Диана Хант
Свадьба в планы не входила
Пролог
В широком коридоре с серыми стенами было темно и пусто. В любой другой день я рисковала бы нарваться на кого-то из сотрудников «Верге-Лайн Корпорэйшн», карьеристов в компании будущих родственников достаточно, но, понятно, не в новогоднюю ночь.
Тишину нарушал лишь цокот моих каблучков, поэтому я предусмотрительно скинула ботильоны и переобулась в мягкие балетки, которые до этого держала подмышкой. Нет уж, сюрприз, так сюрприз.
Обувь пришлось оставить в коридоре. На обратной дороге заберу. Ну, или Клара потом пришлёт. То, что это моё, она поймёт.
Потому что держать в руках бутылку шампанского, коробку с клубникой в шоколаде и ботильоны – это уж слишком.
Так поздравлять женихов с важными контрактами не ходят.
Я бегло осмотрела себя, проходя мимо зеркала – гладкие, как шёлк, светлые локоны рассыпаны по плечам, шубка приспущена с одного плеча, белоснежное платье-футляр. Идеально. Впрочем, иначе и не было. С колыбели.
Единственная вольность, которую позволила себе, серпантин и «дождик» на плечах – праздник ведь! Мама была бы мной довольна. Генри, конечно, предпочитает красное, и платье его любимого цвета уже ждёт дома – переоденусь, прежде чем отправляться в «Клэйм Холл». А для предновогодней суеты – белое – самое то. Меня сегодня не раз и не два Снегурочкой обозвали. А с двумя маленькими девочками даже сфоткалась, поддавшись на уговоры (с папами, понятно, не стала).
Подходя к кабинету с табличкой «вице-президент», я улыбнулась.
Из-под двери пробивается полоска света. Единственный свет на всём этаже. Это я ещё из такси увидела. Генри, довольный, как слон, объявил в трубку, что контракт у него в кармане и он ждёт не дождётся, когда, наконец, закроет офис и приедет за мной, чтобы вместе уже ехать в ресторан, где нас ждут семьи, друзья, бизнес-партнёры.
Я придумала лучше: поздравлю жениха прямо сейчас, он заслужил. Год к этой сделке готовился! И его любимый брют 1988 года я давно купила, чтобы открыть вместе по очень-очень важному поводу.
Так что…
Чем ближе я подходила, тем больше к моему радостному предчувствию примешивалась тревога.
Захотелось вдруг развернуться и покинуть офис также тихо и незаметно, как вошла. Поехать домой, где мои летние вещи уже упакованы в чемоданы: у нас свадьба через неделю, и сразу после торжества мы летим на Мальдивы. Только вдвоём… Захотелось вдруг переодеться в красное платье – подарок Генри – и «респектабельно и послушно» (это папино выражение!) ждать, когда за мной приедет жених…
Но почему-то казалось, я совершаю какую-то ошибку. Непоправимую.
Которая разделит мою жизнь на до и после.
Я потрясла головой, поморгала. Глупости какие. Откуда вообще эти мысли? Правильно папа говорит: у женщин талант сделать проблему из ничего, самим поверить, самим обидеться.
Чувствуя себя волнительно и совсем чуть-чуть глупо, я нажала на ручку двери, и та бесшумно распахнулась.
Генри – мой любимый Генри – был, конечно, здесь. На рабочем месте. За столом.
Уставший (что неудивительно – он только что получил многомиллионный контракт!) и довольный (что опять же, неудивительно)!
Генри сидел за столом, боком, голову откинул на высокую кожаную спинку. Если бы глаза жениха были открыты, он бы меня заметил.
Но глаза его были закрыты.
А лицо жениха было расслабленным и напряжённым одновременно. С застывшей маской какого-то болезненного блаженства.
Моё внимание вдруг привлекло движение внизу. Я опустила взгляд и часто заморгала: из-за массивного дубового стола торчал (нет, скорее, выглядывал) пушистый заячий хвостик.
Это что ещё за заяц?!
Буквально несколько секунд понадобилось мне, чтобы разглядеть, что этот самый хвостик венчает шортики, настолько облегающие, что можно запросто перепутать с трусиками. Нежно-розового цвета. Под круглой, виляющей из стороны в сторону аппетитной женской попкой – женские же ноги в белых, в сеточку, колготках и розовых туфельках с помпонами…
Какое-то время я просто стояла, хлопала глазами, открывала и закрывала рот.
А потом вдруг что-то стукнуло по ноге. Коробку с клубникой в шоколаде выронила.
– Анжи?! – Генри, наконец, меня заметил. Задёргался. Ударив ладонью по столу, прохрипел: – Клара! Чё-ё-ё-ёр-р-рт!
– Клара? – вырвалось у меня непонимающее.
Секретарша Генри выглянула из-за стола.
В этом костюме розового похотливого зайца я с трудом её узнала. Помада размазана. Тушь потекла. А в широко распахнутых глазах ни страха, ни сожаления. Только превосходство. Наверное, это меня и добило.
Я выскочила за дверь, хватая ртом воздух и, пока неслась по коридору, уверена, поставила несколько мировых рекордов.
Вслед мне доносились вопли жениха, издевательский смех Клары, который прервался со звуком пощёчины…
Мне повезло. Если говорить о везении в моём случае вообще допустимо.
Такси, на котором я приехала, не могло покинуть стоянку перед офисом из-за опущенного шлагбаума.
Таксист сердито орал матом в динамик, охрана не отвечала. Что мне было только на руку.
Запрыгнув на заднее сиденье, я щёлкнула брелоком – шлагбаум поднялся.
Ругань таксиста, на этот раз адресованную мне, заглушил хлопок открываемого Dom Pérignon. Сделав несколько глотков и залив пеной шубу, платье и совсем немного сиденье, я сунула водителю смятую и липкую зелёную купюру (после чего мат, как по мановению волшебной палочки прекратился) и назвала адрес.
Уже дома, давясь слезами и остатками шампанского, я набрала номер мамы.
– Анжи? Что случилось? Вы что, уже в ресторане? Ну что за моветон, приходить первыми! Кстати, Генри с контрактом! Впрочем, нет, погоди, через час уже поздравлю лично. Отличное начало семейной жизни!
– Семейная… жизнь… закончилась, – глухо, не своим голосом проговорила я.
– Что ты такое говоришь, Ангелина? – о, то, что мама называет меня полным именем, говорит, что мне, как минимум, удалось её удивить. Как максимум – разозлить. – Мы погода готовились к этой свадьбе! Ты дала обещание Генри, нам с отцом и отелю Уилсон! Ты не имеешь права так меня пугать!
Глотнув шампанского, я выронила пустую бутылку, а затем, захлёбываясь слезами, рассказала, что произошло. Ну как, рассказала… Очень пыталась сделать это внятно.
Видимо, удалось.
– Какого чёрта ты вообще попёрлась к нему в офис со своим дурацким сюрпризом?! – раздался из трубки раскатистый бас отца.
– Папа?!
– А кого ты ожидала услышать?! Деда Мороза?!
– Естественно, я включила громкую связь! – ворвался мамин голос. – Слишком многое на кону! Я не для того заказывала платье у Gucci, чтобы твои капризы всё испортили!
– Мои… кап…капризы?!
– А что ещё?! Я слишком дорого заплатил за эту свадьбу, юная леди!
– Не смей быть эгоисткой, Ангелина!
– Будь добра привести себя в порядок и надеть своё лучшее платье!
– И подарки Генри!
– Да-да! Сейчас же вдень в уши все его чёртовы подарки и жди своего жениха!
– Попробуйте только опоздать в «Клэйм Холл»! Я с тобой не так поговорю! Слышишь?!
– Милая, я уверена, это недоразумение! Я сейчас наберу Генри…
Дальше я не слушала. Оборвала связь.
В голове шумело, но несмотря на это я вдруг ясно поняла одно: я не выйду замуж. Вообще. Ни за Генри, ни за кого другого. Вообще никогда!
Это героическое решение принесло облегчение.
Я прошла в ванну, и, как была в платье, колготках и балетках (то-то ноги замёрзли, пока бежала к подъезду), перешагнула через бортик и включила душ.
Горячая вода успокоила. Насколько это было вообще возможно. Но и отрезвила. Чего я никак не могла допустить! Слишком уж назойливо скакали перед мысленным взором картинки: секретарша жениха в бесстыжем новогоднем костюме, маска блаженства, застывшая на холёном лице Генри…
Закутавшись в банный халат, я протёрла вспотевшее зеркало.
Всё как всегда – светлые растрёпанные волосы (прощай, новогодняя укладка!), широко распахнутые глаза со слипшимися после душа ресницами. Словом, моё лицо. Как по мне – самое обычное, хотя даже мама считает меня красивой (она любит рассказывать подругам после пары бокалов шардоне, что никак не ожидала, что из того страшненького и бледненького ребёнка может вырасти такая вот прелесть).
Ну, разве что глаза и нос покрасневшие. И губы припухли от слёз…
Но в целом – ничего необычного.
Словно ничего и не произошло.
И это почему-то пугало до дрожи!
Потому что с самого детства я считала, что хуже измены быть не может!
С тех самых смутных детских воспоминаний, когда мама, рыдая, запирается в ванной и отцу приходится выламывать дверь и выносить её, пугающе обмякшую, на руках… А потом в доме становится пусто и сиротливо, потому что мама в больнице! Мне, конечно, никто ничего не говорит, но в воздухе висит шёпот прислуги, что это всё из-за «измены».
Измена… Я, маленькая, понятия не имею, что это за зверь такой, но в моём понимании он куда страшнее всех вампиров Ван Хельсинга и монстра, созданного доктором Франкенштейном.
Потому что эта самая «измена» отбирает у меня маму и делает отца молчаливым и несчастным!
И вот, как оказалось, ничего такого. Никаких кружащих вокруг демонов, никаких страшных рож, оскаленных пастей.
Просто застывшее перед мысленным взором (надо заметить, довольное) лицо любимого и превосходство в глазах его секретарши…
И, что хуже всего, все ведут себя так, словно ничего не произошло! Уверена, даже Генри не придал этому большого значения. Да что там Генри! Родители, как оказалось, и те не на моей стороне!
Все ждут от меня, что я буду хорошей девочкой. Как всегда.
Как всю мою грёбаную жизнь!
Вот уж чего они точно не дождутся!!
Озарение было ярким, внезапным. Болезненным.
Я с самого детства была послушной. Идеальной. Такой, как меня хотели видеть другие. Хочешь, чтобы мама улыбнулась, а папа тебя заметил? Заслужи! Будь милой, аккуратной, предсказуемой. Делай то, что тебе говорят. Ни шагу в сторону. Плакать? Разбрасывать игрушки? Капризничать?
В такие моменты меня запрещено было «замечать» даже прислуге. Словно я – пустое место, словно меня нет. Если «приступ своеволия» был слишком уж буйным, меня просто брали за руку и отводили в комнату. Мол, в пустой комнате устраивать «показательные выступления» не для кого. Сама успокоюсь. Выйти можно только умытой, причёсанной, в чистом платье, на котором ни складки. Улыбающейся и послушной. Идеальной.
Обидели в школе? Сама виновата. Не дай бог, конфликт с учителем? Учитель всегда прав.
«Извольте вести себя прилично, юная леди», – этот голос, холодный, металлический поселился в моей голове.
Ему вторил ещё один. Подозрительно похожий на мой.
«Ты – никто. Пустое место. Хочешь любви? Улыбок? Тепла? Заслужи!»
И вот сейчас я поняла – с меня хватит!
Где-то глубоко в душе сорвало клапан.
Плотину из зажатых, подавленных, тщательно утрамбованных запретных эмоций – прорвало. И обратного пути нет!
Больше никакой «идеальности».
Никакой «удобности».
Никакого Генри.
Первое, что я сделала после этого важнейшего в моей жизни осознания – открыла ещё одну бутылку. На этот раз шампусик попался розовый. Салютовав нарядной, благоухающей на всю квартиру ёлке, я отхлебнула прямо из горла. Тут же почудился мамин голос «Если ты пьёшь из бутылки, Анжи, неважно, что у тебя за причины, знай, ты проиграла!»
Послала голос к чёрту и сделала ещё глоток. Стало полегче.
Затем переоделась. К чёрту красное платье!
Вообще к чёрту всё, что нравится Генри! Вместе с самим Генри…
Джинсы, толстовка… нет, не эта, только не бесящий розовый цвет! Голубая… Ботинки на тракторе. Снова глоток шампанского…
Сердце вдруг ёкнуло, что-то заставило подбежать к окну. Так и есть.
Машина Генри у подъезда, и он сам, выходящий из неё с таким огромным букетом, что, наверное, даже астронавтам на орбитальной станции видно…
Бегом покинуть квартиру с курткой в руках, чтобы успеть разминуться с женихом. Он, конечно, поднимется на лифте, а мне и лестница сгодится. Мы не гордые.
И снова мне повезло! Даже как-то чересчур. Кто-то из соседей вернулся на такси, и я успела запрыгнуть на заднее сиденье остановившейся машины.
Возник резонный вопрос – куда ехать-то? К подругам? Ну, кое-кто, допустим, был бы рад узнать о моём позоре. Но мне сейчас не до лживого сочувствия и ахов-вздохов. К тому же у них меня найдут! Придумала! Направим следствие по ложному пути…
«Я с Ренатой в Ллорет де Мар, к ним на виллу. Новый Год встречу в воздухе, так что поздравляю заранее. Не паникуйте, немного проветрюсь и вернусь. Прости за сорванную свадьбу. Мне правда, жаль. Но ни за Генри, ни за кого другого не выйду. Целую»
Рената, правда, улетела встречать Новый Год в Испанию, на виллу к родителям. Но к свадьбе обещала вернуться. Вот у неё в квартирке и пережду тайфун. Консьерж меня и без ключей пустит. Надо будет, Ренатка позвонит.
Но это всё потом. Не сейчас. Сейчас как-то совсем не хочется оставаться одной. Даже хуже: с собой наедине. Вдруг наделаю глупостей, не дай бог, напишу Генри. Или маме, что ещё хуже.
Спустя сорок минут я зашла в небольшую, сверкающую новогодними огнями кафешку на обочине. Улыбнувшись бармену в красном колпаке с белой опушкой, лихо заломленной набок (эдакий Дед Мороз из барбершопа), уселась за стойку, и, старательно перекрикивая шумное празднование, заказала ещё шампанского.
Через минуту передо мной возник запотевший бокал с пузырящейся жидкостью.
За неимением компании чокнулась с фигуркой забавного красного дракончика в новогодней шапочке и вдруг в кафешке наступила тишина.
А потом все принялись считать в голос.
Понятно, я успела как раз к бою курантов. И здесь повезло…
– Один! Два! Три! – азартно скандировали гости и персонал в разноцветной мишуре.
– Вот что, Дедушка Мороз, – серьёзно сказала я. – Если ты и вправду есть, пусть вся эта затея со свадьбой разрешится с пользой для всех участников.
– Четыре! Пять! Шесть!!
– Замуж не пойду, не проси…
– Семь! Восемь! Девять!!
– Но я всё равно не верю, что все они изменяют. Не хочу верить…
На этих словах мне показалось, что дракончик в шапочке мне кивнул. И подмигнул! И лапкой о лапку потёр!!
– Десять!!!
– Можешь считать меня наивной, но я всё равно верю в настоящую любовь…
– И молодец, – раздалось рядом. Но я решила не отвлекаться. Желания, загаданные в новогоднюю ночь, как известно сбываются. И я в это верю!!
– Одиннадцать!!!
– Желаю встретить своего единственного и жить долго и счастливо с тем, кто никогда, вообще никогда не предаст…
– А я как раз голову ломаю, как примирить кланы Суртуров и Нефелимов… А тут такая удача! Неведомая удача… – дракончик ожил и сверлил меня взглядом глазок-бусинок. Кажется, кто-то допился… До говорящих дракончиков.
И этот кто-то – я.
– Двенадцать!!!
Кафешка потонула в воплях, а я залпом опрокинула в себя бокал.
После чего перед глазами потемнело, а я стала падать.
«Ниже пола не упаду», – пронеслось в голове философское.
«Хахах, ниже пола, – прозвучал всё тот же голос и в темноте перед мысленным взором предстал давешний говорящий дракончик. Только был он совсем живым, таким мерцающим, в блёстках. – Ну ты и шутница!»
И я… я, наверное, всё же провалилась сквозь пол, потому что падение как-то подозрительно затянулось. Но удара не было! Падение же перешло в полёт, меня закрутило, принялось швырять по каким-то воздушным волнам, покачивать.
И страшно не было совершенно!
Потому что откуда-то я точно знала: я всё сделала правильно.
Глава 1
Первое, что я почувствовала, когда сознание вернулось, – ощущения полёта больше не было. Определённо. Зато было ощущение холода. И твёрдости. Под спиной. И в ребро что-то впивалось. А ещё слышались голоса. Даже больше того – ссора! Кто-то ругался рядом. И громко!
Неужели меня нашли и сейчас предстоит объяснение со всеми родственниками – и настоящими, и не состоявшимися?! И, что хуже, с Генри?!
Мысль, что придётся лицом к лицу встретиться с бывшим (однозначно!) женихом, так испугала, что я решила глаза пока не открывать. Наоборот, ещё крепче зажмурилась. Мало ли. Поорут-поорут, а потом решат, что я умерла или в коме. Ну или пьяна до свинского состояния. И… уйдут орать и пить валерьянку в другую комнату.
Вот только, прислушавшись, я поняла, что вопят не родственники. Отнюдь.
Ни у кого у нас в семье нет такого звучного, раскатистого голоса. Низкого, с бархатными нотками. Нет, ну папа может, конечно, когда разозлится… Ну, да куда тут даже папе.
Я с интересом прислушалась.
И обнаружила, что низких раскатистых голосов было два.
– Он ещё и лыбится! Земноводное! – пророкотало над самой головой. Захотелось съёжиться, а ещё больше – открыть глаза.
– Эй, я попросил бы! Где вы видели земноводных, наделённых, без ложной скромности, таким гениальным умом? У меня, между прочим, и крылья есть, и огнём дышать могу! – так, у меня галлюцинации, или этот голос мне знаком?
Но откуда? У меня отродясь не было знакомых огнедышащих земноводных. И при этом не покидало ощущение, что этот голос я уже слышала. Вот прямо сегодня слышала!
– Ты нам зубы не заговаривай! Это… вообще – что?! – грохотал ещё один голос. Пожалуй, на порядок ниже того, первого. Словно лавина в горах обрушилась.
Возникло ощущение, что на меня смотрят. Благоразумно перестала дышать.
– Как это что? – в «знакомом» голосе послышалось ехидство. – А кто просил у Темнейшей женщину на Новый Круг?
– Одну на двоих?! С нефелимом?! Ты издеваешься?!
– Ну, если только немного. И вообще, вы сами знаете, что достали Темнейшую по самое не могу. Так что она спит, а я за неё.
– Это же… человечка! – прозвучало так презрительно, словно плюнули.
– А вы ждали снежную фейри? – а этот голос откровенно издевался. – Нет уж, дудки. Да вы только посмотрите на неё, какая красавица!
Внезапно ноздри пощекотало. Такое ощущение, что на меня подули. Нарочно. И, как следствие, я чихнула. Оглушительно так. И, поскольку смысла больше притворяться не было, открыла глаза.
Нет, я вообще не из слабонервных. Умение держать эмоции под контролем – моя тщательно лелеемая с детства сверхспособность. А тут нервы всё-таки сдали.
И я завизжала! Так, что от моего вопля, усиленного эхом, только что каменные стены не затряслись!
А пока визжала, заодно осмотрелась. Как говорит мама – прагматизм наше всё.
Первое, что увидела – были они. Нет, не так. ОНИ!
Огромные! С широченными плечами и… мышцы. Такие внушительные, перекатывающиеся под кожей, рельефные. И что-то изнутри подсказывало – рабочие. Это вам не «тупое мясо» на анаболиках или что там качки жрут, чтобы вылепить из себя подобие Аполлона. От этих… существ, потому что людьми их назвать язык не повернулся бы, слишком уж… да всё в них слишком! От них веяло силой, властью, какой-то незыблемой уверенностью. Мамочки! Я как-то резко перестала вопить и глазами захлопала.
Надо сказать, они тоже молчали. И разглядывали меня. Так, что мурашки строем по коже пошли. Ну и я пригляделась повнимательнее. А что, им можно, а мне нет?
Первый – я почему-то сразу поняла, что именно он обругал кого-то, пока я спала (ну или валялась в отключке, не суть), земноводным. Блондин – только всё же темнее меня – такого медового, что ли, оттенка. Или, правильнее сказать, огненного. Но определённо не рыжий. Рыжие обычно в веснушках, и кожа у них розовая.
Этот же был покрыт бронзовым загаром, а глаза напоминали тлеющие угли. Твёрдый подбородок, прямой ровный нос, узкие высокие скулы, чуть запавшие щёки. Чётко очерченные полные губы, от одного взгляда на которые почему-то бросило в жар. Он весь, со всей своей внушительной мускулатурой, которая прекрасно просматривалась в распахнутую на груди… распахнутое нечто (не то рубашка, не то какой-то кафтан, расшитый золотом) – весь он напоминал застывшее пламя. А глаза так и жгли, прожигали насквозь!
Часто заморгав, перевела взгляд на второго. И сглотнула.
Второй при более детальном рассмотрении оказался смуглым, очень смуглым брюнетом с квадратным подбородком, широкими, непривычно заострёнными скулами. Нос у него был крупный, с небольшой горбинкой. А глаза – такие же светящиеся, как у первого, только ярко-зелёные. Таких просто не бывает! И плечи у этого были пошире, пожалуй, чем у первого! Или это потому, что он был голый? По пояс, правда, но это такие мелочи, когда мускулы на груди так и играют, перекатываются, а татуировки на мощных плечах – светятся!
– Здравствуйте, – вежливо пискнула я и обвела взглядом гигантские каменные стены с барельефами, оглянулась… Я сидела на каменном возвышении, подозрительно напоминающем алтарь, а за моей спиной была статуя.
Величественная, и выполненная так искусно, что на миг мне показалось, женщина с безупречным лицом и длинными, рассыпанными по точёным плечам волосами – жива, просто спит, откинув голову на спинку трона. А ещё у неё были витые рога, как у феи-Малефисенты, заострённые скулы, а за спиной – крылья!
Но главным, пожалуй, было то, что на коленях у статуи сидел дракончик!
Тот самый Красный! Из кафе!
Правда, уже без новогодней шапочки. А ещё он был живой! Чешуя его была красная и искрила.
У меня, должно быть, рот от удивления открылся (а у кого бы не открылся?!), потому что дракончик жестом показал мне его захлопнуть. А потом совершенно фамильярным образом мне подмигнул (возникло ощущение déjà vu) и потёр лапку о лапку (и опять то же ощущение!).
– Вы знакомы! – выпалил тот, что огненный. Догадливый какой.
– Подстава, – согласился брюнет.
– Никакой подставы! – дракончик белкой соскочил с колен статуи и через пару секунд был уже рядом, на алтаре. Я испуганно поджала ноги. Мало ли, укусит…
– У меня, наконец, появилась возможность примирить враждующие кланы Суртуров и Нефилимов! – довольно заявил он, а мне показалось, что я слышала уже сегодня что-то такое. Точно! Кто-то бормотал над ухом в кафе, пока я загадывала желание встретить своего одного-единственного… И бормотал, мамочки, голосом этого самого дракончика!
Это что – сон? Я сплю?! Незаметно ущипнула себя за ногу и едва слышно замычала. Больно!
– И как ты решил это сделать?! – на меня внимание не обратили, чего не скажешь о дракончике. Видимо, он сказал что-то важное. Для этих. Существ.
– Самым древним, как мир, способом, – ответил дракончик, нагло ухмыляясь. В жизни бы не подумала, что у драконов такая живая мимика. – И самым надёжным. Свадьбой.
– Ты сдурел?! Мы – повелители. Наследников, сестёр, дочерей у нас нет!
– Вот именно! – замахал лапками дракончик. Причём замахал в мою сторону. – Поэтому вот вам жена. Одна на двоих. Тёмная леди Суртуров, она же – Тёмная леди Нефилимов. Не благодарите.
– Благодарить?! – возопил брюнетистый. – Благодарить, земноводное?! Какая ещё жена? Не собираюсь я жениться, понял?!
И так он разорялся, что мне внезапно подумалось – ну не просто так это. Было такое ощущение, что он не столько негодует, сколько убеждает дракончика. Как будто тот может его заставить. Чушь какая. Он же маленький! Нахальный и вредный, это да. Я в людях (смею предположить, что и в разумных земноводных) разбираюсь. Но всё же смешно это. Да любой из них мизинцем его раздавит…
– Скажи, что ты пошутил! – негодовал огненный. – Скажи сейчас же, слышишь?! Или я камня на камне здесь не оставлю! Разнесу тут всё к демоновой матери!
– Во-первых, не святотатствуй, не дома! – строго ответил дракончик, расправляя плечи. Выше он, понятно, не стал, но оба негодующих почему-то умолкли. – А во-вторых, – дракончик махнул лапкой за спину, – вот она, ваша Мать! Так вы её достали своими войнами и склоками, что сами видите, Темнейшая почивать изволят. А я, смею напомнить, за неё.
– А я тебя знаю, – вдруг вырвалось у меня. – Ты сидел на барной стойке. Я ещё с тобой чокнулась. В кафе… Ну, в этом самом… на обочине.
– Немного оскорбительно звучит, – с достоинством ответил дракончик. – Я не пью при исполнении. Я, как-никак, фамильяр Темнейшей!
– В кафе, на обочине? – переспросил огненный. – Ты из какого мира её достал?
– А это тайна клиента, – дракончик развёл лапками.
– Какого ещё клиента? – обиделась я.
– Ты, главное, не тушуйся, крошка, – дракончик мне подмигнул. – Демоны, они, конечно, народ вредный, склочный. Но с жёнами почтительны. У Темнейшей с этим строго.
– Демоны?! – взвизгнула я, пропустив это его «с жёнами». – Скажите, пожалуйста, кто-нибудь, что я сплю! И вижу кошмарные, как и полагается алкоголику, сны.
– Какому ещё алкоголику?! – возопил огненный.
– Она ещё и пьёт? – поморщился брюнет.
– Начинающему, – испуганно оглянулась я на этих… мускулистых.
И в тот же миг поняла со всей ясностью, что это не сон. Совсем не сон. Несмотря на абсурдность ситуации, как-то всё реалистично было. И в голове словно лампочку включили. Несмотря на выпитое.
Но тогда… мамочки!! Они ведь и вправду – демоны!!!
Стоило так подумать, брюнет осклабился.
– Именно, детка, – тоном, не сулившим мне ничего хорошего, пророкотал он.
И мускулами на груди поиграл. Видимо, чтобы добить. Удалось.
Ну конечно, как я сразу не поняла, что они не люди!
Слишком уж идеальные, что ли.
И… демонически привлекательные.
– Мы демоны, пробуждающие запретные желания в душах людей, – произнеся это бархатным, обволакивающим голосом, рыжий медленно шагнул к алтарю. А я, пискнув, отодвинулась, уперевшись спиной в каменную ногу Темнейшей.
– Эй! Нельзя ли повежливее с женой? – прикрикнул дракончик.
И тут уж мы разом, все втроём на него уставились.
– Как это, с женой? – вырвалось у меня.
– УЖЕ?!! – взревел огненный.
– Только не говорите, что мечтали о пышной свадьбе, – отмахнулся дракончик. – А если мечтали, всё в ваших лапах-крыльях. Можете хоть месяц гулять, всё-таки событие! Но вообще мне пофиг.
Бросив беглый взгляд на запястье, брюнет наполовину проревел-наполовину простонал:
– Так ты не шутил, земноводное?!
– Какие уж тут шутки, – с достоинством ответил «земноводное» и скрестил на груди лапки.
