Марина Серова
С легким паром!
– Тань! Вытащишь меня из этого дерьма – я тебя отблагодарю. Хорошо заплачу! Ты же знаешь, я в средствах не ущемлен и не жадный. Выручай, Танюха!
Вслед за этими словами Трофимов кинулся в зал, к одному из ящиков итальянской черной полированной стенки, и, вытащив из него приличную стопку «зеленых», протянул мне и воскликнул:
– Хватит? На первое время хватит? Я потом еще дам, со счета сниму.
Я отделила половину пачки, убрала деньги в карман, а остальное положила на тумбочку, стоящую рядом, и сказала:
– Это вам самим может понадобиться. И, возможно, прямо сегодня. Ну что, Оля, стоишь? Действуй!
Ольга стала набирать номер районного отдела.
Перед тем как покинуть квартиру Трофимовых, а сделать это я хотела поскорее, чтобы не попадаться ментам на глаза и спокойно продолжить расследование, нужно было выяснить еще кое-какие детали. Поэтому я спросила Сергея:
– Где ты был вечером?
– В гараже, с машиной возился.
– В гараже? – удивилась я. – Возился? Сам? Ты же вечно на станцию гоняешь!
– До станции сначала доехать надо, – пробурчал Сергей. – А машина у меня вообще не заводилась. Не знаю, с карбюратором что или еще чего… Провозился вот до этих пор, а так ничего и не добился.
– М-да… – задумчиво протянула я. – Кто-нибудь видел тебя?
– Никто, конечно. Кто мог меня видеть? В такое время люди обычно дома сидят. К несчастью… Тем более я ж в своем гараже был, а там не проходной двор. Да и закрылся я изнутри, мало ли чего…
– М-да… – вновь протянула я.
Обстоятельства складывались на самом деле не в пользу Трофимова. Свидетелей его непричастности к появлению трупа в его квартире не было, а значит, не было у Сергея и алиби. Однако мне хотелось его подбодрить, поэтому я сказала:
– Ну ничего, не все еще потеряно! – И, помолчав немного, добавила: – Слушай, дай свою записную книжку, а?
– Зачем?
– Хочу среди доброжелателей недоброжелателя отыскать.
– Напрасно потеряешь время, – разочарованно сказал Трофимов и махнул рукой. – Мне кажется, это неверный ход. Впрочем, делай что хочешь!
Сергей ушел в другую комнату и через некоторое время принес два блокнота: один – небольшой новый и второй – более пухлый и потертый, очевидно, старый, закончившийся, но еще не потерявший надобности.
– О'кей, – сказала я и покинула квартиру соседей, пообещав тут же приняться за работу.
Оказавшись в одиночестве на коридорной площадке, я зажигалкой посветила на замочную скважину своей двери и, с трудом попав в нее ключом, отперла замок. Войдя, зажгла свет в прихожей и вспомнила, что мой банный пакет, брошенный на ходу в тот момент, когда я услышала крик Ольги, по-прежнему валяется в подъезде, поэтому, прихватив фонарик, я еще раз вышла из квартиры. Кое-что из сумки вывалилось на пол, и, быстро запихав все обратно, я собралась уже было отправиться домой, как увидела на потолке яркий свет фар въезжающей во двор машины.
Окно в подъезде было довольно высоко, но мне почему-то зверски захотелось увидеть, что за машина к нам пожаловала. Из собственной квартиры я этого сделать не могла, так как окна выходили на противоположную сторону. Одной ногой наступив на дверцу мусоропровода, а рукой зацепившись за подоконник, я слегка подтянулась и на мгновение смогла выглянуть во двор. Впрочем, и мгновения оказалось достаточно: в подъехавшем авто я легко смогла распознать милицейскую машину. Менты приехали на удивление быстро, и я поспешила убраться восвояси.
Переступая порог своего жилища, я слышала шаги заходящих в подъезд людей и их голоса. Они смеялись, бурно обсуждая что-то. В этот момент мне почему-то еще больше захотелось помочь Трофимовым. Прикрыв дверь, я стала думать, что надо сделать в первую очередь, но мысли путались в голове от волнения, и трудно было прийти к какому-то решению.
Внезапно я вспомнила старушку, хозяйку болонки, и номер машины, который она мне сообщила. Особой значимости этому факту я не придавала, но не проверить его просто не имела права. Кроме того, в руках у меня были записные книжки Сергея, и их тоже следовало изучить. Розыск хозяина по номеру машины потребует определенных временных затрат, так что эти два дела можно делать одновременно.
В подобных ситуациях я обычно прибегала к помощи своих друзей ментов, всегда готовых прийти на помощь и по причине самого теплого ко мне отношения, и потому, что зачастую наше сотрудничество оказывалось выгодным им самим.
Первый, кто пришел мне в голову, был Киря, Кирьянов Владимир Сергеевич, в настоящее время подполковник милиции и мой давний друг, с которым мы провели вместе много дел. Его звезды на погонах и мой гонорар за дела – в некоторой степени наша общая заслуга, так сказать, плоды общих усилий. Как друг и коллега, как единомышленник и напарник в деле Киря идеален. Он спокоен, надежен и никогда ничего для себя не требует.
Мы познакомились еще студентами, когда учились в юридическом, только я еще грызла гранит наук первого курса, а он уже учился на четвертом. После окончания вуза наши дороги разошлись, но, однажды случайно встретившись, мы стали поддерживать общение. Стыдно сказать, но чаще всего оно было продиктовано служебной необходимостью, такой, какая возникла, например, у меня сегодня. Киря мог легко организовать экспертизу, составление фоторобота и так далее. Хотя и о днях рождения друг друга мы по мере возможности старались не забывать.
Глянув на циферблат часов, я обомлела. Безусловно, заявиться в такое время к Кирьяновым было бы настоящей наглостью. Воспользоваться телефоном я не могла, поскольку на днях узнала, что там, где живет Киря, на несколько дней отключена линия. Да и сам заспанный товарищ подполковник, услышав по телефону мой пусть даже очень любезный голос в такое время суток, скорее всего послал бы меня прямым текстом в места не столь отдаленные. Потом при встрече стал бы извиняться, конечно, но не в этом дело.
В подъезде послышались громкие голоса, шум. Судя по всему, работа вокруг трупа закипела. Отборная ругань, которой щедро награждали господа блюстители порядка моих соседей, покоробила и еще больше подхлестнула к действиям.
– Милый друг Киря, прости, если сможешь! – вздохнула я и стала быстро собираться в дорогу.
Владимир никогда не обходился без комплиментов по поводу моих неповторимо красивых зеленых глаз и прочих достоинств, однако сейчас, посмотрев на себя в зеркало, я не нашла привычного отражения. Не просушенные после бани волосы спутались и местами торчали в разные стороны, и вообще… Привыкшего к эстетике Кирю, чего доброго, инфаркт хватит от испуга. Его жена, Катерина, настоящая красавица, можно сказать, совершенство, поэтому и я при встречах с ним волей-неволей старалась держать марку.
Представив себе реакцию Катерины на мое появление в столь неурочный час, я поморщилась. Она всегда очень гостеприимна. К Кирьяновым если зайдешь, то вырвешься не скоро. Помимо увлеченного поедания всяческих печеностей, готовить которые супруга Кири большая мастерица, случалось порой еще и порядочно наклюкаться, вспоминая с Кирьяновым веселые студенческие деньки. Сомневаюсь, что на этот раз мне предстоит мучиться от похмелья. Однако если ехать, то лучше сейчас, пока милиционеры, активно хозяйствовавшие в соседней квартире, не добрались до моей. А у меня не было ну ни какого желания отвечать на их вопросы.
Больше всего муки совести одолевали меня при воспоминании о детях Кири, которых я рисковала своим визитом разбудить. Владимир обожал сыновей и мог до бесконечности перечислять их достоинства и даже с восторгом говорить о проделках, на которые мальчишки были великими мастерами. Однако наглость если и не второе счастье, то уж точно – надежный помощник в делах. Подумав об этом, я решила отбросить мысли о совершенно неурочном времени для посещения даже друзей, о своем не слишком презентабельном виде и прочем и отправилась в путь.
Около подъезда ждала меня верная моя «девятка», не успевшая отдохнуть. Сев за руль, я включила музыку, чтобы как-то поднять настроение, и нажала на газ. Потом достала свой сотовый и, вырулив от бордюра, решила проверить телефонную линию Кири. Аппарат его по-прежнему не отвечал, и я сделала вывод, что приняла верное решение.
Город встретил меня многочисленными огнями, освещавшими пустынные, будто полудремой охваченные улицы. Кое-где попадались редкие прохожие: работники, спешащие домой после вечерней смены, или подгулявшие кутилы. Один гуляка на каком-то повороте чуть было не попал мне под колеса. На свободной дороге, радуясь отсутствию ГИБДД, я немного превысила скорость, а он шел по краю тротуара и периодически выпадал на проезжую часть. Когда наши с ним пути пересеклись, мужик даже не понял, что произошло, и только резкий скрип тормозов заставил его оглянуться. Услышав музыку, доносящуюся из открытого окна моей машины, пьянчужка стал приплясывать, не уходя с дороги. Не выдержав, я приоткрыла дверь и во весь голос тоже запела:
– Эй, миленький, куда ты котисся? Под колеса попадешь, не воротисся!
Гуляку это только раззадорило, и, весело прикрикнув: «Эх, ма!», он стал еще резвее приплясывать, звучно притопывая ногами и захватывая все большую часть мостовой. Громко хлопнув дверью, я объехала его… по тротуару, наградив не самыми лестными эпитетами.
Подъезжая к Кириному дому, я выключила музыку, чтобы настроиться на серьезный лад. В тревожном предвкушении предстоящего разговора я один раз коротко нажала на звонок у двери Кирьяновых. Долгое время не было ответа, но потом послышались тяжелые мужские шаги, позвякиванье связки с ключами и недовольное бурчание.
– Кто? – хрипло спросил Киря из-за двери.
– Кирь, это я, Таня, – ответила я тоном, каким обычно разговаривает с родителями прилично опоздавшая с улицы девица. Так, мне казалось, легче расположить Кирьянова к общению.
– Чего еще такое?! – воскликнул он и стал открывать дверь. В его голосе чувствовалась тревога за меня, и мне это льстило.
Дверь вот-вот должна была открыться, и я поспешила принять виноватый вид.
– Что случилось? – спросил Владимир, как только я переступила порог.
С прищуренным одним глазом, высоким хохолком торчащих волос на макушке и в невероятно широких семейных трусах дико-яркой, кричащей расцветки, Киря выглядел сногсшибательно. В таком виде он ну никак не походил на подполковника милиции, грозу местных бандитов.
Слегка дернув Кирьянова за штанину или, вернее, за трусину, я, прыснув, спросила:
– Новый фасон?
– Да пошла ты! Говори скорее, в чем дело!
Владимир снял с веревки, протянутой через всю прихожую, махровый халат, принадлежащий, судя по крою, его жене, и, накинув его на себя, побрел на кухню, шаркая тапками. Я последовала за ним.
– У-а-а-а, – звучно зевнул Киря и зажег газ. – Чай, кофе?
– Ты же знаешь.
Кирьянов лениво открыл один из навесных шкафчиков и достал оттуда кофеварку.
– Думал, ради исключения среди ночи-то откажешься от своего излюбленного напитка.
– Кофемана могила исправит, – ответила я и более серьезным тоном спросила: – Помочь можешь?
– Опять дело?
– Угу, – произнесла я, хрустя сухариком, который достала из вазочки, стоящей на столе.
– Влипла во что-нибудь?
– Не-а, людям помочь надо, соседям.
– Иванова, да ты обнаглела! Вламываешься среди ночи, да еще и без повода! – возмущенно воскликнул Владимир.
– Почему без повода? С поводом! Там мужик голый.
– Кто?
– Голый мужик.
– Где?
– Там, у моих соседей.
– Ты издеваешься? – Киря выкатил глаза так, что стал похож на рака. – Ты заявилась, чтобы позвать меня отлавливать какого-то голого придурка в квартире твоих соседей?
– Вов, успокойся. Ты не понял. Он голый, конечно, и, вполне может быть, придурок. Только ловить его не надо.
– А что тогда?
– Его уже кто-то поймал. Он мертвый. И в этом мы должны ему посочувствовать. А еще больше моим соседям, которые совершенно неожиданно обнаружили труп в своей собственной квартире и теперь, ввиду некоторых обстоятельств, рискуют оказаться без вины виноватыми.
– Ничего не понимаю!
– Да ты накорми человека, она тебе все по-человечески объяснит! – послышался в дверях заспанный голос Катерины. – Вишь, уже вазочку вылизывать начала.
На самом деле, я и не заметила, как уплела все маленькие кубики сухариков, лежавшие на дне посудины, и начала пальцами выбирать крошки.
– Здравствуй, Катя, – сказала я, едва не поперхнувшись. – Ты уж извини…
– Да ладно, все равно уж разбудила. Вовчика только жалко, ему завтра на работу.
– А ты? – поинтересовалась я, чтобы хоть как-то смягчить свою вину.
– Я на больничном. Младший спиногрыз где-то ветрянку подхватил. Тебе щей согреть?
– Ну если не трудно.
– Какая ты, блин, обходительная! – язвительно мне улыбаясь, протянул Киря. – Ты подумала лучше бы, трудно или не трудно будет мне завтра в семь утра подниматься после твоего визита!
– В шесть, – тихо проговорила я.
– Что? – Кирьянов приподнял брови.
Тут я на одном дыхании выпалила приятелю все, зачем пришла, закончив тем, что ему для осуществления всего этого придется подняться часом раньше.
– А ты с утра прийти не могла? Я же не сейчас твои просьбы выполнять буду, все равно же утром…
– Чтобы застать тебя в семь, я должна встать в половине шестого. Завтрак, душ, макияж и все такое прочее. Это при хорошем раскладе. Но, во-первых, неизвестно, что меня ждет ночью, как сложатся дела у соседей. Может, вообще ложиться не придется.
– Ну ладно, ладно, разошлась. Я же не отказываюсь! – Киря вышел из кухни и через минуту вернулся с органайзером, в который под диктовку записал сведения об искомом автомобиле.
– И черт вас дернул пойти по юридической стезе! – вздохнув, протянула Катерина и стала наливать щи, которые к этому моменту уже успели закипеть.
Аромат базилика и лаврового листа, вившийся над тарелкой, окончательно вскружил мне голову, так что я, приступив к трапезе, до ее конца уже не вымолвила ни слова. Когда на донышке осталось столько, что больше ложкой не зачерпнуть, я разомлевшим голосом протянула: «Пора отчаливать» – и не спеша побрела к выходу. Киря небрежно бросил: «Адью» – и скрылся за дверью спальни. Екатерина же, окинув нас обоих посмеивающимся взглядом, глубоко вздохнула и помогла мне справиться с замком, который я тщетно пыталась открыть.
Сев за руль, я уже не включала музыку, поскольку единственным желанием, всецело мной овладевшим, было желание сна – глубокого, полноценного, в теплой мягкой постели. Когда я останавливалась по сигналу светофора, громко зевала, потому что бездействие еще больше влекло ко сну. Так, с горем пополам добравшись до дома, я с облегчением покинула машину, представляя, как хорошо мне будет всего через несколько минут.
Чисто машинально бросив взгляд на окна Трофимовых, я обнаружила, что свет в них не горит. Уснуть Ольга вряд ли могла, и это меня как-то встряхнуло. Непрошеная мысль, а не случилось ли чего и с ней, заставила поспешить наверх, чтобы поскорее позвонить в ее дверь. Однако на звонок никто не ответил. По всем признакам, Трофимовых не было дома. Поразмышляв, я предположила, что Сергея, вероятно, забрали в отдел до выяснения обстоятельств, а его супруга, как верная жена, спешно последовала за ним, надеясь, наверное, изменить ход событий в лучшую сторону. Хотя, возможно, она бросилась за помощью к влиятельным знакомым, каких у этого семейства предостаточно.
Эти выводы немного меня успокоили, и в более умиротворенном состоянии духа я вошла в свою квартиру. Посмотрев на дверь ванной, куда меня совершенно не тянуло, я стала оправдываться сама перед собой полнейшей потерей сил и совсем недавним визитом в баню. Даже снятие легкого макияжа казалось мне сейчас непосильным трудом, поэтому, наскоро скинув одежду, я плюхнулась в постель и мгновенно забылась в сладком сне.
ГЛАВА 2
Открыв глаза, я посмотрела на окно. Вот что уже около получаса мешало мне спать! Маленькая птичка нахально и монотонно колотила клювом по раме. Этот звук способен вывести из себя любого, даже самого спокойного и выдержанного человека. Я к таковым не отношусь, а кроме того, совершенно не выспалась. Посмотреть на часы я боялась, заранее знала – пора вставать. Но все равно, повернувшись на бок, натянула на голову одеяло и попыталась отвлечься и заснуть. Но птица будто только для того и появилась на свет, чтобы этим утром разбудить во мне зверя.
Резко привстав, я схватила маленькую думку, небрежно брошенную вечером на пол рядом с кроватью, и кинула ею в стекло. Птица сразу же вспорхнула и улетела, зато несколько петелек тюлевой занавески оборвались, и один ее конец беспомощно опустился на пол, заставив меня поморщиться.
– Черт возьми-и! – простонала я и совсем уже некстати вспомнила о том, что птица, стучащаяся в окно, – плохая примета.
В приметы я мало верила, но все равно это небольшое происшествие навеяло неприятные ощущения. Мой взгляд внезапно упал на тумбочку – на ней лежали три гадальные косточки, которыми я вчера воспользовалась и забыла собрать, так как в дверь позвонила Ольга и предложила посетить баню. Этим драгоценным вещицам я целиком и полностью доверяла, поскольку они еще ни разу меня не подводили. Кости всегда хранились в мягком замшевом мешочке, и я с ними практически никогда не расставалась – слишком часто возникали ситуации, когда нужна была чья-то безошибочная подсказка, слова поддержки, предостережения и прочее. Вот и теперь косточки могли либо подтвердить, либо опровергнуть примету.
Окончательно отойдя ото сна, я вдруг вспомнила в мельчайших деталях события вчерашнего дня. Вспомнила и то, что никаких зацепок, по сути дела, не имела. Конечно, в запасе была записная книжка Сергея. Но стоило ли на нее тратить время? Ответ на этот вопрос тоже могли дать кости.
Ленясь и по-прежнему не желая вставать, я протянула руку, сгребла косточки и слегка перетасовала в ладони. А потом сосредоточилась на главной проблеме дня и бросила двенадцатигранники рядом с собой, на одеяло. Выпала такая комбинация цифр – 4+18+27. А значение она имела следующее: «И все-таки все тайное рано или поздно становится явным».
– Ага! – потирая ладони, обрадованно произнесла я.
Под сказанным можно было подразумевать, конечно, многое. Однако мне прежде всего пришло в голову то, что, во-первых, обращение к Кире окажется ненапрасным и я смогу побеседовать с хозяином «Волги». Во-вторых, и записная книжка обнажит какие-то детали. А в конце концов результат данного гадания вообще позволял надеяться, что тайное, читай – убийца, окажется явным, то есть я смогу его отыскать и этим защитить от несправедливых обвинений Сергея.
Чмокнув одну из косточек, я сложила их все назад в мешочек и в более приподнятом состоянии духа поднялась с постели. Но от этого движения в голове как-то сразу закружилось, а в глазах замелькали многочисленные искорки. Переутомление явно не шло мне на пользу.
Первым делом заглянув в холодильник, я обнаружила в нем несколько пачек с натуральным соком, купленные на днях в ближайшем супермаркете. Вполне подходящее средство для поправки здоровья! Но прежде всего – другое. Я решительно хлопнула дверцей холодильника и замаршировала к кухонному столу, на котором стояла кофеварка.
Проходя мимо зеркала, я бросила в него взгляд и отшатнулась, придя в ужас от собственного отражения. Черные круги под глазами от размазавшейся за ночь туши способны из любой светской красавицы и фотомодели сделать настоящую кикимору. Показав самой себе язык, я все же включила кофеварку, способную в нужный момент отключиться автоматически, а сама отправилась в ванную принимать душ.
Наслаждаясь под теплыми упругими струями воды, я чувствовала, как рождаюсь заново, превращаясь в ту же симпатичную, зеленоглазую блондинку Таню Иванову, которую знают многие в Тарасове. Теперь, глянув мимоходом в зеркало, я дала себе клятвенное обещание больше никогда не заваливаться в постель, не сняв макияжа. Хотя… В глубине души я, конечно же, знала, что моя работа предполагает постоянное возникновение ситуаций, после которых возвратиться домой можно, только еле-еле волоча за собой ноги. Так что клянись – не клянись, а уж как получится – так и получится.
Кофе был готов, и, наполнив им небольшую чашечку, я закурила и села за стол, поджав под себя ноги. Так мне всегда лучше думалось. Глоток кофе, глоток дыма – и сразу какая-нибудь интересная мысль начинала пульсировать в голове. А подумать сейчас было над чем – две записные книжки Трофимова лежали передо мной, полные тайн и загадок.
Многие записи я сразу для себя определила как бесполезные. За годы соседства с Трофимовыми я успела узнать многих их родственников достаточно хорошо, смогла вникнуть в суть их отношений с Ольгой и Сергеем. Поэтому в данный момент сведения о них мне казались безынтересными. Некоторые люди, близкие этой семье, стали мне знакомы из разговоров с Ольгой. Она любила перемывать им косточки и, будучи острой на язык, делала это так, что я надолго заливалась смехом, дивясь ее остроумию.
Некоторые адреса и номера телефонов Сергей зачеркнул сам, так как они, вероятно, перестали быть ему необходимыми или переменились. Над таковыми я тоже пока задумываться не стала.
Много здесь было и записей, говоривших сами за себя. Например, номер телефона местной поликлиники, стоматолога, у которого и Ольга, и Сергей лечили зубы, и так далее. Вряд ли кому-то из тех, кто находится на «том» конце этих телефонов, могло понадобиться тащить покойника в квартиру своего пациента. Поэтому и их я пока решила отодвинуть на задний план.
В общем, после отбора в моем блокноте накопилось несколько записей, которые меня заинтересовали и с которыми предстояло поработать прежде всего. Конечно, более коротким путем к разрешению многих возникших у меня вопросов явилась бы беседа с Сергеем, однако встретиться с ним сейчас по известной причине было гораздо труднее, чем с его знакомыми. Когда я буду уходить, то, конечно, загляну к Трофимовым, но вряд ли его уже отпустили. Ни для кого не секрет, сколь затяжным и малоприятным может быть элементарное выяснение обстоятельств.
Кофе давно выпит, пепельница свидетельствовала о нескольких выкуренных мной сигаретах. Глубоко вздохнув, я решила, что пора приниматься за активную работу.
Около получаса потратив на приведение себя в порядок, я добралась наконец до шкафа и, порывшись в нем немного, определилась в выборе одежды. Прежде всего меня интересовало, конечно, ее удобство, поскольку никто не мог гарантировать, что этот день не будет таким же напряженным, как минувший затянувшийся вечер.
Первым делом следовало поговорить с Ольгой и выяснить у нее, как разворачиваются события. Однако на звонок в дверь Трофимовых мне никто не открыл.
– М-да, – пробормотала я и заторопилась вниз по лестнице, так как лифт по-прежнему не работал.
* * *
Первая треть этого дня прошла абсолютно бесполезно, безрезультатно. Выделенные мною в блокноте Сергея несколько кандидатур оказались совсем неподходящими на роль убийц или соучастников убийства. К тому же у них у всех было алиби. Так, несолоно хлебавши, я возвращалась домой, чтобы вновь постучать в дверь Ольги и попытаться с ней вместе поработать над другими записями в блокноте ее мужа. Возможно, кого-то, показавшегося мне безынтересным, она по некоторым причинам могла подозревать.
Проголодавшись, я решила остановить машину возле ближайшего кафе и, что называется, заморить червячка парой салатиков, так как для более основательной трапезы еще было слишком рано. Увидев издалека пеструю вывеску кафе ресторанного типа, я прибавила скорость в предвкушении наслаждения от какого-нибудь дико вкусного деликатесного легкого блюда. Однако насладиться им мне было не суждено.
Только я припарковала «девятку» вплотную к бордюру, с трудом отыскав место, свободное от запрещающих знаков, запиликал мой сотовый.
– Да, – нехотя произнесла я в трубку.
– Это я.
Легко узнав голос Кири и сразу же сообразив, зачем он звонит, я воскликнула:
– Ага, слушаю!
– Во-первых, поприветствуй, поинтересуйся, с какой головой я сегодня на работу пошел после твоего ночного визита! – придирчиво начал Кирьянов.
– Ну ладно тебе выпендриваться! – нетерпеливо перебила я его. – Выкладывай скорее, есть чем обрадовать?
– Эх, Иванова! Когда-нибудь я тебе отомщу, и месть моя будет ужасна! Заявлюсь тоже…
– Киря! – захныкав, вновь перебила я его.
– Ладно, слушай. Машина «ГАЗ», то есть «Волга», с указанным номером принадлежит…
– Подожди секунду! – попросила я и быстро достала из сумки блокнот.
– Принадлежит она, – продолжил Кирьянов после короткой паузы, – Дьяченко Петру Викторовичу, 1975 года рождения, проживающему по адресу: улица Перспективная, дом двадцать, квартира два.
Дальше Киря стал называть другие данные, связанные с датой и местом приобретения автомобиля, и так далее. Я также их записала и обрадованно вздохнула.
– Ты настоящий друг! – с энтузиазмом поблагодарила я приятеля, и мы, пообещав друг другу не пропадать, попрощались.
Я собиралась было уже покинуть машину, чтобы все-таки пойти в кафе, как вдруг одна мысль, словно яркая молния, пронзила мое сознание. Фамилия, названная Кирьяновым, показалась вдруг необыкновенно знакомой, услышанной где-то совсем недавно. Я сосредоточилась и попыталась вспомнить обстоятельства, при которых могла познакомиться с человеком, носящим эту фамилию. Но ничего стоящего не приходило в голову. И все же ошибиться я не могла – память у меня феноменальная, и внутренний голос подсказывал, что фамилия на самом деле мне знакома.
Тогда я открыла блокнот на страничке, куда записала только что продиктованные Кирей данные, в надежде, что может понадобиться зрительная память, которая и сыграет решающую роль. Надежда не оказалась напрасной – меня осенило: ту же самую фамилию и тот же самый адрес я выписала утром из записной книжки Сергея.
Перелистнув пару страничек блокнота, я убедилась, что это на самом деле так. Значит, старушкина болонка Мисси действительно учуяла, в чью квартиру пожаловал гость.
После такого вывода планы мои на вторую половину дня сразу же определились более четко. Во-первых, возникла фигура человека не то чтобы подозреваемого, но вполне достойного того, чтобы его допросить. Если он сам и не был причастен к произошедшему, то, возможно, мог дать какие-то ценные сведения.
Тем более остро встала необходимость беседы с Ольгой. Человек, который приезжал к ним, да еще и значился в записной книжке ее мужа, наверняка должен быть хорошо ей знаком. Поговорив с соседкой, я получу кое-какие сведения о хозяине «Волги», по крайней мере буду знать, к чему быть готовой при встрече с ним. Да и вообще интересно, как там дела у нее и у Сергея, что им пришлось пережить.
Резко нажав на газ, я с визгом колес отъехала от кафе, напрочь забыв о чувстве голода, совсем недавно недвусмысленно напоминавшем о себе, и, превышая скорость, помчалась домой. Вернее – к Трофимовой.
Преодолев приличное расстояние довольно быстро, я очутилась в родном дворе и глянула на трофимовские окна. К сожалению, средь бела дня, когда свет в квартирах не горит, трудно определить, есть ли кто-то из хозяев дома. Любопытство просто раздирало меня, и, закрыв машину, я скорым шагом направилась в подъезд.
После переливчатого треньканья трофимовского звонка из глубины квартиры послышались приближающиеся шаги. Они показались мне знакомыми – мелкие, тяжелые, быстрые – Ольгины. Слава богу, она была дома и, по всей видимости, ждала кого-то. Не меня ли? Торопливо подбежав к двери, Ольга так же торопливо открыла ее.
– Таня! – обрадованно воскликнула она, как только увидела меня. – Наконец-то!
– Наконец-то… – передразнила я ее. – Ты где пропадала?
– Заходи, садись, – сказала Ольга и потянула меня за рукав, – в двух словах весь этот кошмар не опишешь.
Я брезгливо покосилась на кухню. Трупа, естественно, уже не было. Ольга успела выкинуть небольшую ковровую дорожку, до недавнего времени создававшую там уют, убралась в квартире и, судя по запаху, вымыла все с дезинфицирующим средством да еще прошлась по комнатам с ароматизатором. Но все равно в квартире стоял какой-то гадкий дух. Или это было ощущение, вызванное вчерашней картиной? Уловив выражение моего лица, Ольга сказала, что испытывает те же чувства, и предложила пройти в зал.
Наконец она начала рассказ о ночных злоключениях. Приехавшие менты, узнав о случившемся, сразу стали смотреть на Сергея как на виновного. А проведав о его недавней судимости, и вовсе перестали стесняться: обращались с ним бесцеремонно и вслух радовались мгновенно раскрытому делу. Когда Сергею предложили проехать в отдел, он не стал отказываться, надеясь смягчить этим отношение к себе.
Ольгу же происходящее ввело в еще больший шок. Однако ответом на ее высказывания были дерзкие и грубые фразы. Как я и предполагала, она кинулась в отдел вслед за Сергеем. Но там ее выслушивать никто не захотел, чего, собственно, и следовало ожидать, а в ночное время суток особенно.
Тогда Трофимова решила прибегнуть к помощи своих влиятельных знакомых. Они сразу же высказали готовность помочь. Однако мент, за участие в избиении которого Сергей получил условный срок, только и жаждал того, чтобы отомстить своему обидчику. Он быстро узнал о случившемся и подключил к делу своих влиятельных знакомых, которые уже давно были наготове. Поэтому пока Сергею ничем помочь не удалось.
Я внимательно выслушала откровения соседки и, выразив ей свое глубочайшее сочувствие, произнесла:
– А теперь перейдем к делу. Тебе знаком Петр Викторович Дьяченко?
Глаза Ольги заметно округлились. Она даже привстала и несколько возмущенно воскликнула:
– Знаком! Но какое это сейчас имеет значение? Разве нам больше заняться нечем, кроме как вести светские беседы о друзьях молодости Сергея? Сережу выручать надо!
– Чем, собственно, я и пытаюсь заниматься, – спокойно ответила я, несмотря на то, что Ольга на последней фразе заметно повысила голос.
Мне ее состояние было понятно, поэтому и реакция такая не обижала. Выслушав мою реплику, Ольга замолчала на минуту, а потом переспросила уже чуть спокойнее:
– То есть?
– То есть вопрос о Петре Викторовиче Дьяченко имеет самое непосредственное отношение к проводимой мною работе. Слушай внимательно. Незадолго до того, как ты обнаружила у себя этого несчастного убитого, одной из наших сверхлюбопытных соседок посчастливилось увидеть возле подъезда Дьяченко. Точнее, машину, на которой он приехал.
– Да? – удивилась Ольга. – Я о его визите ни сном ни духом.
– А Сергей?
– Он тоже!
– Ты уверена?
– Да, я с ним говорила сегодня. Он перебирал в сознании весь день по минутам. О Петьке и речь не шла!
– А кто он вообще такой? – наконец спросила я.
– Он? Друг молодости, вернее, армейский друг Сергея.
