Диана Фад
Не говори, что любишь – 1
Глава 19. Василина
Стою у ворот, смотрю, как Никита уезжает и это его «Пока» будто надвое раздирает. Слезы сами из глаз текут, вытираю их рукой, пробираюсь тихо в дом. У отца в кабинете горит свет, стараюсь прошмыгнуть мимо, но не успеваю, слышу его голос:
– Василина? Зайди ко мне, – говорит отец, а я вздыхаю. Приглаживаю волосы, вытираю щеки, вот только сейчас мне не хватало, чтобы он меня видел такой. Прохожу в кабинет, усаживаюсь на диван, стараясь не глядеть на отца. Тот сидит, на столе горит светильник, перебирает бумаги. Наконец отрывается от них и смотрит на меня поверх тонких в золотой оправе очков.
– Посмотри на меня, – не просит, приказывает. Поднимаю взгляд и встречаюсь с его внимательными глазами, будто изучающими меня, как на подопытного кролика смотрит. – Мне отец Артура звонил, что у вас произошло?
– Ничего, – бормочу я, понимая, что отец так просто не оставит это дело.
– Как это ничего? Виктор Михайлович сказал, что ты обидела его сына, оттолкнула. Сказала, что замуж за него не пойдешь.
– Я не отталкивала, а то, что замуж не хочу, то да, это мое желание.
– Вот как… – замолчал отец. Минуты молчания стали почти осязаемые и я посмотрела на руки, которые мелко подрагивали. – Почему?
– Я не люблю его, папа, – сказала, а сама смотрю на него выжидающе, надеясь, что поймет.
– Не любишь? – будто удивляется отец. – А должна?
– Хотелось бы, – улыбаюсь ему.
– А есть, кого любишь? – усмехается отец, и я приободряюсь, сказать – не сказать? Набираюсь смелости, и говорю:
– Да, мне нравится один парень из университета.
– Кто он? – спрашивает мягко отец, но что-то в его голосе мне не нравится, и я с тревогой смотрю на него.
– Не знаю, спортсмен, – отвечаю тихо.
– Спортсмен значит… А сын банкира не нравится, значит… – говорит отец так, отчего у меня мурашки по коже ползут. – Ты сегодня вечером где была? Время почти полночь, с ним?
– Да, с ним. Мы катались по пляжу, – говорю со страхом, чувствуя, что делаю все неправильно, не так. Отец смотрит на мой помятый сарафан и на волосы, спутанные и висящие сосульками от соленой воды.
– Только катались?
– Да, только катались, – смотрю на него, не отводя взгляд.
– Как его имя?
– Никита, – выдыхаю имя, а сама дергаясь, будто плохое что-то делаю.
– Хорошо, можешь идти, – говорит вдруг отец, а я встаю, чувствуя, как дрожат ноги. – Я разберусь с этим. С Артуром помирись, мне сейчас не нужны недовольства со стороны Кондратьевых.
– Но, папа! – выдыхаю шумно, стараясь сопротивляться.
– Ты меня слышала? – тихо говорит отец, но так, что у меня сами собой цепляются друг за друга руки, прикрывая меня. – Завтра вы с мамой улетаете в Париж, на пару недель. Приедете к твоему дню рождения, купите там наряды и все, что нужно. Я заказал банкетный зал во дворце, будут все нужные мне люди, хочу, чтобы ты выглядела достойно.
– А учеба?
– Договорюсь, иди!
– Но я не могу уехать! – почти кричу я. – Папа, пожалуйста! Я куплю все здесь, закажу в конце концов!
– Мне кажется, что ты последнее время ведешь себя не так, как нужно, – строго говорит отец. – Если я говорю, что делать, то надеюсь не встретить сопротивления с твоей стороны, я ясно выразился?
– Ясно, но, пожалуйста, дай мне два дня, прошу всего два дня! – и замираю, жду его ответа.
– Зачем?
– Мне нужно… Нужно в универе кое-что доделать и с Артуром помириться, – на одном дыхании выдумываю я, ожидая, что отец поверит.
– Хорошо, – он смотрит на меня снова изучающим взглядом. – Можешь идти.
Выхожу из комнаты, руки дрожат, дышу будто после пробежки. Как я могу уехать? А Никита? Я не могу сейчас оставить его, так и не выяснив, как он ко мне относится после всего. Да и вообще, как я от него уеду?! Поднимаюсь в комнату и падаю, рыдая на кровать. И совсем не знаю, что сейчас отец поднимает трубку и отдает приказы службе безопасности, не знаю какие.
Утром отказываюсь от завтрака и почти бегу, тороплюсь в универ. Выпрыгиваю из машины и успеваю выловить Никиту, хватая за рукав серого пиджака. Подхватываю его за руку и тащу в универ, быстро минуя коридор и спускаясь на нижний этаж. Знаю, там всегда пустует коморка уборщицы. Затаскиваю туда Никиту и целую, будто помешенная, прижимаясь всем телом. Надо сказать, что парень не сопротивляется, хватает меня за талию и усаживает в каморке на стол, скидывая на пол какие-то коробки и тряпки.
Целует меня крепко, прижимая к возбужденному члену, рука пробирается под юбку и проникает между ног. Пальцы нежно гладят меня, трогая чувствительную точку, отчего я глухо постанываю, почти кусая его за губу. Дрожащими руками расстегиваю на нем рубашку, пока он спускает с плеч мое платье, расстегнув молнию на спине, освобождая грудь из кружевного лифчика. Дальше уже совсем теряю себя, выгибаясь под его губами, которые охватывают мой сосок. Он сильно втягивает его и теребит языком.
Его пальцы нежно трогают меня между ног, сдвигая мокрые стринги, а другой рукой он расстегивает ширинку, спуская на себе джинсы. Чуть отстраняется, отчего я всхлипываю, тянусь за ним, но он надевает презерватив и поднимает меня от стола за ягодицы, насаживая на себя. Я кричу, он ловит мой крик своим ртом, заставляя меня потерять голову. Сам тихо рычит, входит в меня, поднимая руками, и снова опускает. Я чувствую, как меня пронзает его член, жадно хочу еще и еще, обвивая ногами его талию. Двигаюсь сама, возможно, мешаю этим ему, но он с такой силой владеет мной, что отдаюсь полностью в его власть. Чувствую, что улетаю, голова кружится и все в теле взрывается сладкими толчками, падаю на его грудь, тыкаясь лбом, шепчу его имя.
Никита все еще во мне, все еще яростно вбивается в меня, приподнимая и больно сжимая мою попку, и тоже сотрясается, глухо стонет. Чувствую его толчки во мне, горячие, мощные и от этого кончаю еще раз, полностью потерявшись. Он утыкается подбородком в мою макушку и шумно дышит, все еще сотрясаясь. Я чувствую, как подрагивают мои ноги и член у меня внутри. Постепенно прихожу в себя, дыхание восстанавливается. Никита молча отстраняется, стягивает презерватив и засовывает его в задний карман. Я тихо смеюсь, хватая его за плечи, и снова целую, уже спокойно, мягко. Он ловит мои губы и водит по ним языком, шумно выдыхая.
– Ты не снял с меня трусы, – шепотом говорю ему, ловя губами его смешок.
– Не успел, – отвечает и отстраняется, натягивая джинсы и поправляя на мне платье, застегивая молнию. – Я хотел извиниться.
– За что? – удивленно смотрю ему в глаза.
– За вчерашнее. То, как я уехал, прости, – он отводит взгляд, помогая мне спуститься со стола и держа в объятиях. Я чувствую, как предательски подгибаются ноги и слегка кружится голова.
– Больше так не делай, – шепчу тихо, утыкаясь носом ему в грудь.
– Больше этого не будет, – говорит он и отстраняется от меня. – Наши отношения невозможны, – продолжает Никита, медленно убивая меня, отрывая от меня куски с кровью и болью.
Глава 20. Никита
Выхожу из каморки, пропуская вперед притихшую Василину. То, что произошло внутри, сбивает все мои настройки, летят на хрен все мысли. Когда она потащила меня и накинулась с поцелуями, чувствовал, что умру, если не окажусь в ней. Член разбух, больно подрагивая, еле дотерпел, пока не насадил ее на себя. В голове будто что-то взорвалось – когда вошел, когда стянуло тугими спазмами, когда стало горячо и влажно. Пальцами трогал ее, соком вся течет, аж трусы мокрые. Крышу снесло напрочь, словно первый раз женщину познал, как юнец вздрагивал, вбивая в нее свой член. Еле сдержался, чтобы дождаться, как сожмет все внутри себя, будто тисками, а когда запульсировала – чуть сразу не кончил. Губу до боли прикусил и двигался, а потом унесло так, что невыносимо стало, пока выстреливал, а ее второй раз накрыло.
Василина остановилась и игнорирует звонок, мы с ней опаздываем, и нам обоим это становится неважно, все неважно.
– Мы можем просто встречаться? – спрашивает девчонка, не касаясь меня, а просто глядя в глаза.
– К чему это приведет? – отвечаю, упорно отвожу взгляд.
– Без обязательств, – быстро говорит она.
– Без обязательств? – повторяю заинтересованно. То, что предлагает мне девчонка, в принципе меня устраивает, но надолго ли? Раз, другой и снова начнутся упреки, звонки – где я, с кем, что делаю, почему не звоню?
– Да, – выдыхает она. – Просто встречаться.
– Меня это устраивает, – сам удивляюсь своим словам, но руки тянутся и обхватывают ее талию. Прижимаю к себе, что за черт, снова хочу, снова готов. – Сегодня в восемь, заеду.
– Хорошо, – улыбается она, будто только что стала самым счастливым человеком на земле. Я тупо таращусь на ее улыбку, ухмыляясь в ответ. – Какие еще условия?
– Только со мной, – говорит тихо, но твердо. – Если ты со мной, то больше ни с кем.
– Это уже условие, – говорю недовольно, но сам трогаю руками ее спину, чувствуя через тонкую ткань, как подрагивает ее тело. – Пусть так, только с тобой.
– Договорились, я свое слово сдержу.
– Я свое тоже, – отвечаю ей и слегка сжимаю ее милую попку руками, притягивая к себе, давая понять, что уже готов. Затем с шумом отстраняюсь выдыхая. – Мне пора.
– Значит, в восемь, – девчонка поправляет свое платье и отступает от меня.
– До вечера, – обещаю ей и срываюсь с места, лекция уже давно началась, сейчас влетит мне по полной.
Врываюсь в аудиторию, извиняюсь и сажусь на ближайшее пустое место, стараясь быстро понять, о чем говорит преподаватель. Мысли сами собой возвращаются к разговору с девчонкой. Что творю, дурак? На хрена мне вот это все сейчас? Соревнования на носу, а я дурью занимаюсь, да еще и как. Но было в этом что-то возбуждающее, Василина сама предложила, просто встречи, просто секс. Сижу, туплю на лектора, а перед глазами ее тело там, в темноте на пляже. Вспоминаю то, что было полчаса назад в каморке и крепко сжимаю кулаки. Снова ее хочу. Ладно, пару раз встретимся и свалю. Сама предложила, никто никому ничего не должен. Просто тупо встретились и разошлись.
Досиживаю свою последнюю лекцию и выбегаю из универа, доставая из рюкзака шлем. Сегодня встреча со спонсорами, нужно собраться, а я про бабу думаю. Заворачиваю за угол и сталкиваюсь с тремя парнями, которые стоят, нагло глядя на меня. Узнаю одного, это он тогда лапал девчонку на крыльце. Парень стоит, ухмыляется мне своей слащавой рожей, вертит на пальцах ключи от тачки.
– Куда бежишь, спортсмен, – смотрит на меня, зло улыбаясь. Двое других обходят по сторонам, стараясь прижать меня к стене универа, не касаются, просто зажимают.
– Чего тебе? – спрашиваю этого мажора, перекидывая свою сумку через голову, чтобы зафиксировать. Шлем крепче сжимаю в руке.
– Часто видеть тебя стал, морду твою, а она мне ой как не нравится, – глумится парень, сплевывая мне под ноги. – А если мне что не нравится, то чуть подправить хочу.
– Твои проблемы, мне твоя рожа тоже любви не добавляет, – усмехаюсь ему в ответ.
– Значит, мы поняли друг друга. Я не трогаю тебя, а ты тихо исчезаешь из универа, и мы больше с тобой не встречаемся.
Медленно перекладываю шлем из правой руки в левую и стремительно выкидываю вперед руку, крепко сжав горло этого хлыща. Держу захват, слышу, как тот хрипит, его глаза лезут в стороны, руки хватаются за мои, пытаясь оторвать от горла, но бесполезно. Я уже вцепился как клещ. Двое других неровно стоят рядом – не знают, что им делать. То ли напасть на меня, то ли как-то отбивать своего товарища.
– Я здесь учусь, ты понял. И я буду здесь, как бы тебе ни хотелось обратного. А сейчас, дай пройти и чтобы больше я тебя не видел, – разжимаю руку, отталкиваю парня. Тот хрипит и кашляет, брызгая слюнями. Смотрю на остальных, стоят молча, ничего не делают. Тоже мне, друзья называются.
– Учиться тебе здесь недолго, – хрипит мажор, провожая меня злобным взглядом. Иду к мотоциклу, надеваю шлем. Придется несколько дней мотоцикл в другом месте оставлять, разнесут по кускам, однозначно. Поздравляю тебя, Никита, за одни сутки появилась девчонка и вместе с ней проблемы, все как обычно. Хотел избежать, не удалось. Теперь и эти мажоры на хвосте висеть будут.
Выезжаю от универа, направляясь в спортивную школу, нужно выбросить все из головы, все потом, после спонсоров. Разберусь как-нибудь и с девчонкой, и с мажорами.
По пути звоню Денису. Тот отвечает сразу, будто держал в руке телефон.
– Здорово, качок, – слышу по голосу, улыбается. – Ты тогда из ресторана так быстро срулил.
– Да девчонку эту домой закинул, – улыбаюсь в ответ.
– Только закинул? – ржет друг.
– Истинная правда, – смеюсь. – Слушай, дело есть.
– Говори, чем смогу, как говориться.
– Есть куда девчонку привести?
– В смысле на вечер? – удивляется друг и тут же интересуется. – А кого?
– Ну, кого – это не твое дело, – обрезаю сразу, знаю, что Дениска поймет.
– Понял, не дурак. Есть одно место, могу ключи одолжить на пару дней, не больше. Мы там сами с Маринкой зависаем. С тебя чистый комплект.
– Не вопрос, тебе с ромашками или бабочками? – снова смеюсь, обдумывая комплект постельного белья на кровать.
– В шелках, блядь, красного цвета, – слышу хохот Дениса.
– Будет тебе красного, заеду за ключами?
– Давай сам подвезу. Ты в школе будешь? – предлагает друг.
– Да, до семи.
– Заметано, до встречи, Казанова, – снова ржет Денис и отключается.
По пути залетаю в магазин, выбираю дорогущий комплект шелкового белья, нежно-розового цвета. Стоял, смотрел на черный комплект, но потом прикинул, что это уже экстрим, схватив розовый, бегу на кассу. Девушка на кассе мило улыбается, но вопросов не задает. Чертыхаюсь про себя, вспоминая обещание, данное Василине, что только с ней. Не было бы обещания, сейчас бы номер девушки был бы у меня в кармане.
Рядом аптека, покупаю презервативы. Все, я готов, теперь выбросить все из головы, бегом в школу.
Глава 21. Василина
С трудом досиживаю еще пару лекций и позорно сбегаю, не могу больше спокойно сидеть. Вся в предвкушении вечера и встречи. Вика что-то мне говорит, а я даже не понимаю о чем речь. Не слышу, что говорят преподаватели, улыбаясь, смотрю в окно. После третьей пары я срываюсь домой, вызывая охрану с машиной. Вика недовольно куксится, но остается еще, теперь уже без меня. Целую ее в щеку и почти бегу к лимузину. Закидываю внутрь рюкзак и сажусь сама, отмахиваясь от вопросов Виталика, почему так рано. Не его дело, куда хочу и когда.
Дома вру матери, что дико болит голова, а сама встаю в своей комнате под почти ледяной душ. Все тело горит, странно вспыхивает жаром. Никогда не думала, что такое возможно со мной. Вспоминаю то, что было в каморке, и снова возбуждаюсь, трогаю свою грудь, лаская ее, как это делал Никита. Что со мной происходит? Даже душ не помогает, не охлаждает разгоряченное тело. Я хочу этого парня так, что подкашиваются ноги и готова на безумства, несмотря ни на что. Запрет отца, его слова, угрозы Артура вылетают из головы, оставляя только желание видеть и быть с Никитой.
Валюсь на кровать, достаю телефон и смотрю на номер, который добавила сегодня. Никита продиктовал мне его, когда выходили из каморки. Написать или нет? А что я ему напишу? Что дико и безумно скучаю? Что меня всю потряхивает от одной мысли о нем? Руки сами набирают сообщение, и тут же стирают, какая глупость. Отбрасываю телефон и зарываюсь лицом в подушки. Еще четыре часа до встречи, целых четыре часа.
В комнату стучится и входит мать, присаживаясь рядом на кровать. Тихо рычу в подушку, отстраняясь.
– Василина, – строго начинает мать. – Что опять случилось?
– Что? – выныриваю из подушек.
– Почему папа нас в Париж отправляет? – сердито спрашивает мать, а я чуть не скулю, вспоминая про отъезд. Пока была в универе, все забыла, Никите ничего не сказала, а ведь для этого его в каморку тащила. Ну не совсем для этого, конечно. Как увидела, так все мысли из головы вынесло.
– Папа отправляет, у него и спрашивай, – огрызаюсь, перекатываясь на кровати, и сажусь, подпирая спиной мягкую спинку.
– Папа мне сказал, что тебе платье нужно на день рождения купить, но это же полный бред! В мои планы не входило сейчас уезжать!
– Что ты ко мне пристала? – смотрю сердито на мать.
– Как ты со мной разговариваешь? – тут же возмущается она, а я закатываю глаза, тупо пялюсь в потолок.
– И вообще, мне не нравится, как ты со мной разговариваешь последнее время! Ты меня не уважаешь! – продолжает мать, а я перевожу на нее взгляд.
– За что?
– Что за что? – удивляется она.
– За что мне тебя уважать? – продолжаю я, уже слетев с катушек. – Ты трахаешься со всеми, пока мой отец деньги зарабатывает.
– Да как ты смеешь?! – мать встает с кровати и подходит ко мне. Размахивается и бьет ладонью по лицу. Не сильно, не больно, но обидно.
– Оставь меня в покое! – кричу ей, вскакиваю с кровати и бегу в ванную. Мочу часть полотенца ледяной водой и прикладываю к щеке.
– Не смей со мной разговаривать в таком тоне! – мать идет за мной и встает на пороге ванной.
– Иначе что? – оборачиваюсь к ней. – Что ты мне сделаешь?
– Я расскажу папе, как ты себя ведешь, – гневно произносит мать.
– Иди рассказывай, – отворачиваюсь снова к зеркалу, потом вспоминаю, что мне нужно. – От моей квартиры ключи отдай, хватит там притон устраивать.
Мать покрывается красными пятнами, тяжело дышит. Удивляется, видимо, откуда я знаю, что она на моей квартире с тренером своим встречается.
– Зачем тебе ключи? – спрашивает уже спокойным тоном.
– Затем же, что и тебе, – огрызаюсь ей в ответ. Когда мне подарили квартиру на восемнадцать лет, я там была один раз, посмотрела и забыла. Тогда мне она была не нужна, теперь, возможно, я начну ею пользоваться, раз уж начинала встречаться с Никитой.
– У тебя появился мальчик? – удивляется мать, будто в мои двадцать лет это такое чудо.
– Неважно, ключи принеси, – мать выходит из комнаты, громко хлопая дверью, через пять минут возвращается, швыряет на комод связку ключей.
– Раз такая большая, то за квартиру сама плати – за коммунальные и уборку.
– Не переживай, заплачу, – отвечаю ей, перекладывая ключи в сумочку.
– Предохраняться не забывай, – кидает, выходя мать. – Если Артур узнает, он не женится на тебе.
– А ты откуда знаешь, о чем думает Артур? – удивляюсь я такой осведомленности.
– Догадалась, – морщиться мать и наконец-то уходит.
Я смотрю ей в след, думая о том, что сейчас произошло. Зря я, конечно, так с матерью, но пусть не лезет ко мне, а я не буду задевать ее. Но ключи от квартиры теперь у меня. А это главное. Пусть встречается со своими мужиками в другом месте, надо вообще квартирой заняться и возможно переехать туда, чтобы жить отдельно. Вместе с Никитой, приходит в голову соблазнительная мысль, но тут же отбрасываю ее. Вряд ли Никита готов жить с кем-то, тем более со мной. А вот слова матери о предохранении застревают в голове. Краснею, вспоминая моменты близости с Никитой, забеременеть я не должна, парень знал, что делает.
Ревность пронзает внезапно, скручивая и полоснув по сердцу. Никита знает, что делает. И как часто он этим занимается? Возможно, для него это в порядке вещей, вот так, просто на пляже, за углом или еще где-то. И презерватив у него был с собой или сейчас все парни их носят в карманах, вдруг пригодится? Спросить его об этом я, конечно, не спрошу, но стало так больно, что еле вздохнула. Представить Никиту еще с кем-то невозможно, невыносимо больно. Но он обещал, пока со мной, то ни с кем. Он же выполнит свое обещание? Или нет? Сажусь на кровать, чувствуя, как на глаза набегают слезы, но сердито смахиваю их руками, нет, он обещал.
Глава 22. Никита
Часа два ждем спонсоров, Попов в ударе, гоняет нас по залу, заставляя то кувыркаться, то прыгать в паре с Ринатом. К тому времени, как появляются важные господа в костюмах и галстуках с нас сошло семь потов, но выстраиваемся у ринга, рассматриваем их, а они нас. Ринат стоит рядом, выпячивает грудь, я чуть посмеиваюсь над ним, а самого потряхивает всего. Знаю, что утвердили меня на чемпионат. Но все равно на дрожь пробивает, адреналин в уши бьет. Гости проходят мимо нас, смотрят, оценивают.
– Кто такой? – указывает один из них на меня. Подтянутый мужчина с сединой на висках, смотрит хмуро, не улыбаясь.
– Это Никита Смирнов, наш чемпион, – отвечает Попов.
– Ну, чемпионом он пока не стал, – отрезает мужик.
– Стал, бронзовый чемпион России в юношеском, – не соглашается тренер.
– Вот как, – удивляется мужик. – И кмс есть?
– А как же. Победа в состязаниях под эгидой AIBA.
– Где?
– В Испании, год назад. Серебряный призер среди юношей.
– А второй? – переходит мужик к Ринату.
– Вошел в финал чемпионата России, кмс есть, – отчитался Попов. Мужик задумчиво рассматривает Рината и возвращается ко мне.
– Учишься? – спрашивает меня, пытливо рассматривая.
– Да, в университете.
– Успешно?
– Нормально, – пожимаю плечами.
– На кого?
– На юриста.
– Зачем боксеру юридический? – удивляется мужик, обращаясь почему-то к Попову.
– Перевелся из Мурманска, там тоже на юридическом учился.
– Никита значит, – говорит мужик и отворачивается, отходит. Остальные идут за ним, направляясь к Попову в кабинет. Ринат отмирает и выдыхает, толкает меня плечом.
– Ну что красавица, понравилась спонсорам? – усмехается.
– Да иди ты, – отвечаю Ринату, а сам едва сдерживаю улыбку.
Выходим из зала, направляясь в раздевалку. Там принимаю душ, переодеваюсь и возвращаюсь в зал, встаю рядом с Ринатом, который уже подпирает спиной стену кабинета Попова.
– Не выходили еще? – спрашиваю Рината, что стоит, рассматривая свои костяшки.
– Не, заседают, – отвечает друг. – Что ты дергаешься? Все равно ехать не кому, с твоим послужным списком я бы не переживал.
– Да я не дергаюсь, но не люблю неопределенность, – отвечаю я, и дверь кабинета Попова открывается. Спонсоры выходят, не глядя на нас, направляются к выходу. Мы с Ринатом идем следом, бестолково толкаясь. На крыльце школы все останавливаются, Попов прощается с ними, пожимая каждому руку. Тот мужик, который разговаривал со мной, задерживает на мне взгляд и отворачивается, садится в машину. Остальные тоже рассаживаются и все уезжают. Попов поворачивается ко мне и гневно смотрит в глаза:
– Никита, что за дела? – сердито спрашивает он, а я удивленно таращусь на него.
– Что такое?
– Да ничего! Откуда ты знаешь Богданова и Кондратьева?!
– Я?! – удивляюсь еще больше. – В жизни про таких не слышал, – отвечаю честно.
– А вот они про тебя слышали, – отрезает Попов. – Все спонсоры высказали за тебя, кроме этих двоих, а точнее Богданова.
– А кто такой Богданов?
– Местный олигарх, будущий депутат. Если он скажет свое нет, ты пролетишь с чемпионатом.
– А что он сказал?
– Сказал, что подумает. На днях решит, – сердится Попов.
– Ну, это не отказ? – спрашиваю с надеждой.
– Не знаю, я ничего не понимаю. Кондратьев ладно, банкир, но дышит в угоду Богданову. Как тот скажет, так и будет. Остальные тоже ждут, что решит именно Богданов.
– Вот как, – протягиваю я, пытаясь вспомнить, где я мог пересечься с этим мужиком. Или те парни из университета? Неужели…
– Вот так, Никита. Так что давай вспоминай, где дорогу перешел этим двоим и чтобы решил вопрос. Спонсоры взяли неделю на раздумья, без них никто из вас на чемпионат не поедет, – отрезал Попов и пошел в школу.
– Так я и знал, – бьет себя по коленям Ринат. – Ты, Никитос, вечно все испортишь!
– А при чем тут я?! – ору на него.
– А что я, что ли? Про тебя вообще-то речь идет. Не поедешь ты, не поеду и я. Год слили в унитаз, – не унимается Ринат.
– Ты смотри. Не нарывайся, – говорю ему тихо, но Ринат машет рукой и уходит вслед за Поповым.
Недолго топчусь на крыльце и возвращаюсь в раздевалку. Ринат молча собирается и уходит, громыхнув дверью. Я беру сумку и запихиваю туда свои вещи, хватаю шлем и выскакиваю на улицу. Еду домой, стараясь не гнать, все внутри злостью наливается, аж в глазах мутнеет. Если из-за этих придурков в университете меня вышибут с чемпионата – убью гаденышей, сам, лично морды их в фарш превращу. И не посмотрю, что посадят потом, просто убью.
Дома матери еще нет, не вернулась с больницы. Стараюсь успокоиться, закинув вещи в стирку и наливая себе тарелку борща. Ем нервно, не замечая вкус еды. Телефон коротко пиликает, читаю сообщение от Василины. Коротко и ясно «Все в силе?». Первая мысль отказаться от встречи, не в том настроении я сейчас, а вторая зашевелилась где-то внизу, горячей волной, полоснув по низу живота. Вот что мне нужно сейчас, чтобы успокоиться, хороший яростный секс, чтобы все из головы выбило, разрядку дало. Пишу ей ответ «Раньше, через полчаса буду» и только сейчас замечаю, что ем холодный борщ, даже не разогрел. Мою тарелку и иду переодеваться. Натягиваю джинсы, футболку, сверху серое худи. Спускаюсь, выхожу из подъезда, сажусь на мотоцикл.
Еду к Василине, останавливаюсь у цветов. Может купить? Все же свидание у нас? Выбираю маленький букетик роз, пихаю их в сумку, где уже лежит этот дурацкий комплект шелкового белья. Вот на хрена мне сейчас все это? Возмущаюсь глубоко в душе, а сам еду дальше, останавливаясь недалеко от ее ворот, стараясь не светиться перед камерами.
– Выходи, я напротив, – пишу ей, скидываю сообщение и жду. Василина выбегает, оглядывается по сторонам и бежит ко мне, сияя улыбкой. Невольно любуюсь ею, такой тоненькой, красивой. Легкий цветочный сарафан до колена с обнаженными плечами, распущенные волосы, девчонка вся сияет и чувствую, что мои губы расползаются в ответ, хотя и не видно под шлемом.
Подбегает ко мне, смотрит в глаза. Киваю назад, садись мол, что смотришь. Протягиваю ей этот дурацкий розовый шлем. Будто тень пробегает по ее лицу, но легко взбирается, надевает шлем и обнимает меня за талию. Ехать нам недалеко, я подробно рассмотрел карту перед этим и вскоре останавливаюсь перед высоткой, глушу мотор. Василина слезает и тоже снимает шлем, вглядываясь в меня тревожно. От улыбки нет и следа. Беру свою сумку, вешаю на плечо и хватаю ее за руку. Тащу к подъезду. Она идет, почти бежит за мной следом, не задавая вопросов, не спрашивая. Открываю дверь, затаскивая ее в подъезд, и останавливаюсь у лифта, двери открываются и заталкиваю ее туда, прижимаясь всем телом к ней.
