Дина Данич
Мой опасный отчим
– 1 Настя -
Я ждала этого вечера две недели…
– Мам, я дома!
Закрываю дверь, снимаю куртку и пытаюсь пристроить ту на вешалку. Но куда там! Снова все занято маминой одеждой. Видимо, опять подбирала одежду на выход, а в итоге все оставила здесь, не удосужившись убрать.
Кое-как разобравшись с вешалкой, прохожу в комнату, но там никого. Странно. Неужели ещё не вернулась? Сама же позвонила, спросила, когда буду дома.
Даже пообещала сюрприз.
Честно говоря, ради этого я даже из кафе ушла пораньше. Вроде бы мне уже исполнилось восемнадцать, но до сих пор верю в сказку и мечтаю о том, что мама скажет всего три слова – я тебя люблю.
Может, именно сегодня это чудо и произойдет? Мы хоть и решили отметить мой день рождения только спустя пару недель из-за того, что мама уезжала по делам в другой город, но не могла же она оставить меня без подарка в мое совершеннолетие?
Без настоящего подарка, выбранного с душой, а не очередного денежного перевода со словами – “купи себе что-нибудь”.
На кухне тоже никого. Правда, в ведре со льдом стоит бутылка шампанского, на тарелках разложена нарезка, фрукты.
Даже два бокала из набора, который мама достаёт крайне редко и только по большому поводу.
Может быть кто-то скажет, что я не должна надеяться. Что глупо ждать от матери любви, если она частенько напоминает о том, что я поломала ей будущее, появившись на свет так невовремя. Ведь родила она меня, когда ей было всего семнадцать. Отец мой – ее ровесник, но любовь их довольно быстро закончилась, как только всплыла правда о беременности.
Был грандиозный скандал, однако в итоге родители вместе не остались. А мама… Она до сих пор в поиске личного счастья, которое ей и спугнуло именно мое появление. В этом плане у нас с ней полная стабильность – мужья приходят и уходят, а мы остаёмся вдвоём.
Правда, как-то раз, когда она довольно сильно напилась после развода с очередным мужем, так и вовсе заявила, что если бы не резус-фактор, то сделала бы аборт.
Больно ли такое слышать? Наверное, да. Но я привыкла. Возможно, потому что очень редко, когда маму сваливает очередной приступ мигрени, и она, закинувшись таблетками, начинает разговаривать во сне, я слышу, как она просит у меня прощения. Как говорит, что любила моего отца больше жизни, что просто оказалась слишком слабой.
Мне сложно ее судить. Я не знаю, как это – всю жизнь любить человека, который тебя бросил. А в том, что она до сих пор любит моего отца, нет никаких сомнений – однажды я даже нашла его фото, которое она прячет в шкатулке.
Спустя столько лет…
Достаю мобильный и набираю номер мамы, чтобы понять, как дальше поступить – может, хотя бы ужин приготовить? Или у неё вообще другие планы.
Но телефон оказывается отключён. В который раз.
С тоской смотрю на все расставленное на столе. Могла ли она забыть? Сомневаюсь. До этого момента как бы цинично она ко мне не относилась, все равно поздравляла.
Да и то, что на столе все приготовлено, тоже говорит о том, что мама помнит о моем дне рождения. Нужно только подождать. Наверняка она просто вернулась пораньше и куда-то вышла в магазин, чтобы купить хлеба или еще что. Я же тоже освободилась почти на час раньше.
Я успеваю проверить почту и прочитать лекции на завтра, когда слышу щелчок замка в ванной.
Тут же расслабляюсь, поняв, что мама в ванной опять делала свои чудо-маски для поддержания молодости, как она говорит. А значит, сейчас она вернётся и…
Едва слезаю с барного стула, как в дверном проеме показывается незнакомый, широкоплечий мужчина. В одном полотенце, обернутом вокруг бедер.
Это настолько меня шокирует, что я замираю без возможности пошевелиться.
В коридоре лампа не включена, а незнакомец не вышел на свет, так что черты его лица я не могу как следует рассмотреть.
Первая мысль – грабитель.
Вторая – беглый преступник. Ведь у нас самый простой замок на двери, хотя я говорила маме, что это не очень хорошо. Но она почему-то решила по-своему.
Третью мысль я не успеваю додумать – щёлкает замок на двери, и я слышу голос мамы:
– Егорушка, я вернулась! В ближайшей аптеке не было, пришлось…
Она приближается, замечает меня. И дальше происходит немая сцена.
Я, мама и фактически голый мужик.
– О, Настя, ты сегодня рано, – недовольно ворчит она.
– Т-ты просила сама… – заикаясь, отвечаю, продолжая пялиться на мужчину. Мама проходит чуть дальше, практически загораживая собой того.
– Нет, не просила. Но раз уж пришла – знакомься. Это Егор Романов. Мой новый муж. Егор – это моя дочь, Настя.
Этот самый Егор делает шаг вперёд, встает практически вплотную к маме так, что она тут же льнет к нему и довольно улыбается, а я понимаю, что мы-то с ним уже знакомы и довольно близко…
– Так вот какой у тебя сюрприз, – это все, что я способна произнести.
– 2 Настя -
– Ну что стоишь? – фыркает мама. – Давай, накрывай. Там еда из доставки. Отметим вместе, раз уж пришла.
Чувствую пристальный взгляд мужчины, но боюсь посмотреть и проверить – не кажется ли мне?
– Егор, ты куда? – слышу за спиной.
– Оденусь и вернусь.
Мы с мамой остаёмся вдвоём, и я перевожу дыхание, чуть расслабляюсь. У самой перед глазами так и стоит вечер, когда я возвращалась от подруги поздно вечером. Мы с ней засиделись, отмечая мой день рождения. Мамы не было в городе, и я решила, уж лучше пойду к Але, чем буду одна дома смотреть грустные комедии. Грустные, потому что без компании.
Посидели мы здорово – даже отвлеклась, и, можно сказать, я провела время хорошо.
А вот вечером решила пройтись. Аля живет недалеко – всего минут двадцать, если идти неторопливым шагом. И обычно это был довольно безопасный маршрут.
До того вечера, когда я встретила двух парней навеселе.
В первый момент понадеялась, что все обойдется, пока один из них не схватил меня грубо за руки, а второй – едва не повалил на землю. А затем потащил туда, где было ещё темнее, и свет от фонаря скрывал бы все происходящее.
Если сейчас меня спросить, что и как они делали, я вряд ли смогла бы ответить. Все, что осталось в памяти – дикий, леденящий душу ужас.
А потом чужие руки просто пропали. Зато послышалась ругань, причитаниях и визги.
Я отползла, надеясь спрятаться и стать как можно менее заметной, когда увидела огромного мужчину. В первый момент я закричала, но ни звука не услышала. Попросту онемела. Меня трясло, и я зажмурилась, молясь о том, чтобы все закончилось быстро.
– Эй, тише, – произнёс незнакомец низким хриплым голосом. – Ты чего? Я не трону.
Кажется, он повторил это несколько раз, прежде чем я поверила и все же открыла глаза.
– Правда? – неверяще спросила я.
– Конечно. Можешь встать?
Он помог мне, и вот его прикосновения сразу не ощущались чем-то чужеродным и ненужным. Едва мы вышли на свет, как я опасливо огляделась по сторонам.
– Сбежали, – верно истолковал он мое поведение. – Не бойся, эти ушлепки не вернутся. Но лучше одной в такое время все же не ходить.
– Я… Так вышло, – смутилась под его внимательным взглядом.
Незнакомец перевел взгляд ниже, покачал головой, отряхивая мою куртку.
– Они тебя не били? Может, надо в больницу? Что-то ещё…
Мой спаситель недоговорил, а я тут же мотнула головой.
– Нет. Только напугали очень.
На его лице появилось такое выражение, что стало не по себе. Но интуитивно я понимала, что злость эта была направлена не на меня.
– Идём, провожу тебя.
Без малейших сомнений он взял меня за руку, а я, пожалуй, впервые за долгое время испытала чувство нужности. Ложное, конечно же. Скорее всего, мужчина просто был хорошо воспитан. Но я так истосковалась по чьим-то вниманию и заботе, что с радостью ухватилась за эту соломинку.
Впервые я пожалела, что жила так близко к Але и что дорога закончилась настолько быстро.
Мой спаситель остановился у подъезда, и я с сожалением посмотрела ему в глаза.
Мужественный. По-мужски красивый. Высокий. Надёжный.
Все эти эпитеты один за одним всплывали у меня в мыслях, пока я завороженно смотрела на него.
– Не ходи больше одна, – с легкой улыбкой произнес он. Так вышло, что я стояла на ступеньку выше, чем он, и так наша разница в росте была значительно меньше.
В голове промелькнула мысль, что вот сейчас он развернется и уйдет. Навсегда.
И больше наши пути не пересекутся.
Сложно объяснить, что именно меня толкнуло на то, что я сделала. Может, это откат после нападения парней, или же сыграло роль то, что вечером мы с подругой обсуждали отношения с парнями, и я призналась что никогда не целовалась, но очень хотела бы, чтобы мой первый поцелуй был идеальным.
Аля еще посмеялась, что все это фантазии. И вот в этот момент я зажмурилась и подалась вперёд, рискнув поцеловать того, кто спас меня.
В первый момент мне показалось, что мужчина меня оттолкнет. Я даже была готова к этому, как вдруг он ответил. И не просто ответил! Его ладонь скользнула мне на затылок. Пальцы зарылись в волосы, лишая всякой возможности отстраниться.
Я, совершенная неумеха в этом деле, пыталась успеть за происходящим, но никак не выходило. И в итоге просто шла за ним. Позволяла мужчине все, что тот вытворял, а ноги у меня самой подгибались. В этот короткий миг мне вдруг показалось, что между нами вспыхнуло что-то настоящее, осязаемое!
Вцепилась в его плечи, чтобы удержаться, а когда оказалась прижатой к двери подъезда, не смогла сдержать тихого стона – настолько все было ярко и остро.
И в этот же момент все закончилось. Мужчина замер. Тяжело дыша отстранился. А затем посмотрел на меня так, что у меня внутри все затрепетало.
Он не первый мужчина, которого я видела. Я же не девица из монастыря, но было что-то особенное в нем. Даже понимая, что вот-вот он уйдет, и мы больше не увидимся, я не жалела, что мой первый поцелуй подарила именно ему.
Незнакомец резко выдохнул, отступил назад.
– Не ходи одна по вечерам, – бросил напоследок, а затем, развернувшись, ушел. Просто растворился в темноте вечера, и только горящие от поцелуя губы доказывали, что все это мне не привиделось…
–… Настя! Ты меня вообще слушаешь? – раздраженно возмущается мама.
– Прости, задумалась, – виновато отвечаю. – Что ты говорила?
Она недовольно цокает языком.
– Говорю, разогрей ужин. Мы с Егором скоро подойдем.
Одно его имя заставляет меня вздрогнуть. Но, к счастью, мама увлечена чем-то в телефоне, так что не замечает этого.
А потом еще и раздается звонок в дверь, и она уходит из кухни.
Когда слышу шаги, замираю с лотком в руках. Где-то там, в коридоре мама что-то возмущенно втолковывает курьеру, кажется, а значит, прямо за спиной у меня – он. Тот, кто спас меня от насильников.
– Помочь? – раздается тихий вопрос. Оборачиваюсь и тут же встречаюсь с внимательным взглядом моего, получается, теперь уже отчима…
– 3 Настя -
– Нет! – резко отступаю назад, наталкиваюсь на столешницу и ударюсь. Боль мгновенно вспыхивает, и я не успеваю сдержать вскрик. А Егор… Он ловит меня. От его прикосновения жжет кожу.
Смотрю ему в глаза и даже вдохнуть не могу. Не получается попросту. Я вся растворяюсь в этом моменте. Когда мы так близко, а в голове мгновенно вспыхивают воспоминания.
Его губы… Я же помню, какими они были, помню, каким был его поцелуй. Мой первый и единственный поцелуй.
Если бы я только знала тогда…
Горькое сожаление разливается в груди. Но даже несмотря на это я никак не могу отвести взгляд, прекратить эту странную связь, вспыхнувшую между нами.
– Представляешь, опять перепутали заказ, – возмущается мама, заходит на кухню, и тут же волшебство между нами рассеивается. Егор предусмотрительно отступает, так что мама по факту ничего и не замечает, роясь в пакете из доставки. – Вот сколько можно, а?
– Что-то критичное? – совершенно спокойно спрашивает Егор.
– Естественно, – кивает она. – Если бы мне не нужен был соус, я бы его не заказывала. – Настя! Почему еще не разогрела?!
Вздрагиваю и тут же исправляюсь. Раскладываю еду из контейнеров, а руки-то трясутся. Я хоть и стою спиной к Егору, мне почему-то постоянно кажется, что он пристально следит за мной. От я этого нервничаю еще сильнее. Плюс мама явно не в духе. Впрочем, оно и понятно – видимо, я испортила ее планы на романтический вечер.
И снова эта горечь от понимания, что Егор – теперь ее муж. Почему? Что за несправедливость?
Я же ведь эти дни мечтала о том, как мы снова встретимся, как вдруг случайно увижу его в толпе, и он меня узнает.
Глупая наивная девочка. Вот теперь он рядом, только руку протяни. Да только…
Достаю тарелку из микроволновки. Запоздало чувствую, что слишком горячо и на автомате выпускаю тарелку из рук. Та летит на пол, естественно, разбивается, а все содержимое некрасиво разваливается.
Замираю на мгновение. А затем…
– Настя! – летит мне в спину. – Ну, что ты за криворукая! Даже такую простую вещь не можешь сделать!
– Я все уберу, – бормочу, глотая слезы. Мне и раньше доставалось от мамы, однако я научилась спокойно относиться к этому. Но вот так, на глазах у Егора… Ведь он рядом, видит, какая я неуклюжая, и теперь наверняка тоже будет такого же мнения.
Присаживаюсь, пытаясь сдержать слезы. Как назло, тарелка разбилась на довольно мелкие осколки. Собираю те, выслушивая причитания матери, а руки до сих пор трясутся.
Как вдруг вижу пред собой Егора, который начинает мне помогать. Замираю, мы встречаемся взглядами. И снова это странное притяжение.
– Егор! Да брось ты это. Сама уберет, – фыркает мать.
– Мне несложно, – пожимает тот плечами. – Если тоже поможешь, быстрее справимся.
– Да толку-то? Еду снова придется заказывать, – ворчит она. Правда, веник с совком все же приносит.
Мне кажется невозможно покраснеть сильнее, чем уже есть. Единственное, о чем я мечтаю – поскорее сбежать к себе в комнату после такого позора.
– Так закажи, – раздражается Романов.
– Спасибо, я дальше сама, – тихо говорю, сметая остатки посуды и еды в совок. Егор наконец все же отходит в сторону, и мне становится легче дышать хотя бы немного.
Кое-как управившись, достаю еще один контейнер, но мама одергивает меня и забирает тот.
– Нет уж, давай я лучше сама. А то снова все испортишь.
Смотрю в пол, обреченно киваю.
– Приятного аппетита, – говорю и, забрав сумку, иду к двери.
– Настя, а ужин? – летит мне вслед. Не от матери. От Егора.
– Я не голодна. Поела в кафе, – отвечаю, не обернувшись. – Я к себе пойду, мам. Поздравляю со свадьбой.
Сбегаю в свою комнату, даже дверь запираю и без сил ложусь на постель.
Ну, почему? Почему это случилось именно со мной? Как мы теперь будем жить? Места, конечно, хватит всем, но как же лежать и знать, что там, за стенкой, Егор с моей мамой, и они…
Закрываю глаза, всхлипываю, закусываю кулак, чтобы хоть как-то отрезвить себя.
Зачем все так?!
Поворачиваюсь на бок, подтягиваю ноги к груди. Ставшее привычным одиночество сегодня чувствуется особенно остро. Я научилась спокойно воспринимать каждого нового мужа мамы. Но теперь… Смогу ли я?
За тяжелыми мыслями сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Мне снится что-то тяжелое, мутное. Лишь невнятные образы, которые никак не могу уловить. А просыпаюсь я банально от голода. Потому что живот уже начинает урчать.
Я ведь на самом деле с обеда не ела.
Прислушиваюсь – в квартире стоит тишина. Смотрю на время – два часа ночи уже.
Мысли о том, что мама с новым мужем спят в одной постели, гоню от себя.
Не мое это дело. Не мое! И думать об этом мне нельзя.
Встаю и осторожно выхожу в коридор, а затем иду на кухню.
Удивительно, но там оказывается все убрано, хотя точно знаю, что мама обычно себя не напрягает подобным, считая, что я должна этим заниматься. А мне так хотелось всегда ее одобрение и любви, что я старалась делать все, что она говорила.
Неужели это Егор так на нее влияет?
Верхний свет я не включаю – оставляю лишь подсветку. Этого хватает, чтобы спокойно ориентироваться, и сделать себе хотя бы чаю.
Однако, стоит мне закрыть холодильник, как я вижу темную фигуру и раньше, чем успеваю подумать, кричу…
– 4 Егор -
Все-таки в который раз убеждаюсь, что в жизни бывают пиздец лихие совпадения.
И наша встреча с Настей – одна из них.
По всему выходило, что в тот вечер я должен был находиться в другом городе, если не в другой стране. Но все изменилось буквально в последний момент.
Так что это, если не провидение?
Стоило только подумать, что те отморозки довели бы свое дело до конца, как внутри начинала подниматься та самая тьма, которую я, казалось, давно посадил на цепь. Причем, прочно и надолго.
Если бы меня спросили, что в этой девчонке такого, что я залип словно зеленый пацан, то я бы вряд ли ответил. Но в тот момент, когда она смело прижалась своими губами к моим, у меня просто повышибало все пробки.
За свою жизнь я повидал много всего, и мой цинизм – всего лишь продукт жизненного опыта, не более. Я не верил во всю эту розовую чушь про любовь с первого взгляда и прочую лабуду, о которой так часто грезят молодые барышни.
Но вынужден признать, что тогда во мне что-то зажглось. Звучит, конечно, сопливо, но уж как есть.
Чистая, нетронутая девушка, которая так наивно пыталась меня целовать, вдруг сработала как первоклассный триггер. Очнулся, только когда уже все покатилось по наклонной. Да и то – лишь потому, что стон ее услышал.
Окатило понимание, что я ее только что чуть не разложил прямо тут, на улице. Да еще и после того, как эти утырки…
Мерзко стало. И вместе с тем какой же это был соблазн – снова прикоснуться, поцеловать, уболтать и взять.
Судя по взгляду, Настя тогда была в таком состоянии, что не остановила бы. Отдалась. Вероятно, потом пожалела бы. Это ее откат после испуга, скорее всего, так сработал.
Ушел тогда, решив, что к черту. Слишком молоденькая, слишком чистая для меня.
Лихой соблазн, который был не вовремя и не к месту.
И теперь вот оказывается, что она – дочь Ланы. Ну, вот как такое могло случиться?!
Какой-то сюр просто. Когда сегодня вышел из ванной, услышав шум на кухне, был уверен, что это теперь уже жена что-то мутит. А увидел свое наваждение…
В тот момент казалось, что все это игра воображения, что так не бывает.
Но Ольшанская быстро убеждает меня в том, что это все – реальность. Знакомит с дочерью, а я понимаю – только что дело знатно осложнилось. Хотя потому что я реагирую на девчонку слишком ярко. Несвойственно такое мне. Вообще.
Ухожу, чтобы переодеться и как-то привести мысли в порядок. Вдыхаю. Торможу на мысли, что взгляд Насти неприятно царапал – так она на меня смотрела, будто… Будто я ее обманул, хотя по факту ведь ничего такого и не было.
Просто поцелуй.
Всего лишь гребаный поцелуй, от которого меня вштырило куда круче, чем от качественного порно или от профессиональной шлюхи.
Но самая лютая дичь оказывается только впереди – когда Настя реагирует на мое предложение помочь слишком ярко. Смотрю в ее глаза и понимаю – не только меня клинит. Она вон тоже такая же – открытая, доверчивая. Едва дышит, смущается.
Неискушенная, словно чистый лист. Лепи все, что хочешь.
Дикий соблазн. И если бы не эта сделка с ее матерью…
Когда несчастная тарелка разлетается практически в щепки – плитка на полу не оставляет и шанса на другой исход – реакция Ланы меня, мягко говоря, вводит в ступор.
Она же ведь ее дочь, нет? Если бы не знал, то решил бы, что она ей чужая тетка. Меня коробит такое отношение к Насте, но я держу свои мысли при себе. Пока я еще полностью не понял расклад в этой семье, так что делать окончательные выводы рано.
Однако Настин обреченный вид вызывает неконтролируемую злость на мою вроде как жену. Что, блядь, она за мать такая?!
Не сдерживаюсь, все же делаю ей замечание. К счастью, у Ланы включаются ее куриные мозги – притаскивает хотя бы веник с совком. А я замечаю, как блестят глаза у Насти.
Черт… Вся моя выдержка работает на максимуме. Нельзя завалить дело в самом начале. Нельзя.
Едва сдерживаюсь, чтобы не высказать Лане все, что касается ее поведения и общения с дочерью.
В итоге ужин проходит в тягостном молчании. Настроения нет от слова совсем. Мрачно взираю на остатки еды, которые Ольшанская кое-как разогрела и даже попыталась типа сервировать. Все-таки удивительная баба – столько гонору, а по факту я еще не увидел, чтобы она хоть что-то толковое из себя представляла в бытовом плане.
– Егор, как насчет вина? – кокетливо улыбается она мне, похоже, напрочь уже забывая о том, что Настя ушла, не поев.
Вроде бы никогда не замечал за собой особенно трепетного отношения к кому-либо. Разве что к родителям. А сейчас почему-то не могу отделаться от мыслей о ней.
– Пожалуй, не сегодня.
Ольшанская недовольно смотрит.
– А как же отметить? Все-таки свадьба дело такое.
Как я и предполагал, она однозначно постарается перевести наши отношения в более близкие. Оно и понятно – ее женское самолюбие требует доказательств собственной неотразимости.
Вот только у меня совершенно иные планы, и теперь в них появилась еще одна переменная.
Кошусь в сторону двери.
– Что? Не волнуйся, Настя не вернется.
– Ты так уверена?
– Она знает, что нельзя мешать моей личной жизни, – победно усмехается эта странная женщина.
– Настолько выдрессировала ее? – интересуюсь, а самого коробит от формулировки.
– Конечно. Дети не должны мешать родителям. Тем более, что у меня и так вся жизнь пошла под откос.
– Ты не говорила, что у тебя дочь, – замечаю между делом.
– А это важно? Или ты бы отказался, если бы знал?
Я тоже задаюсь тем же вопросом. И понимаю, что нет. Чувства – херота, которая ко мне не имеет отношения. Дела нужно делать с холодной головой, а то, что произошло между мной и Настей – странное стечение обстоятельств. Вот и все.
Между нами пропасть в огромную кучу лет. Да и интересы у меня совершенно другие – не чистые, неиспачканные девочки, у которых в голове сплошная розовая вата.
На хер такое.
– Не отказался бы. Но по крайней мере имел бы представление, что она может прийти домой.
– Настя послушная, – уверенно заявляет эта горе-мамаша. – Если тебя она напрягает, то попрошу ее не отсвечивать лишний раз, да и все.
Она так легко выдает это, а во мне снова поднимается иррациональная злость. Пусть я не разделаю желания иметь детей, но она же, блядь, мать!
Неужели ее совершенно не интересует собственная дочь?!
– Не напрягает, – возражаю, понимая, что в угоду мне Лана и правда устроит Насте дополнительный террор. О том, что между ними и так отношения на троечку, я уже понял.
– Если ты закончил, то можем тогда… Пойти в спальню, – игриво предлагает Лана. Поднимается из-за стола и медленно, красуясь, идет ко мне, на ходу расстегивая блузку…
