Диана Хант
Йагиня. Тайный дар
Глава 7
Сказ иной, седьмой. Где они?
В сознание привело похлопывание по щекам и резкий запах дегтярной настойки. Бабуля знает, что нашатырь я на дух не переношу, а запах дегтя необъяснимо нравится, поэтому и водит перед носом куском хлопка, смоченном в настойке с резким запахом. Бабуля? За одно мгновение вспомнились последние события и я резко вскочила, обнаружив себя на кухонном диване.
– Тише, тише, Сеня, лежи, – попросила баба Рая.
Я повернула голову – баба Стефанида и чародей сидят за столом в компании лешего, который отчаянно зевает, закрывая рот коричнево-зеленой, в сучьях и молодых листиках, ладонью, и пары домовых – Хозяйчика да Хозяечки, совсем поникших с виду.
– Ну?! – грозно обратилась бабуля хвала светлым богам, не ко мне, а к хозяину леса.
– Тише, тише, голубушка Стефанидушка, – ласково, как только что ко мне баба Рая, ответил ей леший. – Еще пару хвилин, чую, уже совсем скоро. Скорость нонче только запутать все может, потерпи, милая.
– Сеня! – даже не глядя на меня, баба Стефа знает, что я очнулась, – Иди поешь, разговор предстоит нелегкий.
Кто о чем, а бабули есть бабули. На столе дымится каша, источает упоительный аромат деревенский черный хлеб, ровными розовыми ломтями искушает некоторых оборотней холодное мясо, рядом скучает белый козий сыр. Довершают стол нарезанные овощи, ягоды, пышные оладьи со сметаной и обязательный кофей!
Несмотря на тягостность момента, сударь Лиодор не застеснялся и принялся поглощать предложенное со скоростью света. Я посмотрела на стол и почувствовала дурноту. Баба Рая вздохнула:
– Хоть кофею с молоком выпей.
– А лучше со сливками, – поддержала ее сестра. – И оладьи, Сенюшка, ты же любишь со сметанкой, – и бабуля подвинула мне поближе сметану и любимое вишневое варенье.
Сенюшка? Бабули обычно обращаются ко мне просто Сеня, а когда момент особо торжественный, или когда сердятся, полным именем – Хессения. Светлые боги, за что нам это? Малышам – за что? Они же еще такие крошки…
Неожиданно для меня, но, как видно, ожидаемо для остальных, через открытое окно в комнату влетел коловертыш*, и распластался прямо посреди стола, утонув мордой в сметане. (*Коловертыш в славянской мифологии – существо, похожее сразу на зайца и кошку, с обезьяньими цепкими лапами и хвостом, лесной бесенок)
Поднял кошачью морду с заячьими ушами, облизнулся, поклонился сначала лешему, затем бабулям. Нам с чародеем, а тем паче, домовым, кивать не стал.
– Ты заканчивай давай лопать нахаляву, – строго обратился к бесенку леший. – Отвечай – видел?
– А отвечу – сметану отдадите? – облизнув усы, нагло пропищала нечисть.
Леший от стыда за отбившегося от рук подопечного позеленел, и, что есть маху, стукнул кулаком по столу, отчего все приборы подпрыгнули, а я вовремя успела блюдечко с вареньем подхватить.
Бабуля Стефанида же, напротив, сохраняя элсмирское спокойствие, кивнула коловертышу – мол, отдадим, говори.
– А мисочку? – совсем уж обнаглел коловертыш.
Леший от такого свинства и вовсе покрылся зеленью, превратившись в кустик, а баба Рая, зная о странном пристрастии этого вида нечисти к фаянсовой посуде, кивнула:
– И мисочку отдадим, и сметанки подольем. Говори, родимый.
Коловертыш довольно усмехнулся, а леший приобрел обычный вид. Но хмуро сведенные сучковатые брови говорят о том, что маленького поганца вскоре ожидает урок хороших манер.
– Песиглавцы их увезли, – заявил коловертыш, и, подхватив миску со сметаной, собрался выпрыгнуть в окно, как бабуля Стефанида хлопнула по столу, гораздо изящнее и ловчее, чем леший, и прикрыла рукой хвост нечисти.
– Ты наглей-то-наглей, да знай меру, – строго сказала она.
Коловертыш скривился, вздохнул и принялся рассказывать:
– А что еще сказать? Часа два назад возвращался, я значит, с прогулки из соседнего лесу, вижу – песиглавцы идут, детей на руках несут.
– Ты что же, поганец, не видел, что это дети Дома Йагинь?! – возопил хозяин леса.
– Откуда мне знать, какого Дома эти дети? – не пожелал признавать правоту лешего коловертыш. – Вона, всем известно, как песиглавцы своих детишек обожают, сами ростят. Может, энто их дети были?
– Совсем обалдел? Там же девчушка была! Ты видел когда-нибудь песиглавицу-женщину?
– А мало ли, чего в наших краях да с современной экологией не встретишь? Может, мутация какая. – отбрехивался коловертыш, но видно было, что врет. А с бабулями лучше не шутить – они добрые до поры до времени, пока дело не касается любимых внуков.
– Значит, так, родимый, – строго сказала баба Стефа, спокойно так, но от этого спокойствия даже у меня мурашки по спине побежали. Что уж говорить о лесном бесенке, на которого сейчас уставились два бездонных желтоватых глаза. Когда бабуля гневается – лучше быть от нее подальше – милль за пять сот, не меньше. Пристально глядя на коловертыша, баба Стефа наматывает на руку его то ли кошачий, то ли обезьяний, длинный хвост, и продолжает:
– Или ты сейчас рассказываешь нам всем правду – что именно видел и слышал, или оставшийся век доживаешь в качестве огородного пугала в каких-нибудь Нижних Погребцах или Черемухах. Слово Йагини.
После сказанного Слова нечисть затряслась крупной дрожью, а в глазах у коловертыша заплескался самый что ни на есть ужас.
– Так ведь непростые песиглавцы-то были, сударушка Йагинюшка, – проскулил бесенок.
– Говори, – резко, как камень бросила, приказала старшая Йагиня.
– Наемники это были Темного рыцаря.
У меня отвисла челюсть, благо, никто этого видел, все смотрели на рассказчика. Бабули переглянулись между собой и уставились на чародея. Тот сидел с выражением недоумения на холеном аристократичном лице.
– Со мной были княжеские песиглавцы. Его светлейшество укомплектовал для охраны, – ни к кому не обращаясь, сказал он.
– Ой, вы посмотрите на него, – нагло осклабился коловертыш. – Княжеские песиглавцы с ним были, держите меня семеро! – нечисть сделала вид, что сейчас упадет на пол, то есть на стол, от хохота, но перехватив взгляд бабы Раи, на бабу Стефу, он видимо, смотреть побоялся, тут же вытянулся по струнке и продолжил рапортовать, обращаясь почему-то к чародею:
– Песиглавцы – они же наемники, дурья твоя башка! Понятно, кто больше заплатил, тот и прав. Княжескими стали только после того, как Темный их послал. Или кого они, по-твоему, про меж собой называли «рыцарь»?
Бабули посмотрели на чародея и синхронно вздохнули. А он, видимо, все еще не мог поверить, что оказался пешкой в чьей-то игре.
– Рассказывай по порядку, – строго приказала баба Стефа нечисти, обернувшись к чародею, добавила, – Потом твоя очередь. Нам надо знать, что им известно.
– Значится, – начал коловертыш, но чародей его перебил:
– Что – все от «рыцаря»?! Целая рота?!
– Да прям, целая, – презрительно отозвался бесенок. – Осемь молодцев их было, – Убедившись, что никто его больше перебивать не собирается, коловертыш принялся повествовать, обращаясь то к лешему, то к бабулям. Меня с чародеем и домовыми по-прежнему игнорировал.
– Значится, прав ты, батюшка, – сказал он лешему. – Очень подозрительным мне показалось то, что песишлемые не со своими мелкими идут. Пристроился я рядышком, чтобы кажное ихнее слово слышать. Тут-то и разобрал, что это наемники Темного.
Очень уж, говорили они, «рыцарь» доволен будет, когда светлая целительница сама, как миленькая к нему причапает – за своими кровиночками-то.
Бесенок перевел дух и приложился к мисочке со сметаной, и никто его не остановил. Пусть говорит, как умеет.
– То-то мне еще больше подозрительным показалось, что это они – несут сами, на руках, светлую целительницу и говорят при том, что сама она причапать потом должна. Непонятно в общем-то.
Я со стоном уронила лицо в ладони, а чародей – тот и вовсе вскричал:
– Как?! – и вскочил.
Но баба Рая, женщина ни капли не сентиментальная, когда дело до угрозы ее любимым внукам доходит, одним движением вернула оборотня на место. Сударь Лиодор видимо, сделал дальнейшие выводы про себя – чай, не дурачок, и замолчал. Правда, ненадолго:
– Что же, они, не видели, кого несут?
– Так ведь у песиглавцев с волшбой не очень-то, – миролюбиво пояснил ему бесенок. – Если ты, одаренный, не заметил в девчушке дара целительницы, то что о них-то говорить?
Непроницаемое выражение лица чародея куда-то улетучилось. Сейчас передо мной сидел не наследный герцог, не аристократ не знаю в каком поколении, голубая косточка, а обычный, очень-очень обескураженный парень. И было в его удивлении что-то такое детское, беспомощное – мол, как я мог? Но утешать его сейчас некому.
– Я тогда и подумал, – продолжил бесенок. – Куда домовые-то смотрели? – на этих словах Хозяйчик с Хозяечкой вид приобрели очень уж понурый, прямо жалко их стало, – А потом увидел у одного из них, самого главного – они его все Старшиной Рустом называли, черный рубин в браслете, и все стало на свои места – сразу понятно стало, о каком это «рыцаре» они толкуют, иначе откуда им мощнейший темный артефакт-то взять?
Что верно, то верно. Черный рубин на браслете говорит только о том, что наниматель дал им на время свой Браслет Чар. Браслет этот, сродни Зеркалу бабы Раи или Посоху бабы Стефы, не у хозяина только один раз сработать может. Вот они и подгадали – и взрослых никого нет, мало ли, на взрослого чародея может и не подействует, а на домашнюю нечисть как пить дать. К слову, и кота Маркиза что-то не видно.
– Что же делать, – леший посмотрел на старшую Йагиню, и, видя, что коловертыш собирается покинуть помещение, строго цыкнул. – Тебя пока никто не отпускал! – бесенок пожал плечами и опять принялся за угощение. Я к нему поближе еще вазочку с вареньем подвинула. Пусть, не жалко. На него никто пока не обращал внимания.
– Темный князь, или, как привычней называть его, Рыцарь, враз у вашей внучки дар-то увидит, Йагинюшки, – продолжил леший, обращаясь к бабкам.
– Йогане не угрожает ничего пока, ведь не девица она еще, – подала голос Хозяечка.
– Ага, не угрожает, – не выдержала я, – Так может, избавиться от проблемы раньше-то умнее, чем ждать, пока она появится?
– Погоди, Сеня, – сказала баба Рая, – А ну как это действительно для того нужно, чтобы тебя из дому выманить? Ведь ты в силу входишь, лечишь уже?
– В силу новых открывшихся обстоятельств, – баба Стефа скосила глаза на чародея, – если уж сама Ефстафья, прабабка наша просила Дарика (интересно, давно ли он Дарик?) за прапраправнучкой своей просила приглядеть, опасность может угрожать со стороны темных как Сене, так и Йожке.
– Но, так или иначе, нет у нас другого выхода – мне придется к Темному князю добровольно отправиться, – сказала я.
Сказала и поняла, обратного хода нет. Есть крохотный шанс, что хоть детишки смогут вернуться домой. А я…
А мной придется пожертвовать.
Видно, правду говорят – от судьбы не уйдешь. Видимо, не по указу его светлейшества пошла бы, так по принуждению вот этому Рыцаря.
Бабуля Стефанида пристально посмотрела на меня и кивнула.
– Совсем выросла, – вздохнула баба Рая.
– Так что ж, Йагинюшки, неужто дом Йагинь в моем лесу пустой останется? – леший даже не пытался скрыть ни беспокойного тона, ни расстройства.
– Не останется, – твердо заявила я. – Потому как бабули никуда не идут. Это моя судьба. Мне и идти.
На меня уставилось сразу семь пар глаз. Но две пары из них вовсе не казались удивленными.
– Перво-наперво для Йагини долг! – сказала, как отрезала, баба Стефа.
– Не бойся, Хозяин, – поддержала ее баба Рая. – И не в таких передрягах Йагини бывали. Я все надеялась, что позже это случится, ну да посмеялся Числобог* над моими планами. (*Числобог– бог времени, точности, счета) Чай, не впервой.
– Да и дорога с оборотнем-то не так опасна, – добавила баба Стефа.
С каким еще оборотнем? О чем они? Они что решили, чтобы я, с этим нахалом? С этим наглецом? С какой-то радости?!
– Сударыня Хессения, – обратился ко мне этот самый нахал. – Меня рядом с вами слово держит, прародительнице вашей данное. Ну, и не только.
И так он сказал это «не только», что меня почему-то опять в жар бросило, а бабули почему-то переглянулись и усмехнулись. Хотя поводов улыбаться, на мой взгляд, нет совершенно!
– И от лесного народа будет тебе, дочка, провожатый, – пообещал хозяин леса, – Вот он, перед тобой, – и леший кивнул в сторону коловертыша, уже закончившего со сметаной и вареньем и методично уничтожающего оладьи, один за другим. Как в такое маленькое существо столько влазит?
– Что?! – заверещал он резаной свиньей. – Я?! С этими-то двумя? Да ни за что!
– А за сервиз фаянсовый? – коварно спросила баба Рая.
– Да какой сервиз, Йагинюшка?! К темным в пасть! Да сами вон идите со своей внучкой! А мне така прогулочка и за сервиз не нать!
– Не можем мы, понимаешь, какое дело. Всяк на своем месте сидит. Как же мы несколько деревень без целительской помощи-то оставим? – терпеливо объяснила ему бабуля. – А пока кого-нибудь на замену пришлют, песиглавцев этих и след простынет!
– Кстати, если мы через Штольград пройдем, у нас есть шанс их обогнать и перехватить детей, – уверенно заявил чародей, и все склонились над картой, которую он материализовал поверх скатерти, – Вот, смотрите, граница светлой империи, Кабаний Лог – сразу после него Земли Упырей и Оборотней начинаются. Они только здесь пройти и смогут, мимо графства Менферского. Им что Штольград, что иные города и деревни огибать придется, чтобы вопросов меньше о детях задавали.
М-да. Да и зная детишек, я как-то по-хорошему даже посочувствовала песиглавцам. Все-таки для них дети – это святое, пусть и не песиглавики. Обращаться с ними они умеют, и зла им не причинят. Хочется верить, по крайней мере.
Значит, пока дети не пересекли границу Темной Стороны и пока не попали к самому Рыцарю, они в относительной безопасности… А что. Хоть этот брюнетистый и нахал, и вообще мерзкий тип, но вроде бы дело говорит. Успеем перехватить – и дело в шляпе. А бабулям и вправду уйти нельзя. И пока замену ждать – песиглавцы уже песиглавец знает где с мелкими будут.
Мои размышления прервал возмущенный вопль бесенка:
– Да не пойду я туда! Там упыри, там оборотни, там такая нечисть, что нашенской и не снилось. И ни в коем разе, и не уговаривайте.
– А тебя, милок, никто и не уговаривает, – нехорошо так прошелестел ветками, выросшими, точно рога, леший. И коловертыш замолчал, захлопал зелеными кошачьими глазками.
– С ними пойдешь! И пока дети с Сеней обратно не вернутся, домой можешь не возвращаться. И если обмануть решишься, бросишь их на полпути, считай, нет у тебя больше Дому-то.
Жестоко. Лишить лесную нечисть Дома, это больше, чем лишить человека жилья. Намного больше. Человек на другое место переедет – мир-то велик. А вот бесенку нигде покоя не будет. Но я понимаю хозяина леса, все мы понимаем, – коловертыши – лучшие разведчики. Никто кроме них не умеет быть настолько быстрыми и незаметными, угадывать дорогу и чуять опасность.
Я почти обрадовалась, что коловертыш пойдет-таки с нами. Но увидев его взгляд, полный ненависти, уставленный на меня, уже не считаю, что брать его с собой хорошая идея. Зачем мне попутчик, который идет со мной не по своей воле?
Я уже собралась поделиться своими мыслями с лешим и бабулями, когда бесенок вылетел из окна, прижимая к себе фаянсовую мисочку, ту, обещанную, из-под сметаны.
– Попрощаться он, – заявил леший. – Как выходить будете – нагонит, не сможет иначе.
– Значит, нам вот еще что обсудить надо, – сказала бабуля, доставая стопку писчей бумаги.
Следующие два часа прошли в напутствиях, написании сопроводительных писем для обитателей Темной Стороны – нет, я знала, что там у бабуль знакомые, но не ожидала, что такие знакомые, и наших с Лиодором сборах…
В принципе, путешествовать с одним чародеем для порядочной девицы – моветон, а вот в компании лесной нечисти – совсем другое дело.
Пока баба Стефа писала письма, и из некоторых сразу делала красавок и выпускала в окно, я спросила бабу Раю:
– Так что там, на Дальних Выселках? Разобрались с ляврами-то?
– А то, не разобрались, – ответила она. – Разобрались, конечно. Хоть и тяжко пришлось. Гнездо-то их, проход то есть, из которого они полезли, образовался из-за колебаний чар-фона, который двойняшки еще месяц назад повредили, а с вызовом верлиоки этого и вовсе в нескольких местах прохудившегося. Нам со Стеней сейчас и фон латать, и недужных принимать, ты же пока в командировке, – бабуля улыбнулась.
И такая эта ее улыбка нежная, теплая, что я не выдержала – всхлипнула, и прижалась к теплому бабулиному боку – и плевать, что все смотрят. Когда я еще их увижу? И увижу ли?
– Сударыня Раифа, – влез один несносный чародей. – Так может, я могу помочь с регулированием фона?
– Сиди, Дарик, – махнула на него бабуля, – Набирайся сил. Тебе еще внучку нашу старшую, любимую, охранять.
– Не волнуйтесь за Хессению, сударыня, – сказал чародей таким тоном, что я почти простила ему все несносные намеки и подначки этой ночью. – Со мной юная Йагиня в безопасности.
Ой ли? Еще неизвестно, кто для меня большую угрозу представляет – Рыцарь или одна брюнетистая зараза? Темный понятно, по крайней мере – заберет жизнь, и ничего больше.
А этот голубоглазый чародей, похоже, вознамерился забрать мою честь. С сердцем – в виде абсолютно ненужного ему довеска.
Глава 8
Сказ иной, осьмой. В добрый путь…
– Сударыня Хессения! Ну, сколько раз повторять вам, что вы в любом случае были бы со мной в абсолютной безопасности! Даже если бы я не солгал князю! Ну что мне сделать, чтобы вас убедить!
«Щучий сын!», – чуть не вырвалось у меня в ответ на эту его попытку прекратить мой, то есть свой, бойкот.
Не знаю, как правильно сказать, но с чародеем я не разговариваю практически с тех самых пор, как мы покинули родной дом. Только в виде очень большого исключения, иногда. Песиглавец тогда его дернул потащиться через Верхний Курень, а я, как послушная овцелошадь, смирно поперлась следом, не отдавая себе отчет, что пройти мы собираемся под необычайно изумленными, но пристальными взглядами сельчан.
Не знаю, чем я тогда думала, боюсь, что ничем.
У меня ноги подкашивались от осознания, что добираться до Темной Стороны вместе с этим вот недоразумением – по совместительству грозой девичьей чести.
И как бабули отпустили-то?
Неужто не видели его смазливую, хитрую рожу?!
Словом, когда в Верхний Курень зашли, представляли собой весьма интересную для окружающих картину – боевой чародей-франт, с интересной аристократичной бледностью, суровой складкой у губ и весьма, скажу я вам, внушительным ростом – а следом за ним мелко семенит младшая Йагиня, с совершенно отсутствующим выражением лица. Только услыхав за спиной неприятный мне голос столь же неприятной мне Федорки, поняла, какую фатальную ошибку мы допустили:
– Вишь, мамо, бабка Стефанидка-то не зря меня тогда к чародею не пустила! Вона, свою внучку ему решила сосватать! Тогда еще!
Мне не было видно лица чародея, но судя по заигравшим мускулам на его спине – а в их наличие я как-то не сомневалась после нашего, так сказать, близкого, знакомства в лесу, – было видно, что он напрягся. Или развеселился, кто его, окаянного, разберет!
Если бы Федорка зубоскалила только в мою сторону, я, быть может, не так разозлилась. Но она посмела назвать бабулечку «бабкой Стефанидкой»!
В общем, решила: лучше сейчас я ее приструню, чем потом бабуля. Не успела толком оглянуться и посмотреть этой нахалке в бесстыжие голубые глаза – вот почему такая несправедливость, почему голубоглазые все такие красивые! – как оказалось, что чародей уже развернулся, и не просто развернулся, а стоял к Федорке почти вплотную. Теперь вытаращенные глаза были не только у меня и Шелены, но и у всей околицы.
– Сударыня желает заменить сударыню Йагиню в возложенной на нее княжеской миссии? – тихо, но так, чтобы вся деревня слышала, процедил он.
Федорка отступила на шаг и замотала головой из стороны в сторону – мол, не хочу. Может и ушли бы по-быстрому, если бы не подала голос тетя Шелена:
– Какая-такая миссия, сударь чародей? У Сени дар ихний, Йагинский, покамест не проявлялся?
Вот вредная баба! Ну, куда ты лезешь? Да и чародей хорош! Кто просил его?!
– А причем здесь дар, сударыня? – чародей галантно улыбнулся женщине, – Видите ли, в лабораториях столичных чародеев это никого не волнует.
– Что ты несешь? – сдавленно прошипела я сквозь зубы, дергая этого наглеца за рукав, и стараясь сохранить на лице улыбку.
– Сударыня, – шепнул мне чародей. – Никогда бы не подумал, что вы так быстро перейдете со мной на «ты». Очень этому рад. Очень.
– В лаборатории? – ахнула Шелена. – И как, Йагини отпустили?
– Что поделаешь, сударыня, – пожал плечами чародей, – Долг – прежде всего!
– Сударь, кончайте ломать комедию, – прошипела я. – Вы мешаете мне плести заговор.
Я действительно накинула на себя личину бабули, и теперь старалась внушить Шелене, Федорке и всем присутствующим, что видели они рядом с чародеем не меня, а бабулю. Так оно надежнее. Жаль, конечно, я не могла вмешаться им всем в память, и жаль, что сия светлая мысль не посетила меня раньше, а виной этому некоторые голубоглазые брюнетистые заразы!
Вышеупомянутый брюнетистый тогда прекратил развлекаться и помог мне с заговором. Но все равно я на него была злая. Даже больше чем раньше.
И вот теперь, он как будто бы не понимал, из-за чего я злюсь. Похоже, решил, что это из-за того, что первоначально он пришел к нам с миссией моего ареста, поэтому продолжал:
– Страховать вас должна была целая рота песиглавцев, нужно было только играть свою роль!
А вот это уже интересно. Что значит – страховать?
– То и значит,– пояснил он. – Неужели вы думаете, что его светлейшество верит в то, что светлой целительнице одной по силам справиться с Темным?
Я закивала головой. А как же пророчество?
– Пророчество – пророчеством, – резонно заметил чародей. – Только на этот раз князь решил подстраховаться. С целительницей решено было отправить песиглавцев – целую роту. И еще несколько рот присоединились бы у границы, будучи отозваны со своих заданий.
Понятно, с каких заданий. С поисков светлых дур, вроде меня. Чародей не стал меня переубеждать.
– Так мне или другой девушке предстояло путешествовать во главе войска? – недоверчиво осведомилась я, решив, что можно пока временно «забыть» про бойкот.
– Ну не совсем войска, но нескольких боевых чародеев и песиглавцев-наемников, точно, – кивнул сударь Лиодор. – Им и предстояло сделать всю работу, вам надлежало только присутствовать, так сказать, чтобы соответствовать пророчеству.
– Но ведь это самый настоящий заговор! Это нарушение подписанного закона о перемирии! – не сдержалась я.
– А кто спорит? – устало согласился чародей. – Княжеские войска не привлекаются, а наемники – они и есть наемники.
– Как выяснилось – не очень-то наемники и надежны!
Мы почти подошли к Штольграду, миновав Нижние Выселки, Нижний Курень и Черемушки и начали готовиться к ночлегу. Решено было войти в Штольград утром, нанять экипаж и следовать в нем до графства Менферы. Графство обогнуть по окраине, сменить экипаж и нацелиться на Кабаний Лог, где постараться перехватить песиглавцев. Заходить в Штольград сейчас не хочется…
Впотьмах искать трактир для ночевки – то еще удовольствие. К тому же, я все недоумевала, где коловертыш, которого леший отправил нас, то есть меня, сопровождать. Он так и не появился, когда мы выходили из дома, но хозяин леса заверил меня, что это он из вредности.
– Ерепенится, дочка, молодой еще, – вздохнул леший. – Но тута он, токмо прячется. Ничо, привыкнет, еще подружитесь.
Подружитесь? Ой, что-то сомневаюсь.
Как вспомню недобрый взгляд нечисти, так и сомневаюсь. Хотя как ему еще на меня смотреть, если ему совершенно безапелляционно приказали меня сопровождать? Как-то в его отношении очень неудобно мне!
Разогрев заговором то, что бабули собрали нам в дорогу, я пригласила чародея и кликнула бесенка.
– Эй! Коловертыш! Я знаю, что ты тут! Иди ужинать!
Тишина стала мне ответом. Но я точно знаю – леший не мог ошибиться, особенно в том, что касается его подопечных, поэтому не оставила попытки.
– Бесенок! Ну, иди сюда! К сожалению, взять для тебя сметаны не получилось – она бы прокисла за день, но вот ломоть домашнего сыра с вареньем тебя ждет! И съесть надо немедленно!
В ответ хрустнула ветка. Так, уже хорошо, нечисть подает признаки жизни. Здорово, должно быть, мы его раздражаем, если даже оглашение меню его не привлекло. Но я не привыкла сдаваться так быстро. Когда у тебя в младшеньких двое неслухов, и за их промахи от старших получишь ты, поневоле совершенствуешь педагогические навыки.
– Ну, если ты не хочешь, с удовольствием прикончу этот аппетитный ломоть с малиновым вареньем – сама! – коварно крикнула я.
Мне показалось, или что-то на дереве сердито заворчало? Видимо, я на верном пути!
– Хотя нет! Я примусь за лепешки, а сыр отдам чародею!
Чародей опешил – мол, такой я неприятный, что мной только нечисть пугать? Однако угроза сработала. В тот же момент черный вихрь слетел с дерева и подхватил обещанное угощение.
– Тьмонеистовый туес!* (*Туес – бестолочь, тьмонеистовый – невежа, старославянское) – раздалось сверху, и меня невольно передернуло. Надеюсь это он не мне? В мужском роде сказал, значит, чародею. Я облегченно вздохнула. Чародея не жалко.
Так, оборотень накормлен, вон, даром что аристократ, лично контролировал процесс разогревания бекона, похвилинно вздрагивая и бормоча мне под руку, что я его сейчас пережарю, довел – слов нет! Уже готова была опять забыть об объявленном бойкоте, но потом передумала. И коловертыш, скрывшийся в листве дерева, тоже довольно чавкает. Можно и самой приступить к заслуженной трапезе.
Только откусив от бутерброда и ощутив мягкий, нежный вкус домашнего хлеба, кусок домашнего сыра с пряностями и сочный помидор сверху – поняла, как проголодалась! Прикончив еще парочку таких же бутербродов, подумала, что не мешает и о фигуре подумать, и вместо вяленой дыни и орехов в меду ограничилась большим яблоком. Ну и парой орешков.
– Эй! Коловертыш! Вяленую дыню будешь?
– Что, телеуха*, задобрить пытаешься? Не выйдет! – однако метнувшийся за вяленой дыней маленький смерч показал, что может и выйдет. (* Телеух – олух, глупый, старославянское)
– Почему это я – телеуха? – решила, что самое время обидеться. Я, в конце концов, его не обзывала.
– Как есть, телеухи! Оба! – чавкая сверху, сообщила нечисть.
Тут уже и оборотень завозмущался. Что-то мне подсказывает, что не будь здесь меня – чай, девица, все-таки, чародей бы ответил. А так вынужден почти что промолчать.
– Эй, нечисть! Не много ли на себя берешь?
– В самый раз, – нагло ответили ему. – А как вас еще называть, после того, что вы в Верхнем Курене сегодня устроили.
О, вот это уже похоже на конструктивный диалог! А что ж мы там устроили-то? Я личину бабулину набросила. Не сразу, правда, но все-таки…
– Ой, не могу, – издевательски протянул бесенок. – Пока ты суемудрую* там из себя корчила, Вольг Кривой уже в уме донос сочинял. (* Суемудр – ложно премудрый, древнерусское) Или ты думаешь, что нету в Верхнем Курене такого, чтоб наверх стучать? И даже если напишет он в итоге, что чародей твой – тьфу, видно, а не чародей, с бабкой твоей шастает – то неужели никто не заинтересуется – а с какой радости ему с бабкой Йагиней прогуливаться – после того, как не нашел он девку-целительницу в ихнем доме?
– Их, – автоматически поправила я.
– Чего?
– Их доме.
– Ну, вот, раз такая умная, так и была бы умной там, где надо! – разобиделся коловертыш. – Я-то ученых книг не читал, Йагинями не воспитывался! Однако ж беспамятные чары, за вами, туесами, на всю деревню навел.
– Спасибо тебе большое, – с чувством сказала я. – Значит, ты больше на нас не злишься?
Коловертыш не ответил. Может, вредничает, а может, просто ушел по делам.
– Сударыня Хессения, это была шутка – подал голос бойкотируемый, и я демонстративно отвернулась. – Уверяю вас, развлекаясь в этом вашем Курене, я не имел никакого злого умысла! Разговаривая с дамами, я позаботился, чтобы наш диалог они впоследствии не могли вспомнить, как ни старались.
Значит, позаботился! Надо же! Тоже мне, заботливый какой! Нет, чтоб сразу сказать – так он, видите ли, только сейчас решил меня успокоить.
Молча подхватив грязную посуду, пошла ее мыть к ручью. Чародей увязался за мной со своей помощью. Однако не принесли его попытки результата – вот, ни разу. Пусть знает в следующий раз, прежде чем так шутить.
Засыпая, я думала о Йожке и Демке. Как они там? Ночуют впервые вдали от родного дома… Хотя… Вот честно, не знаю, кого больше жалеть надо – мелких или осмелившихся их похитить песиглавцев. Как бы наемники ноги нам не начали целовать, когда мы детей у них отбивать будем, как избавителям.
Я-то своих младшеньких знаю… Успокоившись, внушив себе, что с детишками наверняка все в порядке – главное, не дать им возможности пересечь границу, я наконец-то, впервые за долгое время, спокойно заснула. Последней мыслью было – не было никаких последних мыслей, только злость на чародея. Но все-таки нам путешествовать вместе, поэтому с завтрашнего дня бойкот придется отменить. Если он, конечно, еще какую глупость не выкинет!
