Денис Викторович Белоногов
Пробка
Сами по себе безлюдные, управляемые сложными механизмами города, однако, имели небольшое население. Туда прибивались бродяги и "призраки", но кроме них города становились пристанищем тех, кто сознательно решил покинуть пробку, туда выходили на пенсию, или сворачивали на обочину жизни, сдавшись под ее натиском, перебивались случайной пищей и выпивкой, ночевали где придется. Но то было маргинальное меньшинство.
Есть мнение, что Пробка начисто лишила людей представления о доме. Растворила в памяти способность заботиться о себе, поддерживать хозяйство, обеспечивать себя. Но на деле, это сам человек отторг идею дома и пустился в путь, обремененный лишь самым минимумом. Человек-стоящий (в пробке), новая веха в истории человечества, пришедший на смену человеку-ищущему (лучшей жизни), стал ответом на изрядно замедлившееся движение пробки. Теперь пешие походы до закусочной или пункта выдачи, стали одним из самых ярких развлечений в однообразном быте пробочников. Туда ходили целыми семьями, стоя в длиннющих очередях от окна к окну, а после, забрав еду и покупки, тут же садились в кружок, прямо на землю и разбирая сэндвичи из больших бумажных пакетов, ели не сходя с места. В целом же жизнь проходила внутри или в непосредственной близости от своего автомобиля, в ожидании заветного сигнала дающего старт к движению.
Даже те кто решил покинуть пробку и ехать на побережье, чтоб обрести покой, и умиротворение, продолжали стоять в пробке. Они каждое утро выходили из автомобиля, садились в раскладное кресло, накинув панамку от палящего солнца и преисполненные достоинства рассказывали всем, кто имел неосторожность пройти мимо, что они-то не как все, они едут в сторону вожделенного океана, где проведут остаток жизни, нежась на пляже и предаваясь воспоминаниям. Что устроят небольшой сад, чтоб копаться с рассадой, а жить будут не в опостылевшей коробке, а в славном маленьком домике с собачьей будкой подле. И под навесом, лежа на шезлонге, со стаканчиком лимонада или чего покрепче, будут наблюдать за суетным перемещением автомобилей в пробке, проезжающих мимо в неизвестность, ну пока они хоть как-то двигаются. Дело за малым, добраться, но они слышали, что пробка вот-вот ускорится, а там уже песчаный берег где они останутся, а все остальные, бедолаги, поедут дальше. Не стоит и говорить, что почти все они так и заканчивали жизнь в своем трейлере, не добравшись до океана. "Стервятники" быстро потрошили машину, оставшуюся без водителя.
***
Парень покрутил ключом в замке и открыл дверь автомобиля. Горячий воздух салона обдал его жаром. Он сел в кресло и опустил все стекла. Повсюду жужжали стартеры заводящихся двигателей. Сам он не торопился, солидный опыт в пробке подсказывал, что время еще есть и даже если там, далеко впереди, машины тронутся, то не факт, что начавшееся движение не заглохнет задолго до его места в пробке. Чаще всего, небольшая суета, там, далеко впереди, только позволяла упорядочить машины и не более. Не стоит из-за этого тратить топливо. Есть конечно мизерная вероятность, что когда придет пора завестись, двигатель даст сбой, но на этот случай у него предусмотрено несколько уловок, не стоит нервничать по таким пустякам.
Сигнал горна больше не повторялся. Сотни, тысячи двигателей вокруг него работали, нещадно греясь. Вентиляторы под капотом выталкивали наружу струи горячего воздуха, отчего окружающее пространство разогревалось нестерпимо. Раздался пронзительный гудок местного "регулировщика", где-то совсем поблизости. Ну вот и оно, пора, скоро поедем. Он повернул ключ в зажигании. На приборной панели вспыхнули индикаторы. Позади загудел топливный насос, похоже все в порядке. Короткий поворот ключа и двигатель ожил, довольно заурчал под капотом. Поодаль машины приходили в движение. Несколько машин совсем рядом продвинулись, освобождая место, которое сразу заняли счастливчики, что были ловчее других. Резкий гудок справа заставил повернуться на звук. Там, в освободившуюся клетку этой масштабной шахматной доски, устремилось сразу три машины. Естественно кому-то повезло больше, он залез, а те кому не повезло, остались этим недовольны. Но после драки кулаками не машут, в пробке все равны, кто залез, тот и поедет, удел остальных, терять бесценные секунды, минуты и часы своей жизни, стоя в пробке. Ирония. Они все, годами стоят в пробке, сейчас уже не разобрать кто потратил больше времени. Выиграл здесь, проиграл там. В среднем, все томимся одинаково, замкнутые в своих стальных коробках, словно в адских котлах. Он снова вздрогнул от сигнала, это возмутился водитель позади. Черт. Небольшая алая машинка вклинилась между ним и продвинувшейся впереди машиной. Вот дерьмо, он упустил момент! Зазевался. Сам виноват. Он помигал аварийкой соседу позади. На время все замерло. Машины стоят, воители ждут. Кто поедет следующим? Сигнала к концу движения не было, а значит поехать можем в любой момент. Прошло еще несколько минут. Жара только усилилась, не спасали и открытые окна. Вой вентиляторов охлаждения усилился, они работали на пределе. Двигатели охлаждаются горячим воздухом, совсем не эффективно. Как же давно они не ехали быстро. Он поймал себя на мысли, что не знает как это – ехать быстро. Фактически, с момента как он, совсем еще юным, осознал, что они едут в машине, неизвестно куда. Что так пройдет его жизнь. Он не ездил быстрее скорости глухой пробки. Он много раз представлял как это будет, в своих фантазиях, порожденных фильмами из прошлого, где ездили по узкой серой полосе асфальта, исчезающей за горизонтом. Машина летит, окна открыты, прохладный воздух задувает в салон и выдувает из головы все тревоги и заботы, целительная безмятежная скорость, размеренные взлеты и спуски на склонах, пустое шоссе и зелень вокруг. Сейчас так не ездят, все вокруг безжизненная пустыня опустошенная миллиардами автомобильных шин. Никто много лет не видел ту призрачную серую асфальтовую полосу. Кое где они правда остались, ушлые дельцы огораживают их лентой и пускают посмотреть за деньги, как диковинный аттракцион. Впереди возобновилось движение и их пестрый автомобильный ряд сложился в новый узор. Машины-стекляшки перемешиваются, образуя новые диковинные мозаики. Если Бог есть, то он большой затейник, наверно ему нравится наблюдать сверху за этим огромным безумным калейдоскопом, радуется поди, как ребенок.
В этот раз он не проворонил мгновение. Слева образовалась небольшая щель, из-за того, что весь поток продвинулся наискосок и он ловко зарулил нос автомобиля в образовавшийся проем. Дело сдвинулось, теперь машины перемещались бойко. То и дело появлялись новые "прорехи" и тут уж не зевай. Главное залезть в хорошую струю, потому, что когда все поедут, уже будет не до маневров, следи, чтоб перед тобой не вклинились, да скорость не теряй.
Теперь они ехали. Движение выровнялось и перестроения почти закончились. Машины справа и слева медленно отставали, поток он выбрал удачный.
"Ого, если так пойдет и дальше сделаю не меньше ста кузовов" – мелькнуло в голове, но он отбросил эту мысль. Дорога непредсказуема и случиться может всякое. Он зорко следил и мгновенно пресекал попытки других автомобилистов потеснить его, в такие моменты нужно быть очень бдительным, желающих влезть в стремительный поток всегда много, люди зависимы от успеха и всегда норовят примкнуть к нему, чего бы им это не стоило. Впрочем, вся пробка пришла в такое деятельное движение, что никому не было дела до покушения на успех других, не потерять бы достигнутого, все в равном положении. Он почувствовал на себе заинтересованный взгляд, но виду не подал, не время и не место переглядываться, все внимание на дорогу.
Скорость начала снижаться и автомобили, осилив последние сотни метров, остановились. Пробка оглашалась нетерпеливыми гудками. Все замерли в ожидании, двигатели не глушили, надеясь, видимо, что поедут снова и успех получиться развить. Азарт скорости увлек водителей равнины. Прошло минут пять. Где-то поблизости раздалось осторожное "Похоже сегодня уже не поедем". Еще через пару минут гомон множества голосов отчетливо превысил мерный гул автомобилей, люди решали нужно ли глушить двигатели или еще подождать. Время шло, пробка стояла, однако распорядитель не давал сигнал отбой. Смутно понимая, что такого не бывало, что после такой паузы поток вернется к движению, и все же пробка за долгие годы своего существования обросла суевериями и привычками, никто не покидал машин. Люди глазели по сторонам. Присматривались к новым соседям, оценивали как далеко продвинулись, сравнивали свой результат с менее или более удачливыми соседями. Лишь отцы семейств время от времени опускали взгляды на приборную панель, с покорной злостью наблюдая за тающими единицами топлива в баке.
Остывшие было в движении автомобили, снова набирали температуру. Он выкрутил ручку салонной печки на максимум, чтоб двигатель не перегрелся. Горячий воздух с запахом пыли вторгся в салон, на зубах заскрипел песок. Вот теперь подлинное пекло. Горизонт плавился, размываясь в струях горячего воздуха.
Из старенького универсала поблизости, раздался детский крик. В движении было замолчавший, грудной ребенок снова требовал к себе внимания. Отец, за рулем автомобиля, непримечательный, даже в такую жару в видавшем виды костюме, будто менеджер в непрерывном поиске работы. Его жена, приятная молодая девушка, пышногрудая добродушная хохотушка, с кричащим на руках младенцем. Она приветливо помахала ему рукой, ни мало не стесняясь, что ребенок терзает ее грудь, приноравливаясь к кормлению. Он несуразно кивнул в ответ и отвел взгляд, чувствуя как к лицу приливает кровь. На заднем ряду универсала сидели молодые отпрыски семьи, светловолосые мальчик и девочка одного возраста, наверно погодки.
В голове крутилось "О чем они думают? Что за сила заставляет их заводить детей в пробке? Месте совершенно не подходящем для новорожденных… Нужно перестроиться при первой возможности, соседство с ними может добавить шума и хлопот", но взвесив все за и против, приняв тот факт, что терять самый быстрый ряд в пробке, из-за мелких неудобств, неразумно, решил ничего не менять.
Вдалеке проревел гудок. Вздох облегчения разнесся над долиной и все двигатели, послушные повороту ключа в зажигании, разом заглохли. Еще долго будет нестерпимо жарко от тысяч остывающих двигателей. Кое где еще будет движение, точечные перемещения пока пробка утрамбуется, но основное движение точно затихло. Можно расслабиться, осмотреться, может даже найти поблизости машину-закусочную, он порядком понервничал и теперь в желудке подсасывало. Он вспомнил, как когда-то, несколько дней подряд питался одной лишь вьетнамской лапшой, потому, что других закусочных поблизости не было, а пожилой вьетнамец, единственный кто мог готовить пищу на кого-то кроме себя, ничего другого, кроме лапши в безвкусном, совершенно не жирном бульоне с обилием тошнотворно пахнущей травы, готовить не умел.
