Гордон Диксон
Люби меня, люби
– Да, – сказала она.
– Но если он отправляется куда-нибудь к черту на рога, вроде Альфы Центавра, и – он сложил вместе кончики большого и указательного пальцев, – месяцами сидит там один-одинешенек, что от него остается? – Он сунул сжатые пальцы ей в лицо. – Он вот такой крошечный. Он ничто.
Локоть Теда стоял на столе; большой и указательный пальцы у самого лица Джун. Она мягко накрыла их ладонью.
– Нет, ты послушай… – он стряхнул ее руку. – Что остается, когда ты такой маленький? Что остается?
– Ты, – сказала она.
Он затряс головой.
– Нет! Меня нет. А что делать? Но что я могу, когда я такой большой? – Он стиснул ей руку. – Я маленький и способен только на малое. Все, что я делаю, слишком мало…
– Пожалуйста, – свободной рукой она тихонько пыталась разжать его пальцы: – Мне больно…
– Я могу любить, – сказал он. – Я могу дарить любовь.
Она замерла. Подняла глаза и встретила его пьяный взгляд.
– Сколько тебе лет? – прошептала Джун, вглядываясь ему в лицо чуть ли не с отчаянием.
– Двадцать пять.
– Столько тебе не дашь. На вид ты… моложе, чем я.
– Какая разница, сколько мне лет! Важно, что я могу сделать.
– Пожалуйста, – попросила она. – Моя рука… Ты слишком сильно жмешь.
Тед отпустил ее.
– Извини. – Он вернулся к своему бокалу.
– Нет, расскажи дальше, – она растирала занемевшую руку. – Как ты его вывез?
– Поджи? Мы тренировались. Я обертывал его вокруг талии, под рубашкой и курткой.
– И не было видно? Таким способом ты пронес его на корабль.
– Нас взвешивали, – продолжал Тед хмуро. – Но я загодя позаботился. Сбросил двенадцать фунтов; делал гимнастику, чтобы не выглядеть исхудалым. Поджи весит как раз около одиннадцати.
– И никто об этом не знал до самого возвращения на Землю?
– Трусливая проверка, чтобы опередить власти и не дать таможенникам обнаружить, если что-то не так. Распорядился полковник, а выполнял Карри – лейтенант Карвен – и нашел его, и… – Тед замолчал, глядя на свой бокал.
– Что бы ты с ним делал? С… Поджи?
Он с удивлением посмотрел на нее.
– Он бы жил у меня. Я бы о нем заботился. Как ты не понимаешь? Я ему нужен.
– Я понимаю, – сказала она. – Честное слово понимаю. – Она чуть придвинулась к Теду, коснувшись его плечом. – Я помогу его вызволить.
– Ты?
– Да! Да, я могу помочь! – торопливо проговорила она.
– Как? – спросил он. И затем: – Почему? Мы тут весь вечер болтали, и вдруг ты ни с того ни с сего хочешь нам помочь. Зачем? Не для своей ли газеты?
– Нет, нет! Сначала мне было все равно. То есть, конечно, неплохой материал, только и всего. Да. А потом, ты как-то так о нем говорил… Не знаю. Но теперь я на вашей стороне, Тед, ты мне веришь, да?
– Не знаю, – хрипло ответил он.
– Тед, – позвала она. – Тед.
Она придвинулась, подняв к нему лицо и полузакрыв глаза. Секунду он тупо на нее смотрел; затем неловко обнял, наклонился и поцеловал. По телу Джун пробежала дрожь.
Спустя какое-то время Тед выпустил ее из объятий. Отстранившись и немного успокоившись, Джун отерла слезинки в уголках глаз.
– Теперь, – голос ее задрожал, – веришь?
– Да, – ответил он. Джун вынула из сумочки носовой платок, пудреницу и губную помаду. – Но как мы это сделаем? Ведь он под замком.
– Есть способы, – сказала она, аккуратно подкрасив сперва верхнюю, затем нижнюю губу и чуть прищурилась, изучая результат в зеркальце. – Знаешь, я очень толковая, – обратилась она к пудренице. – Справлюсь с любой проблемой. А сейчас… намерена справиться и с твоей.
– Каким образом? – спросил он.
– Я тебе расскажу, как обстоят дела, – Джун защелкнула и убрала пудреницу. – Ваша экспедиция к Альфа Центавра обошлась в сорок миллиардов долларов.
