Денис Бурмистров
Империя Млечного Пути. Книга 1. Разведчик
– Корабль, – попытался объяснить Гарин, понимая, что говорит не о том. – Большой. Запущен с Земли очень давно.
От волнения у него вылетели из головы все даты и числа.
– Мда, – помощник комиссара отклонился, рассматривая из-за своей бочкообразной груди изображение на столешнице. – Информативно… Вы пассажиры или члены экипажа?
Юрий не был уверен по поводу Элли, но девушка растерянно посмотрела на него, и Гарин ответил за обоих:
– Пассажиры. Я жил на нем всю жизнь, а вот она…
– В период с первого по двадцать пятое июня прибытие в систему Омега-Канкри космических кораблей не зафиксировано, – озвучил Ульсон всплывшую на поверхности стола информацию. – Космический корабль с наименованием «Пилигрим-2» в реестре Имперского космического транспорта не значится.
Мясистые щеки помощника комиссара заколыхались, когда он заиграл желваками, во взгляде, направленном на Элли и Юрия, читалось раздражение.
– Ваше положение и без того непростое, не нужно его усложнять, – назидательно произнес Ульсон. – Я еще раз вас спрашиваю – как вы попали в нашу систему? Как назывался ваш корабль?
– «Пилигрим-2», – твердо ответила Юрий. – Мы вас не обманываем!
– Стоп, – палец помощника ткнулся в поверхность стола. – Дайте-ка я проясню ситуацию для непонятливых. Нас на этой планете не так уж и много, большинство я знаю лично. И мы здесь как-то не привыкли видеть новые лица. Вы не военные с аванпоста, не представители корпорации, не горняки и не докеры. Вы вообще неизвестно кто, появившиеся невесть откуда. У вас нет инбы, вас не опознала база данных и в остальном вы несете какую-то ахинею. В иных условиях я бы посчитал, что вы – агенты Рхеи.
Ульсон сделал паузу, чтобы его слова успели дойти до каждого.
– Но я – разумный человек, – его тон сделался мягче. – Я знаю, что люди, порой, попадают в сложные ситуации. И я не враг вам, поверьте. Я просто хочу понять, кто вы и откуда взялись.
Он вновь замолчал, предоставляя слово Юрию и Элли.
Гарин не заставил себя долго ждать. Он, как можно короче и доступнее, рассказал историю ковчегов, которую знал сам, рассказал про Аварию, про Изнанку, про поход на Мостик, про бой с мьютами и про полет в медицинском отсеке.
К чести Ульсона, он не перебивал, слушал внимательно. Когда Юрий закончил, посмотрел на Элли, ожидая ее версии. Девушка подтвердила слова Гарина.
Когда в комнате повисла тишина, помощник комиссара устало повел плечами, распрямляя спину. Гарин, затаив дыхание, ожидал его реакции.
– Понятно, – наконец сказал Ульсон.
На самом деле по его тону сложно было определить что же именно ему стало понятно. Юрий решил, что следует дополнить свой рассказ, что не хватает фактов, но Ульсон опередил его, сказав:
– Мне нужно время, чтобы все проверить. Вам пока придется остаться в участке, до выяснения.
* * *
Ноющая боль неприятно тянула мышцы в ногах и спине, зудящая ломота терзала плечи, шею и колени. Местный врач сказал, что это из-за разницы в силе тяжести – тело отвыкло от нагрузок. Рекомендовал больше лежать.
Но как тут лежать, когда под ногами – настоящая планета! Вот она начинается от стоп и ниже, потом пол, фундамент, настоящий грунт, которому миллионы лет, и вот все глубже и глубже, прямо к раскаленному шару в центре. И потом все снова, но в обратном порядке, пока не покажется обратная сторона этого летящего в космосе каменного шара.
Когда Юрий впервые осознал масштабы, ему стало не по себе, он поспешил залезть с ногами на кровать.
Шел второй день с момента беседы с помощником комиссара. И второй день странной новой жизни.
Все же их с Элли разделили. Мягко, тактично, объясняя, что таковы традиции. Но увели ее недалеко – в соседнюю комнату. Они весь прошлый день провели вместе, разглядывая движущиеся изображения, но вечером пришлось разойтись – комнаты запирались до утра.
Было похоже на то, что они – пленники. Но Гарин пока не хотел об этом думать. Собственно, он прекрасно понимал местных жителей, которые хотели понять, кто же пожаловал к ним в гости. Он бы и сам так поступил, попади на Землю незнакомцы без личных жетонов и знаков профпринадлежности.
Их проверяли, и Юрий только приветствовал это – чем скорее разберутся, тем скорее помогут найти «Пилигрим». Волнительно думать о том, какие будут у землян лица, когда им откроется правда!
В дверь постучались, будто бы Гарин мог самостоятельно впустить гостя, потом щелкнул замок и в комнату вошел помощник комиссара Ульсон. Выглядел он немного устало, лицо лоснилось от пота.
Он что-то пробормотал на своем языке, потом коснулся маленького диска на лацкане форменной куртки и заговорил уже по-русски:
– Чертова буря, – пробормотал он вместо приветствия, потом все же обратился к Юрию. – Здравствуйте.
На сей раз Ульсон говорил сам, а не через механизм-переводчик. Это удивило Юрия.
– Здравствуйте, – улыбнулся он. – У вас хороший русский!
– Да? – поднял бровь помощник комиссара. – Я не стал загружать долгосрочные знания, все равно не понадобятся. Кратковременную пилюльку проглотил.
Он коснулся диска, пояснил:
– Корректор произношения. Вам не знакома эта технология?
Гарин покачал головой, жестом предложил гостю один из стульев.
– Вы проверили мою информацию? – спросил он, садясь на край кровати.
– Как раз по поводу этого, – Ульсон с облегчением опустился на стул, подбоченился, переводя дух. – Задали вы мне работки, господин Гарин.
– Давайте позовем Элли, – предложил Юрий.
– Позже, – помощник комиссара уселся поудобнее, положив ногу на ногу. Сказал, разглядывая разведчика:
– Даже и не знаю с чего начать, господин Гарин. Оказалось, что наша база данных давненько не обновлялась. Как-то ни к чему было. А глобальную сеть, как вы знаете, до Канкри пока не протянули.
Юрий никак не отреагировал, внимательно слушая.
– А может, и не знаете, – сделал вывод Ульсон. – Тем не менее, я кое-что выяснил. Пришлось, правда, залезать даже не в полицейские, а в исторические архивы.
Должно быть, у Гарина был такой нетерпеливый вид, что представитель власти решил больше не ходить вокруг да около. Он поднял взгляд к потолку, словно вспоминая что-то, заговорил:
– В рамках проекта «Ковчег» в 2162 году с орбитального космодрома «Типчак» были запущены три внеклассовых звездолета, именуемые «кораблями поколений». Цель проекта – колонизация пригодных для жизни планет, – он кашлянул, продолжил. – В 2164 году на борту «Пилигрима-3» произошел взрыв реактора, что привело к разгерметизации и частичному разрушению корпуса. Выживших не обнаружено. В 2170 году пропала связь с «Пилигримом-1». В 2188 году – с «Пилигримом-2».
Юрий с удивлением смотрел на помощника комиссара – неужели он все это выучил? Ульсон опустил на него взгляд, облизнул пересохшие губы.
– Я верно понимаю, об одном из этих кораблей вы рассказывали? – брови Ульсона приподнялись и вопросительно застыли.
– Да, я жил на одном из них.
– То есть вы утверждаете, что прибыли в нашу систему на звездолете, который пропал почти три сотни лет назад?
За дверью раздался какой-то шум, топот, возбужденные голоса. Помощник капитана дернул головой, но взгляд от Гарина не отвел.
– Я вам не вру, – заверил Ульсона Юрий. – Послушайте, это очень важно, найти корабль, мой дом. Там много людей осталось, они…
Полицейский поднял руку с растопыренными пальцами, призывая к тишине. В его голосе впервые прозвучали металлические нотки:
– Если это какая-то шутка, господин Гарин, то я настоятельно рекомендую прекратить ее.
– Это правда!
– Это не может быть правдой!
– Но я же здесь как-то оказался!
– Я сделал запрос, – Ульсон рубанул ребром ладони воздух. – Первый факт состоит в том, что ни одно космическое судно подобного размера не проходило сквозь Арку в ближайшей к нам системе Ропера. Но если предположить то, что ваш звездолет не проходил сквозь Арки, а летел своим ходом, то вот вам второй факт – за триста лет ваша посудина не смогла бы преодолеть то расстояние, которое отделяет нас от Метрополии. Вы хоть знаете насколько мы далеко от Солнечной системы?
За дверью вновь затопали и створка распахнулась. В проеме появился еще один полицейский, рыжий парень с всклокоченной шевелюрой. Именно он приносил Юрию еду, а также объяснял как чем пользоваться. На обычно добродушном и улыбчивом лице парня застыло смятении. Он что-то быстро и непонятно затараторил, а в конце бросил быстрый взгляд на Гарина.
Разведчик напрягся. Что не так!
Ульсон торопливо ответил на своем языке, поднялся и поспешил на выход.
– Что произошло? – спросил вдогонку Юрий.
– Ничего страшного, все под контролем, – Ульсон все же остановился в дверях. – Вы не замечали за вашей девушкой…
– За Элли?
– Да, за Элли, чего-нибудь странного?
– Нет. В чем дело?
– Пока не знает. Кажется, у нее какой-то припадок.
Прежде, чем Юрий достиг порога, дверь закрылась, и разведчик остался один на один со своим возмущением.
* * *
Пронзительный свет десятка белых солнц рассыпался искрами и растекался по всему небу, качаясь и пульсируя. Он прожигал лицо и ослепительной болью проникал прямо в голову, переполняя ее низким гулом.
– Нееее…
Непреодолимая сила прижимала Юрия к упругой стене, гладкой и прохладной. От стены несло удушливым запахом пота и резины, а еще под ногами не было пола.
Чертов свет убивал и нужно было с этим что-то делать.
Гарин качнулся из стороны в сторону, пытаясь отлипнуть от стены. Внезапно для себе перевернулся, приподнялся на локтях и уперся лбом. В носу будто открыли кран с горячей водой, на пористую поверхность потекла кажущаяся рубиновой кровь.
Туго перемотанные бинтами кулаки сжались, заскрипела кожа перчаток.
– Неее вхстааавай! – гул перерос в осмысленный возглас, тонущий в шуме толпы. Софиты над головой отбрасывали резкие тени, которые ложились на грязный ринг. Несмотря на онемевшее от ударов лицо, боль острым осколком кромсала переносицу. Опять перелом?
Юрий вытянул руку, схватился за канат и подтянулся, поднимаясь. Кровь из носа полилась по губам, впиталась в бороду и потекла по шее на грудь.
– Зачем, Ю? Ну зачем?!
Гарин даже не стал поворачиваться на голос, он и так знал что увидит – пунцовое от злости лицо Карла Йенсена, пухлое и мясистое, нависающее над воротом застиранной рубашки и зажатый в волосатых пальцах таймер с длинным желтым хвостиком-веревочкой. Все как всегда. Сейчас важнее не секундант, а тот, кто уже начал движение из другого угла ринга.
Юрий поднял руки к подбородку и пошел навстречу противнику.
Про Арматуру Джона говорили, что он сделан из металла. Когда мышцы перекатывались под отливающей холодным стальным бликом кожей, это казалось похожим на правду. Окончательно сомнения пропадали после знакомства с его кулаками. Этот бритоголовый парень с увитыми татуировками запястьями действительно словно орудовал железными прутами.
Бойцы сошлись и с ходу обменялись ударами, не тратя времени на выжидание и тактику. Они уже поняли чего ожидать друг от друга и теперь каждый по-своему стремились завершить раунд.
Приняв сильную, но не очень точную «двойку» на перчатки, Юрий качнулся назад и тут же поднырнул под руки Джона, стараясь подсечь тому ноги. Но железнокожий вовремя отпрыгнул, встретил Гарина тяжелым ударом снизу. Кулак прошелся по скуле и от прострелившей боли в поломанном носу Юрий чуть не заорал в голос. Он отмахнулся, попытался достать Джона в челюсть, но еле успел уйти в глухую оборону, пытаясь устоять под градом ударов.
Черт, когда уже гонг!
Руки переставали слушаться, их напрочь отбили. Нос забила кровь, а из-за необходимости дышать ртом в глотку словно песка насыпали. Удары Джона то и дело пробивали блоки, точечно разя в голову и по ребрам.
Тело молило о том, чтобы наконец упасть на такой манящий ринг, не вставать до отсчета рефери, а потом не вставать еще сто лет.
– Бьешь как баба, – пробурчал Юрий разбитыми губами.
Он выгадал момент, когда между ударами Джона возникнет мимолетная пауза. Словно бык подался вперед, оттолкнул противника руками в грудь. Скрутился тугой пружиной, собирая оставшиеся силы, а потом с гортанным хэканьем, разбрызгивая кровь, выстрелил длинным апперкотом.
Кулак врезался в квадратную челюсть Джона. Голова железнокожего резко откинулась и он попятился, на миг потеряв ориентацию.
Надо добить, дожать…
– Бэнг!
Дребезжащий звук, раздавшийся из динамиков над головой, показался Гарину самой сладкой музыкой. Он опустил руки и остался стоять там, где его застал гонг.
Незримые тени по ту сторону канатов заулюлюкали, заорали, замахали руками. Кто-то не очень метко бросил полупустую пивную банку, и она упала на ринг, расплескивая содержимое.
Юрия, впрочем, уже мало интересовало происходящее. Он терпеливо подождал, пока рефери под возгласы невидимого ведущего поднимет вверх руку Арматуры Джона. Объявили выигрышные ставки – пять раундов сыграно, победа по очкам.
Несмотря на боль в разбитом вдребезги лице, Юрий злорадно усмехнулся. Нашел глазами Карла. Тот лишь покачал головой, хмуро запихивая секундомер в нагрудный карман. Так и стоял с недовольной миной, пока Гарин вылезал из ринга. Потом пристроился рядом и они вместе зашагали в сторону раздевалки.
С трибун летели разорванные чеки от ставок, один клочок налип на лицо Юрия, увязнув в густой крови. Боец сковырнул бумажку пальцем.
– Ну и зачем на этот раз? – голос секунданта еле заметно вибрировал от сдерживаемых эмоций.
– Так получилось, – Юрий потрогал сломанный нос, поморщился от боли.
Карл говорил с ним по-русски – специально где-то скачал и загрузил в свою инбу лингвистическую матрицу. Его пока подводила артикуляция, он не всегда верно произносил буквы, особенно шипящие, но в целом выходило вполне сносно.
Возле лица Гарина промелькнула пятерня с грязными ногтями. Через ограждение перегнулся раздухарившийся пьяный мужик в клетчатой рубахе и попытался дотянуться до проходящего мимо Юрия. В другой руке он сжимал ворох проигравших чеков. Затарабанил что-то на местном языке, но Гарин не слушал, прошел мимо охранника, толкнул двери и окунулся в густой воздух раздевалки.
Прямо с порога к нему подскочил невысокий и проворный костоправ в голубом халате. Он деловито остановил Юрия, заглянул в лицо, пощелкал перед глазами пальцами. Потом быстрым движением извлек из поясной сумки небольшое белое устройство с двумя хоботками и закрытой пластиковым конусом иглой. Гарин лишь успел зажмуриться, когда доктор бесцеремонно водрузил механизм Юрию на переносицу.
Коротко пшикнуло и лицо онемело, превращаясь в резиновую маску. Хоботки щелкнули, входя в ноздри. Противно защелкали встающие на место кости и хрящи.
Все продолжалось не больше минуты. Доктор скупыми движениями обработал пленкообразующим аэрозолем сбитые кулаки и ссадины, без лишних слов отцепил свое устройство от многострадального носа Гарина и убежал прочь так же быстро, как и появился.
Юрий, наконец, позволил себе выдохнуть и опуститься на ближайшую скамью. Несмотря на то, что острая боль ушла, в голове по-прежнему звенело, хотелось покоя и тишины.
Помимо Юрия в раздевалке было еще восемь бойцов. Из них Гарин знал лишь одного – волосатого, похожего на гориллу Фредерика, они пару раз вместе работали в порту. Остальные – залетные или новички, каждый со своим нехитрым бойцовским скарбом и крутящимися подле представителями. Бойцы шлепали босиком в душ, смывая кровь и лохмотья антисептика, пытались застегнуть разбитыми пальцами пуговицы на рубашке, разглядывая в зеркальце места, где совсем недавно был зубы.
Свора рваных собак, сбившихся в кучу зализывать раны. По-настоящему бойцовских среди них – единицы.
А еще запах – запах крови, пота и сырого отбитого мяса.
Юрий сгорбился, опустил голову между колен и позволил себе на секунду расслабиться.
– Ю! – в раздевалку быстрым шагом вошел Карл. – Тебя подлатали?
Гарин, не поднимая головы, показал секунданту большой палец.
– Хорошо, – Карл удовлетворился ответом, – А то за те деньги, что мы платим им… Так, ты, давай-ка не рассиживай! Нам нужно быстрее…
– Карл! – словно хриплая ворона каркнула в раздевалке.
Йенсен вполголоса выругался, но тут же преобразился, расцвел, заулыбался и раскрыл объятия приближающимся мужчинам. Однако, те не были настроены на обмен любезностями.
Их было двое – один старый, другой крепкий. Старого звали Ноем, в его карманы ссыпала свои доходы добрая половина злачных заведений города-колонии Дэннийорда. Второй – его телохранитель.
Ной и Карл общались на языке, который сам Карл называл датским. Этот язык считался в колонии официальным, но на нем говорило подавляющее меньшинство – прилетевшие на заработки старатели предпочитали грубый и универсальный лингво, дикую смесь из русского, английского и китайского.
– Ю, – Карл чересчур сильно потряс Гарина за плечо, привлекая внимание. – Господин Ной спрашивает, почему ты считаешь, что вправе сам решать исход поединка?
По испарине на лице секунданта, по его сжатым губам и нахмуренным бровям было видно, что вопрос пусть и риторический, но вполне закономерный.
Старик вновь заговорил, требовательно указывая узловатым пальцем в сторону выхода из раздевалки. Карл с подобострастной улыбкой слушал, потом торопливо перевел:
– Господин Ной говорит, что ты должен ценить предоставленную возможность. Ты должен падать тогда, когда тебе приказывают.
И добавил уже от себя, горячо шипя в лицо:
– Ю, из-за того, что ты не остался лежать на том сраном полу он потерял деньги. У них был спор с мажором из «Азалии».
– Нечего было ставить против меня, – буркнул Гарин.
Карл зарычал, но к Ною повернулся уже с улыбкой на физиономии. Подхватил под локоток и увлек в сторону, вкрадчиво что-то объясняя. Следом двинулся охранник, контролирую пространство вокруг.
Когда за ними закрылась дверь, Юрий с силой провел ладонью по лицу. Заморозка начала проходить, и кожу покалывало.
Так, который час? Должно быть около десяти. Домой уже не успеть, скоро на смену. Еще нужно успеть забежать к Элли.
– Эй, – незнакомый голос окликнул Гарина.
В дверях стоял одетый в дорогой спортивный костюм Арматура Джон. За его плечом маячили ассистенты, вынося сумки с инвентарем из его личной раздевалки. В отличие от Юрия и ему подобных статистов, Джон когда-то действительно был звездой ринга, настоящим бойцом, в силу возраста сменившим рейтинговые поединки на дешевые шоу.
Джон скептически окинул взглядом раздевалку, вновь посмотрел на Юрия. Гарин выпрямился, бодрясь.
– Ты держишь удар, – с полуулыбкой похвалил Джон на лингво. – Давно я так не дрался.
– Спасибо, – Гарин улыбнулся в ответ.
Джон махнул на прощание рукой и скрылся в коридоре. Юрий остался сидеть, приятно удивленный.
Когда вернулся Йенсен, Гарин заканчивал одеваться и засовывал распухшие ступни во вдруг ставшие узкими ботинки.
Карл Йенсен, человек, спасший Гарина и Элли из космического плена, ныне секундант, менеджер, домовладелец, и, если верить его же словам, единственный на всей планете друг Юрия, пребывал в глубокой задумчивости, хмурил похожие на лохматые гусеницы брови. На немой вопрос Юрия он кивнул на дверь и первым вышел вон. Следом заковылял Гарин, стараясь разогнать гудящую боль в мышцах.
Вечерний Дэннийорд накрыл холодный дождь, не сильный, но какой-то монотонный и бескрайний. Тускло светилось дорожное покрытие, моргая разметкой, в лужах отражались вспышки наружной рекламы и мерцание голографических зазывал. Над крышами, со стороны далеких станций терраформинга, лениво тянулись струи свинцового пара, заменяющие здесь облака. Прохожие выглядели укутанными в дождевики мышами, суетливо шмыгающими из одной норы в другую. Изредка проносились транспортные капсулы, сигналя зазевавшимся пешеходам.
Юрий и Карл вышли из клуба на улицу и остановились под козырьком, вдыхая промозглый воздух.
– Ю, я тебя нихрена не понимаю, – вздохнул Карл, зябка потирая пальцы. – Я из кожи вон лезу, чтобы найти тебе работу, а ты ведешь себя так, словно тебе на все мои потуги жидко насрать.
– Так вышло, – пожал плечами Гарин.
– Ох, ну надо же! Похвально, – всплеснул руками Йенсен. – Так вышло, Ю? Серьезно? Или это шутка?
Он затих, рассерженно вдохнул влажный воздух. Уже спокойнее продолжил:
– Иногда проигрывая выигрываешь, Ю. Это такая долбаная диалектика. Ты же взрослый человек, надо понимать такие вещи.
Юрий вздохнул. Их на Земле воспитывали, что разведчики должны быть лучшими, должны идти до конца, несмотря на собственные слабости и страхи. Без этих качеств нечего делать в Изнанке. И теперь сложно за несколько месяцев научиться идти против себя, научиться сдаваться.
Мысли пронеслись и пропали, оставив горький осадок на душе. Изнанка, разведка, земляне… Кажущийся ничтожно малым корабль поколений, затерянный среди бездны звезд. И люди на нем – семья, друзья. Не знающие, насколько мир вокруг изменился. Не знающие, что этот мир вообще существует.
Юрий поднял глаза к небу, словно мог увидеть сквозь толщу облаков и пылевую атмосферу экзопланеты Канкри-55 знакомые очертания ковчега «Пилигрим-2».
Но над Дэннийордом никогда не видно звезд, их скрывал непроницаемый купол рукотворного циклона.
Четыре месяца. Отцы-духовники, он здесь уже четыре месяца!
Карл что-то затараторил, и задумавшийся Юрий вернулся к разговору на следующих словах:
– …Так что, извини, – возмущенно развел руками Йенсен. – Для человека без инбы сложно найти что-то лучше. Тебя же вообще как бы нет, ты понимаешь? Ни тебя, ни Элли. Ты же не думаешь, что ее будут лечить задаром?
– Не думаю.
– Тогда как-то нужно более ответственно подходить к возможности заработать, Ю. Кстати, доктор сказала, что нужна более глубокая диагностика.
– Я знаю, Элли мне сказала.
– Цену тоже сказала?
– Нет.
– То-то и оно.
– Диагностика нужна, – убежденно сказал Юрий. – Если они не поймут что с ней, то не смогут вылечить.
– Ну, тогда надо думать, как еще денег заработать, – не стал спорить Карл. – Расходы и так немаленькие.
Гарин осуждающе посмотрел на него, покачал головой.
– Что? – непонимающе развел руками Йенсен.
– Ничего. Если бы ты не оставлял себе процент с моего заработка, то денег хватило бы.
Карл обиженно фыркнул, закрутился на месте, подбирая слова.
– Вот это номер! – наконец выдохнул он, возмущенно сопя. – От кого, но от тебя… Не ожидал, Ю, не ожидал!
Юрий смотрел в сторону в терпеливом ожидании.
– Ты что же думаешь, – Карл подступился вплотную и пытливо пытался поймать взгляд Гарина. – Что я все это ради твоих несчастных денег? Забрал тебя из полиции, поручился, дал жилье, пристроил Элли в больницу? Это сколько ж я с тебя денег имею? Миллионы?
Вопрос был, конечно, интересный. Гарин не привык к деньгам – на ковчеге не было единой финансовой единицы. Нормы питания и социальных потребностей ежемесячно определял Штаб, остальное решалось натуральным обменом. Конечно, Юрий знал, что такое деньги – в походах то и дело попадались разноцветные прямоугольные бумажки различного номинала, но никакой ценности для пытавшихся выжить людей они не представляли, плохо годились даже для розжига огня.
Здесь деньги именовали рубконами и они были не более материальны, чем слетевшая с губ математическая формула. Местные делали покупки, оплачивали счета, ставили в тотализатор и отдавали долги – но все где-то в цифровом пространстве, отсчитывая суммы из виртуальных кошельков.
– Я не знаю, сколько точно мне платят, – признался Юрий.
– Да ну? – было видно, что Карла задела тема, он считал себя беспричинно оскорбленным. – А я скажу, хочешь? Даже нет, не так. Давай я отдам тебе все заработанное тобой, и мы разбежимся. Вон, на пластик скину и шагай.
– Ты знаешь, что мне некуда идти.
– А мне что с того? Я же жадный урод, мне срать на твои проблемы.
Гарин решил, что хватит играть на нервах Карла. Он уже успел изучить круглолицего датчанина и знал, что тот легко заводится, но также легко и остывает.
– Извини, – Юрий повернулся к Йенсену. – Просто устал. Я знаю, ты многое для нас с Элли делаешь, и я благодарен тебе. Нужно работать больше – я буду работать больше. Мне главное, чтобы Элли поправилась.
Карл практически на глазах сдулся. Вот он стоял, нахохлившийся и красный, а вот уже опустил плечи и расправил морщины на лбу.
– Ты меня тоже пойми, Ю, – все еще обиженным, но уже более теплым тоном произнес Йенсен. – Я ведь все от чистого сердца. И те проценты… Ту часть, что я беру с твоего заработка – она же не в карман мне идет, а в дело. Сам же понимаешь, тут надо прикрыть, там подсластить. Чтобы проблем не было, понимаешь? Ни у тебя, ни у Элли. Кстати, пойдешь к ней завтра?
– Сегодня пойду.
– Не поздно?
– Нормально.
– Ну, привет ей. Деньги за бой обещали утром начислить. Я твою долю сразу тебе на пластик скину.
– Спасибо.
– Тебя подвезти? Я за углом припарковался.
– Пройдусь.
– Как знаешь. Ну, тогда до завтра.
Юрий покачал головой, хотел было протянуть для рукопожатия руку, но вспомнил, что здесь такие жесты не в ходу. Просто махнул ладонью уходящему датчанину, вышел из-под козырька на улицу.
Дождь барабанил по капюшону с меланхоличностью усталого музыканта. От этой серости и монотонности в голову лезли тяжелые мысли, сдобренные глухой тоской.
А еще страхом, хотя Гарин никак не хотел этого признавать.
Вокруг все чужое, незнакомое. Иная реальность, к которой он оказался не готов.
Оглушало разнообразие, которого, оказалось, Юрий был лишен на ковчеге. Еда, запахи, звуки, не всегда приятные, но каждый раз новые и странно притягательные. Ведь даже выбор рода занятий представлялся движением по огромной неизведанной сельве – здесь открывались такие возможности, о которых на Земле Гарин не мог и мечтать. На дрейфующем между мирами «Пилигриме-2» каждый подросток выбирал свое будущее из небольшого числа предоставленных функций. Штаб определял перспективные профессии и выставлял требования школам. Никто не мог стать врачом, если Земля нуждалась в инженерах и сантехниках. Ты мог покинуть функцию лишь в том случае, если в ней отпадала надобность. Или если ты больше не мог выполнять свою работу.
В этом мире ты мог стать кем угодно. В любое время, было бы желание.
Да, это пугало. Как пугало открытое небо над головой, внезапные порывы ветра и виртуальные актеры, снующие по комнате во время работы визора. Но этот страх не сковывал, не заставлял бежать в панике. Нет, это был тот страх, который знаком каждому разведчику – страх непознанного.
Пропустив торопливо пролетевшую машину, Гарин перешел дорогу и свернул на улочку, ведущую к больнице. Идти оставалось недолго, вон уже мерцал под темными струями дождя красный крест над входом в больницу.
Юрий буквально изнывал от отсутствия информации об окружающем мире. Каким образом цивилизация смогла выжить? Как люди смогли вырваться за пределы своей Родины и расселиться по всему космосу? Почему все стало именно таким, каким оно стало?
Вопросы, вопросы. Ответа на них пока не было.
В квартирке, которую Гарину предоставил Йенсен, в маленькой коморке с одним окном и узким санузлом, совсем не было книг и журналов. В них не было надобности – никто больше не использовал буквы для передачи информации. Балом правили визуальные технологии, яркими и реалистичными картинками дополняющие реальность. Все можно было посмотреть, послушать. Или закачать прямо в голову, в индивидуальную базу данных – в инбу.
Инба – кажущийся Гарину противоестественным, но любопытным симбиоз живой и неживой тканей, плод гениальных генетических решений. Средство связи, удостоверение личности, архив, кошелек, медицинский диагност, модуль для обучающих матриц и многое-многое другое в тончайшей паутинке искусственных нейронов. Ее невозможно получить в зрелом возрасте, с ней нужно родиться и вырасти.
Юрий так и не понял, являлось ли наличие инбы обязательным для всех. Йенсен говорил, что отказавшихся от нее – единицы, и они «либо тупые неудачники, либо гребенные религиозные фанатики».
Однако главным плюсом инбы, по мнению Гарина, была возможность быстро обучаться. Вон, как Карл, загрузил языковую матрицу, подтянул практикой артикуляцию, и меньше, чем за пару недель, сносно заговорил по-русски. А ему, Гарину, почти четвертый месяц приходилось учить этот ужасный лингво, больше похожий на набор сигналов, чем на человеческий язык.
Вот что хорошо удалось освоить, так это компактное средство связи – вифон, и устройства для демонстрации объемного изображения – визор. Юрий не знал принципа их работы, всех возможностей и, возможно, путался в терминах.
А ведь еще были внеземные цивилизации, межзвездные полеты, научные прорывы, искусственные люди, целый пласт неизвестной истории! Во все это хотелось зарыться с головой, изучать, копаться, сравнивать.
И несмотря на то, что Дэнийорд был всего лишь небольшой старательской колонией на задворках Вселенной, все его жители являлись гражданами огромной и могучей Империи Млечного Пути.
Империи, непостижимым образом выросшей из того агонизирующего мирка, который Юрий с товарищами собирались спасти на своем несущемся в никуда ковчеге.
Возле больницы всегда было грязно – к расположенному в конце улицы белому трехэтажному многограннику постоянно наметало песок. Юрий перепрыгнул через серо-черную жижу, чуть не поскользнувшись на мокрой траве. Нырнул под силовой купол, стряхивая с одежды капли дождя. По ярко освещенной дорожке дошел до центрального крыльца, но свернул в сторону, двинулся в тени вдоль здания, мимо полупустой парковки и отключенной на ночь информационной вывески. Воровато осмотревшись, подпрыгнул, ухватился за выступ и взобрался на козырек аварийного выхода. Выпрямился, запрокинув голову, постучал в темное окно.
Его ждали. С мягким шелестом отошла в сторону гармошка противопылевых жалюзи, приглашающее открылась узкая рама. Подтянувшись, Юрий перевалился через карниз и окунулся в сухой и приторный воздух больничной палаты.
– Привет, – мягкие губы приветливо коснулись его щеки.
– Привет, – Гарин попытался приобнять тонкую девичью фигуру в пижаме, но та пискнула, сопротивляясь:
– Ой, ты мокрый!
– Вообще-то дождь на улице, – Юрий скинул куртку, повесил на спинку стула. – Не разбудил?
– Я не спала, – Элли скользнула босыми ногами по мягкому полу и включила тусклый ночник, отбрасывающий на стены продолговатые оранжевые круги. – Есть хочешь?
– Не очень. Если только горяченького…
– Тут только диетическая программа, даже кофе нет, – девушка просматривала меню небольшого кухонного синтезатора. – Бульон будешь?
– Отлично! Самое то.
Юрий устало опустился в узкое кресло возле окна, с наслаждением вытянулся.
– Осторожно, не обожгись, – Элли передала ему бумажный стаканчик с густой полупрозрачной жидкостью, забралась с ногами на кровать. – Опять дрался?
Гарин неопределенно промычал, аккуратно пробуя горячий бульон.
