Дина Зарубина
Невеста с опытом работы
– Ой, что вы делаете, – пискнула я. – Вы же не воспользуетесь…
– Делаю то, что вы от меня и ждали, маленькая проказница, – хрипло сказал он, запустив руку мне под юбку и проводя от колена по бедру вверх.
– Знаете, все белье оказалось в стирке, – смущенно объяснила я отсутствие препятствий для его жадных пальцев. Мне даже удалось покраснеть.
– Я дам каждой вашей прачке по алмазу, если они потеряют ваше белье навсегда, – прошептал Карим. Его тело обжигало меня сквозь одежду, она была совершенно лишняя, и я незаметно дернула завязочки корсета, который тут же под напором ладоней жениха пополз вниз вместе с платьем.
Молниеносным движением Карим сорвал с себя халат, рубашку, тяжелый пояс и остался в тонких шароварах. Я робко прижала ладошки к его обнаженной груди, закрывая глаза от восторга. Гладкая, горячая, бронзовая кожа – просто невозможно оторваться! Карим тут же накрыл мою руку своей и потянул вниз, по груди, по животу вниз, давая мне оценить твердость его намерений через тонкую ткань. Да, отступления не будет, только вперед, пленных не брать! Я не сдержала стона. С огромным трудом приходилось себя сдерживать и не засунуть обе руки под пояс шаровар. Все-таки я тут юная принцесса, а не прожженная разведенка, изголодавшаяся по плотским утехам.
Карим же, получив оперативный простор, занялся моей грудью. Он целовал, втягивал в себя сосок левой, в то время как рукой пощипывал и гладил правую. Поцелуи опустились на живот, влажный язык исследовал пупок и двинулся дальше. Платье треснуло, было сдернуто с меня решительной рукой, и я осталась абсолютно готовой к действию. К любым действиям.
– Принцессочка моя, – прошептал Карим, накрывая ладонью холм Венеры.
Я могла только простонать и изогнуться, когда ловкие пальцы скользнули внутрь, щедро рассыпая искры удовольствия. Опытные пальцы кружили вокруг, а язык проник внутрь моих складочек, короткими резкими движениями проникая вглубь, заставляя меня вскрикивать от полноты ощущений. Эта сладостная пытка окончилась ярким сокрушительным разрядом, прошившим меня от макушки до пяток.
– О, Карим, – еле выговорила я, не в силах унять взбесившийся пульс.
– Вы же понимаете, что после этого я не остановлюсь? – выдохнул Карим мне в ухо. Я слышала, как гулко бьется его сердце.
«Только попробуй остановиться», – подумала я, закидывая ему руки на шею. Носом и языком я провела по смуглой коже. Слегка прикусила, лизнула плоский сосок и подула на него. Мужчина хрипло застонал, закрывая глаза. Теперь я жадно исследовала его тело руками, губами и языком, наслаждаясь его терпким, необычным вкусом, гладкостью и упругостью кожи, крепостью его мышц. Когда я нагло залезла к нему в шаровары и погладила напряженный вздрагивающий орган, Карим снова застонал, обхватил мою руку и задвигал, плотно прижимая к своей плоти. Э, нет, голубчик, мы так не договаривались! Хочу ощутить внутри эту восхитительную горячую тяжесть, хочу чувствовать, как ты проникаешь в меня, хочу вскрикивать от твоих неистовых толчков! И ты мне это дашь!
Я резко убрала руки и отстранилась, демонстрируя смущение. Карим тяжело дышал, его взгляд плавал. Я впилась в его губы, обнимая этого шикарного самца.
– Ты сводишь меня с ума, – прохрипел он, наваливаясь на меня. О, да!
– Я буду осторожен, – Карим уперся лбом мне в плечо, его тело вздрагивало. – Я сдержусь… вам до свадьбы нельзя…
«Черта с два ты сдержишься», – подумала я и прикусила его плечо, выгибаясь. С рычанием он обхватил мои бедра руками и одним движением ворвался на всю длину. Я вскрикнула от неожиданности, но Карим, кажется, решил, что действительно имеет дело с девственницей. Его тело прошила судорога, он попытался отстраниться, но я удержала его.
– Не останавливайся, пожалуйста! – взмолилась я.
Сделав несколько осторожных и плавных движений, Карим посмотрел на меня. Я даже не смогла определить, чего в его лице было больше – смущения, что не смог сдержать порывов, восторга, вожделения?
– Да, да, еще, – я прижалась к нему еще плотнее.
– Ты не пожалеешь, что отдалась мне, будешь… самой любимой моей женой, – прошептал Карим, увеличивая темп. Все мысли разом покинули мою голову, осталось только наслаждение, которое мне дарил этот изумительный жеребец.
Тело отказывалось шевелиться, охваченное сладкой истомой. Два часа пролетели, как один миг. «Такого бы качественного любовника мне в мой мир», – с грустью подумала я, нежно поглаживая кончиками пальцев широкую сильную спину, покрывая ее легкими благодарными поцелуями.
Снаружи раздалась трель ночной птицы. Я подхватилась, шлепнула Карима, лежащего на животе, по ягодице.
– Сюда идут! Скорей одевайся!
– Пусть идут, – вяло сказал Карим, не шевелясь и не открывая глаз. – Ты уже моя жена, никто не смеет нам мешать.
– У нас свои правила, если нас застанут, меня сошлют в монастырь! – я торопливо затягивала тесемки корсета.
– Мою жену – в монастырь? – возмутился Карим. – Всех казню!
К его чести могу сказать, что оделся он буквально за две минуты. Я тоже была уже в полном порядке. Из-за занавеса вынырнул Кларенс, разложил между нами на диване игральную доску, высыпал кучку фишек и снова скрылся за занавесом.
Я старательно стучала кубиками в деревянном стаканчике, когда занавес отдернулся властной рукой.
– Что здесь происходит? – в грот вошел папенька с видом карающего ангела. Вот это размах, даже папеньку притащили! Облава по всем правилам.
– У нас свидание, – робко пояснила я. – и Его высочество меня жестоко обыгрывает. А что случилось?
– Какой тут странный запах, – из-за плеча короля просунулась лира Кларисса и подозрительно обшарила глазами весь грот, принюхиваясь.
– Вы меня или Ее высочество в чем-то подозреваете или обвиняете? – Карим встал. – Чему обязаны таким пышным собранием?
– Свидание закончилось полчаса назад. Лира Сесиль подняла тревогу, утверждала, что вы в опасности, стража прочесывает парк уже целый час!
«Лире Сесиль не жить», – решила я, изображая полнейшую невинность.
– Мы увлеклись, папенька, – нежно улыбнулась я. – А запах от свечей.
В гроте действительно стало душно от набившихся зрителей, а красные свечи распространяли сильный аромат. Папенька еще раз внимательно присмотрелся к игральной доске, фруктам и нетронутому вину.
– Увлеклись, это бывает, – снисходительно сказал он, не заметив ничего компрометирующего. – Не заиграйтесь только, Ваше высочество. Вам пора идти.
– Да, папенька, – я тут же послушно поднялась и поклонилась принцу. –Простите, принц, наша партия прервана из-за глупого беспокойства моей фрейлины. Разве мне с вами грозила опасность?
– Разумеется, нет, – поклонился Карим в ответ, обжигая меня страстным взглядом. – Я надеюсь, мы скоро продолжим нашу игру.
Папенька недовольно сопел, когда мы с толпой стражников и лирой Клариссой шли по дорожке.
– Дорогая, ты юная, неискушенная девушка, и не понимаешь, что нельзя оставаться с мужчиной наедине, – начал папенька. – С таким – особенно. Мне не нравится, как он на тебя смотрит. Что подумают другие женихи? Где были ваши фрейлины?
– Мне кажется, я ему очень нравлюсь, – улыбнулась я. – С нами был паж, не волнуйся. А фрейлины, они же пошли помочь бедняжке Люсиль. То есть Сесиль. Они что, все ушли и не вернулись? Бросили меня? Я такого не ожидала от них. Это предательство! Измена!
– Я накажу их, – пообещал папенька, похлопав меня по руке. – Выгоню и найду новых.
– Ты самый лучший отец в мире! – я чмокнула короля в щеку. Даже неудобно обманывать такого замечательного отца. Но принцесса начала первая.
Глава 5
– Лира Кларисса, – начала я воспитательную работу прямо до завтрака. – Ворвавшись в грот в момент свидания с моим женихом, вы подвергли сомнению мою нравственность. Да еще и Его величество побеспокоили! Как вам не стыдно!
– Мы тревожились о вас, – выдавила покрасневшая лира Кларисса, ее глазки забегали. – Сесиль так настойчиво требовала вас искать, так волновалась…
– О чем эта утопленница волновалась? Что мне может угрожать в собственном парке, окруженном трехметровой стеной и набитом стражниками?
– Вы оставались слишком долго с принцем наедине, – промямлила лира Кларисса.
– Не понимаю вас. Вы считаете принца неблагородным человеком, способным причинить мне вред, обидеть, оскорбить? – я приняла самый высокомерный тон. – Если вас так волнует моя репутация, я стану принимать женихов прямо тут, в моей спальне. Кажется, тут безопасней, чем в парке и вы все будете рядом.
– Это неприлично, – тут же возразила лира Кларисса.
– А прилично выставлять меня перед женихом в дурном свете? Его подозревать в недостойных замыслах? Дергать зря Его величество? Вы кем себя вообразили? Нам нужны хорошие отношения с Островами, я делаю все возможное, чтоб развлечь принца. А если одна истеричка может сбить вас с толку, то вам не по силам должность камер-фрейлины!
Надеюсь, лира деи Розенмиталь ясно поймет, кто тут главный. Отвернулась и уселась возле окна, показывая, что разговор окончен. Я неловко тыкала иголкой в принцессину вышивку. Фрейлины помалкивали, занявшись рукоделием, промокшая Сесиль лечила простуду и отсутствовала. Ничто не мешало мне вспомнить моменты сладкого свидания и снова их пережить, скрывая довольную улыбку.
Ах, какой страстный и неутомимый мужчина принц Карим! Даже жалко было смывать с себя запах его кожи. Этого жеребца хватает на весь его гарем, я теперь в этом уверена. Но третьей женой я не стану. Даже любимой. От Карима я перешла к размышлениям о своем положении.
Межмировые перемещения штука энергозатратная, это все любители фэнтези знают. Тут работал сильный маг или даже орден магов, провели какой-нибудь жуткий ритуал. Или сработал редкий и мощный артефакт.
Была, значит, веская причина для того, чтоб я здесь появилась? Не для того же, чтоб заняться горячим сексом с привлекательным самцом? Это просто бонус.
Или принцессочка настолько не хотела выходить замуж? А почему? Я терялась в догадках. Выйти замуж для блага страны, рода – это обычная участь для благородной знатной девушки, она с детства это знала, воспитывалась соответственно, так в чем же подвох? Мне что делать? Выйти замуж? Собственно, хоть завтра, ни один из женихов не был настолько отвратительным, чтоб ощущать ужас. Нормальные женихи, со своими недостатками, как все люди. Наша женщина при желании сумеет поладить с любым мужчиной. Если уж терпят десятилетиями садистов и алкоголиков, нерях и бездельников.
Сбежать и попробовать скрыться? Зачем? Так и представила, как меня чрез час после побега ловят сразу за оградой парка. Ну, наряжусь пажом или служанкой, выйду за территорию – и что дальше делать? Куда идти? Я даже не знаю, как местные деньги выглядят! И кушать люблю вкусно и регулярно. И мыться предпочитаю в красивой ванне, а не в придорожной луже.
– Ваше высочество, – в гостиную вошел представительный мужчина. Нет, явно не слуга, слишком богато одет и держится с достоинством.
– Слушаю вас, – я вежливо наклонила голову.
Интересно, есть в замке отдел кадров? Вот как мне с этим вельможей разговаривать, не зная, кто он? А так посмотрела досье с фото – и знаешь, с кем имеешь дело, должность и послужной список. Надо бы завести.
– Через час Его величество ждет вас в зале суда.
Я изумленно распахнула глаза. Суда? Какого еще суда? Они Карима собрались судить? Фрейлины стали возбужденно перешептываться, а лира Кларисса приложила ладошки к заалевшим щекам.
– Но я не… – начала я искать пути отступления.
Вельможа поклонился и изящно взмахнул холеной кистью, прерывая мои жалкие попытки отказаться.
– Ваше высочество, согласно судебному уложению, суд вершит Правитель и Правительница. В случае отсутствия законной королевы – старшая дама двора. Без мнения Правительницы решение суда недействительно. Последние три года эту обязанность исполняла лира Штернблум, а сейчас на заседание Его величество приглашает вас.
Фрейлины тихонько зафыркали. Ну да, пригласить глупенькую девочку на судебное разбирательство – очень смешно.
– Простите, лэрд, но я ведь не знаю законов! – возразила я.
– Вам и не следует их знать. Законы знают судьи, они уже подготовили предварительное решение по каждому делу, вам следует лишь его утвердить.
– А без меня никак нельзя?
– Считается, что королева наделена высшей мудростью и справедливостью, а также обладает интуицией, помогающей раскрыть любой обман, – с изрядной долей сарказма сказал вельможа. Сразу видно, мой большой фанат и вообще ценитель женской интуиции. – Его Величество считает, что вы уже достаточно взрослая, чтоб принять участие в таком ответственном деле. К тому же женихи должны убедиться в вашем здравом уме, ведь вам предстоит править, разделяя с мужем бремя власти.
Я обреченно кивнула. Да уж, посмотреть, как будет позориться принцесса, наверняка соберется весь дворец. А папенька у нас отчаянный!
По дороге к залу суда, пробив заслон фрейлин, ко мне подошел молодой человек в синей мантии и черной нахлобучке с кисточкой, и с ходу начал инструктаж.
– Вам не следует волноваться, все дела были уже рассмотрены, решения по ним давно приняты. Однако, в случае несогласия одной из сторон с решением, любой подданный имеет право воззвать к королевском суду. Это последняя инстанция.
– И часто взывают? – заинтересовалась я.
– Король вершит суд раз в месяц, обычно дел пять-десять набирается, – тут же ответил мой консультант.
– А если нет жалобщиков, что тогда король делает? Мух ловит?
– Нет жалобщиков? – человек сбился с шага и тоскливо на меня взглянул. – Да разве они бывают когда-нибудь довольны? Даже если решение самое беспристрастное и честное, недовольные есть всегда.
– Понятно, – вздохнула я. Буду нести свет справедливости в массы.
– Я буду рядом и подскажу, если будет что-то не ясно. Ох, я не представился, простите, Ваше Высочество, помощник суда лэрд Брент.
– Брент? Как библиотекарь?
– О, вы знакомы с моим дядей? – обрадовался синемантийный.
Я пожала плечами. Мы уже дошли до зала суда и широченные высокие двери распахнулись.
– Ее высочество, принцесса Анна-Оттавия-Мария-Вероника-Гримхильда Варронская!
Меня охватило ликование. Наконец-то я узнала свое полное имя! Вот жаль, что нельзя еще разик зайти, я не все запомнила. Аня-Маша, а дальше? Но Вероника точно есть, значит, и Кларенсу я не соврала. Приятно, что не Гризельда или какая-нибудь Клотильда. Хотя… какая мне разница? У меня и в своем мире было совершенное равнодушие к своему имени, я никогда не обижалась, когда его путали, хоть Карнеги писал, что звук своего имени действует на людей умиротворябще и им его приятно слышать как можно чаще. А если свое имя не нравится? Или просто чувствуешь несоответствие выбранного родителями имени и своего характера? Меня устроит любое благозвучное имя.
Пока я шла к двум тронам под пышными балдахином, народ кругом вытягивал шеи от любопытства. Слева красовалась загородка для жалобщиков, справа на возвышении стояли три кресла, перед ними – ряд строгих дядечек в синих мантиях. У каждого на шее толстенная цепь с круглой блямбой – наверное, это судьи. В углу конторка секретаря.
Трон папеньки еще пустовал. Помощник прошептал, что надо встать перед правым троном. Так я и поступила, чинно сложив ручки перед собой на розовом подоле дневного платья. Рюшки утром приказала отпороть, и платье стало почти элегантным. Мельком посмотрела вверх – на галерее толпились любопытные придворные.
– Его величество Дориан Август Генрих Седьмой! – зычно провозгласили от входа и все дружно встали. Папенька величаво прошел по залу, и уселся, милостиво кивнув собравшимся. С шумом и шелестом все сели.
– Ваше величество, Ваше высочество, по этому делу коллегия не пришла к единому мнению, – начал докладчик.
Как это не пришла!? Они же и законы знают, и опыт имеют, за что они зарплату получают? Я вскипела. Обещали же, что решение уже есть!
Посреди зала мялся невзрачный мужичок средних лет, в скромной опрятной одежде. Простолюдин, стало быть. Гм, с доступностью власти для простого народа все в порядке, реально до короля дойти. Слева и справа от ответчика находились две особы, пышностью форм превосходящие мужичка раза в три. Дамы смотрели друг на друга злобно, мужчина же вид имел безрадостный и покорный судьбе.
– К суду обратилась жительница селения Верхние Лужки, лира Милена Дармер, требуя заключения брака с жителем этого же селения лэром1 Бруно Грудисом. Их односельчанка лира Катрин Ардан требует того же. Доказано, что вышепоименованный Бруно Грудис навещал обеих дам, неоднократно помогал по хозяйству, ссужал деньгами и припасами, а также вступал с ними в интимную связь. Обе селянки вдовы и выражают желание заботиться о лэре Грудисе. С обеими дамами его заставали in flagranti 2 односельчане и староста. С какой из лир следует заключить брак по законам королевства?
Воцарилась тишина. Король задумчиво смотрел на дам – они были совершено одинаковые, обе плотные, крупные, грудастые. Одна была в красном платье, другая – в коричневом, вот и вся разница. Мужичок смотрел в пол, заранее смирившись с любым решением. На вид и не скажешь, что такой любвеобильный. Дамы плотоядно смотрели на него, едва не облизываясь.
– А уважаемые лиры просили помощи? – спросила я. – Помогали лэру Грудису в ответ?
Раздались смешки с галереи.
– Я ж по соседству, вдовы же, как не помогать, – еле слышно сказал мужичок, вздыхая. – Ничего такого в уме не держал. Просто помочь, коли просят.
– Так ить у него свой домок есть, до свадебки-то в нем хозяйничать негоже, – ответила толстуха в красном.
– А каким имуществом владеет лэр Грудис? Он семью может обеспечить?
Мне в руки тут же лег список имущества. Всмотрелась. О, мужик-то – завидный жених! Поля, лесок, выпасы, мельница, дом с пристройками, живность всякая. Огромное хозяйство, тут только успевай поворачиваться. Я еще раз оглядела мужика. Одежда чистая, добротная, со скромной вышивкой. Видна женская рука и забота! Это просто чувствуется!
– А дети есть у лира Грудиса? – спросила я.
– Есть, – мужчина первый раз поднял голову. – Дочка, взрослая уже. Гертруда.
Дамочек перекосило при звуках ее имени. Вот, значит, кто вам не дает прибрать к рукам хозяйство – взрослая дочь.
– Ваше высочество, эти нюансы не имеют отношения к делу, – сказал судья, теряя терпение. – Следует лишь выбрать между лирой Дармер и лирой Ардан, обесчесчещенных ответчиком.
– Не смогли принять решения, так не мешайте разбираться, – резко ответила я. – Лиры выглядят вполне самостоятельными, сами кого хочешь обесчестят, я в этом не сомневаюсь.
В зале засмеялись.
– Мир и спокойствие в доме необходимы для счастья всех домочадцев. Взрослые дети имеют право голоса. Я вижу, дочь заботится об отце, почему бы не спросить ее мнения? Кому, как не ей, знать своего отца, и его предпочтения?
Папенька посмотрел на меня с полным одобрением и согласно кивнул.
– Пригласите девицу Грудис! – распорядился король.
В рядах зрителей началось движение, и к трону подошла высокая, рослая девушка в длинном сером платье. Светлая коса, серые глаза. Справная девица, из тех, кто коня остановит, а при должной тренировке – и слона.
– Я лира Грудис, – неловко поклонилась она.
– Что вы можете сказать об этом деле, лира Грудис? – спросил король. – Говорите, не бойтесь.
Девушка сказать имела много, по-деревенски не стесняясь в выражениях. Лица лир покрывались пятнами и краснели по мере рассказа. Судьи кривились. На галерее и в зале зрители смеялись в голос. Гневными воплями истицы пытались прервать рассказ лиры Грудис, но их пообещали выдворить, и дамам оставалось только скрежетать зубами. Обе лиры предстали хищницами, мечтающими поживиться за счет сердобольного, отзывчивого и очень обеспеченного соседа, очень кстати недавно овдовевшего. Лира Дармер имела молодого любовника, который в свою очередь, требовал много денег, а лира Ардан души не чаяла в сыночке, ленивом и расточительном. Обе лиры оставили бы Грудисов без средств, а девушку без приданого.
– Так на ком должен жениться ваш отец, лира Грудис? – спросила я.
– На лире Марте Верналис, – четко ответила девушка. – Нашей поденщице.
– Отчего же именно на ней? – вкрадчиво спросил один из судей.
– Оттого, что мой брат Кристиан не должен расти без фамилии и в бедности! – громко заявила девушка.
Ее папаша проявил признаки жизни – вздрогнул, затравленно посмотрел на невест, огляделся по сторонам и снова повесил голову.
– Как же было расследовано это дело, если есть еще претендентки на руку и имущество лэра Грудиса? – строго спросила я.
– Э-э-э, третья лира не подавала жалобы, – стал выкручиваться судья.
– А чего ей подавать, кто она такая? – завопила лира Дармер, чей жених с доходом безвозвратно уплывал из рук. – Пришлая!
– Чужачка, невесть какого роду-племени! – вторила ей лира Ардан.
– Нагулыш ее неизвестно от кого!
– У самих рыльце в пуху! – огрызнулась девушка.
– Лэр Грудис, я правильно понимаю, что и лире Верналис вы тоже помогали? Дров привозили, зерном снабжали, забор починили, крышу поправили? – теребила я ответчика. – Она вот только свидетелями не озаботилась, когда вы ей так усердно помогали, да?
Лэр кивнул, не отрывая глаз от пола.
– Ну, что же, вызывать лиру Верналис? – тоскливо спросил докладчик.
– Да ей-то и на люди не в чем выйти! – победно заявила лира Дармер, разглаживая оборки на необъятной груди.
– Голь перекатная, – вторила ей лира Ардан.
– Незачем беспокоить зря людей. Думаю, в присутствии лир тоже нет необходимости, обоим следует отказать в удовлетворении прошения, – сказала я. – Остальное на совести лэра Грудиса, раз уж больше нет жалоб.
– Да я оженюсь, ей-ей! – истово закивал жених. – Я ж не против! Хозяйство у меня… да если б я знал!
Папенька задумчиво кивнул. Он почесывал бороду и смотрел на меня, как будто у меня третий глаз был или пятно на воротнике.
– Королевский суд приговаривает обеих лир к штрафу в пятьдесят риксов за… – сказал папенька.
– Неуважение к суду! – радостно подсказала я. – В пользу лиры Верналис. Будет ей на что купить платье и приданым обзавестись. И вообще, дело закрыто!
Отец с дочерью обнялись.
– Лира Грудис, на минутку подойдите поближе, – попросила я.
Когда лира приблизилась, я наклонилась к ней и тихо спросила: – Вы уверены, что ребенок лиры Верналис – ваш единокровный брат?
Лира всплеснула руками:
– Ну, конечно! Вылитый же! Такой хороший, умный мальчик! И лира Верналис труженица, каких поискать! И отца любит. Гордая, вот и не сказала ему. Я выйду замуж, уеду, а кто ж хозяйничать будет?
– А почему ваш отец ничего не подозревал?
Лира покосилась на папеньку и шепотом сказала:
– Так мужики-то, они не думают об этом. Ничего вокруг себя не видят! Слепые совсем!
Папенька неопределенно хрюкнул. Затем нахмурился и объявил перерыв.
– Зачем перерыв? Судьи что, дела не подготовили?
– Надо оформить решение и король его подпишет, – объяснил мне лир Брент. Он смотрел на меня радостно-изумленно.
– Что такое, лэрд Брент? – смутилась я.
– Я рад, что Ваше высочество проявило необыкновенную мудрость в этом деле.
– Да какая мудрость? – отмахнулась я. – Внимание к деталям. А принцип следствия всегда один – «Ищи, кому выгодно».
Теперь на середину зала вывели могучего мужчину в цепях. Рядом с ним стояли стражники, слегка отпихивая черноглазого мальчика лет десяти. С другой стороны важно выдвинулся пузатый господин в бархатном кафтане.
– Житель городка Устьице, лэр Тарин, кузнец по роду занятий, задолжал жителю этого же города лэру Марону двести риксов. В списание долга лэр Марон потребовал в собственность мальчика, сына кузнеца, Рафила. Лэр Тарин уплатить долг отказался, рабский договор не подписал, оказал сопротивление и до сего момента содержался под стражей. Лэр Марон обратился о рассмотрении дела королевским судом. – Докладчик изложил суть дела. – Судебная Коллегия считает требования лэра Марона законным, справедливым и подлежащим удовлетворению в полном объеме, помимо всего ответчику лэру Тарину будет назначено телесное наказание в виде порки плетьми у позорного столба.
Кузнец стоял понурившись. При словах о порке его сын с рыданием пытался пробиться к отцу, но его снова отпихнули.
– У нас что, дети продаются? – спросила я. – У нас рабство узаконено?
– Нет, но…
– Почему вы в таком случае требуете долг с третьего лица, да еще и ребенка? Как накопилась такая огромная сумма? Отвечайте подробно!
Бархатный поклонился и начал рассказывать о своей непомерной доброте, с которой он ссудил кузнецу двадцать риксов, чтоб тот купил лекарства для заболевшей жены. Однако кузнец долг не отдал, а занял еще столько же и добросердечный сосед ему дал. Потом еще десять. Остальное проценты на долг.
– На пятьдесят риксов сто пятьдесят процентов? – возмутилась я.
– Долго баба болела, полгода, да так и померла, деньги зря потрачены,– равнодушно сказал истец.
– А зачем вам мальчик?
– Кузнец этот долг и за десять лет не выплатит. А я добрый и жалостливый, я согласен взять его сына в свое полное обеспечение, кормить, поить, одевать. Будет мне прислуживать, а когда долг отработает, я его отпущу.
– Действительно, щедрое предложение, – согласилась я. – А в рабы-то зачем? Почему не обычный договор наемного сотрудника?
– Известное дело, чтоб не сбег, – ухмыльнулся бархатный. – В ошейнике не побегаешь, враз заловит стража и вернет хозяину.
– Разве мальчик себе враг, зачем бы ему бежать от хороших условий – еды, питья и крыши над головой?
– Глупый еще, своей выгоды не понимает, – вздохнул лэр Марон. Судьи согласно кивали головой на каждую его фразу. Дело полным ходом шло к утверждению.
– Лэр Тарин, вы согласны с тем, что вы должны лэру Марону?
– Согласен, – глухо ответил кузнец. – Но сына не отдам. Меня в рабы оформляйте.
– А он мне не нужен! – заявил сосед. – Мальчика можно воспитать, выучить, а этого…
– Странно, человек сильный, взрослый, имеющий профессию, кажется ценнее, чем ребенок, в которого еще надо вложить немало средств, – заметила я.
– Я добрый, – с улыбкой сказал лир Марон.
– Ну что же, суду все ясно, – сказал папенька скучным голосом.
– Нет, погодите. У нас есть ограничения по процентам на займы?
– Что ты такое говоришь, дочка? – папенька вытаращил глаза. – Проценты за займы? Это еще что такое?
– Есть, – ответил лэрд Брент. – На суммы до ста риксов обычный процент составляет пятадцать-двадцать риксов, более – не превышает пятнадцати.
– Занял кузнец пятьдесят риксов. Даже если считать по двадцать процентов, то это десять, умножаем на шесть месяцев, выходит пятьдесят долга и шестьдесят риксов процентов, всего сто десять риксов, откуда двести взялось? Вы плохо считаете, уважаемый. А если считать по пятнадцать процентов, то и того меньше. Коллегия, пересчитайте.
– Если по пятнадцать процентов, то выходит пятьдесят долга и сорок пять процентов. Всего девяносто пять, – растерянно сказал судья, почиркав карандашом по листу бумаги.
– И какое основание лэр Марон имеет требовать сумму в два раза больше, чем нужно? – возмутилась я.
В зале зашумели, раздались негодующие возгласы. Папенька посмотрел на меня, в горле его что-то булькнуло.
– Пригласите в суд парочку соседей лэра Марона! – распорядилась я.
– Ваше высочество, мы уменьшим сумму иска в половину, и решение будет законным! – заюлил судья. – Зачем же звать соседей?
А вот хрен вам! Я вошла в азарт. Буду биться до последнего, а дело это развалю! Не позволю детьми торговать! Доставленные соседи, боязливо косясь на пышную обстановку и важного короля, буднично рассказали, что лэр Марон держит в услужении пять мальчиков от десяти до пятнадцати лет, кормит их впроголодь, бьет и издевается.
– Я добрый хозяин, – возопил бархатный. – Это клевета! Я забочусь о сиротах! Они ни в чем не нуждаются!
Кажется, до папеньки стало доходить. Он помрачнел и нахмурился.
– Доставить сюда сирот из дома лэра Марона! – прозвучал приказ.
– Согласен на рабский договор кузнеца, вместо его сына, – быстро сказал истец, нервно облизывая пересохшие губы.
– Снимите цепи с ответчика и прекратите толкать его сына! – распорядилась я.
– Не снимайте цепи, он меня убьет! – завопил истец, стремительно бледнея.
– Не иначе, как за доброту, – мягко сказала я.
На галерее и в зале засмеялись, кто-то засвистел. Судьи сидели мрачнее тучи. Лэрд Брент сиял собственным светом.
– Так снимать? – переспросил стражник.
– Снимать, не слышали приказа ее высочества? – рявкнул папенька. – И встаньте возле истца, охраняйте.
Кузнец смог обнять своего сына, мальчик заплакал, вцепившись в грязную рубашку отца. Первый раз кузнец поднял голову и посмотрел на короля и меня. Ух, какой это был взгляд! Я едва сдержала слезы. Такой бывает у голодной бродячей собаки, которая давно разуверилась в людской доброте, но все еще надеется, что вдруг вместо очередного пинка ей кинут корку хлеба.
В зал вошел стражник. У него было такое странное закаменевшее лицо, что разговоры смолкали по мере того, как он шел к тронам. За ним шли четверо невероятно худых бледных мальчишек, в лохмотьях, испуганно жмущихся друг к другу.
– Где пятый? – спросил судья. – Свидетель солгал?
– Пятый не может придти, – глухо доложил стражник. – Хозяин не кормил его семь дней и держал на улице на цепи. Я отправил его в больницу.
– Королевского целителя туда! – закричала я, вскакивая.
В зале поднялся такой гвалт, что стекла зазвенели. Истец был бледен, по его лицу катились ручьи пота, он затравленно озирался по сторонам.
– Взять лэра Марона под стражу, – распорядился король.
– Он присуждается к штрафу в пятьсот риксов за жестокое обращение с детьми, они изымаются из дома лэра Марона. Сто риксов за мошенничество в пользу лэра Тарина. Таким образом, от долга лэр Тарин освобождается полностью, – продиктовала я решение.
– Коллегия в трехдневный срок обязана решить, заслуживает ли лэр Марон более сурового наказания, – добавил король.
– Из суммы штрафа по сто риков каждому ребенку. Есть желающие взять сироту на воспитание? – спросила я, обводя глазами зал.
– Я возьму, – пророкотал бас. – И без всяких денег.
– Записывайте, дети передаются под опеку лэру Тарину, – улыбнулась я, украдкой утирая слезу. – Корона обязуется выплачивать на их содержание по сто риксов в год.
– Ты удивила меня, дочь, – сказал папенька.
Под шум и гомон толпы дети несмело подошли к кузнецу, стража увела лэра Марона, а судьи с невероятно расстроенным видом подписывали новое решение. Тоже мне – дело, слабаки. Меня моментально напрягло, что пузан требует себе мальчика. Ну, какой слуга из шестилетки? Я из жестокого мира, а тут термина «педофилия» еще не придумали. Так, с судами тоже надо разобраться. Свидетелей даже опросить не пытались, дармоеды. Соседи всегда ведь все знают.
