей квартирке люди? А, это, наверное, Маринка прибежала! Напугала я её, вот и принеслась затемно, перед работой. Придется извиниться и рассказать про глупый розыгрыш.
– Как такое могло случиться!??! Как я покажу властителю ЭТО!? – кричал мужчина.
– Галалиниэ́ль накладывал связующее заклинание, – бормотал второй мужской голос в темноте. – Перебор с концентрацией.
Ясно, еще сплю. Откуда в моей квартире мужики, да еще двое сразу? Хороший сон, фантастический, я такие сны люблю. Повернулась на другой бок и приготовилась еще поспать.
Меня довольно бесцеремонно затормошили и сильно потянули за руку.
– Вставай, чего разлеглась! – зашипел кто-то.
– А что, пожар? – лениво потянулась, открыла глаза и потеряла дар речи. Над кроватью висела шаровая молния. Круглый светящийся шар, заливающий все вокруг ярким светом.
На меня смотрели двое совершенно незнакомых мужчин в кудрявых париках до пояса. В расшитых тесьмой кафтанах с золотыми пуговицами. С пышными белоснежными жабо и кружевными манжетами. Я что, дверь вчера не закрыла? Как они могли войти? Тут проморгаться бы для начала.
– Ребята, я не приглашала актеров, вы адресом ошиблись, – хрипло пробормотала, стесняясь своей ночной сорочки.
Очень давно не доводилось мне гостей принимать в неглиже. Ночнушка удобная, мягкая, но совершенно неэстетичная. Трикотажный мешок с дырками для головы и рук, зато в ярких желтых ананасах среди розовых полосок. Я на старости лет полюбила яркие цвета.
Ну, конечно, ошиблись, успокоила себя. У нас в округе все дома с одним номером, только буквы разные, все всегда ошибаются, потому что никакой логики в расположении нет. Даже дом с литерой «К» есть, стоит сразу за «Ж».
Только вчера рекламу видела «Незабываемый день рождения», там и принцесса, и пираты, и восточные танцовщицы, зомби, супергерои, стихи, песни и все, что захочешь, за твои деньги. Студенты института культуры и молодые актеры остро нуждаются и с энтузиазмом изобразят, что и кого угодно. Впрочем, насколько я знаю, даже маститые и знаменитые у нас не брезгуют спектаклями в детских садах. Но костюмы отличные, ишь, не жарко им в париках!
– Ты что несешь, убогая? – прошипел тот, что пониже ростом, в черном парике.
Это мне уже не понравилось. Это еще вопрос, кто тут убогий, кто адрес перепутал, они или я? Внимательнее надо быть! Навигатор посмотреть можно, если не ориентируешься в родном городе.
– Апполинариус, она нас за комедиантов принимает, – догадался второй.
– Быстро встала, корова! – рявкнул первый.
– Пшел вон, урод! Я сейчас полицию вызову! Залезли в чужой дом и хамят еще! На выход оба, быстро! – если надо, громко орать и я могу. Попробуйте почитать лекции потоку из двухсот человек, тут без голоса никуда, а микрофоны я не любила.
Я совершенно не чувствовала страха. Красть у меня нечего, а попытку насилия я бы восприняла с острым клиническим интересом. Восхитилась бы отвагой насильника и его потенцией. При моем возрасте и габаритах даже лестно.
Полезла под подушку, чтоб начать набирать телефон полиции и замерла, не обнаружив привычный плоский прямоугольник. А подушка-то не моя. И кроватка не моя. Вместо раскладного полуторного дивана, обитого серым флоком – жесткая кровать с деревянной спинкой самого монашеского вида. Только распятия не хватает над изголовьем. И комната незнакомая, это уже не обман зрения. Пенал с побеленными стенками, но почему-то с высоченными потолками. И окно-полукруг под потолком со скошенным внутрь подоконником.
«Сон», – умиротворенно подумала я, снова опускаясь на подушку. Одеялко тонковато, и кровать слишком узкая. Во сне-то могли бы и получше интерьер показать, например, отель пять звезд на морском берегу, и чтоб пальмы шелестели. А тут и взглянуть не на что: то ли сиротский приют, то ли богадельня. В моем возрасте – вернее второе. Я приготовилась смотреть дальше.
Двое кавалеров стали в два голоса орать, дергать меня и пытаться стащить с кровати. Ага, щас, сто пять честно заработанных килограмм так легко не сдаются! «Сон скучноватый какой-то», – подумала я. Но ощущения вполне реальные. Пришлось открыть глаза.
Хлопнула дверь. Появился третий персонаж. Народу-то прибавляется, а комнатка тесная.
– Невеста еще не готова? Ой… Что это такое!? Что, я вас спрашиваю? – завизжала дородная дама в полосатом малиново-бежевом платье.
– Звук убавьте, – попросила я, демонстративно почесав ухо.
– Кто делал привязку? – дама испепелила взглядом кавалеров, сразу ставших меньше ростом.
– Лэр Гали, – пискнул один.
– Вот как, – на губах дамы зазмеилась неприятная усмешка. – Вот пусть он и отвечает. Одевайте и ведите в зал, ждать больше невозможно!
За дамой захлопнулась дверь.
– Во что одевать!? – взвыл кавалер, открывая дверь шкафа и потрясая выхваченным оттуда длинным белым платьем. На вид так детского размера, от силы сорок – сорок два. Обидно, между прочим! Как будто крупные дамы замуж не выходят, и вообще, одеваться красиво им не полагается, все красивое только на дистрофиков.
– Маловато будет, – миролюбиво констатировала я очевидный факт. В такое платье я даже в школьные годы чудесные не влезла бы. Всегда была девушкой солидной, плотной, не всем везет родиться хрупкой феечкой, рабочие лошади по-своему тоже красивы, и имеют право на существование. А будучи урожденным першероном, мечтать об изящном сложении скаковой лошади глупо и непродуктивно. Генетика голоданием не лечится. Вредно для здоровья пытаться себя переделать, если не дано от природы.
– Вы нас погубите! – прошептал высокий кавалер в русом парике.
– А мне все равно! – бессердечно заявила я. Хамить не надо в чужом сне.
– Умоляю, встаньте, лэра, нас всех казнят!
– Вас пусть казнят, а я тут не при чём, – нечего вести себя по-свински!
Второй кавалер, отбросив ненужное платье, судорожно рылся на полках шкафа, выкидывая какие-то вещи прямо на пол.
– Вот, нашел! – он взмахнул необъятной белой тряпкой. Кинул ее мне на кровать. – Быстро одевайтесь!
Это оказалась… ну, наверное, ночная сорочка до пяток. Или нижнее платье. А может, верхнее. Капо́т домашний. Из тонкого полотна, с мережками, тройным рядом кружев и атласными бантиками по подолу и длинным рукавам, в районе шеи завязывающаяся тесемками. Ну, красиво, наверное. Такое вычурное ретро не каждый день увидишь. У нас летом куда откровеннее сарафанчики носят не только девочки, но и бабушки. И возможно, я даже в это влезу. С сомнением посмотрела на одеяние. В принципе, от меня не убудет, если примерю, сон же. Глупо с собственным сном спорить.
Откинула одеяло, кавалеры тут же дисциплинированно отвернулись, не дожидаясь просьб. Давно бы так. Вообще дамам помогают одеваться дамы, личные горничные или камеристки, а тут почему-то кавалеры толпятся, да еще такие невоспитанные и крикливые.
– Зеркало есть? – полюбопытствовала, облачившись в наряд. Надо же, влезла!
Зеркало нашлось на внутренней дверце шкафа. Узкое и маленькое. Ну, судя по обозримым фрагментам, я напоминала откормленного белого лебедя в кружевах. Или пушистое круглобокое облако. Ну, что ж делать, талию я у себя последние лет шесть не находила, но еще помнила, где она была.
– Я примерила. Вы довольны? Можно снимать?
Кавалеры повернулись, схватили меня под руки и дружно потащили к двери.
– Нет-нет-нет, я идти никуда не собираюсь, да к тому же босиком! – мои сто пять упирающихся килограммов сильно затрудняли передвижение. Странно, что при таких подвижных играх я не просыпаюсь. Забористое, видно, винцо вечером употребила. Прям 4D эффект полного присутствия.
Кавалер в русом парике взвыл что-то полузадушенно, выхватил из-под кровати мягкие бархатные тапочки и лично натянул на мои ноги. Причин бунтовать у меня не осталось, хотелось знать, что дальше покажут, и я позволила себя вывести в коридор, узкий и ничем не примечательный.
Еще коридор, пошире, поворот, арка, коридор с картинами и статуями, короткая лестница и мы внезапно вырвались в огромный зал, с колоннами, лепниной и прочими художествами. Впрочем, это я рассмотрела потом, а сейчас ойкнула и намеревалась скрыться, откуда пришла, потому что зал был полон нарядного народа, а я в ночнушке! Это даже во сне неприятно: чувствовать, что все на тебя смотрят и шепчутся.
Кавалеры скрыться мне не дали, наоборот, стали усиленно проталкивать меня вперед. Под обжигающими взглядами я дошла до свободного пятачка перед троном.
Ну да, троном. Иначе массивное золоченое кресло под балдахином с кисточками не назовешь.
На этом свободном пятачке стояли пять девушек в простых белых платьях, которые сейчас смотрели на меня полным изумления и ужаса глазами. Ну, и я на них тоже внимательно посмотрела. Умилилась. Все бледные, явно недокормленные, почти прозрачные, с тонкими ручками, изящными шейками, выступающими ключицами. Ножки наверняка тоже, как прутики, только под длинными юбками не видно. Как есть, феечки, с дефицитом веса и гипоэстрогенией.
Был у меня знакомый, только на таких западал и все страдал, что детей нет. По его мнению, предел женской красоты – сорок четвертый размер. Угу, при росте не меньше ста семидесяти пяти. Да где ж тут дети заведутся? Там глистам есть нечего! Формы балерины для нормальной здоровой женщины откровенно вредны.
– Его величество король Эдгар Восьмой! – зычно объявил церемониймейстер.
– Успели! – облегченно выдохнул черный парик, и я почувствовала, что мои локти отпустили.
Глава 3. Король.
На короля посмотреть хотелось, хотя бы и в бестолковом сне, поэтому, как и все в зале, обратилась лицом к огромным двухстворчатым дверям, откуда вышли четыре стражника и красиво разошлись в стороны. Вслед за ними, упругой походкой спортсмена, вошел молодой мужчина в белом вышитом камзоле, белых коротких штанах, белых чулках и туфлях с пряжками. Хм, а красиво. Значит, тут мода на декоративных мужчин, которые косметикой пользуются, как при дворе Людовика XIV? Парики, мушки, белила, румяна и обилие духов? Хотя король и так красавчик, лет тридцати, с каштановыми волнистыми волосами, яркими зелёными глазами, с решительным и волевым лицом. Без парика и без короны.
Ну, хоть во сне посмотреть на молодого и красивого мужчину! Я получала эстетическое удовольствие, глядя на его подтянутую фигуру. Тренируется, наверняка шпагой машет каждый день. Вот бы его в купальне увидеть! «Но, – грустно подумала, – такие картинки даже во сне бабушкам не показывают. Вредно для сердца и сосудов».
Мужчина посмотрел прямо на меня. Тут я очнулась и вдруг поняла, что все кругом склонились в поклонах и реверансах, только я одна осталась стоять и поедаю глазами незнакомого мужика. О душе́ надо думать в моем возрасте! А не на сказочных мужиков пялиться. Кажется, я даже покраснела. Но глаза не опустила. Реверансами не обучена, не стоит и начинать. И колени болят.
– Я вижу, лэр Галалиниэль прекрасно потрудился, – сказал король.
Мне почудилась в его голосе откровенная насмешка.
– Простите, ваше величество, это очевидная ошибка, она будет немедленно исправлена, – залебезил мой провожатый. – Мы только хотели показать, что все шесть невест доставлены, как и следовало по протоколу Судеб…
Какой глупый сон! Ну, какая из меня невеста? Я громко фыркнула.
– Мы немедленно уничтожим неудачный экземпляр… – меня взяли под локоть и потащили подальше от трона. Умирающие от истощения девицы обменялись злорадными улыбками.
Что? Это кто тут неудачный экземпляр? Я?!
– Сами вы экземпляры! – нет, чтоб что-то приятное приснилось, хамят, обзываются… – Надоели! Хочу, что вы все исчезли! Природу показывайте! – не нравится мне такой сон! Я стряхнула с себя чужие руки.
Кто-то взвизгнул, толпа шарахнулась от меня, а стражники метнулись ко мне и уставили в меня острые экзотичные штуки на длинных древках. «Колюще-рубящее оружие, называется алебарда», – вспомнила я. Иногда с крюком для стаскивания всадника с лошади. Был мой эпизодический муж большим любителем холодного оружия, вот и выскакивало иногда.
– Остановитесь! Убрать оружие! – приказал король. – По протоколу должно наличествовать шесть невест. Условие Отбора выполнено. Отбор объявляю открытым.
Грянул гром, рассыпались золотые искры, и я обнаружила у себя на руке тонкий золотой браслет. Хотелось бы верить, что золотой.
– Добро пожаловать, дорогие невесты, во дворец, – улыбнулся король.
Меня снова аккуратно подпихнули в спину, выстраивая в один ряд с невестами. Ну, смешно, ей-богу, ну и сон! Вот шалит подсознание! Неужели мне не хватало в жизни вот этого белого балахона с оборками и звания невесты? Вроде бы я не сильно страдала из-за отсутствия женихов…
Нет, в молодости, конечно, страдала, да и то, больше по стремительно исчезающим из моей жизни подругам. Как-то вот не понимала я, как красивые, смелые, веселые девчонки превращались в робких, томных и заглядывающих в рот совершенно непримечательным парням. А потом некогда страдать стало. Интересная работа, научные открытия, конференции, доклады, публикации, студенты. Лекции читала трем факультетам в своем вузе и в двух коммерческих «университетах». Даже патенты есть на изобретения, конечно на первом месте завкаф себя писал, не стеснялся, но тем не менее.
Утешала себя мыслью, что судьба меня непременно найдет, и я на очередной конференции познакомлюсь с НИМ, красивым и холостым аспирантом. Потом – преподавателем, потом – с профессором, мечты росли вместе со мной. Пусть лысым и в очках, но умным и порядочным, хорошим собеседником… Профессора были, даже в избытке, но все удручающе женаты. Пока до меня не дошла простая мысль, что если мужчина выглядит симпатичным и ухоженным – за ним кто-то ухаживает! Аккуратная стрижка, чистые ногти, глаженые рубашки, красивые галстуки и запонки – все, это чужой питомец. У него есть хозяйка. Табу. Чужое брать нельзя. А стойкий запах табака, неопрятная борода и растянутый бесформенный свитер не вызывали у меня желания очеловечивать их обладателей.
И надежды растаяли, уступив место суровой правде жизни – я не из тех женщин, за которыми бегают мужчины и сами укладываются в аккуратные штабеля. Нет, совсем не во внешности дело, там все было в порядке. В чем-то, что было мне недоступно, в тайном женском знании. Моя бабка не была замужем, не считать же замужеством два предвоенных месяца? Мама не была замужем, я была замужем очень кратковременно, так что можно и не считать. В общем, уметь надо себя подать, уметь кокетничать и флиртовать, а я этого не умела. Мать говорила, что я неполноценная женщина, раз всю жизнь мечтала быть мальчиком.
Пока я размышляла о своем сне по Фрейду, заиграла музыка, король подошел вплотную и протянул руку. Что? Зачем? Я недоверчиво посмотрела на широкую ладонь.
– Прошу вас на первый танец, – терпеливо повторил король.
Он шутит? Лицо мужчины оставалось убийственно серьезным. Не шутит. О господи! Я безумно заволновалась. Лет тридцать не танцевала в паре, а с таким мужчиной – вообще никогда!
Робко, стесняясь, вложила пухлую ладошку в руку короля, вызвав у него чуть заметную улыбку. Вторая рука короля попыталась найти талию, но я её сама не находила, так что, оставив тщетные попытки, рука замерла где-то посредине спины. Ближе, чем полагалось, король не пытался приближаться – у меня все-таки бюст имелся и живот, что есть, то есть. Я заскользила бархатными тапочками по паркету.
Король вел аккуратно, примериваясь, и удивительным образом мне удавалось не наступать ему на ноги. На его лице уже появилась вполне доброжелательная мягкая улыбка, и он даже отважился на обводку, более резкие повороты и перехват под рукой. Я тонула в его зеленых глазах и совершенно ничего больше не замечала. Не споткнуться бы!
Танец кончился. Король поцеловал мне кончики пальцев и отвел на место. Я дотронулась до щек – они пылали. Дыхание у меня выровнялось, и я, наконец, стала замечать окружающих. А они, оказывается, все пялились на меня. Посмеивались, прикрываясь веерами, шушукались и совершенно бесцеремонно разглядывали.
И чего пялятся? Я совершенно не виновата в том, что кому-то не нравлюсь, и даже оскорбляю чьи-то представления о прекрасном. Мне вообще на вас плевать, не знаю и знать вас не хочу. Я ловко подхватила бокал с подноса проходящего лакея. Пить просто ужасно захотелось.
Смакуя приятное кисленькое винцо, смотрела, как король кружит по залу следующую невесту – как снежинка, подхваченная ветром, она порхала, взлетала, раздувались пышные кисейные воланы, чуть слышно стучали каблучки.
Король очень благожелательно ко мне отнесся, пригласив первой, поняла я. Первым играли медленный и неторопливый танец. Так, как порхала эта феечка – я ни в жизнь бы не смогла. Прыжки, повороты, поддержки – подо мной пол бы проломился. Ну, или король сорвал бы спину, подхватив меня, вот как сейчас Снежинку, кружа на одной руке. Девушка была такая беленькая, свеженькая, с голубыми глазками – Снежинка и есть.
Король пригласил следующую невесту, а Снежинка зло стрельнула в меня глазками и отошла подальше. Ну, как хочет. Я в эти игры даже в школе не играла, весовые категории разные. Я отвернулась в поисках съестного. Интересно, как тут принято – ужин или фуршет?
– Как вам нравится бал? – ко мне подплыла дама средних лет в атласном платье гранатового цвета. Под руку ее держала вторая, в желтом бархатном платье с оранжевыми лентами. У обеих дам высились вычурные прически, с перьями и цветами, и гремели гроздья сверкающих украшений на шее, ушах и руках.
– Ничего так, – вежливо ответила я.
– Если бы я знала, что Отбор в том году такой… необычный, я бы отправила свою сестру, бедняжка давно потеряла всякую надежду найти мужа.
– Так отправили бы, – безразлично пожала плечами. Что мне до чужих сестер?
– Голубушка, после такого позора вас не всякий монастырь примет на покаяние, – наставительно сказало Желтое платье.
– Правда? Знаете, не собираюсь в монастырь. Не чувствую склонности.
– Может, вы надеетесь выиграть Обор? – дамы захихикали, как будто ничего смешнее никогда не слышали.
Я вздохнула. Дамочки захотели почесать об меня свое чувство юмора? Первые змеи серпентария пожаловали на разведку боем?
– Ваше бесценное мнение меня не интересует, – очень громко сказала я. Люди рядом тут же обернулись и слушали с жадным интересом. – Я сюда не просилась и не рвалась. И, насколько знаю, насмехаться, злословить, осуждать и сплетничать на балу не принято. Культурные люди так себя не ведут. Либо вы плохо воспитаны, либо на балах вы бываете еще реже, чем я.
– Да как ты смеешь?! Я маркиза ден Дювернон, – зашипело Гранатовое платье. Желтое платье подхватило маркизу и потащило ее прочь, успев мне бросить презрительно:
– Посмешище!
Еды я не нашла, другие невесты кучковались отдельно, бросая на меня злые и в то же время опасливые взгляды, и я заскучала. Пора, пожалуй, и честь знать.
Если сон не нравится, но ты точно знаешь, что ты во сне, прими меры, чтоб проснуться. Я ущипнула себя за руку. Больно! Посмотрела на красное пятно и машинально потерла руку. Что-то непонятное происходит. Если это не сон, то… мамочки, я умерла? Все-таки умерла?
А где облака, ангелы и все такое? Король, хоть и красавчик, точно на ангела не похож! У него в глазах все демоны преисподней веселятся, такой он… порочно-искушенный даже на вид. А попробовать и проверить вряд ли удастся. Не так уж я нагрешила в жизни, чтоб оказаться в мрачной пещере на персональной сковородке. Всегда старалась поступать по справедливости, не лгала, не подличала, коллег не подставляла. Почему из райской символики на мне только белая хламида?
