– Где-то там идут войны, а мы и в ус не дуем.
– Такова межвселенская структура. С этим ничего не поделаешь, – развел руками Яков Всеволодович. – Но сейчас тебе лучше не думать об этом, а заняться утренней медитацией.
– Да, конечно, если сил хватит, – вяло отозвался я. Моя обессиленная туша нехотя поднялась и медленно побрела к выходу из пещеры.
Вечером, распрощавшись с Горбулом и выслушав его короткую благодарность за помощь, мы вернулись на Землю. Дома все оставалось по-прежнему. Да и что могло случиться? Даже при огромном желании жилище старого стража вряд ли смог бы отыскать даже самый искусный сыщик.
Снова потекли однообразные будни. Но теперь мои дела пошли куда лучше. Я наконец-таки научился управлять магическим потоком, понемногу начал осваивать земные заклинания, правда, только простые и не требующие особых затрат энергии.
Я рассказал Якову Всеволодовичу про мою удивительную встречу с нереидой и поведал о ее странных предупреждениях, на что он заявил, что я самый настоящий счастливчик, ибо нимфы приходят только к людям, судьбы которых действительно уникальны. Но сам я, признаться, не считаю встречу действительно удачным событием. Почти все сказанное мифической незнакомкой оставалось для меня загадкой. И не знаю, разгадаю я ее вообще когда-нибудь или нет.
Наступила осень. Надо признать, наступила внезапно. Я даже заметить не успел, как участились дожди, стали промозглыми ветра, укоротились дни и удлинились ночи. Только сосны, окружающие наш дом почти со всех сторон, оставались все в тех же несменяемых зеленых платьях.
С осенью ко мне явилась и тоска, холодная и гнетущая, с каждым днем вытягивающая по ниточке жизненных сил и ввергающая во все большее уныние. Я все чаще думал об Ольге, скучал. С каждым днем все сильнее и сильнее. В первое время, как только мы с ней расстались, и начался весь этот сыр-бор с ученичеством, мне было не до мыслей о ней. Но вот сейчас, когда минуло почти четыре с лишним месяца, воспоминания о моей последней любви снова ожили. Не скажу, что я страдал об утрате, но… я скучал. Скучал, как никогда прежде. Все же два с лишним года совместной жизни взяли свое. Я все чаще стал задумыватьсяо том, как она живет, хорошо ли ей с ее новым ухажером, не вышла ли замуж, не беременна ли. Но самое главное то, что я понял – теперь мне ее не вернуть. Никогда. Я страж границ, пусть еще недоученный, но все равно, у меня теперь совсем иная жизнь.
Но печаль пришла не только из-за воспоминаний об Ольге. Есть еще что-то. Какая-то внутренняя пустота.
– Грустишь? – поинтересовался Яков Всеволодович, скрипнув дверью. Опять учуял мои эмоции. Впрочем, я уже привык. Хотя, поглядев на мое унылое лицо, можно и без всяких сверхъестественных способностей догадаться, что я сейчас далеко не в самом лучшем расположении духа.
На его вопрос я ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул. Приподнял голову, мой взор устремился вдаль на желтеющий горизонт леса.
– Быстро ты отчаялся, друг мой. Я к такому состоянию пришел только месяцев через восемь, – попытался утешить меня учитель.
– Нормально все, – вяло протянул я.
– Знаю я, что это такое. Со мной тоже было. Через месяц пройдет. Главное – не думать об этом и стараться занять себя работой. Любой работой, лишь бы отвлечься.
– Да, наверное, – кивнул я. Несомненно, он прав. Тоску заглушить можно только работой или учебой… или водкой. Но напиваться мне совсем не хочется.
– Когда внезапно меняется привычный уклад жизни, то, как правило, ощущается это не сразу. Но потом, через какое-то время, ты начинаешь скучать по всему тому, что осталось за гранью прошлой жизни. И это нормально, ведь все мы живые люди… – говорил учитель. Погруженный в собственные думы, я слушал его в пол уха.
Вдруг на горизонте, на фоне желтизны леса, появился человеческий силуэт. Потом еще один. И еще. Три человека! Откуда? Здесь же такая глушь, что людей в радиусе двухсот верст (поди, двести с лишним километров) и днем с огнем не сыщешь. Может быть, вторжение иномирян? Нет, вряд ли. Яков Всеволодович сразу заметил бы. Но тогда кто они?
Я сощурился, силясь разглядеть незваных гостей и упорно надеясь, что эти незнакомцы – всего лишь плод моего разыгравшегося воображения.
– Кто это? – спросил я.
– Что? – Яков Всеволодович удивленно поглядел на меня. Увлекшись философскими рассуждениями, наставник, видимо, на время выпал из действительности.
– Да вон те люди. – Я вытянул руку.
– Люди? – Пожилой страж сощурился, пытаясь разглядеть незваных гостей. На его лицо наползло явное недоумение, брови недовольно нахмурились, губы сомкнулись. Создалось впечатление, что мой наставник готовится к нападению. – Ах, да… – Недоумение с лица Якова Всеволодовича вмиг спало. – Это Елдан со своими сыновьями.
– Елдан?
– Ох, долго рассказывать… В общем, это мой хороший знакомый. Он из народа хантов, которые живут небольшой общиной в сибирской глуши, с городом почти не контактируют. Я хорошо знаком с их шаманом, Катлем. Он славный человек, имя взял себе в честь их божества солнца Катль-ими. До сих пор не пойму – почему. Имя то вроде как женское. Но это его дело. Меня сейчас интересует другое: зачем Елдан явился ко мне?
Тем временем ханты подходили все ближе, и рассмотреть я их мог теперь более отчетливо. Невысокие, ростом под метр шестьдесят, но коренастые. С черными копнами волос, без признаков растительности на лице. Одеты все трое одинаково: полушубки и шапки из светлого меха, а на ногах надеты кисы – сапоги из оленьей шкуры. Нарядились так, будто на северный полюс собрались… Кроме того, ружья прихватили – у каждого за спиной по двустволке калибров этак на двенадцать.
Удалось мне разглядеть и лица незнакомцев. Круглые, с раскосыми прорезями глаз. У одного – темное и морщинистое, видать, уже прилично пожил на свете. У двух других лица явно моложе, но на сколько – определить трудно.
– Ну, что, пойдем, поприветствуем гостей, – растянул губы в улыбке наставник и, ни секунды не раздумывая, отправился навстречу пришельцам. Я неохотно встал и последовал за ним.
– Здравствуй, шаман Яков! – Хант с морщинистым лицом раскинул руки в приветственном жесте.
– Добро пожаловать, Елдан. – Учитель по-дружески обнял старого приятеля. Поглядел на его детей, улыбнулся. – Здравствуйте, друзья мои. Рад встрече. – Перевел дружелюбный взгляд на меня, положил руку на плечо. – Познакомьтесь, это Андрей, мой последователь. Когда я отойду от всего, он займет мое место.
Я приветственно кивнул, но протягивать кисть для рукопожатия не решился – слишком уж недоверчиво глядели на меня три пары узких глаз. Недоверчиво и как-то презрительно, будто сомневались в словах Якова Всеволодовича.
– Это Елдан. – Наставник указал на старшего ханта. – А это Пэрки и Киркорий, – представил двух других.
– Рад знакомству, – фальшиво произнес я, поглядывая то на одного ханта, то на другого. Что-то внутри меня ясно твердило, что эти узкоглазые меховые комки мне совсем не рады.
Яков Всеволодович нахмурился. Наверное, он почувствовал шквал негативных эмоций, исходящих как от меня, так и от трех его друзей. И ему, видимо, стало неловко. Впрочем, понять его нетрудно. Так всегда бывает, когда знакомишь людей.
– Так что вас привело ко мне? – после недолгого молчания спросил наставник.
– Нужда, шаман. Нужда. Горе у нас случилось, ох какое горе! – негодующе воскликнул Елдан. – Страшное горе!
– Так что именно, говори.
– Злой Куль хочет увести к себе в подземное царство мою Татью. Он мучает ее, истязает, – запричитал хант, разводя руками.
– Странно. А Катль тебе не может помочь?
– Ох, шаман, ты разве не знаешь? Шаман Катль умер месяц назад, а нового шамана духи еще не выбрали.
– Умер? – чуть не крикнул от изумления пожилой страж. – Но как? Он же… он…
– А разве духи не сказали тебе об этом?
– Нет… не сказали, – уныло протянул Яков Всеволодович, немного помолчал. – И поэтому вы решили отправиться ко мне?
– Да, шаман. Только ты можешь помочь. Татья совсем плохая. Мы шли к тебе три дня, ей сейчас, наверное, совсем худо стало. Как бы Куль не забрал ее к себе. Ох, как я волнуюсь!
– Ладно, будет тебе, Елдан. Я помогу. – Наставник махнул рукой, задумчиво потер подбородок. Перевел взгляд на меня и утвердительно изрек: – Ты отправишься со мной.
– Хорошо. Только объясните мне, кто такой Куль?
– Куль – это бог подземного мира из ханты-мансийской мифологии. Чаще всего он олицетворяется в виде несчастий и болезней. Татья, дочь Елдана, видимо, захворала. А их шаман, который всегда лечил все недуги… – Учитель умолк, вздохнул и, нехотя, продолжил, – …умер.
– Ага, ясно. До ближайшей аптеки далеко, вот и решили к вам за помощью обратиться, – заключил я.
Яков Всеволодович пожал плечами. Лицо его оставалось серьезным, а в глазах явно отражалась грусть. Видимо, ему действительно было жаль того шамана, Катля.
– Ладно, хватит разговоров, мне нужно готовиться к открытию прохода в деревню, пешком же мы не пойдем. – Наставник вытянул руку ладонью вниз, закрыл глаза.
Ханты тем временем продолжали недоверчиво пялиться на меня. Один из сыновей, тот, которого звали Киркорий, презрительно фыркнул и что-то шепнул Елдану. Морщинистый хант ухмыльнулся, еще раз оглядел меня с ног до головы и также тихо и неразборчиво что-то ответил сыну. Оба улыбнулись. Рассказали это что-то смешное Пэрки, заставив молодого охотника растянуть тонкие губы в довольной улыбке.
– Андрей, будь добр, принеси настойку из белладонны, – попросил страж, не открывая глаз. – Она на стеллаже рядом со старыми ретортами.
Я быстро зашагал в сторону жилища, атакуемый презрительно-насмешливыми взглядами хантов. Ума не приложу, что им во мне так не понравилось.
Склянку с настойкой я отыскал быстро и уже буквально через десять минут возвращался обратно.
– Я нащупал проход, так что прямо сейчас отправимся в деревню. Правда, энергии на этот переход мне придется затратить немало. Все же, помимо себя, еще четверых человек перебросить придется.
– Можете у меня энергии позаимствовать, – предложил я.
– Нет уж, на этот раз ты будешь только смотреть и учиться. Мне хватило твоего тогдашнего истощения, – строго покачал головой страж.
Я виновато улыбнулся и слегка пожал плечами, мол, не хотите, как хотите.
– Хорошо, приступим. Все подойдите ко мне, – скомандовал Яков Всеволодович.
Он стоял, раскинув руки и чуть задрав голову. Мы тотчас обступили его, словно любопытные туристы, рассматривающие какую-нибудь диковинку. Я прикрыл глаза. И… началось. По телу пробежал холодок. Во рту возник уже ставший привычным легкий привкус железа – учитель израсходовал большую порцию энергии, малые дозы я уже не замечаю. Один удар сердца, и картинка вокруг резко изменилась, словно оператор моей жизни переключился на другой обзор.
Мы очутились посреди высоких деревьев. Сосновая ветка оцарапала плечо, ноги по щиколотку утопли в сухой хвое. Я огляделся по сторонам, пытаясь отыскать хоть что-то более или менее похожее на хантыйскую деревню, ведь именно в ней мы должны были оказаться. Но глаза меня не обманывали, мы действительно находились среди соснового бора. Неужели учитель что-то напутал?
– Яков Всеволодович, а почему мы не в деревне?
– Она находится в пяти минутах ходьбы отсюда. Я специально оставил проход в лесу, чтобы не привлекать внимание и не пугать жителей. Представь себе, что произойдет с ничего неподозревающими селянами, если мы внезапно выпрыгнем из ниоткуда посреди их деревни. А так мы, как ни в чем не бывало, выйдем из леса в сопровождении Елдана и его сыновей.
Я поглядел на морщинистого ханта, тот спокойно стоял и с уважением смотрел на Якова Всеволодовича. Удивление даже тенью не коснулось его лица. Видимо, не первый раз телепортируется. Чего нельзя сказать о его сыновьях. Те с изумлением и даже испугом шептались на непонятном языке, кивали и с диким восторгом пялили свои раскосые глаза на моего учителя.
До деревни мы добрались, как и говорил наставник, за пять минут или около того. Нашему взору раскрылся восхитительный пейзаж таежной деревни. Чуть врытые в землю бревенчатые постройки хаотично разбросаны по обширной поляне, вытоптанные тропинки паутиной покрывали всю деревню и даже уходили за ее окрестности. Виден спуск к речке, вода в которой время от времени покрывалась дрожащей рябью. От ее вида сразу возникало неуютное ощущение промозглой осени, и кожа покрывалась неприятными мурашками.
Людей в деревне мало. Во всяком случае, я заметил только троих: один пожилой на вид мужичонка складывал дрова у стены домика, двое других живенько что-то грузили на небольшую тележку, запряженную невысокой серой лошадью. Да, видимо, с современным транспортом у них тут беда. Да и что досюда доехать сможет? Разве что вездеход или танк, да и то горючего едва хватит.
Как только мы приблизились к поселку, все сразу обратили на нас внимание, да с таким изумлением, будто мы не люди, а пришельцы с другой планеты. Хотя чему тут удивляться? Бедолаги, наверное, кроме своих узкоглазых односельчан больше никого в жизни и не видали, а мы с Яковом Всеволодовичем с нашими необычными лицами и немалым ростом так вообще их пугаем.
Один из погрузчиков, увидав нас, подбежал к Еладану, что-то возбужденно пролепетал, импульсивно жестикулируя и что-то показывая на своем лице. Пожилой хант ему что-то ответил, указывая на нас пальцем.
– О чем они говорят? – обратился я к наставнику.
– Хантыйский я знаю плохо. – Учитель нахмурился, в глазах отразился тяжелый труд перевода. Чуть помолчав, он продолжил: – Что-то про разрастающуюся болезнь, видимо. Похоже, что дочери Елдана стало еще хуже.
Старый хант тем временем закончил разговор с приятелем и переключился на нас.
– Шаман, – обратился он к Якову Всеволодовичу. – Горе, сильное горе! Татья совсем плохая. Жители деревни боятся, что Куль может наведаться и к ним. Многие уехали. Помоги нам, шаман.
– Веди к ней.
– Да, шаман, идем.
Мы обошли несколько домов, приблизились к небольшому бревенчатому строению. И тут я услышал душераздирающий вопль. Кричала женщина, и кричала так, словно ее заживо сжигали на костре. Волна жути прокатилась по всему телу. Такого вопля я еще никогда не слышал.
– Она здесь. – Елдан указал на один из домов, крик доносился именно оттуда.
Не проронив ни слова, Яков Всеволодович отворил дверь и шагнул в темноту жилища. Я последовал за ним.
В комнате было мрачно, как в склепе. Освещением служило лишь два маленьких оконца, да и те зашторены какими-то тряпками. Потолок низкий, я почти касался его макушкой.
В углу на узком матрасе лежала черноволосая женщина. Бледная, как мел. Под глазами синие пятна, руки и лицо исцарапаны. Дышит тяжело, с хрипотцой. Как только мы вошли, она дико завыла, словно обезумевший зверь. Ее начало трясти, пальцы впились в матрац, зубы заскрежетали. От такого зрелища я почувствовал, как дико заколотилось мое сердце, а волосы на голове встали дыбом.
– Теперь все ясно, – спокойно проговорил наставник, внимательно разглядывая беснующуюся девушку.
– Что ясно? – морщась и стараясь не приближаться к больной, поинтересовался я.
Пожилой страж тяжело вздохнул, повернулся к Елдану – я и не заметил, как старый хант шагнул за нами в дом – и потребовал:
– Покиньте дом и заприте дверь.
Хант кивнул и покорно выбежал наружу. Через мгновенье дверь захлопнулась, что-то глухо стукнуло – видимо, ее чем-то подперли. И мы с учителем остались наедине с больной.
– Так что вам ясно? – повторил вопрос я.
– Это одержимость, как, собственно, я и предполагал.
– Вы уверены?
– Вглядись в ауру и сам все поймешь.
Я сосредоточил взгляд на девушке. Неделю назад Яков Всеволодович научил меня разглядывать ауры, правда, пока я видел только верхние слои энергетических полей. Более глубокому распознаванию нужно долго учиться. Но сейчас мне хватило и этого. Я четко видел темные энергетические пятна, в изобилии кружащиеся над телом бедной хантыйки.
– Темное все, – прокомментировал я.
– Именно. Темные следы оставляют в основном демоны-пожиратели или демоны-паразиты. Судя по ауре, в нее вселился демон-паразит, – не сводя глаз с девушки, вымолвил Яков Всеволодович.
– А в чем разница между ними?
– Демоны-пожиратели вселяются в душу человека и постепенно ее поглощают, когда как демоны-паразиты только питаются душой, до конца ее не уничтожая. В первом случае человек быстро умирает, а во втором – сходит с ума, но продолжает жить. Таких людей можно встретить в психбольницах. Они живут, а точнее существуют… существуют и мучаются… В Татью вселился демон-паразит, поэтому она и жива до сих пор.
– Вы сможете ее избавить он… этого демона?
– Попытаюсь. – В голосе старика ощущалось сомнение. – Ты должен будешь помочь.
– Конечно, – кивнул я, хотя помогать мне совсем не хотелось. Да какой там! У меня нет ни малейшего желания даже подходить к ней.
Страж шагнул к одержимой хантыйке, присел, заглянул ей в зрачки, пальцы пощелкали перед глазами. Потом выпрямился в полный рост, и уныло заявил:
– К сожалению, ее разум уже поврежден. У нас может ничего не получиться. Демон крепко держится за ее душу, вытягивает все соки… – Он замолчал, снова посмотрел на корчующуюся девушку и продолжил: – Но мы все равно попытаемся. Хорошо, что настой из белладонны взяли, она нам пригодится. – Его взгляд скользнул по мне. – Подойди и приготовься влить содержимое ей в рот.
Я подошел к девушке. Она продолжала хрипеть и выть, как сумасшедшая, рыская диким взглядом то по нам, то по потолку, то по стенам. Зрачки расширены, белки испещрены взбухшими красными капиллярами. По подбородку и шее текут слюни. Зрелище, в общем, не для слабонервных.
Яков Всеволодович присел, руки протянул над головой одержимой ладонями вниз. Губы наставника начали что-то неразборчиво шептать. Минуло несколько секунд, и хантыйка начала успокаиваться, по крайней мере, перестала жутко выть и дергаться, хотя ее обезумевший взгляд все еще рассредоточено скакал по нам.
– Крепко держится, бесово отродье! – заскрежетал зубами мой наставник. – Как только приоткроет рот, сразу же вливай настойку.
Я вытащил из кармана флакончик, откупорил. Все мое внимание направлено на девушку.
Я заметил, как заиграли желваки на лице у старика. Напрягается! Видимо, сильный демон попался. Хантыйка тем временем чуть приоткрыла рот, и я незамедлительно воспользовался моментом – плеснул в него настойку. Весь флакон вылил. Правда, большая часть попала на матрац и мгновенно впиталась, образовав несколько зеленых пятен.
Девушка закряхтела, изошла кашлем. Яков Всеволодович резко убрал руки, его ладонь прошлась по лбу, пальцы смахнули пот. Старик устало поглядел на меня, спросил:
– Все вылил?
– Ну, да, – неуверенно ответил я. – А с ней что? Все, демон ушел?
– Как бы ни так. Демона изгнать не так-то легко. Я его только успокоил, а настойка расслабила тело. Сейчас предстоит самое тяжелое – изгнание. – Страж глубоко вздохнул, собираясь с силами и мыслями.
Я тоже перевел дух, вытер мокрый лоб – от волнения он у меня быстро взмок. Опустил взгляд на хантыйку: лежит тихо, глаза полуоткрыты, зрачки чуть сузились, дыхание тяжелое. По-прежнему бледная, как поганка, даже волосы… Вот тебе раз! Как же так? Как только мы вошли в дом, я помню, что волосы у нее были черные, как смоль, а сейчас побелели. Да, именно побелели, словно их только что перекрасили. Я, конечно, слышал, что люди могут в мгновенье ока поседеть, испытав сильный шок, но теперь наблюдал это наяву.
– Яков Всеволодович, она поседела, – в полголоса сообщил я.
– Вижу, Андрей, вижу. Но это еще не самое страшное. Хуже, когда человек теряет рассудок. Причем у всех людей это проявляется по-разному. Кто-то просто кричит и воет, как зверь, кто-то болеет, а у кого-то просыпаются маниакальные посылы.
– Это так называемые опасные сумасшедшие?
– Можно сказать и так.
– И часто они посещают Землю, эти демоны?
– Бывает. В нашем мире было много случаев одержимости как обычной, так и агрессивной. Плохо то, что мы, стражи, практически никогда не можем уловить момент, когда демон-паразит проникает в наш мир. Они, видишь ли, создания духовные, с тонкой оболочкой, к тому же не могут существовать в нашей вселенной вне тела. Поэтому при переходе в наш мир сразу же вселяются в человека, обычно в того, чья духовная составляющая слаба.
– А убить такого демона можно?
– Убить можно, но не всегда получается. Для этого требуется высокая концентрация воли. Демонов чаще всего изгоняют, убивают крайне редко.
– И каких только тварей не существует, – покачал головой я.
– Это еще что! Видел бы ты, что вытворяют ломадийские сурроги.
– И что же?
– После порабощения души, они начинают менять и тело. Несчастный одержимый ломадийским суррогом постепенно превращается в ужасного монстра. Причем изгнать такого демона практически невозможно, а убить, так вообще, подвластно лишь поистине могущественным магам.
– Да уж, с такой тварью лучше не встречаться.
– Ты совершенно прав, и прав только по одной простой причине – человек, одержимый суррогом, почти невосприимчив к магии. На него действуют только заклинания высокой сложности, да и то не все. Обычный человек не способен остановить его. Он безумен и бесстрашен, не останавливается ни перед чем. Идеальная машина смерти. Поэтому маги чаще всего даже и не пытаются изгнать демона, а сразу убивают одержимого им бедолагу.
Я с изумлением слушал наставника, но тут внезапно раздавшийся стон отвлек нас. Девушка снова зашевелилась, лицо ее сморщилось, из глаз потекли тонкие струйки слез.
– Бесово отродье! – зашипел пожилой страж, переводя взгляд на одержимую. – Он снова просыпается.
– Что дальше?
– Будем изгонять! – быстро ответил старик и в приказном тоне добавил: – Если станет дергаться или попытается напасть на меня, схвати и крепко держи ее. Мне отвлекаться нельзя.
Я кивнул и приготовился. Где-то в глубине тела дрогнуло сердце, стало неистово стучать. Нервно сглотнув, я попытался мысленно успокоиться, начал убеждать себя, что все пройдет, как по маслу, ибо человек со мной опытный, не одну собаку съевший в таких делах. Изгнать демона для него – раз плюнуть. Но какое-то странное чувство страха не покидало меня, неприятно нашептывая, что должно произойти что-то жуткое.
Яков Всеволодович тем временем еще ближе придвинулся к одержимой, его ладони застыли в сантиметре от ее лица. Он прикрыл глаза, губы начали медленно шевелиться, шепча какой-то текст.
Хантыйка дернулась, отрывисто вскрикнула, несколько раз ударила руками по матрацу. Ее лицо исказилось в гримасе жуткой боли. Зубы заскрежетали, вены на висках и шее вздулись так, словно готовы были вот-вот лопнуть. Она начала вертеть головой, метаться из стороны в сторону.
И тут на помощь пришел я. Вцепился в плечи одержимой и что есть сил прижал ее к полу. Девушка, явно недовольная моим поведением, жутко взвыла, ее пылающие безумием глаза уставились на меня. Она раздирала меня взглядом, я отчетливо почувствовал, как налились сталью ее мышцы, как она отчаянно пыталась скинуть меня с себя.
Я глянул на Яков Всеволодовича – пожилой страж, не убирая ладони и вообще не шевелясь, продолжал проговаривать непонятные слова. Голос его теперь звучал громче и убедительнее, произношение же напоминало учтивое чтение молитвы, будто передо мной сидел не мой учитель, а обычный священник, коего пригласили на отпевание усопшей.
Внезапная боль скользнула по правому предплечью, огненной змеей ударила в локоть. Едва сдержав крик, я злобно глянул на девушку – взбешенные глаза ненавидяще смотрели на меня, казалось, что из них вот-вот ударит молния – перехватил вырвавшуюся руку. Снова прижал к полу, на этот раз так сильно, что едва не переломил хрупкое тело.
Жгучая боль в предплечье отвлекала – бесноватая оставила глубокие царапины. Кровь крупными каплями скатывалась на матрац, образуя темно-красные пятна.
И тут я почувствовал, что руки мои устают и слабеют – хантыйка, не смотря на свое хрупкое и изможденное тело, обладала неимоверной и, казалось, нескончаемой силищей. Или в бой уже вступил демон?
Девушка дико вскрикнула, моя онемевшая рука соскользнула с ее плеча, обломанные, но все еще длинные ногти полоснули по воздуху в сантиметре от лица. Освободилась и левая нога обезумевшей, колено ударило меня по пояснице.
Я сжал зубы, стараясь не обращать внимания на боль, перехватил царапающуюся руку, снова прижал к полу. Нога продолжала дубасить меня по спине – к сожалению, третьей руки у меня нет, а перехватить самозабвенно колотящую нижнюю конечность больше не чем.
Я бросил кроткий взгляд на Якова Всеволодовича. Пожилой страж находился все в том же несменяемом положении.
Впору применить атакующее заклинание – оглушить взбунтовавшегося демона, но наставник не велел вмешиваться. А жаль! Хотя, возможно, я бы и не совладал с потусторонней тварью. Вон, как Яков Всеволодович мучается, и все безуспешно.
Вдруг девушка захрипела, потом неистово зарычала, тело ее потяжелело, словно налилось свинцом, руки обзавелись неземной и уж точно не женской силой – видимо, демон перешел в контрнаступление.
Я держался из последних сил, в мыслях молясь всем известным богам. Руку жгло болью, кровь из раны интенсивно капала и темными пятнышками оседала на матраце. Дыхание участилось, сердце безумно колотилось, готовясь выпрыгнуть хоть в сию же минуту.
Давай же, Яков Всеволодович, давай же!
И тут девушка звонко рыкнула, подобно озлобленной тигрице. Ее покрасневшее, мокрое лицо стало меняться, приобретая жуткие оттенки. Теперь она похожа не на больную хантыйку, а на монстра из ненавистных мною фильмов ужаса. Мои руки вконец ослабли, и ее хрупкое, но бесконечно сильное тело вырвалось из моих объятий.
Секунда… нет, доля секунды… неощутимый миг… и я, словно мешок с чем-то объемным но легким, отлетел, гулко шлепнувшись об пол.
Не теряя самообладания, я тут же вскочил, по инерции активируя Свирепый холод, но ничего сделать не успел. Яков Всеволодович, выкрикивая последние слова экзорцистского заклинания, лихо подскочил к обезумевшей. Провел около лица хантыйки рукой так, словно вытягивал из нее нечто невидимое, и резко отдернул в сторону.
Девушка хрипнула, жуткая гримаса вмиг сошла с ее лица, и изможденное тело обмякшим трупом повалилось на порядочно обгаженный матрац. Но хантыйка не умерла – было видно, как медленно поднималась и опускалась ее грудная клетка. Но она потеряла сознание. И, видимо, надолго.
Яков Всеволодович облегченно вздохнул, его рука смахнула со лба пот, и пожилой страж медленно присел рядом с девушкой… девушкой, которую он только что избавил от жуткого существа.
Старик устало поглядел на меня.
– Все? – спросил я. Рука гудела от боли, но сейчас я не обращал на нее внимания.
– Все, – выдохнул страж, осторожно потирая лоб.
– Я уж думал, она меня покалечит. И откуда такая силища взялась? Неужели из-за демона?
– Да. Он почти полностью управлял ее телом.
– Еще поцарапала меня, гадина! – зло пробурчал я, осматривая предплечье с длинными красными бороздами царапин. Благо, кровотечение прекратилось.
Наставник ничего не сказал. Он закрыл глаза, руки сложил у груди – начал восполнять энергию. Оно и хорошо. Ему сейчас это необходимо.
Внезапно раздалось шипение. У меня возникло такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает. Я огляделся – вокруг все оставалось по-прежнему.
Зашипело снова, уже более отчетливо и так мерзко, словно этот шипун издевался надо мной. Я снова огляделся, посмотрел на девушку. Та по-прежнему пребывала в глубокой коме.
– Яков Всеволодович, вы слы…
От увиденного глаза поползли из орбит, а рот, наверное, стал похож на раскрытые ворота. Потому что позади моего учителя стояла… мерзкая тварь, порожденная дикими фантазиями сумасшедшего. Огромные пупырчатые щупальца, уродливая лошадиная голова с рогами, черные когтистые лапы – передо мной стоял воплощенный ужас моих детских кошмаров, от которых я просыпался, крича и дергаясь, словно в конвульсиях. И этот жуткий монстр тянул ко мне свои уродливые щупальца. Покрываясь мурашками и обливаясь ледяным потом, я взирал на порождение моих давних страхов и… из моей глотки доносился, наверное, самый дикий звук, какой только способен родиться в человеке.
– Что с тобой? – где-то на задворках восприятия услышал я испуганный голос наставника. Но ответить не мог. Я вообще ничего не мог.
Вот черные, пульсирующие, словно толстые черви, щупальца потянулись ко мне, вот они начали обвиваться вокруг меня. Я явственно ощутил, как склизкая, вонючая дрянь капает с этих ужасных отростков на кожу, как течет по шее слизь, скатываясь на спину, под одежду. Тошнотворная вонь наполнила комнату, вызвав едва сдерживаемые позывы в желудке.
Щупальца душат меня, чувствую, как холодные черви обвились вокруг горла. Из их пупырчатых отростков высовывают свои тонкие головки другие черви, мелкие и еще более мерзостные. Они лезут в рот, уши, глаза. Я задыхаюсь. Меня выворачивает чем-то черным и шевелящимся. О, Господи! Нет!..
Помогите! Избавьте меня от этого! Убейте меня, только избавьте от этого ужаса!
Постепенно щупальца начали исчезать, сползать с меня и растворяться во тьме комнаты.
Ужас! Ужас и ненависть пронзают меня! Я ненавижу этот дом! Ненавижу эту деревню, этих жителей, этот мир! Ненавижу!
Передо мной разлетелись в щепки доски двери. Порог! Я споткнулся, но не упал. Неведомая сила держала на ногах.
Свет врезался в глаза, пробуждая еще большую ярость. Лица хантов, узкие прорези глаз, черные волосы. Ненавижу! Уничтожу всех!
Схватил какого-то ханта, тот истерично закричал, стал брыкаться и интенсивно молотить меня руками по голове и груди, но боли я не чувствовал. Все, что во мне сейчас есть – это ярость и всепоглощающая ненависть ко всему окружающему.
Жители орали, разбегаясь по сторонам. В меня что-то полетело, ударилось в плечо, но я не упал. Стоял крепко, как вековое дерево.
Задыхающийся хант в моих руках уже не кричал, он хрипел и едва дергался. Бросил его. Несопротивляющаяся жертва мне не интересна.
– Уберите ружья! – услышал я чей-то крик.
Выстрел. Оглушающий и пугающий… но не для меня! Меня ничего не страшит!
Еще выстрел. Почувствовал, как левая нога быстро наполнилась тяжестью.
Кто стрелял? Кто посмел?
Метрах в пяти от меня стоял хант, его руки дрожали, судорожно пытались отдернуть затвор ружья. Легкий голубоватый дымок парил справа от него. Это он! Он стрелял!..
Стремглав бросился к нему…
Выстрел! Свинцовая тяжесть расплылась по животу, словно на него обрушилась груда камней. Я схватил стрелка, оружие выпало из его рук.
Удар! Еще удар! Дикий крик. Хрип. Стон. Снова удар! Хлесткий звук эхом пронесся по опушке. Кровь брызнула в глаза. Изувеченное лицо мелькнуло перед глазами…