Денис Викторович Белоногов
Мотоцикл
Пока собирался, он то и дело выглядывал в окно. Впрочем, погода похоже и не собиралась портится. Когда он окончательно уверовал, что сегодня погода на его стороне, он выскочил из квартиры и хлопнул дверью. Он держал путь в сторону топливной заправки. Она была в получасе ходьбы. И хоть теперь каждая минута на счету, опыт подсказывал, что не стоить тратить силы. Ведь обратно придется идти с полной канистрой топлива.
Теперь главное, чтоб на заправке оказалось топливо. Впрочем он знал, что заправщик всегда держит заначку для особых случаев. А значит дело только в цене. Возможно придется поторговаться и все равно заплатить втридорога. Но он был готов и к этому. Весь год он откладывал каждую лишнюю монетку, отказывая себе буквально во всем, ради одного этого дня.
И вот наконец заправка. Уже издалека, щурясь от солнца, он всматривается в надпись на широком полотне на фасаде заправки. «Топливо есть». Сердце забилось учащенно, он ускорил шаг и чуть не влетел на заправку запыхавшийся, и возбужденный словно страстный влюбленный. Он вовремя осадил себя. Даже пару минут постоял у входа, чтоб отдышаться. Нагнулся, распустил и завязал шнурок. Сделал осунувшееся лицо, чуть усмирил дыхание и загнал глубоко внутрь волнение. Заправщику не стоит знать, что он возбужден и видеть его горящие глаза. Если он почует неладное, то тут же бессовестно закроет заправку, скажет, что топлива нет, а надпись, просто еще не успел заменить правильной – «Топлива нет». И тогда он вытянет у него последние гроши за заначку топлива.
Он устало вошел внутрь. Едва доплелся до прилавка и попросил наполнить канистру. Лишь на треть. Это такая хитрость. Если попросить полную или хоть половину, то заправщик заломит цену. Все давно привыкли заправлять канистру на треть, а еще лучше на четверть. Заправщик щурится и учиняет форменный допрос. Мол топливо нынче дорого и вообще на охране национальных интересов. Достойна ли цель, с которой он берет себе столько топлива. Он умело обходит «ловушки», расставленные заправщиком и тот недовольный все же наливает ему топливо. Неловко пересчитывая пальцами замусоленные деньги, он отсчитывает нужную сумму. Немного не хватает. Все по плану. Стоит несколько секунд в растерянности, а затем, хлопнув себя по лбу и состроив сконфуженную мину, роется в кармане. Наконец извлекает горсть мелочи. Отсчитывая по монетке. Очень медленно, словно каждая новая, это частичка его плоти, потеря которой невосполнима. Наконец вся сумма собрана и он передает ее в кассу. Заправщик неохотно возвращает ему канистру с бензином и недовольно нахмурившись качает головой, словно чувствует, что его провели.
Неспешно покидая заправку, он едва сдерживает себя, чтоб не припустить на всем ходу. Улица. Теперь бегом в гараж.
Минуя старые многоэтажные коробки, давно покинутые жильцами, обветшалые, с пустыми провалами окон, обвалившейся штукатуркой и прогнившими крышами. Их слишком дорого было содержать, в них слишком дорого стало жить в нищей стране. Люди давно перебрались на окраины. В маленьких домиках-коробках, да с небольшим огородом, можно вполне сносно существовать. Он и сам так хотел, да как-то не сложилось.
Перескакивая с островка на островок, оставшегося со старых времен асфальта, он добрался до окраины города. Здесь по большей части бараки и бесчисленные гаражные будки, жмущиеся друг к другу, как в фавеллах, о которых он читал в журнале. Тогда он удивлялся, что люди могут так жить.
Чем меньше дома, тем чаще встречаются люди. Народ здесь простой, бедный, но не растерявший достоинства. Неторопливо занимаются своими делами, на других оборванцев внимания не обращают. Но это только на первый взгляд, живут здесь сплоченно, чужих не жалуют, но и своих в обиду не дадут. Он рад, что знаком этим людям. Здесь даже спокойнее чем в городе, хоть такие районы в лучшие времена и считались опасными. Стайки детей бегают по улицам, задорно смеются.
А вот и гараж. Один из тысяч таких же. Ржавые покосившиеся ворота, распахнуты настежь. Внутри пусто и пахнет сыростью. Но пусть вас это не обманывает, это только для посторонних. Он не зря выбрал именно этот гараж. Он довольно длинный и его задняя часть, скрытая растительностью, выходит на старую дорогу. Он просто уменьшил его вполовину, заложив кирпичную перегородку. Продравшись сквозь кусты, он заходит с другой стороны. Здесь двери закрыты на замок, да и выглядят получше, краска свежая. Горячий воздух от разогретого солнцем металла, вырывается ему навстречу. Он открывает двери настежь, проветривает. Мотоцикл стоит здесь.
Не в силах собраться с мыслями, он немного ходит по гаражу, суетится, делает что-то по мелочи, перекладывая с места на место, без всякой цели, старый хлам. Время от времени выглядывает наружу, в небо. Не собирается ли гроза? Вроде порядок. Кажется погода разгулялась еще больше. Он очень переживает, последний раз такое было год назад. Около того. Как он? Заведется ли? Исправен ли? Меленькая резинка прохудилась и всему конец. Наконец берет себя в руки, открывает горловину бака и заливает топливо. Оно приятно булькает внутри бака, словно мотоцикл очень доволен. По гаражу распространяется запах горючего. Открывает краник подачи топлива и подсасывает его в двигатель. Достает подножку стартера. Она не смотрится здесь. Как уродливая культя торчит она сбоку. Раньше мотоцикл заводился электрическим стартером, но аккумуляторы теперь большая редкость и в лучшие годы он все же примостил эту уродливую кочергу к мотору. Теперь он хотя бы может завести мотоцикл в любое время. Несколько раз срывает ногой педаль стартера. Пока ничего. Мотор урчит, но не схватывает, шурша сжимаемым воздухом и прокручивая коленчатый вал. Немного отдыхает, давая топливу расползтись и заполнить всю систему, испаряясь и насыщая взрывной смесью легкие мотора. Еще одна попытка. С третьего толчка мотор схватывает и оживает. Сначала он грубовато ревет повышенными оборотами, как недовольный старик, которого долго не навещала родня. Время от времени пропускает такт и работает неровно. Он немного крутит ручкой газа, «подначивая» мотор, чтоб тот не захлебнулся, дает «разогнать кровь». Наконец мотор успокаивается, рокот его становится ровнее и теперь больше похож на недовольное ворчание. Постепенно разогреваясь мотор работает ровнее, ворчание его переходит в довольное, размеренное урчание, словно он «сыт и доволен». Работа двигателя теперь размеренная и спокойная. Когда уже нет нервного шуршания цепи распределения, не раздастся резкого стрекота непрогретых клапанов, а масло уже разошлось по двигателю, заставляя каждую его часть работать слаженно. Вот оно наслаждение, глухое урчание мотоциклетного двигателя. Такое неторопливое, фыркающее, размерное, успокаивающее. Наверно оно чем-то похоже на стук сердца коня, раз вызывает в человеке ответные чувства. Много похожих звуков, но тот самый мотоциклетный не спутать ни с чем.
