Дик Фрэнсис
Высокие ставки
© А. С. Хромова, перевод, 1999, 2009
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022 Издательство Иностранка®
High stakes / Copyright © 1975 by Dick Francis
Глава 1
Я смотрел на своего друга и видел перед собой человека, который меня предал, обманул и ограбил. Ужасно неприятно. Хуже не бывает.
Джоди Лидс глядел на меня, все еще улыбаясь, все еще не веря.
– Чего-чего?
– Я забираю своих лошадей, – повторил я.
– Но… но я же твой тренер! – ошеломленно воскликнул он. Весь его тон и выражение лица говорили о том, что порядочные владельцы лошадей своих тренеров не бросают. – Это просто невозможно! Только психи или бессердечные скупердяи таскают своих лошадей из конюшни в конюшню, а я ведь не был ни тем ни другим…
Мы стояли перед весовой ипподрома в Сэндаун-парке, и мимо нас поспешно проходили жокеи с седлами и номерами в руках, торопясь на очередной заезд. Было холодно и ветрено. Джоди ежился в своей дубленке и время от времени встряхивал непокрытой головой. Прямые каштановые волосы падали ему на лицо тонкими прядками, и Джоди раздраженно откидывал их назад.
– Да ты что, Стивен? – сказал он. – Не валяй дурака!
– Я серьезно.
Джоди. Невысокий, крепенький, двадцати восьми лет от роду, очень трудолюбивый, очень умный, толковый и пользующийся большой популярностью. Он был постоянным моим советником с тех пор, как я три года тому назад впервые начал держать лошадей. И с самого начала он с дружелюбной улыбкой обдирал меня как липку.
– Ты с ума сошел! – сказал Джоди. – Я же принес тебе победу!
Мы и в самом деле стояли на лужайке, где расседлывают победителей. Улыбающийся жокей только что спрыгнул с Энерджайза, моего последнего приобретения, самого лучшего из моих стиплеров, и теперь Энерджайз рыл землю копытом и гордо встряхивал головой, принимая как должное восторги толпы.
Выигранная им скачка была не особенно значительной, но то, как он ее выиграл, было достойно звезды экстракласса. Когда я увидел, как он мчится в гору к финишному столбу, точно темно-гнедая стрела, я ощутил непривычный прилив радости, восторга… быть может, даже любви. Энерджайз был красив, отважен и переполнен волей к победе. И именно потому, что он выиграл, и выиграл так блестяще, я наконец решился открыто порвать с Джоди.
Хотя, наверно, следовало бы выбрать более удачное место и время…
– Это ведь я купил для тебя Энерджайза на аукционе! – сказал Джоди.
– Я знаю.
– И всех прочих твоих лошадей, которые брали призы.
– Да.
– Это из-за тебя мне пришлось переехать в новые, более просторные конюшни!
Я коротко кивнул.
– Ты… ты просто не можешь бросить меня сейчас!
Ошеломленность уступила место гневу. В ярко-голубых глазах вспыхнул воинственный блеск, лицо закаменело.
– Я забираю лошадей, – повторил я. – И начну с Энерджайза. Можешь оставить его здесь.
– Ты с ума сошел!
– Нет.
– И куда же ты его в таком случае отправишь?
На самом деле я не знал. Потому сказал просто:
– Я все устрою. Оставь его в конюшне и отправляйся домой без него.
– Ты не имеешь права! – взорвался он. – Дерьмо вонючее!
Право я имел. Он это знал, и я тоже. Любой владелец имеет право в любое время отказаться от услуг тренера, если он им недоволен. Правда, правом этим пользовались крайне редко, но это уже другой вопрос. Джоди весь кипел от ярости.
– Я забираю лошадь с собой, и ничто меня не остановит!
Именно его настойчивость окончательно убедила меня, что позволять ему это делать не следует. Я решительно покачал головой. И сказал:
– Нет, Джоди. Лошадь останется здесь.
– Через мой труп!
Пока что Джоди был более чем жив. Он готов был ринуться в драку.
– Отныне и впредь, – сказал я, – я отменяю твое право действовать от моего имени. Прямо отсюда я пойду в весовую и сообщу об этом всем официальным лицам, которым следует это знать.
Он уставился на меня исподлобья.
– Ты мне должен! – сказал он. – Ты не можешь забрать своих лошадей, пока не заплатишь!
Я каждый месяц аккуратно оплачивал присылаемые им счета, так что должен я ему был только за последние несколько недель. Я достал из кармана чековую книжку и снял колпачок с ручки.
– Прямо сейчас и выпишу чек.
– Черта с два!
Он вырвал у меня из рук всю чековую книжку, разодрал ее пополам и перебросил через плечо. Обрывки чеков тут же разлетелись по ветру. Люди начали изумленно оборачиваться в нашу сторону, репортеры резко оживились. Если бы я хотел, чтобы о нашей ссоре знали все, я не мог бы найти более подходящего места. А ссора постепенно приобретала характер сенсационного скандала.
Джоди огляделся. На глаза ему попались люди с блокнотами. Он увидел в них своих союзников.
Он решил сделать мне пакость.
– Ты об этом пожалеешь! – воскликнул он. – Я тебя в порошок сотру!
Куда и делась вся его улыбчивость и дружелюбие, которым он лучился всего минут пять тому назад! Даже если я отступлю и извинюсь, прежних связей уже не восстановить. Доверие разбилось, как Шалтай-Болтай, и его уже не собрать.
Его яростное сопротивление заставило меня зайти дальше, чем я намеревался. Впрочем, цель моя осталась прежней, хотя для того, чтобы ее достичь, придется приложить больше усилий…
– Как бы то ни было, – сказал я, – мои лошади у тебя не останутся.
– Ты меня разоришь! – возопил Джоди.
Репортеры придвинулись на пару шагов. Джоди покосился на них. Лицо его злобно исказилось.
– Вам, проклятым богатеям, все равно, что будет с простым человеком!
Я резко развернулся, ушел в весовую и исполнил свое обещание: официально отказался от его услуг тренера. Я подписал документы, лишающие его права действовать от моего имени, и на всякий случай добавил к ним еще записку, в которой специально подчеркивалось, что я недвусмысленно запретил ему увозить Энерджайза из Сэндаун-парка. Никто не отрицал, что у меня есть такое право, но чувствовалось, что к человеку, который так внезапно и решительно отказался от услуг тренера, десять минут назад принесшего ему очередной приз, относятся весьма прохладно.
Я не стал им говорить, что мне, чайнику, потребовалось очень много времени, чтобы посмотреть фактам в лицо и понять, что меня надувают. Я не стал рассказывать, как отметал в сторону первые подозрения, считая их недостойными нашей дружбы, как я изо всех сил старался оправдать Джоди, пока у меня не осталось никаких сомнений.
Я не стал говорить, что одной из причин моей непреклонности было то, как именно Джоди среагировал на мое заявление, что я забираю лошадей.
Он ни тогда, ни потом не задал одного, самого естественного вопроса.
Он не спросил, почему я это делаю.
Когда я вышел из весовой, ни Джоди, ни репортеров на прежнем месте уже не было. Зрители торопились к трибунам, смотреть главную скачку дня, и даже распорядители, с которыми я только что имел дело, поспешно направились туда же.
Мне не хотелось смотреть скачку. Я решил вместо этого сходить к ипподромной конюшне и сказать сторожу, чтобы он ни в коем случае не позволял уводить Энерджайза. Но поскольку сторож сидел у конюшни в основном для того, чтобы не пускать внутрь всяких подозрительных чужаков, а не затем, чтобы мешать кому-то выводить оттуда лошадей, я не был уверен, что от него будет какая-то польза, даже если он и согласится помочь.
Сторож сидел у себя в будке. Человек средних лет, крепкий, коренастый, в темно-синей форме с медными пуговицами. На стенах висели какие-то списки, приколотые к специальным дощечкам, электрокамин вел безнадежную битву с декабрьским холодом.
– Извините, – сказал я, – я хотел бы узнать насчет лошади…
– Сюда нельзя! – перебил сторож начальственным тоном. – Владельцам без тренеров входить не положено!
– Я знаю, – сказал я. – Я просто хотел предупредить, чтобы мою лошадь не увозили.
– Это какую?
Ему явно нравилось перебивать и одергивать, как и многим людям, наделенным мелкой властью. Он принялся дышать на замерзшие руки, глядя на меня без малейшей любезности.
– Энерджайза, – ответил я.
Он поджал губы и задумался, стоит ли отвечать. Видимо, никаких причин не отвечать не было, кроме врожденного нежелания кому-то помогать, потому что в конце концов он неохотно ответил:
– Это черный такой, которого Лидс тренирует?
– Да.
– Так его уже увезли, – сказал сторож.
– Увезли?!
– Ну да. Конюх его увел, пару минут тому назад. – Он дернул головой в сторону дорожки, ведущей к стоянке фургонов для перевозки лошадей. – И Лидс с ним был. Я так думаю, что они уже уехали.
Эта мысль его, похоже, порадовала, потому что он улыбнулся.
Я оставил его с его кислым удовлетворением и бегом помчался по дорожке. Она вела через кусты и выходила на засыпанную гравием площадку, где как попало стояли десятки фургонов.
Фургон Джоди был бежевый, с алыми полосами по бокам. И он уже сдвинулся со своего места и разворачивался, чтобы проехать к воротам.
Я осторожно положил на землю свой бинокль и припустился бегом. Пробежал первый ряд машин, выскочил в проход и увидел, что фургон Джоди уже почти развернулся ярдах в тридцати от меня и едет прямо в мою сторону.
Я встал у него на пути и замахал руками, приказывая шоферу остановиться.
Шофер меня знал достаточно хорошо. Звали его Энди-Фред. Он регулярно возил моих лошадей. Я видел его лицо, напряженное и испуганное. Он принялся лихорадочно жать на гудок.
Я не обратил внимания на гудки, уверенный, что он остановится. По одну сторону от нас был высокий деревянный забор, а по другую – ряды фургонов. Через пару секунд я понял, что Энди-Фред, видимо, забыл, для чего существуют тормоза, и мне пришло в голову, что, возможно, Энерджайза увезут не через труп Джоди, а через мой собственный.
И все же я не двинулся с места, скованный не столько страхом, сколько яростью.
Слава богу, у Энди-Фреда нервы не выдержали первыми, но в самое последнее мгновение. Он крутанул баранку, когда массивная решетка радиатора была уже футах в шести от моей груди и рев дизеля громом гремел у меня в ушах.
Тормозить было поздно. Свернув, он врезался прямо в кабину одного из фургонов. Раздался визг тормозов, скрежет металла, и дверцы кабин обоих фургонов сцепились намертво. Во все стороны полетели бритвенно-острые осколки стекла. Мотор захлебнулся и заглох.
Бампер фургона Джоди меня миновал, но гладкое крыло все же зацепило меня, когда я запоздало отскочил. Я отлетел в сторону, врезался в забор и некоторое время лежал, переводя дух.
Энди-Фред, живой и невредимый, выскочил из непострадавшей дверцы своей кабины и бросился ко мне со смешанным чувством страха, ярости и облегчения.
– Ты, блин, соображаешь, что ты делаешь? – заорал он.
– Почему… – с трудом выдавил я, – почему ты не остановился?
Похоже, он меня не услышал. Во всяком случае, не ответил. Вместо этого он обернулся навстречу разъяренному Джоди, который мчался к нам вдоль фургонов, с той же стороны, откуда появился я.
Когда Джоди увидел разбитую машину, его буквально затрясло и он принялся поливать Энди-Фреда руганью.
– Недоумок! – вопил он. – Мать твою так…
– А чего мне было делать? – орал в ответ шоферюга. – Он у меня прямо на дороге стоял!
– Я ж тебе сказал, чтоб ты не останавливался!
– Я бы его задавил!
– Не задавил бы!
– А я те говорю, задавил бы! Он стоял прямо на дороге! Стоял, и все!
– Если бы ты не остановился, он бы отскочил! Недоумок! Идиот! Ты только погляди, что ты натворил, мать твою…
Они кричали на всю стоянку. Издалека доносился усиленный репродукторами голос комментатора, рассказывающего о ходе стипль-чеза. За забором, на Гилдфордском шоссе, ведущем в Лондон, гудели машины. Я неловко поднялся с холодного гравия и прислонился к некрашеному забору.
Я ничего себе не сломал. Дыхание постепенно восстанавливалось. Единственный ущерб – это что с моего пальто оторвались все пуговицы. На том месте, где они были пришиты, красовался ряд прямоугольных дырочек – пуговицы отлетели с мясом. Я поглядел на них – и понял, что мне сильно повезло.
Энди-Фред во всю глотку объяснял Джоди, что он, Энди-Фред, не собирается никого убивать, чтобы угодить ему, Джоди.
– Ты уволен! – проорал Джоди.
– Ну и ладно!
Энди-Фред шагнул назад, посмотрел на помятый фургон, взглянул на меня, потом на Джоди, придвинулся поближе к нему и снова рявкнул:
– Ну и ладно!
И, не оглядываясь, ушел в сторону конюшен. Теперь внимание и ярость Джоди резко переключились на меня. Он решительно шагнул в мою сторону и завопил:
– Я на тебя за это в суд подам!
– Почему бы тебе не посмотреть, в порядке ли лошадь? – спросил я вместо ответа.
Я говорил достаточно тихо, и Джоди, успевший за сегодняшний день привыкнуть к крику, меня не услышал.
– Чего?
– Энерджайз! – сказал я, уже громче. – С ним все в порядке?
Джоди глянул на меня с горячей ненавистью и бросился к фургону. Я последовал за ним, хотя и медленнее. Джоди отворил дверцу, предназначенную для конюха, подтянулся и забрался внутрь, я – следом.
Энерджайз стоял, дрожа с головы до ног, и дико косил глазом. Джоди погрузил его в фургон, когда он еще не успел остыть после скачки и был совершенно не готов к перевозке; а это столкновение окончательно его доконало. Но тем не менее он удержался на ногах. Джоди с тревогой осмотрел его, но никаких повреждений не нашел.
– Если бы он покалечился, то по твоей вине! – с горечью бросил он.
– Нет, по твоей.
Мы смотрели друг другу в лицо в тесном фургоне, тихом оазисе, защищенном от ветра.
– Ты меня обворовывал, – сказал я. – Я сперва не хотел верить. Но впредь… Больше я не дам тебе возможности это делать.
– Ты ничего не докажешь!
– Быть может. Быть может, я и пробовать не стану. Быть может, я просто буду считать все, что я потерял, ценой собственной глупости. Мне не следовало слишком доверяться тебе.
– Я так много для тебя сделал! – негодующе сказал Джоди.
– И так много из меня вытянул…
– А ты чего ждал? Тренеры работают не из любви к искусству!
– Не все тренеры делают то, что делал ты.
В его глазах внезапно появилась задумчивость.
– Ну и что же я такого сделал? – осведомился он.
– Ты сам знаешь, – сказал я. – Ты даже не попытался отрицать, что надувал меня.
– Слушай, Стивен, ты прямо как с луны свалился! Ну ладно, может, я и подделал пару счетов. Если ты насчет того, что я тогда слупил с тебя транспортные расходы за перевозку Гермеса в Хейдок, когда скачки были отменены из-за тумана… Ну да, на самом деле я его туда не посылал – он в то утро захромал и не мог участвовать в скачке. Ну так ведь тренер перехватывает где может. Работа такая. Тебя ведь это не разорило? Что тебе какие-то несчастные тридцать фунтов!
– Что еще? – спросил я.
Джоди явно успокоился. Его голос вновь сделался уверенным и в то же время льстиво-заискивающим.
– Ну… – протянул он. – Если тебя не устраивали суммы, указанные в счетах, что ж ты ко мне-то не обратился? Я бы сразу все уладил. Вовсе незачем было ни с того ни с сего лезть в бутылку.
«Ого!» – подумал я. Мне даже не приходило в голову проверить все статьи в ежемесячных счетах Джоди. А ведь каждая из них могла увеличивать общую сумму… Даже когда я был уверен, что Джоди меня обворовывает, я не подозревал, что это делается так просто.
– Что еще? – спросил я.
Он на миг отвел взгляд, потом, видимо, решил, что я все равно не могу знать всего.
– Ну ладно, ладно! – сказал он так, словно это признание было верхом великодушия. – Ты насчет Раймонда, что ли?
– В том числе.
Джоди виновато кивнул:
– Да, тут я, пожалуй, перегнул палку – брал с тебя за его работу дважды в неделю, хотя иногда он приходил только раз в неделю…
– А иногда и вообще не приходил.
– Ну что ты! – протестующе воскликнул Джоди. – Хотя… ну да, было дело… пару раз…
Жокей Раймонд Чайльд ездил на всех моих стиплерах на скачках и время от времени по утрам приезжал за пятьдесят миль на конюшню к Джоди, чтобы потренировать их в прыжках через препятствия. Джоди платил ему за работу и оплачивал расходы на дорогу и добавлял все это к моему счету. Весь июль он регулярно присылал мне счета за тренировки два раза в неделю, а недавно я совершенно случайно узнал, что никаких тренировок не было, потому что Раймонд был в отпуске в Испании.
– Ну подумаешь, десятка тут, десятка там, – убеждал меня Джоди. – Что от тебя, убудет, что ли?
– Лишняя десятка дважды в неделю в течение всего июля – это будет сто фунтов, – заметил я.
– О-о! – Джоди попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривая. – Значит, ты в самом деле проверял…
– А ты как думал?
– Ну ты ведь такой беспечный! Всегда без вопросов оплачивал все счета…
– Больше не буду.
– Да, конечно… Слушай, Стивен, мне на самом деле очень жаль, что так получилось. Если я дам тебе слово, что никогда больше не буду с тобой мухлевать… Если я пообещаю, что впредь все счета будут точными… Почему бы нам не начать все сначала? Я ведь выиграл для тебя столько призов!
Джоди говорил совершенно серьезно, и раскаяние его казалось абсолютно искренним. Он был уверен, что я предоставлю ему еще один шанс. Галопом от признания к покаянию и к обещанию исправиться, а потом все будет как раньше!
– Поздно, – сказал я.
Это его не обескуражило. Он просто еще больше сделался похож на нашкодившего мальчишку, у которого на рожице написано: «Да, я был очень-очень плохим, но теперь, когда меня застукали, я сделаюсь настоящим ангелочком!»
– Да, я вел себя очень глупо. Но это, наверно, все из-за дополнительных расходов. Я ведь новую конюшню в кредит купил, и выплаты просто грабительские. А ведь я переехал туда только из-за тебя, ты же знаешь!
Ага, значит, это я виноват, что ему пришлось воровать!
– Я ведь предлагал выстроить несколько новых денников в старых конюшнях, – заметил я.
– Нет, это бы не пошло! – торопливо перебил Джоди.
На самом деле вся штука в том, что старые конюшни были простыми и скромными, а новые – откровенно роскошными. Во время переезда я еще удивлялся, как это Джоди может себе такое позволить. Теперь-то я знал как!
– Так что давай считать это предупреждением, ладно? – заискивающе попросил Джоди. – Я не хочу терять твоих лошадей, Стивен. Я тебе откровенно говорю, я их терять не хочу. Мы ведь были добрыми друзьями все это время, верно? Если бы ты только сказал… понимаешь, если бы ты сказал: «Джоди, ты, сволочь такая, чего-то намудрил со счетами!..» Мы бы в момент все утрясли! А ты взорвался вот так, ни с того ни с сего, просто сказал, что забираешь лошадей… да еще после того, как Энерджайз так блестяще выиграл… Естественно, я вышел из себя. Признаюсь, было дело. Я наговорил много такого, чего говорить не следовало. Знаешь ведь, как это бывает, когда человек выйдет из себя.
Он улыбнулся совсем как в старые добрые времена, словно ничего не произошло. Словно мы не стояли в разбитом фургоне рядом со взмыленным и дрожащим Энерджайзом. Словно мое пальто не было разорвано и вымазано в грязи после слишком близкого соприкосновения со смертью.
– Стивен, ты же меня знаешь! – сказал Джоди. – У меня же характер – сущий порох!
Я не спешил отвечать. Джоди принял мое молчание за знак согласия с его объяснениями и извинениями и тут же вернулся к более насущным проблемам:
– Ну вот, для начала надо вывести отсюда нашего приятеля. – Он похлопал Энерджайза по крупу. – А пандус опустить нельзя, пока мы не отъедем от той, другой машины. – Джоди задумчиво цыкнул зубом. – Надо попробовать. Почему бы и нет?
Он выпрыгнул наружу и побежал к кабине. Я заглянул в кабину и увидел, как Джоди сел за руль, проверил рычаг передачи и нажал на стартер – решительный, деловой человек, способный разобраться с любой неловкой ситуацией.
Дизель взревел, мотор заработал. Джоди устроился поудобнее и осторожно дал задний ход. Фургон содрогнулся и остался на месте. Джоди надавил на акселератор.
Через ветровое стекло я видел, что к нам приближаются двое или трое людей. Лица у них были удивленные и разгневанные. Один из них вдруг бросился бежать к нам, размахивая руками, – классическая реакция человека, который возвращается на стоянку и обнаруживает, что его машина разбита.
Джоди не обратил на него внимания. Фургон раскачивался, разбитый бок кабины со скрежетом терся о помятого соседа. Энерджайз запаниковал.
– Джоди, прекрати! – крикнул я.
Он не обратил на меня внимания. Он еще прибавил оборотов, потом снял ногу с акселератора, потом снова вдавил его в пол. И так несколько раз.
Изнутри машины впечатление было такое, словно фургон раздирают пополам. Энерджайз заржал и принялся рваться с привязи, беспокойно переступая острыми копытами. Я не знал, как успокоить его, и не мог даже подойти поближе, чтобы похлопать лошадь – если это вообще могло его успокоить. Мои отношения с лошадьми всегда сводились к тому, что я любовался на них издалека и угощал морковкой, когда они были надежно привязаны в деннике. Никто не учил меня, что нужно делать с впавшей в истерику лошадью, которая мечется рядом с вами в дергающейся консервной банке.
Еще один жуткий рывок, скрежет – и покалеченные машины наконец расцепились. Машина Джоди, более ничем не удерживаемая, рванулась назад. Энерджайз поскользнулся, присел на задние ноги, я тоже упал на пол. Джоди нажал на тормоза и выпрыгнул из кабины – прямо в объятия троих новоприбывших, один из которых был близок к апоплексии.
Я встал, обобрал с одежды клочки сена и посмотрел на свою четвероногую собственность, дымящуюся, взмыленную, перепуганную насмерть.
– Все в порядке, приятель, – сказал я.
Это прозвучало ужасно нелепо. Я улыбнулся, прокашлялся и начал снова:
– Остынь, старина. Худшее уже позади.
Энерджайз, похоже, не услышал. Я стал говорить ему, что он замечательный конь, что он только что блестяще выиграл скачку, что он скоро будет чемпионом и что он мне очень нравится. Я говорил, что скоро его закутают попоной и поставят в стойло где-нибудь поблизости, хотя я еще не знаю, где именно, но непременно договорюсь, и что кто-нибудь даст ему охапку самого дорогого сена и ведро очень дешевой воды и, наверно, еще овса и чего-нибудь такого. Я говорил ему, что очень жаль, но морковки у меня сейчас с собой нет, но в следующий раз я непременно угощу его морковкой.
Через некоторое время эта болтовня его, похоже, успокоила. Я похлопал его по шее. Шкура у него была на ощупь мокрая и очень горячая. Он встряхнул головой и шумно фыркнул влажными черными ноздрями, но косить глазом перестал и дрожать тоже. Я внезапно увидел его новыми глазами: как личность, которая в то же время – лошадь.
Я осознал, что никогда прежде не оставался наедине с лошадью. На самом деле это странно. Энерджайз ведь был уже двенадцатой принадлежащей мне лошадью. Но владельцы скаковых лошадей обычно заходят к своим питомцам только на минутку и всегда в сопровождении тренера или конюха. А в основном они видятся с лошадьми только в паддоке, на глазах у всего света, да там, где лошадей расседлывают после скачки, снова в толпе друзей и знакомых, которые спешат поздравить победителя. Владельцы, которые сами верхом не ездят, – как я, например, – редко проводят в обществе своих лошадей больше пяти минут подряд.
Сейчас, в этом фургоне, я провел вместе с Энерджайзом больше времени, чем за все пять месяцев, что я им владел.
А у Джоди явно были проблемы. Один из мужчин привел полисмена, и тот что-то деловито писал в своем блокноте. Интересно, свалит ли Джоди вину на меня? Если он все еще надеется, что мои лошади останутся у него, он постарается это замять. Ну а если он поймет, что я все-таки их забираю, он изойдет ядом! Я, улыбаясь про себя, тихо обсуждал все это с Энерджайзом.
– Сам не знаю, – говорил я ему, – почему я до сих пор не сказал Джоди, что мне известно о другом его обмане. Но пока что оно обернулось к лучшему. Понимаешь, ведь все эти мелкие проделки, в которых он признался, не более чем пена.
Энерджайз успокоился и устало опустил голову. Я смотрел на него с сочувствием.
– Речь ведь идет не о нескольких сотнях фунтов, – сказал я. – А о тридцати пяти тысячах.
