Диана Хант
Йагиня. Тайный дар
Глава 5
Сказ иной, пятый. Главное – осторожность
Я притянула себе один листок и написала:
«Сударь чародей, – задумалась: может, уважаемый сударь чародей? И сама себе ответила – обойдется! Вот справится с умруном верлиокой, тогда, может быть и зауважаю. Если еще и меня оставит в покое! – Ввиду срочных обстоятельств, я рада воспользоваться Вашим любезным предложением. Как можно скорее, ждем Вас в Доме Йагинь. Задумалась, писать это или не писать, и все-таки решилась: В случае если вас сопровождает рота песиглавцев, как любого уважающего себя столичного чародея, им тоже будем рады». Затем еще немного подумала, и приписала: «Хессения».
Еще не хватало, чтобы он в ответ на это письмо бабе Стефе или бабе Рае отписался. Ждет меня тогда два серьезных разговора.
Хотя что ж, я виновата, что женка главы сама его позвала? Вспомнила лицо боевика, который вошел в святая святых – покои рожающей женщины и невольно фыркнула.
Конечно! Все вы, мужики, сильные с разной нечистью да поганью воевать, а как рожающую бабу видите, так и до обморока недалеко!
Перечитала письмо, удовлетворенно кивнула. Быстрыми движениями, чтобы не передумать, сложила красавку и выпустила его в окно, только и видели! Пусть ему городские да заморские барышни летучие корабли шлют, мы, народ простой, даже не деревенский, а и вовсе лесной, с нас и красавок довольно! Красавку* только и видели. (*Журавлик, славянское выражение) В следующий миг ничто не напоминало о том, что я только что сделала.
Потянулись томительные хвилины ожидания. Двойняшки раскрутили меня на признание, когда это я успела познакомиться с боевым чародеем, и очень развеселились, когда узнали, что сего товарища хотели припахать в качестве повитухи.
Ответ не замедлил себя ждать: если честно, я не думала, что чародей ответит так скоро. Письмо было максимально деловым и лаконичным и состояло только из одного слова: Еду.
Развернув кораблик и увидев, что в нем было написано, я, надо сказать, вздохнула с облегчением. Может, и обойдется. Надеюсь, чародей должным образом отнесется к просьбе привлечь песиглавцев. Со всей серьезностью.
Столь ожидаемый нами – да, всеми троими, чародей появился самое большее – через час после того, как мы получили от него кораблик. За это время я успела еще раз перечитать все, что написано о верлиоках и способах борьбы с ними в учебнике. Информация для меня не особо утешительная – я, со своим даром целительницы, вряд ли способна сильно помочь чародею в уничтожении умруна. Боевичка из меня… с натяжкой сказать, слабенькая. Да и, кроме того, если хоть как-то продемонстрирую перед чародеем свой дар, зря бабули над щитом потели.
Подозвав Йожку, успела замаскировать алые пятна на ее стальной ауре некромантки. Благо, они были пока совсем крохотные, и это было не сложно. Работой своей осталась довольна – нарочно будешь присматриваться (а насчет того, что императорский маг обязательно присматриваться будет, я не тешу себя иллюзиями) – ничего не увидишь, кроме многообразия оттенков серого.
На вопрос Йожки, зачем это нужно и что я делаю – ответила, мол, обычная защита от сглаза. Дема тотчас потребовал себе точь-в-точь такую же, пришлось и над ним «поколдовать», привлекая к уроку установки волшебного отражения Йожку. А что, полезно.
Чародея с загадочными инициалами Л. де Эл. Д. кот Маркиз учуял задолго до его появления, уселся на порог и принялся умываться как-то истово и решительно. Поэтому к появлению чародея у нас все было готово: ни моего, ни Йожкиного целительского дара не видно, я в очередной раз прониклась серьезностью демонстрации волшбы жизни, а двойняшки в подробностях поведали мне о нахождении умертвленного верлиоки. О том, чтобы взять малолетних неслухов с собой «на дело» даже речи не шло, так что детишки крупно просчитались в своих планах и сейчас опять дулись, как мыши на крупу. Точнее, как два кудрявых хомяка.
– Сударыня Хессения, я полагаю, – раздалось с порога.
– Сударь?
– Лиодор, для вас просто Дар, – учтиво поклонился чародей.
Да, что и говорить, при свете дня этот возмутитель спокойствия выглядел еще более привлекательно, нежели ночью, в обманчивом свете экипажа и опочивальне женки главы Штольграда. Хотя там разглядывать его у меня и времени-то особо не было.
Удивительно, но камуфляж, который чародей надел сегодня, видимо, воздав должное тону моего письма, сидел на нем также отменно, как и давешний щегольской костюм. И даже резкий запах, исходивший от его костюма, запах специально раствора, пропитавшего боевой камуфляж, хоть и не походил на давешний аромат одеколона, но совсем не портит впечатления.
Голубые, как озера глаза, сверкают прямо-таки сапфирами, а темные волосы при дневном свете отливают синевой, что еще больше подчеркивает аристократическую бледность кожи. Довольно высокий рост и широкие плечи – а я впервые стояла в его присутствии и смогла оценить его физические данные по достоинству – даже при своем росте, а Йагини всегда были статными, немного выше обычных людей, я почувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой.
Почему-то стало необъяснимо жарко, и я разозлилась на себя – еще не хватало вспотеть, как конь, впрочем, о чем я думаю, вскоре подобная перспектива покажется наименьшим злом. Столичный… или все-таки Дарнийский красавец как-то слишком пристально смотрит на меня, сияя, как начищенный самовар.
– О, да тут мой коллега, – улыбнулся он той же своей ослепительной улыбкой и присел на корточки перед Никодемом, пристально вглядываясь в его ауру и довольно кивая, – Вот это сюрприз! – протянул братишке руку совсем по-взрослому и маленький наглец пожал ее со всей серьезностью.
– Боюсь, настоящий сюрприз стоит рядом с вами, – я сознательно решила перенаправить его внимание на сестру, рассчитывая, что увидев перед собой Йагиню-некромантку, он и думать забудет о том, чтобы искать у нее еще какой-либо дар. И оказалась права. Маг настолько опешил, взглянув на Йожку волшебным зрением, что мне захотелось подставить ему табуретку под челюсть. Мало ли.
– Йагиня – владычица смерти? – он недоуменно уставился на меня. Я пожала плечами. Мол, подумаешь, невидаль.
– Пока в семье обделена я одна, – я мило улыбнулась ему, от всей души желая наслать чесотку или медвежью болезнь, чтобы сидел себе дома и не рыскал по городам и весям в поисках молодых дур, отправляемых Темному князю в качестве пушечного мяса.
– О, сударыня Хессения, я не сомневаюсь, что когда ваш дар проявится в полную силу, вы затмите величайших волшебниц нашего времени!
Вот мерзавец. Не «проявится», а «проявится в полную силу». Вроде как намекнул, а вроде как и нет. Ладно, голубь. Поиграем.
– Однако, судя по вашему письму, дело срочное, – чародей стал предельно серьезным, – Что случилось, сударыня?
– Умрун верлиока, – просто ответила я.
Кивнул, как будто именно этого и ждал.
– Что-то подобное я и предполагал. Слишком сильные эманации зла для этой местности, вторая волна за последний месяц.
– Вот как? – процедила сиропным я тоном, не обещающим ничего хорошего двойняшкам, – Вторая, вы говорите? – я села, пригласив жестом присесть и чародея. Братец и сестренка стоят перед нами и глазки их беспокойно бегают, но паразиты усиленно делают вид, что они просто так тут, проходили мимо.
– Колитесь, милые малыши, – потребовала я, – Это не первая ваша попытка?
Никодем взглянул на сестру, и, видимо, как настоящий мужик, решил взять удар на себя:
– В прошлый раз у нас волшебной сети не было, так что…
Йожка решила поддержать братца:
– Так что мы передумали в самый последний момент.
– В самый последний момент?! – конечно, недопустимо в присутствии постороннего, а может и вражеского элемента переходить на крик, да что там, даже визг, обращаясь к младшим, но до меня с запозданием доходил весь страшный смысл этой фразы. Чародей с удивлением переводил взгляд с малолетних негодяев на меня.
– Стоп, – перебила сама себя и почему-то уставилась с недоумением на чародея. Наверно, потому что он единственный взрослый здесь, а я в глубине души еще считаю себя не совсем взрослой, и потому, что он, чего греха таить, наверняка более опытен, чем я. На этой мысли почему-то опять стало жарко и я подумала, что заболеваю на нервной почве, – А почему тогда бабули… То есть Йагиня Стефанида и Йагиня Раифа ничего не заметили?
Лиодор пожал плечами:
– Сам удивлен, если честно. Может, за той, первой волной ничего не последовало и ваши уважаемые бабушки решили вас не пугать?
«А может, списали дурное предчувствие на приближение очередного княжеского», – подумала я.
Я кивнула, подтверждая его предположение:
– Да, думаю, так и было.
– Значит, я правильно понял, появлению умруна верлиоки мы обязаны юным дарованиям?
Юные дарования смотрели важно и сияли, как имбирные пряники.
– Юным дарованиям, дорвавшихся до запретных артефактов, – нехотя пояснила я, что немного сбило спесивое удовольствие с мордашек братца и сестрицы. В любом случае, чародей узнал бы об этом, просто немного позже. А для пользы дела лучше заранее посвятить профессионала в подробности. По себе знаю, насколько важной может оказаться любая деталь.
– Посох и зеркало, – более утвердительно, чем вопросительно, произнес Лиодор, кивая каким-то своим мыслям.
На раскрывшиеся от удивления рты двойняшек жалко смотреть – они никак не могли поверить, что их так быстро раскусили. Даже я восхищенно присвистнула, а чародей коротко улыбнулся одним уголком рта. Странно, но эта кривая, скупая улыбка казалось, еще больше шла этому столичному (столичному ли?) негодяю. Да, Сеня, с таким ухо держать востро! Знает, подлец, свои сильные стороны! Пока я предавалась негодующим мыслям о внешних и внутренних данных мага, Лиодор тем временем строго подозвал к себе обоих виновников торжества.
– Значит так, юные сударь и сударыня, – начал он. Сударь виновато сопел, понимая, что выволочка – хотя бы даже словесная – неизбежна, а сударыня отводила глаза и комкала одной рукой подол сарафана, – То, что у вас обоих есть волшебный дар, еще не делает вас настоящими некроманткой и боевиком, – тут боевик засопел еще громче и даже, как будто набычился, а сударыня некромантка начала возить уголком башмачка по чисто вымытым половицам. Маг тем временем продолжал:
– Воспользоваться чужими артефактами, которых сами еще не заслужили – может каждый дурак, – сурово отчеканил он, – Но истинными чародеями вас делает не наличие дара, и даже не стремление ими стать. Чародей – это тяжелый ежедневный труд и опыт. Это ответственность за каждый свой шаг, за каждую мысль и порыв. И ответственность на нас лежит куда большая, чем на обычных людях. Чародеи – элита, высшее общество нашего мира. Мы просто не имеем права на безрассудство и детские ошибки.
Мои ангелочки стоят, виновато понурив голубые глазки-блюдца. На слове «детские» их, бедняг, даже передернуло. Эдак столичный чародей поверит в их сознательность; вот я – сколько лет их уже знаю, и то почти верю! Но, как оказалось на проверку, эти штучки на Лиодора не подействовали.
– Вы совершили серьезное преступление, – сообщил он ровным, холодным тоном. О Макошь! Даждьбог! Купала! Белобог! Авсень и Ярило! Защитите нас! И, похоже, боги услышали мои молитвы:
– И только глубокое уважение к Дому Йагинь, который я почитаю и знаю давно, заставляет меня скрыть этот факт от его светлейшества князя.
Спасибо, Макошь!
– Сударыня Хессения, вы готовы составить мне компанию? Я никогда не взял бы вас в сопровождающие, но, боюсь, у меня нет выхода. Вы единственный взрослый человек, который может указать место преступления. А о том, что вы уже в курсе, где все произошло, не сомневаюсь.
Я кивнула.
В таком случае, нам следует поторопиться: мне нужно подготовиться к тому, чтобы застать умруна врасплох с наступлением сумерек.
– А разве мы, то есть вы, нападете не прямо сейчас?
– Дело в том, что для того, чтобы наверняка изгнать однажды призванную назад в мертвое тело душу, это необходимо делать в ночное время, – о! об этом я даже не слышала, – К тому же, днем у умруна в случае нападения открывается резервный запас сил, что может оказаться совсем не в нашу пользу, в особенности учитывая, что это верлиока, – а вот об этом я прежде читала, да и бабули не раз упоминали в уроках.
Я кивнула.
– Простите мою дотошность, – улыбнулся маг, от чего сердце почему-то подпрыгнуло в груди, – Видимо вам совсем неинтересно вести разговоры об умрунах и верлиоках.
– Ну, тут знаете – нравится-не нравится, – не согласилась с ним я, – А знать это необходимо, учитывая всю сложность возникшей ситуации, – я, непонятно почему, заговорила профессорским тоном бабули Стефаниды, – К тому же, мне это пригодится в жизни. Когда-нибудь, – добавила я.
– Надеюсь, что нет, – серьезно заявил этот городской пижон и потребовал принести ему все необходимое для приготовления ловушек для нашего умруна.
– Кстати, заодно и молодежь поучим, – подмигнул он.
– Вы хотели сказать – «поучите», – поправила я его с ангельской улыбкой.
– Конечно, – не остался в долгу этот негодяй, продемонстрировав свой шикарный виерний оскал, – Я, знаете ли, люблю поговорить о себе во множественном числе.
– Так, наверно, еще больше проникаешься собственной значимостью, – не упустило случая поддеть мое ехидство. Но я тут же взяла себя в руки – в конце концов, как бы то ни было, но этот чародей здесь для того, чтобы помочь нам. И он дал обещание не предавать огласке «подвиг» милых малышей. Хотя кто его знает, с его обещаниями! Готова поспорить: стоит ему прознать о моей целительской силе, как вот он – прекрасный повод для шантажа! Что с детьми способно сотворить правосудие за то, что они совершили… нет, лучше и не думать об этом вовсе. Зная свое обыкновение раскрашивать мысли самыми мрачными красками, лучше воздержаться от аналитики.
А что говорить о детях – маленькие паразиты смотрят на чародея влюбленными глазами, пребывая в полной готовности сделать все, о чем этот негодяй попросит: еще бы, настоящий урок боевой волшбы!
Демка с Йожкой с ног бились, выполняя его поручения: травы, микстуры, железо, подкову, даже горную руду откуда-то притащили! Я только диву давалась: то ли Лиодору действительно удалось пристыдить маленьких негодников, то ли у детишек столь явно выраженная жажда знания. Хотелось бы думать, конечно, что и первое, и второе.
Мне тоже нашлось чем заняться: хоть я официально и не обладала волшебным даром, но для того, чтобы смешивать, толочь, разбавлять, следить за тем, чтобы не «убежало», а также варить кофей и делать бутерброды для всей компании, я вполне пригодилась. Так сказать, выполнять самую черновую, обезьянью работу.
Наконец, все было готово для встречи с чудовищем, и мы с сударем княжеским чародеем покинули дом Йагинь. Двойняшки, не смотря на то, что сударь Лиодор совершенно измотал их приготовлениями – подавляющее большинство которых, как я поняла, именно для этого и предназначались, все-таки обиженно дули щеки из-за того, что их не взяли с собой «на охоту». И даже то, что я заверила их, что свое дело они уже сделали, внесли самый, что ни на есть решающий вклад, все равно надули щеки, как хомяки.
***
Вот бывает так – ждешь, ждешь чего-то необычного, что навсегда и бесповоротно перевернет твою жизнь, наполнив ее новым смыслом и раскрасив яркими красками. Просишь об этом светлых богов…
И когда-нибудь допрашиваешься!
Бабули не зря учили, что просить богов следует только об одном – чтобы даровали тебе то, что для тебя всего лучше, на свое, то бишь их усмотрение. Потому как видят и знают они обязательно больше, чем может увидеть простой смертный, даже если он, этот смертный, долгожитель. Скрывая ото всех свой дар к волшбе жизни, мне иногда казалось, что жизнь моя скучна и неинтересна…
И вот, пожалуйста – я, потомственная, даже наследная Йагиня, девушка из Дома весьма почитаемого, иду по лесу в компании совсем незнакомого мне мужчины, притом княжеского чародея, для того, чтобы указать место, где мои малолетние братец с сестрицей оставили отдыхать самого настоящего умруна, призванного из преисподней, умертвленного и возвращенного в мертвое тело с помощью сильнейших артефактов, принадлежащих нашим бабулям.
Вот что из этого всего – наименьшее зло? Зная суровый, не терпящий полутонов в вопросах чародейского воспитания, характер сестриц-Йагинь, мне кажется, что мало мне в любом случае не покажется.
О, дивная Макошь! О, все светлые боги! Дайте нам вернуться обратно – живыми и с победой! О, Сильнобог – бог силы и ловкости – помоги этому княжескому чародею устоять супротив умруна верлиоки! О, Купало – помоги сохранить мой дар в тайне! И премудрый Велес – сделай так, чтобы наша охота была удачной! С такими мыслями я шла впереди чародея по узкой тропинке. Надо сказать, что хоть он и не деревенский житель вовсе, но ступает за мной так бесшумно, что едва можно предположить его присутствие за спиной.
В отличие от меня, то и дело возносящей молитвы, про себя, конечно, как-то нелепо допускать в такой интимный процесс посторонние уши, для которых ничего в моих обращениях не предназначено, княжеский чародей ничуть не выглядит смущенным: напротив, когда я оборачивалась к нему, вопреки своей воле – не знаю, что на меня находит, не иначе как хотелось проверить, идет он за мной или нет, он одаряет меня своей той самой невозможной улыбкой, от которой неизменно хочется провалиться под землю.
Сударь Лиодор кажется столь невозмутимым и по пути, как может, развлекает меня светскими беседами, что, кстати, очень отвлекает от молитв, а еще сдается, не на умруна идем, а прогуливаемся по парку на каком-то светском рауте.
Неожиданно накатило мысленное видение: представилось вдруг, что мы действительно идем по парку вдоль изящной, изысканно освещенной аллеи, вокруг порхают магические мотыльки и светлячки, окрашивая ночь волшебными, неоновыми огнями, и обстановка точь-в точь, как в тех самых душещипательных романах: чародей просто невыразимо прекрасен в своем пижонском донельзя костюме, а на мне самое шикарное платье из всех, которые я когда-либо надевала – из плотной, переливающейся ткани, сияющей россыпью самоцветов-звездочек на темном фоне. И он вот так же, таким же тоном что-то мне рассказывает, а я не просто слушаю, но и самым живым образом участвую в беседе: ничуть не смущаясь своего слишком уж простого на его фоне вида, манер, да и словарного запаса, чего уж тут. Видение показалось настолько реальным, что когда оно исчезло также внезапно, как и появилось, я не сразу поняла, что произошло: такой реальной была эта неоновая аллея.
– Сударыня Хессения, – раздался голос чародея, и, что самое стыдное в этой ситуации, так это то, что до меня с запозданием дошло, что это уже не первая его попытка привести меня в чувство – он и раньше меня звал, и голос его сейчас звучит несколько обеспокоенно.
– Простите, сударь Лиодор, – голос почему-то предательски дрожит, но слава светлым богам, эту дрожь можно списать на мандраж от предстоящего приключения.
– Сударыня Хессения, – убедившись, что со мной все в порядке, повторил чародей, – Мой индикатор эманаций зла зашкаливает. Посмотрите вокруг – далеко ли место, что описывали вам брат с сестрой?
Изумленно оглядываюсь. О чем я только думаю! Ведь и правда, пришли. И если верить описаниям двойняшек, то вон за тем пригорком… Ой, мама! Показала глазами, Лиодор кивнул.
– Отправляйтесь домой, – тоном, не терпящим возражений, бросил мне чародей. Еще чего!
Что он себе возомнил? Сразу видно, привык отдавать распоряжения челяди. И видимо, представительницы прекрасного пола с готовностью всегда следуют его указаниям. Иначе как объяснить реакцию на то, что в ответ я помотала головой из стороны в сторону.
В обманчивом, неясном полумраке сумерек показалось, что глаза сударя чародея блеснули зеленым светом, а на щеках заходили желваки. Впрочем, он тут же взял себя в руки:
– Сударыня Хессения…
– Сударь Лиодор? – первый раз мне, что ли, представлять деревенскую дурочку. Однако на эту брюнетистую угрозу чести всех девушек – что из города, что из такого захолустья, как наше, мой демарш не произвел особого впечатления.
– Прекратите строить из себя, – прошипел он, – И возвращайтесь домой! Или вы не знаете, чем чревата встреча с живым верлиокой, а не то, что с разозленным умруном?!
Я пожала плечами.
– Вам может понадобиться помощь.
– Чем вы можете помочь? Будь вы ведуньей, другое дело!
Ах вот как! Он таким образом хочет вырвать у меня признание! Точно, как же я сразу не догадалась – все это мнимое беспокойство, даже злость на мое неповиновение светлейшей воле – есть не что иное, как хорошо сыгранный, но банальный спектакль на тему «раскрути деревенскую дуру». А вот не на ту напал!
– Я смогу за себя постоять, сударь Лиодор, – холодно отчеканивая каждое слово, заявила этому хитрецу, а после ядовито добавила, – А в случае вашей неудачи я вернусь и поведаю о вашей героической гибели людям.
Пробормотав себе под нос одно совсем уж непристойное ругательство, которое я никогда не повторю, но и забыть не получается, этот представитель власти добавил пару нелестных эпитетов к «представительнице такого достойного и благородного Дома».
Надо сказать, что я слушала, делая вид, что не понимаю, о чем он, пока чародей, судя по всему, вознамерился выпроводить меня с «места дислокации объекта» силой. Иначе как объяснишь то, что он сделал пару решительных шагов в мою сторону, угрожающе закатывая рукава.
Пришлось сделать вид, что мне просто захотелось отпрыгнуть в сторону. Не знаю, до чего бы дошли наши препирательства, но «объект», по всей видимости, устал ждать, когда же на него наконец-то соизволят поохотиться как следует, и зарычал из-за того самого холма. Видно, мы его разбудили.
Тут чародею стало не до меня, мелькнул в загустевших сумерках с такой быстротой, что только его и видели.
Я благоразумно обогнула холм с другой стороны и увидела следующую картину: умрун, действительно, пробуждался, правильнее даже сказать – восставал, ведь он все-таки был мертвым, что тут же учуял мой чувствительный нос. Хотя кто их знает, этих верлиоков – я их и живых не нюхала никогда.
Чародей против сидящего чудища кажется хухликом, ну ладно, анчуткой, но тоже, знаете ли, подвергает себя, по моему мнению, большой опасности. Здесь не то, что один человек, пусть и не совсем обычный, не справится, а целой роте песиглавцев одолеть такого великана не по силам!
Однако мы же гордые, мы же самые умные, охрану свою пораспустили… Вот куда поперся, спрашивается, а теперь уже поздно! И сопровождающих его песиглавцев отправил подальше – видите ли, не нужны ему потом такие проблемы, как у главы Штольграда. Правда, дадут светлые боги сударыне Малене ума, сам глава никогда о них не узнает. Современная знахарская наука и не на такие чудеса способна.
Верлиока злобно вращает единственным оком посреди лба, скалит зубищи, и, по всему видно, собирался отобедать одним брюнетистым чародеем! Потенциальный обед, а по времени, скорее, ужин тоже скалит зубы – видимо, так понятнее его намерения зверю – а умрун тот же зверь – ему надо свое превосходство показывать, а может просто храбрится, не знаю…
Но в следующий миг чародей Лиодор отлетел в сторону от взмаха волосатой, когтистой лапы, а я спрятала лицо в ладонях!
Похоже, этот княжеский хвастун сильно переоценил свои силы! Верлиока, не смотря на кажущуюся тяжесть комплекции, прыгнул, намереваясь, видимо, довершить начатое. Но там, где секунду назад была добыча, оказалось пусто – чародей успел в последнее мгновение отскочить в сторону из положения лежа на боку.
Сударь Лиодор, отступая в сторону, принялся кружить вокруг умруна, который тоже двигается, наступая на чародея. Я не видела, как это произошло – так быстро чародей выкинул вперед руку и из-под его пальцев сорвались три боевых огния один за одним. Запахло паленой шерстью, и лес огласил недовольный рев чудовища.
Именно недовольный, обычное восклицание существа, которого заставляют ждать обеда. Точнее этот самый обед и заставляет себя ждать. Я ахнула – это же надо – после трех огниев, выстреливших один за одним, можно сказать, очередью. В недоумении и чародей – это читается на его аристократичном лице.
Дальнейшие – не знаю – хвилины или даже часы слились для меня в череду прыжков, выпадов, падений, рева зверя и рычания чародея. Я вижу – сударь Лиодор держится из последних сил, подволакивает ногу и прижимает руку с боевым посохом, который сейчас принял форму жезла, к боку.
Чародей целится попасть им в единственный глаз чудовища, но видимо, направить заряд нужно только с очень близкого расстояния, как я поняла, потому он и подпустил противника так близко.
Потому что пробить шкуру чудовища кажется невозможно. Да и бессмысленно, поняла я – ну ранишь ты мертвеца, и что? И ничего. Только разозлишь еще больше. Однако каждое сближение проходит совершенно бесполезно для умруна, и чересчур болезненно для самого чародея.
Сударь Лиодор предпринял очередную попытку достать ока монстра, и опять упустил момент, чтобы увернуться из когтистых лап чудовища. Как назло, я не очень хорошо видела, что происходит с чародеем, однако хруст костей услышала очень отчетливо. Не раздумывая, метнула исцеляющим заговором и услышала:
– Сударыня, не могли бы вы обождать с вашей помощью умруну?
О, светлая Макошь! Так этот хруст принадлежал не чародею, а верлиоке?
– Простите меня, сударь Лиодор! – крикнула в ответ я, не думая в этот момент ни о том, что только что сама себя выдала, ни о том, что, судя по всему, добавила чародею неприятностей, – в голове крутится только одна мысль: любой ценой помочь чародею, потому что силы очень неравны.
Просто несправедливо неравны, на мой взгляд. То ли княжеский чародей переоценил свои силы, то ли монстр, которого призвали младшенькие, оказался слишком уж непобедим, то ли…
Следующее «то ли» я не успела додумать, потому что чародей вдруг взлетел в воздух, конечно, не сам взлетел, это у них с этим верлиокой так получилось – сама не поняла, что произошло, но тысячной доли момента, когда сударь Лиодор задержался напротив глаза чудовища, хватило.
Выброшенная вперед рука и молния, бьющая из магического жезла – и вместо единственного ока чудовища остается только черная, дымящаяся дыра. Вслед за этим верлиока как-то неловко осел, а потом и вовсе тяжело повалился на землю. Монстр не двигался.
Однако не двигался и один чересчур самоуверенный чародей – просто лежал поодаль, неловко подвернув под себя поврежденную в бою руку… и не подавал никаких признаков жизни. Все-таки он герой, подумалось мне – выйти один на один против чудовища, и одержать победу!
Правда, такой страшной ценой…
