Гордон Диксон
Люби меня, люби
Он остановился и взглянул на Теда.
– Ну?
– Вы не понимаете, – сказал Тед. – Они умирают, если рядом нет кого-нибудь, кто их любит. Я провел на этой метеостанции шесть месяцев. И я знаю: Поджи умрет.
– Послушай… катись отсюда и пойди напейся! – взорвался полковник. – Говорю тебе, мы сделали все, что могли. Все в лепешку расшибались, и твое счастье, что уходишь отсюда с чистым послужным списком. – Он схватил со стола телефон и принялся яростно тыкать кнопки. – Убирайся.
Тед вышел. Никто его не остановил. Он вернулся в казарму, отведенную для экспедиционной группы, переоделся в штатское и покинул базу. Он был в четвертом или пятом по счету баре, когда к стойке рядом с ним подсела женщина.
– Привет, Тед, – сказала она.
Он повернулся. Ее глаза были зелены, как трава на лужайке под лучами закатного солнца, волосы не то чтобы темные, но и не светлые; голубой костюм отлично сидел на ней. Тед вспомнил, что видел ее в приемной полковника. Но сейчас, оказавшись совсем рядом, она выглядела старше; перехватив его взгляд, девушка немного отодвинулась.
– Я Джун Малино, из «Рекордер». Журналистка.
Тед обдумал ее слова.
– Хотите выпить? – предложил он.
– С удовольствием. Один «Том Коллинз», пожалуйста.
Он заказал ей бокал «Том Коллинз»; они сидели в полутемном баре, глядели друг на друга, пили и беседовали.
– Чего тебе больше всего не хватает там, на краю света? – спросила она.
– Травы, – ответил Тед. – То есть, сначала. Потом-то я привык к песку и змеям. И уже не так по ней скучал.
– А по возможности напиться?
– Нет.
– Тогда зачем пьешь?
Он опустил бокал и взглянул не нее.
– Хочется, вот и все.
Она накрыла ладонью его руку.
– Не сходи с ума. Я знаю, в чем дело, от газетчиков ничего не утаишь. Что ты собираешься делать?
Он высвободил руку и еще раз глотнул из бокала.
– Не знаю. Не знаю я, что делать.
– Как тебе удалось поймать этого… как его…
– Антипода. Когда они выгибают спину при ходьбе, кажется, что передние лапы бегут навстречу задним.
– Антипода. Во-первых, как ты его приручил?
– Я долго жил один на метеостанции. – Тед вращал бокал, глядя, как крутился золотой ободок, словно колечко света. – Через некоторое время Поджи привязался ко мне.
– А другие их приручали?
– Не слышал. Они подходят к людям, но очень осторожны. Их можно легко напугать, и тогда они уже ни за что не подойдут.
– Ты отпугивал кого-нибудь из них?
– Наверное, – он пожал плечами, – поначалу. Я долгое время не обращал внимания. Потом стал замечать, что они сидят и смотрят на меня, на мою лачугу, на оборудование. В конце концов, Поджи со мной познакомился.
– Как у тебя это получилось?
– Я был терпелив, вот и все.
Бар наполнился людьми. В соседнем зале заиграл орхестр, становилось шумно.
– Пойдем, – сказала Джун. – Я знаю место потише, там можно поговорить.
Она встала; он тоже встал и пошел к выходу следом за ней.
Они взяли такси и поехали на взморье. Место называлось «Трактир рудокопа»; пристроенная позади здания веранда выходила на море, и в пятнадцати футах под ней волны лизали песок. На крыше веранды были расставлены круглые столики с зажженными свечами, на волнах играли блики лунного света.
Теперь они пили ром, и Тед порядком захмелел. Это его раздражало: он пытался рассказать Джун, как все было, а язык повиновался с трудом.
– Чем дальше ты… становишься, – говорил он, – то есть чем дальше… забираешься, тем меньше становишься. Понимаешь?
Она не понимала.
– Я хочу сказать… Предположим, человек живет в своем квартале и никогда из него не уходит. Он очень большой. Улавливаешь? Поставь его и этот квартал рядом, вот как на столе, и будет видно. – Для наглядности Тед пальцем нарисовал на влажной поверхности стола круг и точку. – Но предположим, он разъезжает по всему городу, и тогда он вот какой в сравнении с ним. Или с земным шаром, с солнечной системой…
