Дина Дар
Фадэра. Медитативное чтение

Смяла листок и уже хотела выкинуть, но вдруг замешкалась. «Нет, этого не может быть!» Фадэра не думала, что события могут быть такими предсказуемыми. Она залилась смехом. Истерическим, припадочным смехом.

Сигарета выскользнула из пальцев, но ей уже было всё равно.

На бумаге были написаны улица, дом и квартира, подпись «Рай».

Фадэра возмутилась: «Вот нахал! Откуда он мог знать, что я прочитаю эту запись?! У меня было достаточно возможностей: потерять, выкинуть, забыть в конце концов в кафе эту бумажку?!»

–Его самонадеянность начинает уже нарочито задевать моё личное пространство. Пусть не питает никаких надежд на мой счёт! – сказала и положила адрес в задний карман шорт. Практически влетела в машину и тут же тронулась с места.

ҨҨҨ

Чем ближе становился Иерусалим, тем чётче Фадэра начинала ощущала свои травмы. Снова заныло колено, голову пронизывала тукающая боль, было ощущение, что старые проблемы и вопросы наконец-то смогли догнать её. «Всё было обманом, от грусти по себе невозможно скрыться, хоть это и самое непродуктивное чувство, но оно, как назло, знает все пароли от моего спокойствия».

Подъезжая к академии глубоким вечером, она машинально поставила машину на стоянку и, уже подходя к общежитию, поняла…что не хочет туда возвращаться. Ей вдруг отчётливо представиласьблёклая картина её жизни. Она знала, что завтрашний день начнётся именно так. Утро, оно пройдёт, его даже не заметят. Где-то к предобеденному времени постепенно начнётся пробуждение «творческих индивидуальностей», все нехотя выйдут, нет, точнее,вылезут из своих…нор– и опять закрутится. Кто в ванной? Какое, к чёрту, доброе утро?! Тебе к какой паре? А чьё это пиво в холодильнике? Хорха, я возьму? Да сколько можно себя там драить в ванне?! Разбуди Сорин. Тебе надо, ты и буди… Пройдёт всего час, и от этих людей останется лишь эхо их речей. Все разбегутся по мастерским, салонам, выставкам, тусовкам и другим местам. Вечером все соберутся вновь на кухне у «круглого стола» и начнут обсуждать: какие педагоги уроды, факультет – говно, академия – отстой. Между строк вспомнят родителей, неприличные истории с друзьями и обменяются парой чужих секретов со словами «Только никому, ладно?»…Всё, как обычно.

«Сейчас придётся что-то объяснять, рассказывать, а я ведь специально от этого уехала, хотела как лучше». Оказавшись в квартире, Фадэра приготовила пару шаблонов, как будет отвечать на все вопросы.

«Привет», «Нет, я не сошла с ума», «Каталась», «Ты права, закаталась», «Всё хорошо» и самое безапелляционное «Да, я дура».

Вооружившись ими, она вошла в прихожую, но никто не выбегал навстречу с красными глазами. «Странно, наверное, меня все ждут на месте судилища и общих сборов – на кухне. Сейчас я туда войду как подсудимая, а присяжные, ещё и не дослушав меня, сразу завопят, что я виновна во всём и даже в том, что случилось с ними. Хорошая перспектива».

Фадэра решительно распахнула дверь в кухню с фразой.

–Сорин, прос…

Не успела она её договорить, как поняла, что её слушателями являются стол, стул, холодильник и грязная посуда. Никого не было. Пусто. Заглядывая в остальные комнаты, она также не встретила ни одного знакомого или подобие творческого тела.

«Хм…может, это и к лучшему, я смогу спокойно поспать».

Фадэра разделась, а точнее, просто «повесила» одежду на пол. Скинула сандалии, отпульнув их «куда-то на обычное место», ей пришлось совершить трудный выбор: или пойти поесть, или направиться в душ. Всё вместе не представлялось возможным выполнить, поскольку сил осталось только на одно решающее действие. Она выбрала душ, он был ближе и приятнее первого.

Свалившись в кровать после процедуры, Фадэра стала засыпать. За день накопилась усталость, но сон, как всегда, не шёл. В голове, как перед быком, маячила красная тряпка, которая безумно раздражает, а убрать можно только двумя вариантами: либо бороться, либо умереть. Последнее отметалось сразу, второе же требовало дерзости и выдержки. Долго продолжался бой между подушкой и Фадэрой. Она засыпала себя вопросами: «Что это? Страх? Почему так происходит? Я уже взрослая девочка и должна спать одна». Никогда она ещё не чувствовала себя такой беззащитной перед своими внутренними демонами. Пугал не сам страх, а его ожидание. Сердцебиение участилось, с головы до ног её знобило. Фадэре казалось, что если задать вопрос в пространство комнаты «Кто здесь?», то непременно последует ответ. Только в тишине можно услышать крик своей души.А что делать, если душа молчит даже в тишине? Она не знала ответа… Тиканье часов падало звуковыми камнями на голову Фадэры. Комната стала бездонной, безнадёжной, беспросветной. Терялись ощущения: вчера, сегодня, завтра, было что-то тёмное, куда-то засасывающее и одновременно высасывающее всё из тебя.

«Можно ли оправдаться перед миром, сказав, что я пуста?»

«Мне так хочется уснуть, что я скоро начну молиться…» Потом она призналась себе, что молиться она не умеет, да и не видит в этом здравого смысла. Карусель вопросов так и продолжала её закручивать, так как рычаги сомнения Фадэры были ещё крепки.

«А что если моё одиночество никогда не кончится?» Она подскочила с кровати, словно раненный рапирой зверь. Она сама нанесла себе смертельный удар и теперь не могла понять, как остановить болезненное душевное кровотечение. Фадэра кинулась к выключателю, но в темноте обо что-то сильно споткнулась и завопила:«Невыносимый бесконечный день!» Включив свет, она увидела своё несчастье – это была картина. Фадэра забыла, с какой яростью свергла её с мольберта и оставила валяться в пыли. Перевернув картину, творец искренне удивился.

«Надо же, не пострадала!» Смотря на неё, она пыталась прочесть потаённый текст своей души, но его понимание уже давно стёрто из голов тысячи поколений. Что-то прояснилось. Фадэра подбежала к шкафу, вывалила оттуда тёплые вещи, озноб так и не проходил, надела свитер, шорты, сандалии, схватила сумку, кошелёк. Выбежав на улицу, она чувствовала себя лучше, она решила пройтись пешком до дома, номер которого был указан у неё на листочке.

По пути ей встречались люди, и казалось, что даже они понимают, что с ней происходит, почему ей не спится в эту ночь. Они знали, куда она идет, заранее. Фадэра тихо повторяла про себя адрес, записанный на бумажке. Было всё равно, что произойдёт дальше. Хуже, чем сейчас, уже быть не может. Она направлялась к Раину.

ҨҨҨ

Фадэра достала листочек из заднего кармана шорт и сверилась с адресом. Вся действительность сходилось с написанным. Район старого города. Фадэра никогда не попадала сюда ночью. Он наполнялся энергетикой романтического гротеска и мистикой времени. Здесь пахло временем. Перед ней возвышался дом в пару этажей с одним парадным входом. Она поднялась на второй этаж и встала перед дверью. Только сейчас Фадэра осознала всю неразумность своего рвения. «Так, посмотрим на это с его точки зрения. Поздно ночью появляется молодая девушка, относительно симпатичная, и что она ему говорит?»

В голове начал формироваться вполне вразумительный монолог.

«Привет, ты, конечно, не поймёшь…Нет! Сюрприииз! Не ждал?! Ситуация идиотская». Немного подумав: «А может, сразу?! Разрешите сесть к вам на шею! Нет, ну это уже просто невозможно»… Так она и стояла бы со своими размышлениями, пока сзади не послышалось чьё-то прерывистое дыхание. Фадэра обернулась на звук и на мгновение оторопела, своё удивление она высказала ласковыми словами:

– Твою мать!

– Прости, не останавливайся. Не обращай на меня никакого внимания! Не хочу тебя отвлекать! – сказал Раин, давясь смехом в открытой двери в квартире напротив.

Фадэра, потеряв на мгновение ориентацию в пространстве, успела пропустить мысль «Интересно, я могу всё списать на то, что я творческая натура? Или по мне сразу виден диагноз?»

Она решила себя реабилитировать в его глазах, задавая, как ей казалось, логичные вопросы.

– Что ты здесь делаешь?

– Здесь? Живу. Но я так понял, что целью твоего визита являюсь не я и уж точно не моя квартира. А вот старушка в соседней квартире будет безумно рада твоей болтовне, она глухая и, как все божьи создания, к старости расслабила ум. Радуется каждому незначительному событию в жизни, как ребёнок. Из вас получатся великолепные подруги.

И снова его грудь начал разрывать нескончаемый смех. Фадэра была поражена, она не ожидала такой реакции, ещё чуть-чуть– и она сама уже вызовет себе санитаров, чтобы они изолировали её от общества как психически неуравновешенную особу.

– Это была моя самая большая глупость! Прости, я пойду… – развернувшись к выходу, нетвёрдым шагом она начала «соскальзывать» со ступенек.

–Ну давай, пока! – Раин хлопнул дверью, и было слышно, как он резко повернул замок.

Фадэра была близка к обмороку. Она поймала внутри себя ощущение, что её бросили… Все бросили.

«Ещё немного –и я заплачу…» Ошеломлённая, она оглянулась на дверь, так сказать, «кинула последний взгляд на обидчиков». Всё, что было потом, выглядело примерно так.

Дверь была прикрыта на треть, а из неё торчали нос и левый глаз Раина, который украдкой наблюдал за ней, как маленький ребёнок, будто то, что она спускается по лестнице, был нереально смешной прикол.

«Он за мной наблюдает! До сих пор смеётся надо мной!» Раин заметил, что Фадэра его заметила. Какую-то долю секунды он пытался сдерживаться, но потом начал гоготать в полную силу. Фадэре эта ситуация стала напоминать детскую шалость. Весёлую детскую шалость. Уголки её губ сами по себе поднялись вверх, расплывшись в улыбке, а затем и голова запрокинулась назад от смеха. Они смеялись вместе. Прошло какое– то время, когда их животы от смеха уже получили сотрясение, а глаза стали влажными.

Раин распахнул дверь с добродушной улыбкой и произнёс:

–Я знал, что ты обернёшься, – со странным блеском в глазах добавил: Теперь я вижу, что ты пришла ко мне. Проходи.

Фадэра отбросила все предрассудки и с уверенностью вошла в квартиру. Она ожидала увидеть стандартную квартиру холостяка: грязь, еда, грязь, кровать и снова грязь. Как она могла только предполагать, Раин мог жить не один, может, с родителями или с друзьями, наконец-то с девушкой. «Действительно, вот эта версия мне в голову не приходила!» И ей уже заранее стало неудобно, если последняя непредвиденная версия подтвердится. «Придётся тогда сразу уехать».

Войдя в холл, Фадэра поняла, что ни одно из её предположений не подтвердится. Квартира поражала своими объёмами и габаритами. Высокие потолки, из-за которых она приобретала образ дворца.

– Это двухкомнатная. Я снимаю эту квартиру,– сказал Раин, отвечая на немые вопросы Фадэры.

Она скинула сандалии и направилась за хозяином, дыша ему в спину.

– Я ненадолго… – оправдываясь, процедила Фадэра.

–Значит, навсегда! – подтрунивал Раин.

Раин развернулся к ней. Глаза цвета «грустного моря» смотрели на неё. Фадэра старалась не встречаться с ним взглядом. Слишком обжигающего характера был его взор, не для таких, как она. Раин поднёс ладонь к её лбу и по– отцовски смерил температуру.

–Фадэ, да тебя лихорадит! Ты вся трясёшься, как кролик в скоростном поезде! – немного подумав, он решительно произнёс: Тебя нельзя отпускать в таком состоянии, иди за мной.

Взяв Фадэру за руку, он повёл её в одну из комнат. Она послушно следовала за ним, потому что помнила горький опыт, когда пыталась вырваться из его хватки.

– Оставайся здесь, я скоро.

Пока Раин куда-то в очередной раз испарился, Фадэра решила оглядеться.

Интерьер комнаты был прост: ковёр, кровать, стол и самый главный элемент – подушки. Они были везде, в каждом углу, разных цветов и размеров. Одну из них Фадэра приметила и решила присесть на неё и продолжить дальше осмотр с капитанского мостика. Самое удивительное, что у него не было никаких благ цивилизации. Ни телевизора, ни телефона, ни компьютера, все розетки были пусты, как младенцы, лишённые соски. Единственным предметом, работающим от электричества, было само электричество.

«Спасибо, что ещё свет работает».

Не увидев ничего более интересного и занимательного для себя в комнате, она подошла к окну.

Открывался невообразимой пейзаж, казалось, что стекло защищает Фадэру от убийственной красоты ночного Иерусалима. Старый город никогда не бывает так прекрасен, как ночью. Разглядывая фонари, Фадэра вспомнила случай из своей жизни, когда она только приехала поступать в академию, на улице к ней подошел незнакомец и сказал: «Я готов превратиться в брусчатый камень этой дороги, в зелень на склоне горы, в пустынный песок, чтобы не покидать это город никогда. Здесь можно умереть» – и ушёл. Это было самое первое и яркое впечатление об этом месте.

«Теперь я могу согласиться с этим сумасшедшим… Здесь действительно можно умереть от красоты и… одиночества».

– О чём задумалась? – спросил Раин, появившись неожиданно, как фокусник из воздуха.

Выйдя из-под гипноза уличных красок, Фадэра оторвалась от окна и увидела, что Раин преспокойно возлежит на подушках, а перед ним находится поднос с чашками чего-то очень ароматного. Взглядом он предложил ей сесть рядом. Фадэра поспешила ответить, усаживаясь среди подушек.

– Так… – пожала плечами.– О чём я думала, уже точно не думаю,– сказала она, устало улыбаясь.

– Слова мудреца, – протянул ей чашку.– За это надо выпить! Держи, это поможет твоему организму расслабиться и согреться.

Фадэра взяла из его рук довольно горячую чашку с неким напитком и на пару с Раином выпила его. После того как она совершила один обжигающий глоток, всё, что было в ней живого, расплавилось от температурного перепада. Ощущение того, что ты проглатываешь огромный кусок солнца, которым тут же начинаешь давиться.

– Что это?– спросила она с выпученными глазами.

Раин с нескрываемым удовольствием, смакуя на языке оставленное глотком послевкусие, отвечал:

– Это гавайский напиток. Лечит душевнобольных, в общем, таких, как ты. А если ты спрашиваешь о его земных составляющих, то это горячий шоколад, сваренный на добротной мексиканской текиле. Замечательная вещь! Тебе, я вижу, понравилось.

И причмокивая, сделал ещё один глоток удовольствия.

– Очень… Но я воздержусь,– сказала Фадэра, пытаясь пристроить кружку возле себя.

– Надо же! Сделав один глоток, ты уже выносишь ему приговор! – искренне удивился Раин. – Вся прелесть этого яства раскрывается со временем. С каждым глотком ты погружаешься в удовольствие всё глубже и глубже. Так же и с человеком. О нём можно судить, только спустя время, когда ты изопьешь хотя бы часть его жизни. Первое ощущение нужно довести до бесконечного чувства.

– Хорошо, – сказала Фадэра, возвращая чашку в исходное положение.– Я выпью его при одном условии. Если ты мне расскажешь о своей жизни. Я о тебе ничего не знаю, и это будет справедливый обмен.

– Хм… Обмен, говоришь. Если тебе это так необходимо, то я готов. Что ты хотела узнать, Фадэ?

Немного помолчав, определившись с вопросом, она начала:

–Что ты делаешь в кафе у дедушки Ола?

– Работаю.

– Кем?

– Когда как… Дедушка Ола стар и многого уже не может выполнять с прежней прыткостью. Приезжая на работу, я не знаю, какую роль мне отведут: официанта, повара или, как сегодня, спасателя, – на этих словах он радостно улыбнулся.

Фадэра сделала глоток, Раин продолжал рассказывать:

– В благодарность за помощь он поселил меня в эту квартиру. Взамен мне всего-то надо появляться каждый день на рабочем месте.

Отхлебнув ещё чуть-чуть, она слушала дальше.

– Живу я здесь один. В квартире появляюсь поздно ночью. Девушки, женщины или внебрачных детей у меня нет. В этом плане я биографический голодранец.

Он просиял задорной улыбкой после этой фразы.

Фадэра сделала огромный глоток, так что всё содержимое чуть не пролилось мимо рта.

С этими словами Раина последняя капля напитка соскользнула с края чашки и упала прямо на язык Фадэры.

– Можно ещё?

– Странно, я, по-моему, не прерывался? – заподозрил неладное Раин.

– Нет, я просто хочу ещё напитка, – смущаясь, сказала Фадэра. – От него мне становится намного легче.

– Аха! Изумительно. Говорил же, что он тебе придётся по вкусу. Хорошо, возьми мою чашку, я практически к ней не притронулся из-за твоих расспросов, – полный радости, он протянул ей свою чашку.

– Не стоило, но спасибо, – она кивнула головой в знак благодарности.

– А ты знаешь, что у индейцев существует такое поверье. Если спутник берёт чашу хозяина, то он должен рассказать всё про себя, иначе спутник теряет расположение хозяина. Мне неинтересно знать про тебя ничего, но таковы обычаи.

– И ты в это веришь?

– По крайней мере, я это соблюдаю. Если тебе открыли двери дома, изволь и ты открыть дверь в своё сердце,– он пронзительно посмотрел на Фадэру.

– Если хочешь, я могу для простоты действия задавать тебе вопросы.

Она понимала, что молчать сейчас было бессмысленно, а уходить ещё неприличнее. Страх унижения перед своим уже высмеянным прошлым ещё остался, но что-то в ней на тот момент было, что позволило решиться на разговор – это чувство новизны.

– Я согласна. Задавай.

– Откуда ты?

– С Кубы. Имею двойное гражданство.

– Что ты делаешь в Иерусалиме?

– Учусь на художника в академии Бецалель, там же и живу в общежитии.

– Зачем ты пришла ко мне?

Фадэра подавилась, она не могла сказать ему просто, что она пришла к нему только потому, что её мучила бессонница, это было бы глупо… и неправда. Она прекрасно умела размышлять, иногда даже мудро, но её никто никогда не учил формулировать мысль своих собственных чувств. И, как слепец, не знавший света, она начала искать его наощупь.

– Помнишь, когда я уезжала, ты мне сказал на прощание: «Если возникнут вопросы, на которые ты не будешь знать ответа, то обращайся»?

– Да, было дело, сказал глупость, – сияя от радости, говорил Раин. – Вот видишь теперь, только и делаю, что отвечаю на них.

Фадэра замолчала, уставившись в чашку.

– Если ты решилась отвечать, то не отступай. Я не смогу тебя понять, пока ты не начнёшь говорить.

Она вздохнула и процедила, опустив голову.

– Я одинока.

– В какой-то степени и сам Бог одинок. А твой недуг называется совершенно по-другому, и его видно издалека. Это оди…

– …ночество,– закончила Фадэра.

– Меня мучает одиночество. Оно вырастает во весь рост, когда я остаюсь одна, и задаёт мне задачки, сплетенные из моих же вопросов. Сегодня произошло что-то подобное.

– Так ты хочешь, чтобы я ответил на вопросы твоего одиночества?

– Скорее да, чем нет.

– Что бы и как бы я ни отвечал, всё равно на следующий день они возникнут вновь.

Одиночество подобно воздуху. Оно нас уничтожает и заставляет жить. Благодаря ему мы рождаемся, делаемся старше, но и так же мы стареем и умираем. Нам никуда не деться от него, даже в своей собственной семье. Даже в кругу родных каждый из нас одинок. Даже если он загрязнён, мы всё равно им дышим и говорим спасибо за то, что он есть. Когда нам не хватает воздуха, то мы начинаем понимать, что не хватает какой-то невидимой, самой важной частицы для жизни. Мы задыхаемся. И нам снова надо побыть одним.

– Так то, что со мной происходит, значит, нормально?

– А ты думаешь, что у тебя происходит что-то особенное? Отличное от других? Откажись от грязного воздуха, которым ты дышишь, и тогда ты выздоровеешь.

– Но как же жить без воздуха?

– Просто стань сама этим воздухом. Это чувство всего и ничего. В этом и заключается смысл жизни. Быть всем и ничем одновременно.

– Говоришь загадками.

– Говорю, как умею, сплошными ответами.

Фадэра хотела моргнуть, но её глаза сомкнулись, она просидела минуту в таком положении. Организм требовал сна. В полусонном состоянии Фадэра произнесла.

– Уже поздно. Мне надо ехать обратно, – поднимаясь с места, бодрясь из последних сил, она всё-таки пыталась расстаться красиво и вежливо.

Раин поймал её сонный взгляд.

– Вернувшись обратно, ты не сможешь уснуть снова. Если ты засыпаешь, для тебя это хороший знак. Завтра уже наступило, давай предположим, что ты просто рано пришла в гости и задремала.

Он улыбнулся. Но Фадэра подумала, что это может быть улыбка-маска, очень хорошая маска, скрывающая коварство. Гидра сомнений снова начинала шевелиться, и в голове промелькнуло шальное «А если?..».

– Я не буду с тобой спать! – возмущённо высказала она своё ультимативное заявление.

Раин изо всех сил боролся с приступами смеха.

– Честно, я бы и не стал. Не обольщайся. Мой интерес к тебе не имеет телесной подоплёки. Я так понял, что тебе понравилась эта комната, тогда она на несколько часов полностью в твоём распоряжении. Я буду в соседней, на случай, если ты придумаешь ещё несколько нюансов к своему заявлению.

Фадэра, зевая, начала что-то возражать, Раин так и не разобрал, о чём это она. Он подвёл её к кровати, усадил, голова с закрытыми глазами упала на подушку, Раин положил её ноги на одеяло. Фадэра так просто не сдавалась в плен сну, она упорно старалась разговаривать, но из этого ничего внятного,увы, уже не выходило.Единственное, что Раин смог разобрать, было: «Как хорошо было бы уехать отсюда к чёртовой матери! Чтобы все проблемы вместе со мной взяли отпуск и поехали бы мы в разные стороны. Я –налево, они –направо. Где-нибудь там…хорошо».

Раин укрыл девушку покрывалом, выключил свет и, перед тем как выйти из комнаты, оглянулся, прислонившись к дверному проёму. Раин смотрел на неё минут пять, пока не убедился, что она точно спит и уже не захочет бежать. Убедившись в этом, он направился в другую комнату и, как бы размышляя вслух, озвучил мысль, которая его по-доброму умиляла.

– Забавно, но я тоже когда-то был таким.

ҨҨҨ

Самое лучшее утро в жизни любого человека то, в котором тебя никто не будит. Ты никуда не опаздываешь, потому что попросту тебе никуда не надо. И даже это ласковое утро, которое пытается достучаться светом через закрытые веки к твоим глазам, оно не будет тебя ругать за то, что ты ещё немного поваляешься в приятной дремоте. Ведь за тебя работает не спящая повсюду техника: светофоры, метро, автомобили, самолёты… Человек придумал технику для того, чтобы она работала за него и экономила время. Почему же мы всё равно куда-то постоянно спешим?! «Всё время, сэкономленное человечеством, я посвящаю на сегодняшний день себе». Этой мыслью Фадэра встретила новый день. Она не открывала глаз. Утро было приятно ощущать на себе, а не смотреть на него. Покрывало лежало на полу, и свет из окна был единственным, что защищало её от холода внешнего мира. Солнышко согревало насквозь все позвонки и черенки тела, а она в свою очередь медленно потягивала утреннюю благодать, наполняясь силой и лёгкой теплотой.Вся эта нега продолжалась до тех пор, пока рядом с ней что-то не село на кровать, затем это что-то потрепало её за волосы и произнесло:

– С добрым утром, дорогая, а точнее, днём.

Точно, это был Раин, у Фадэры напрочь стёрлась информация о прошедших сутках, и она была в полной уверенности, что спит в своей постели. «Напиток действительно был волшебный. Он не хуже виски стирает память».

– Как спала сегодня?– осведомился Раин.

– Немного лучше обычного,– не открывая глаз, пробормотала Фадэра скорее подушке, чем Раину.

– Отлично! Значит, ты выспалась и готова! Просыпайся, мы улетаем, – Раин поднялся и направился к себе в комнату.

Как подгорающий попкорн, Фадэра подскочила на матраце, с отпечатком подушки на лице и «ошпаренными» информацией глазами она побежала за Раином. «Не может быть… Это шутка!» Она вошла в комнату, в которой он спал, и увидела, что Раин куда-то собрался. Судя по количеству сумок. Он в свою очередь укладывал, в одну из дорожных сумок пакеты с одеждой. И как раз в этом интересном положении застала его Фадэра.

– Куда это ты собрался? – спросила она с откровенными нотками дикости в голосе.

– Туда же, куда и ты,– не отвлекаясь, ответил Раин.

– А куда это я? – этот вопрос прозвучал как вопрос к самой себе, а не к Раину.

– Подальше от проблем. Ведь так? Ты же сама об этом просила,– с честностью ребёнка отвечал он, не отвлекаясь на неё.

Фадэра покинула комнату и направилась в ванную. Там она тщательно промывала глаза, пытаясь смыть всё происходящее с себя, подобно сну, но,увы, реальность тем и отличается от сна, что в определённый момент она тебя шокирует, а не, как сон, ведёт по желаниям. Фадэра обхватила голову руками, проверяя, всё ли стоит на своих местах. Чтобы проверка завершилась успешно, надо было устроить ей тест-драйв, то есть «покурить и подумать». Выйдя из ванной, она взяла сигареты и вышла на лестничную клетку. Присев на корточки и уперевшись взглядом в соседнюю дверь, Фадэра закурила. Первая мысль, которая её посетила, была «Может, сразу убежать от этого сумасшедшего?!» Она заметила, что сигарета ещё недостаточно сотлела, но всё равно продолжала делать рефлекторные движения, стряхивая пепел. «Хотя это ещё надо подумать, кто от кого должен бежать. Я незваный гость, которому делают неожиданное предложение. Но он прав, я действительно этого хотела. Может, это и лучше, что этопроизошло именно сейчас и именно он это предложил?!» Минул экватор сигареты – она продолжила рассуждать дальше:«Думаю, постоянно думаю, потому что хочу до чего-то додуматься. Но, может быть, решение в этом случае зависит только от действия? Не от действия ума, а от действия поступка… Он в свою очередь определяется желанием. Уже нет той уверенности, что мне это необходимо. Наверное, стоит просто сказать Раину великое спасибо за всё, удалиться и надеяться на то, что, может быть, в твоём игральном автомате жизни когда-нибудь выпадут все вишенки и ты встретишь такого же человека вновь. Это было бы очень похоже на меня. Заменить действие на надежду…Фуу!» Фадэра отвлеклась от мыслей, заметила, наконец, что всё это время курит фильтр. «Какая гадость!» Она затушила его, а потом вдруг взяла и начала рассматривать. «Надежда… Наш своеобразный фильтр от мирских невзгод. Каждая ситуация, происходящая с нами или с нашим участием, наполняет нас надеждой. Вот так надеешься, надеешься, а жизнь в нас всё тлеет, проходит мимо, заполняя постепенно фильтр. И вот наступает момент, когда жизнь подходит кфинишной прямой, а у вас в наличии только отравленная надежда – больше ничего». Фадэра выкинула окурок через лестничные перила и поспешила в комнату к Раину.

Она застала его на кухне за приготовлением завтрака к обеденному времени.

– Раин, я еду с тобой, – выпалила она, радостно подлетая к нему. – Вот только у меня вопрос: куда мы направляемся?

– Какая разница! – отвечал он, помешивая в кастрюле что-то очень ароматное.– Могу сказать только одно: там есть солнце, вода, песок – в общем, всё, что нужно.

Фадэру напряг ответ Раина. Точнее, его отсутствие. Но, может, всё не так страшно, и то, что больная фантазия уже нарисовала в красках, как он везёт заграницу продавать её органы, всё это чушь?

Он же танцевал у плиты, постоянно помешивая и пробуя, вызывая тем самым у Фадэры желудочный спазм. «Сигарета на голодный желудок ещё никому не помогала».

Наконец Раин закончил и поставил благоухающее блюдо на стол. Фадэра разглядела часть ингредиентов: рис, кусочки рыбы, какие-то ягоды. От всего блюда исходил непривычный сладкий запах. «Наверное, ещё один рецепт, от которого люди теряют разум, но от такого запаха я готова даже на время ослепнуть». Она пододвинула к себе тарелку. Раздразнив обоняние, она хотела перейти к процессу поглощения. «Наемся!»

– Это не тебе, – сказал Раин, забирая у неё тарелку и присаживаясь за стол.

Полная удивлённого разочарования, Фадэра сложила руки на груди, как обиженный ребёнок.

– Ты мне предлагаешь совсем не завтракать?!

–Почему же?– удивился Раин как бы между прочим. Не вставая со стула, он открыл дверку холодильника и достал оттуда…бананы.

– Вот, держи!

Оставалось только банально сказать спасибо и начать их жевать.

– Спасибо.

– Да не за что! – Раин так же смеялся, как и ел – очень вызывающе и заразительно.

– Не обижайся, я лишь берегу твои впечатления. Поверь, скоро тебя будет подташнивать от этой еды.

– А ты не думал, что меня может тошнить от бананов? – нависла тишина, Раин перестал жевать.– Шучу! Мне они пришлись по вкусу! – задорно откусив банан, она принялась за расспросы.

– Слушай, а что будет с квартирой, когда мы, ну то есть ты уедешь.

– Ничего.

– А как же дедушка Ола? – размахивая бананом, интересовалась Фадэра.

– Аха. О нём не беспокойся. Он-то знает, что в это время я исчезаю. Ола смог дожить до столь преклонного возраста потому, что никогда не задавал вопросов. Это мне в нём и нравится.

Фадэра задумалась на мгновение, как бы пытаясь вспомнить дедушку Ола. «Хм… Действительно, хороший человек».

Когда второй банан подходил к концу, она продолжила распалять свой интерес новыми вопросами.

– Слушай, Раин, я тебя не спрашиваю, куда мы едем. Мне это не то что не интересно, да и сюрпризы я не люблю, как бы тебе это объяснить…

– Тебе всё равно, – глядя на неё с улыбкой, ответил он.

Фадэра пожала плечами. Может быть.

– Мне нужно время, чтобы собрать всё необходимое для путешествия. Сколько у меня времени есть на сборы?

Отставив блюдо от себя, он, довольный и сытый, весело заметил.

– Совсем забыл тебе сказать, у тебя нет времени, – тихонечко встал и побрёл в комнату собираться дальше.

Фадэра выплюнула кусок третьего банана и пошла за ним, чтобы не подавиться, как с ней это обычно бывает во время испуга. Раин снова своими словами поставил её в неудобное положение. Она кинулась за ним, чтобы он вернул всё на свои места.

–Как это у меня нет времени?!

– А зачем оно тебе? – застегивая чемодан, спрашивал Раин.– Всё необходимое есть там, куда мы летим.

К горлу Фадэры сразу хлынули вопросы: «Куда мы летим? Почему? Зачем? Что делать?» Единственное, что она смогла произнести:

– Мне нужно обязательно попасть домой! Так же нельзя!

Раин присел на кровать, жестом он пригласил Фадэру сесть рядом. Она послушалась. И вот они уже сидят вместе, он берёт её кисть руки и разворачивает к себе лицом. Она напугана. Он же просто начинал говорить:

– А что ты там забыла?

«Что я там забыла?» – единственная фраза, раздававшаяся в головном вакууме Фадэры. Она впала в мысленный анабиоз. Время остановилось. Подобно языку в колоколе, болтался этот вопрос: «Что я там забыла?», «Там, что я забыла?». И вдруг она поняла: «А забыла ли я что-то там?!» Звон распространяется по всей округе и всё замеряет. «Как можно забрать то, чего нет! Вещи – это не хорошее настроение, друзья, эмоции, чувства. Жаль, что мне нечего терять, но я могу найти хотя бы что-то. Поиск тоже является поступком».

– Смогу ли я?

Раин взял вторую руку Фадэры и положил её в свою ладонь.

– Всем людям при рождении Бог даёт крылья. Но, имея их, мы всё равно предпочитаем сидеть на месте. А всего– то надо сделать взмах навстречу ветру.