Денис Иванов-Ковалёв
Откровение
– Теперь понимаешь? Ты – это всё, – снова знакомый голос. Говорила сама вода, звеня и играя среди каменных островков и стволов упавших деревьев.
Ныряя вместе с водопадиками, бьющими меж замшелых валунов, прочерчивая в слое ряски аккуратные ложбинки, плыло сознание, движимое лишь течением. А сверху глядели на него склонившиеся над водами древесные кисти, что, казалось, трепетали на ветру: «Ты – это всё, ты – это всё».
– Хорошо, – размышляло между тем сознание, – но… кто я?
– Тот, – прожурчали воды, – кого спросили «кто ты?». Чего ж тут непонятного?
– Ничего, если честно, непонятно… Можно я буду звать себя просто «я»? А тебя… Как мне называть тебя?
– У нас так не принято, – рассмеялись солнечные блики на водной глади, встрепенувшейся от пролетевшей мимо стрекозы. – Мы не зовём себя по отдельности… Только люди так делают.
– Люди! – я закружилось, вновь подхваченное течением. – Конечно, люди! Я помню, что связано с ними, но… не помню как.
– Люди называют меня Кристателькой, – улыбнулись сверкающей рябью воды, донеся одинокий листик до арки очередного каменного мостика.
– Может, так тебе проще будет освоиться.
– Кристателька… – задумалось я, пытаясь вспомнить хоть что-то похожее. А пока думало, налетевший ветер закружился в рыжеватых и золотистых хороводах, зарылся в слое осенних листьев и затих где-то под мостом.
– Ты ещё здесь, Кристателька? – обеспокоенным эхом встрепенулось я, вынырнув из-под шуршащего ковра.
– Я всегда здесь, – отозвались тонкие струйки, постукивающие по каменному каскаду, что вскоре терялся в россыпи валунов. Мох, облюбовавший стыки глыб и их покатые бока, зеленел на фоне поникшей череды деревьев, протянувшихся вдоль ручья по обе его стороны.
– Мне нужна твоя помощь, – я взмыло над петляющими очертаниями руслица Кристательки, – чтобы вспомнить… Вспомнить, кто я. Или кем я было когда-то.
– Я много чего помню и знаю. Но ничего конкретного о чём-то или ком-либо…
– Ах, точно, ты – всё… Но не по отдельности, – я понуро опустилось вместе с серебристым инеем на усеянную листьями водную гладь, покрыв ту тонкой ледяной корочкой.
– Но я знаю того, кто может помнить, – приободрила меня Кристателька, засверкав на солнце, выглянувшим из-за тусклого пригорка, сокрытого за ветвистыми плетьми. – Люди зовут его Адам. Иди вниз по моему течению и выйдешь на его бессменный пост.
– Он сторожит эти места?
– Когда-то сторожил. Лети с первыми холодами!
Я послушалось и, подхваченное ветрами, вдоволь осыпавшими скованную в лёд речушку снегом, поспешило по намеченному Кристателькой пути. Когда мостик, сгорбившийся над оледеневшим каскадом, пропал из виду, мимо пронеслись остатки очередной каменной переправы, обрушенной временем и утерянные в белёсых сугробах.
