Денис Викторович Белоногов
Храм скейтбординга
Бесчисленной количество кругов в этом замкнутом котле, прыжки, повороты, падения. Бесчисленное число кругов секундных стрелок на циферблате. А затем покой и умиротворение, созерцание. Лениво блуждающий взгляд в поисках оригинального движения, настоящего чувства – подлинной досады или искреннего ликования, которые снова разожгут огонь в душе и в мыслях, заставят двигаться дальше. И снова он скользит внутри этого беспорядочного водоворота с другими такими же, ищущими, как он.
Внезапно он осознал, что уже некоторое время крутится поблизости от рампы. Что-то точило его изнутри, не давая покоя, что-то тянуло туда, на верх – испытать силы. Здесь – наверно в последний раз. Вот он, этот момент – сейчас или никогда. Он подъехал к месту, где сидел его приятель.
– Эй, поснимай меня.
Его приятель, оседлавший доску и глазеющий по сторонам за другими райдерами, поднял голову и внимательно взглянул на него. Он что-то заметил в его глазах и расплылся в улыбке.
– О, да ты готов. Погнали.
Потом вскочил на ноги и достал из кармана телефон.
– Давай на исходную – сказал он, снялся с места и направился к месту откуда обычно снимали видео катаний.
Конечно, рампа была ему хорошо знакома. Много раз он «штурмовал» ее, имел успехи, но сделать связку – успешно, один а другим выполнить все задуманные движения, не выходило ни разу. А уж добавить к этому самые сложные трюки – удел избранных. Острое чувство страха кольнуло в груди, но теперь нога упрямо толкала его к рампе. И снова эта мысль – сейчас или никогда. Не должен этот парк запомниться неудачей, он не мог принять этого. К его удивлению, страх отступил.
Вот и рампа. Он забрался наверх по приставной лестнице. Стоя в самом центре балкона, он медлил. Ему не было страшно в известном смысле, он был готов и знал, что делать. Но стоя над обрывом, ты невольно замираешь. Есть что-то древнее в этом чувстве.
Множество глаз устремлены на него. Очень необычное ощущение, раньше он не замечал этого. Все ждут когда он начнет. И он начинает.
Поставив ногу на доску, он ныряет с края балкона. Доска быстро набирает скорость и пролетев самую низкую точку, устремляется вверх, но не достигает другого балкона, а захваченная силой притяжения, скатывается назад. Еще рано. Нужно вкататься, набрать скорость, поймать ритм. Раскачиваясь в желобе рампы, взад и вперед, словно маятник, каждый раз взмывая все выше и выше, он равняется на ритм сердца, удары которого, здесь особенно заметны. Скатываясь вниз, доска набирает скорость, взлетает вверх, где достигнув высшей точки и потеряв энергию, на долю секунды замирает, а затем снова устремляется вниз, но еще быстрее.
Он чувствует, что готов. Все вокруг перестало существовать, все стихло и замерло, рампа под ногами теперь размыта словно в дымке и лишь шуршание подшипников и серая шкурка доски под ногами, каждый миллиметр которой покорен его ступне, теперь его замкнутый мир. Он уравновешен и спокоен. Доска послушно откликается на мельчайшее давление. Он проскальзывает нижнюю точку, взбирается на верх и время останавливается. Борд, глухо звякнув, замирает практически вертикально, балансируя на стальной подвеске, на краю балкона. Он прихватывает пальцами край доски и секунду держит равновесие. Взгляд выходит за пределы узкого мира у его ног. Его приятель восхищенно смотрит на него снизу, в его руках телефон. Пара мальчишек замерли на другой стороне рампы и не сводят с него взгляда. Один уже начинает поднимать руки в предвкушении трюка, а второй открыл рот для восторженного крика. Даже голуби, вечные спутники городского движения, на секунду замирают с распростертыми крыльями. Другой раз его собранность улетучилась бы, но похоже именно сейчас он достиг совершенства и уже ничего не в состоянии его отвлечь.
Время ускоряется.Он отталкивает от себя доску и снова устремляется в пропасть. Не испугаться, не затормозить. Вопреки пульсациям в голове, которые не дают сосредоточиться, вопреки инстинктивному желанию соскочить с доски, вопреки предчувствию неминуемого падения. Но нет, кажется он наконец стал частью бурного потока жизни и словно бы движется в нем, и точно знает, что в состоянии совладать с ним, и ему, в сущности, нужно лишь перестать сопротивляться, поддаться этому безудержному движению. Он достигает другого края, доска снова замирает, но теперь, поджав ноги, он ловко переворачивает доску рукой и прижав ее к ступням снова скатывается вниз.
