Ден Истен
Маги и люди

София подхватила чемодан и подошла к машине, вежливо постучала по крыше. Парень упрямо помотал головой. София вздохнула, приложила ладонь к стеклу. Лицо водителя мгновенно расслабилось, он заулыбался и опустил стекло.

– Красотка, ты не меня ждешь? – подмигнул он.

– Тебя, милый, тебя, – очаровательно улыбнулась она. – Мне в Москву надо.

– Садись, подруга, – водитель разблокировал двери.

София открыла заднюю дверь, закинула чемодан, затем обежала машину и плюхнулась на пассажирское сиденье. Мысленно прочитала заклинание, навешивая на машину защиту, способную выдержать прямое попадание авиабомбы.

– Мчи, милый.

Останки ее вишневого «Лексуса» вдруг покрылись ржой и рассыпались в пыль, которую тотчас развеял невесть откуда налетевший ветер. Движение возобновилось, на лица очевидцев вернулось беспечное выражение – они уже и не помнили, что произошло несколько минут назад.

Утром София сидела за столом в квартире Вики, пила чай и неспешно рассказывала:

– Угробила мою машину, видно, хотела меня на тот свет отправить. Оно и понятно, мы с ней всегда враждовали. Затаила злобу. Никак не может забыть ту стычку при Мон-Се-Жан.

– Где?! – озадаченно спросила Вика, закидывая в рот конфету.

София смутилась, мысленно коря себя за излишнюю словоохотливость.

– В историю она вошла как битва при Ватерлоо, – неохотно пояснила она.

Вика подавилась конфетой, закашляла.

– И только не спрашивай, сколько мне лет, Вика! – умоляющим тоном попросила София. – Ты даже представить не можешь, каких трудов мне стоило это скрыть!

Глава 2

Фура проехала еще метров десять, прежде чем остановиться. Ева подхватила рюкзак и побежала следом. Встала на высокую ступеньку и с трудом открыла дверь кабины огромного американского тягача. Дальнобойщик в кепке и с рыжей щетиной подмигнул.

– Куда тебе, красавица?

– Здравствуйте, в Странногорск.

– Куда?! – бородатое лицо вытянулось от удивление.

– Не по пути? – спросила она. – Ну, тогда извините.

Она уже приготовилась спрыгнуть, но водитель сделал жест: залезай. Ева забралась в просторную кабину и уселась в глубокое кресло.

– Да у вас тут жить можно! – с удивлением воскликнула она, осматривая недра просторной кабины. Даже холодильник с кофеваркой имелись.

– А то! – довольно сказал он. – И кроватка есть!

Он показал на кровать у дальней стены кабины.

– Понятно! – Ева дернула за ручку.

– Мы еще даже никуда не поехали! – удивился водитель.

– Я найду другую машину с менее озабоченным водителем, – она открыла дверь и уже высунула ногу, чтобы спрыгнуть, минуя ступеньку.

– Да ты подожди! – засмеялся он, схватив за плечо. – Я про кровать в другом смысле! В том, что да, действительно жить можно! А ты что подумала?

Ева смутилась, глядя в его простое заросшее лицо.

– У меня дочь твоего возраста! – обиженно сказал дальнобойщик. – Тебе сколько? Лет семнадцать?

– Восемнадцать.

– Вот я и говорю: практически одногодки. А ты сразу: «кровать»!

– Это не я про кровать, а вы! – еще больше смутилась Ева. – А что я должна была подумать?

Водитель вздохнул.

– Дверь закрой. Не трону я тебя.

Он вырулил на трассу и хмуро уставился на дорогу. Минут десять ехали молча, слушая мерный гул мощного двигателя под капотом.

– Вы до Странногорска? – наконец нарушила тишину она.

– Нет, мне дальше, – не глядя на нее, ответил он. – Я тебя до Ракитного довезу, это село такое, а Странногорск – он направо будет в тридцати километрах. Там автобусы ходят, доберешься.

– Спасибо. Я вам хорошо заплачу.

– Разберемся! – отмахнулся он.

– А сколько мы ехать будем?

– Ну, со всеми остановками – дней шесть, – прикинул он и глянул на ее дорогую одежду. – А почему такие сложности? Человек ты небедный, это сразу видно, могла бы самолетом долететь за несколько часов.

– Так сложились обстоятельства, – уклончиво ответила Ева. – Не волнуйтесь, проблем из-за меня не возникнет. Никого не убила и не ограбила.

Подумав, соврала для пущей убедительности:

– Меня никто не ищет. Просто захотелось дорожной романтики.

Водитель засмеялся так заразительно и громко, что она заулыбалась.

– Какая еще дорожная романтика?! Сидишь целыми днями в кабине с остановками только на пожрать, в сортир сходить да помыться. И посты на каждом шагу, чтоб они все провалились!

– Посты? – насторожилась Ева.

– Да, посты. А что ты так напряглась? – он прекратил смеяться и остановил машину. Повернулся к ней с изучающим видом.

– В общем так, девочка. Либо рассказываешь, в чем дело, либо я тебя высаживаю.

Ева задумалась. Это была уже пятая машина, которую она останавливала. Водители первых четырех отказались по разным причинам, а стоять и голосовать на ночной трассе – удовольствие сомнительное и небезопасное.

– Со мной в соцсетях связалась одна женщина и сказала, что люди, которых я до вчерашнего дня считала родными родителями, таковыми мне не являются. Удочерили, когда была совсем маленькой. Вот еду к ней, чтобы все выяснить.

Дальнобойщик снял кепку и задумчиво потрепал слежавшиеся волосы.

– Врешь? – недоверчиво прищурился он, напяливая кепку обратно.

– Нет, – помотала головой Ева. – К сожалению, это правда.

– А поговорить с родителями?

– Они бы мне не сказали. Я-то их знаю. Особенно отец.

– Ну, хорошо. А почему не самолетом или поездом? – с подозрением спросил он.

– Отец мой… – она вздохнула. – такой человек, что наверняка поднял всех на уши, и полиция будет искать в первую очередь в аэропортах и на вокзалах. Он – человек хороший, но уж больно любит, чтобы все под контролем было. А так… улыбается даже. Иногда.

Водитель молчал, выражение грубого обветренного лица было задумчивым. Ева в очередной раз потянулась к дверной ручке.

– Ладно, проехали. Нет – так нет.

– Подожди!

– Жду.

– А этой женщине можно верить? Вдруг это шутка какая-то?

– Нет, – она покачала головой. – Не могу объяснить почему, но я ей сразу поверила.

– То есть звонит какая-то там мадам и…

– Пишет. Были только письма.

– Тем более! Ты ее в глаза не видела! Может, она сумасшедшая? Или хочет насолить твоим родителям?

– Вот и проверю, – улыбнулась Ева, глядя на него серьезными глазами человека, который все давно решил и с намеченного пути сворачивать не собирается.

– Ну, допустим, это правда. Ты узнаешь, кто твои мать и отец, а дальше что?

– Дальше – не знаю, – честно призналась она. – По обстоятельствам. Хочу в глаза матери глянуть. И отцу.

Он снял кепку и бросил на широкую приборную панель. Побарабанил пальцами по рулевому колесу, глядя вперед.

– Жизнь, – наконец философски изрек он, нажимая на педаль и выворачивая руль. Ева с облегчением выдохнула.

Он протянул ей ладонь.

– Ехать нам долго, поэтому надо познакомиться. Стас.

– Очень приятно, – она пожала здоровенную руку. – Ева.

– Хорошее имя, – засмеялся он. – Адам-то имеется?

– Пока нет, – в тон ему ответила она. – Но все еще впереди.

Они ехали неделю, останавливаясь в придорожных гостиницах, где снимали два номера, утром завтракали за одним столом и снова отправлялись в путь. К несказанному удивлению Стаса, их никто не останавливал. Ни разу, словно кто-то старательно отворачивал глаза постовых от его фуры. Он даже признался, что такое с ним в первый раз, и он сэкономил кучу времени, денег и нервов. Удачно миновав самый жадный, в его понимании, пост, он сделал вывод, что это знак свыше – когда делаешь благое дело, помогая кому-то, то все на твоем пути тебе тоже помогает. Или хотя бы не мешает.

На седьмой день он высадил Еву у указателя и, категорически отказавшись от денег, помахал рукой на прощание. Ева долго смотрела вслед мигающей габаритными огнями тяжелой фуре, мысленно желая Стасу того, о чем мечтает каждый водитель: ни гвоздя, ни жезла. Выражение это, кстати, она услышала от него же. Вообще, словоохотливый Стас многое ей рассказал про дальнобойщиков, из чего она сделала вывод, что не такая уж она и романтичная, эта дорожная жизнь.

Ева подхватила рюкзак и не спеша пошла в сторону остановки. Спросила у бабушек, торгующих вареными яйцами и пирожками, доедет ли она до Странногорска, и, получив утвердительный ответ, купила пару пирожков. В Странногорск Ева приехала уже поздно вечером.

***

Парней было трое. Они лениво переговаривались, роняя искры от сигарет. Чему-то смеялись, прикладываясь к бутылкам и сплевывая на асфальт.

Ева, проходя мимо, плотнее натянула капюшон толстовки.

– О, девушка! – услышала она. – Куда такая на ночь глядя?!

Ева ускорила шаг.

– Стой, к тебе обращаются! – снова окликнули ее. Послышался топот ног, через секунду вся троица уже стояла перед ней. Молодые лица кривились в сальных ухмылках, в пьяных глазах плескалась похоть. Не самая лучшая компания для времяпровождения на ночных улицах незнакомого города.

– Мне идти надо. Пропустите, – сказала Ева.

– Да ладно, куда там тебе надо? Давай с нами? Выпить хочешь? – предложил один.

– Нет! – она двинулась вперед. Парни сомкнули плечи, образовав живую стену на ее пути.

– Пройти дайте! – потребовала Ева.

Шагнула влево – они сместились в ту же сторону. Один протянул руки, вцепился в лямки ее рюкзачка. Притянул к себе. Ева поморщилась от запаха перегара и табака.

Двое его дружков обошли девушку и схватили за ноги, приподнимая.

– Тащи ее! – мерзко захихикали они.

Что произошло в следующий момент, было трудно объяснить. Все трое вдруг разом разжали руки, роняя ее на землю. Одновременно схватились за головы и заорали от чудовищной боли, сдавившей виски. Затем у одного тонкой струйкой потекла из носа кровь, он стоял и в панике прижимал руки к лицу, роняя крупные алые капли.

Второго неожиданно скрючило пополам и стошнило. С гортанным звуком он изрыгал полупереваренную пищу на собственные кроссовки.

Третий вдруг наклонился и, разбежавшись, ударился головой в бетонную стену гаража. Упал и завыл, катаясь по земле.

Ева отползла в сторону, затем вскочила и побежала прочь по плохо освещенной улице. Бежала, не оглядываясь, быстро перебирая ногами. Но ее никто не преследовал, лишь сверху, с покрывающегося первыми звездами неба доносился слабый гул. Звук с каждой секундой усиливался, приближаясь, пока не ворвался в уши оглушающим воем пролетающего совсем низко серебристого «Боинга».

Она свернула в переулок, привалилась к сетчатому забору, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Откинула голову на крашеную серебрянкой сетку и закрыла глаза. Отдышавшись, поднялась и пошла в сторону парка, изредка поглядывая на карту навигатора в смартфоне.

В парке было пустынно, она присела на первую же скамейку и сняла рюкзак. Вытащила купленные на автовокзале гамбургер и бутылочку минеральной воды. За спиной послышался шорох и треск ломаемых веток. Она повернулась. Из кустов вылез неопрятный человек – не то чтобы прямо маргинал, но очень близко к тому.

– Деваха! – проскрипел он. – Это моя скамейка! Кыш!

Ева нехотя пересела на другую, стоявшую в пяти метрах поодаль.

– Там тоже моя скамейка! – рявкнул незнакомец и вылез на дорогу.

Роста он был огромного, прямо какой-то городской Йети. Джинсовый костюм его уже давно требовал основательной стирки, а гигантские кеды и вовсе следовало выбросить – до того они были старыми и разорванными. Лицо, грязное и заросшее, было покрыто гнойниками и свежими царапинами.

– Вы купили здесь все, что ли? – не выдержала девушка. – Я поем и уйду!

– Купил или не купил – это не твое дело! – выкрикнул он. – А ну, давай отсюда!

Ева посмотрела на остальные скамейки: все они были пусты и наверняка тоже «принадлежали» ему.

– А остальные – тоже ваши? – на всякий случай поинтересовалась она.

– И остальные – тоже! Хочешь присесть – плати!

– И сколько? – ухмыльнулась девушка.

– Ну… – вопрос застал его врасплох. – Ну, сто рублей.

Ева пошарила в кармане и вытащила пятисотку.

– Держите!

Йети мигом оказался рядом. Сграбастал огромной пятерней деньги.

– Сдачи нет. Но можешь купить пять скамеек.

– Не надо сдачи, мне и одной хватит, – отмахнулась девушка. – А теперь можно я поем? Одна!

– Конечно, можно!

Но он никуда не ушел, а стоял рядом, нависая глыбой и заслоняя свет фонаря.

– Что еще?

– Может, еще деньжат подкинешь? – нагло поинтересовался он.

– А вам не кажется, что это уже слишком? – возмутилась Ева. Залезла в карман, вытащила тысячную купюру. – Вот! И оставьте меня в покое!

Йети задумчиво почесал заросшую шею. Расстроено вздохнул. Взял тысячу.

– Приятного аппетита, – пожелал он и, повернувшись, исчез в кустах.

Голос его не был похож на голос счастливого человека, продавшего воздух за полторы тысячи рублей. Голос был расстроенным и даже разочарованным.

Ева прикончила гамбургер, запила водой. Потянулась к урне, чтобы выкинуть упаковку и пустую бутылку. Затем взялась за лямки рюкзака. От удивления разжала руки. Из переднего кармашка рюкзачка торчали две купюры: тысячная и пятисотенная.

***

Девочка в джинсовом комбинезоне рыдала так сильно, что плач гулким эхом разносился по всему пустынному парку. Ева свернула с аллеи и поднялась на маленький горбатый мост через узкую речку.

– А ты чего тут одна, да еще ночью? Потерялась? – спросила она. Погладила по черным, словно воронье крыло, волосам.

Девочка терла кулачками глаза, роняя крупные слезы.

– Ну-ну, не плачь, – Ева обняла ее, успокаивая.

– Котено-о-о-к! Упа-а-ал! В реку-у-у! – прорыдала девочка.

– Котенок? – спросила Ева. Перегнулась через чугунную ограду, всматриваясь в темную воду. – А как он…

Чьи-то сильные руки приподняли ее за ноги и перекинули через ограждение. Ева с воем преодолела четырехметровую высоту и рухнула в реку. Вода моментально пропитала одежду, а легкий рюкзачок, вдруг оказавшийся словно набитым кирпичами, камнем потянул вниз. Ева вынырнула, хватая ртом воздух. Девочка смотрела сверху, глаза полыхали желтым огнем. Она развернулась и побежала прочь, лишь волосы, иссиня-черные в свете фонарей, развевались на бегу.

Ева выругалась ей вслед, сбросила тянущий вниз рюкзак. Быстро работая руками, доплыла до берега. Выбравшись на каменистый, загаженный окурками и битым стеклом берег, упала навзничь, тяжело дыша.

Затем сняла кроссовки и вылила из-них воду. Разделась до белья и, дрожа от холода, принялась выжимать одежду.

Внезапно вспомнила, что в рюкзаке у нее был паспорт и пакет с наличностью. Поежившись, разбежалась и бросилась в реку. Ныряя, ощупывала руками илистое дно. Порезалась о бутылочное стекло, сломала ноготь о корягу, но через десять минут рюкзак все-таки нашла. Вынырнула и швырнула его на берег. Выплыла следом.

– Да что происходит?! – заорала она.

Рухнула на колени, в гневе вскидывая руки. Огонь, вырвавшись из ее пальцев, пылающим трассером устремился в кроны прибрежных деревьев. Листва мгновенно вспыхнула, на берег посыпались жареные вороны.

Ева испуганно икнула. Подхватила рюкзак и одежду, побежала прочь вдоль берега. Камни больно впивались в голые пятки.

– Стоять! Это что за дела?! – свет фар патрульной машины ударил в глаза. Она бросила одежду и рюкзак, подняла руки. Отвернулась от яркого света.

– Кто такая? Документы! – потребовал полицейский. Оглядел фигурку девушки, хмыкнул одобрительно. – Почему в таком виде?

– Упала в реку. Паспорт в рюкзаке, – ответила Ева. – Можно я оденусь?

– Пьяная? Трезвая?

– Да.

– Что да? Пьяная?!

– В смысле трезвая.

– Доставай паспорт.

Руки расстегнули молнию на рюкзаке, достали из внутреннего кармашка влажный паспорт.

– Так-так, посмотрим. Михайлова Ева Сергеевна. 2002 года рождения. Город Москва. Далековато. В Странногорске что делаем?

– В гости приехала. Э-э-э… к подруге. Можно я оденусь? Холодно.

– Одевайся. В рюкзаке что?

– Вещи.

– Показываем.

Среди мокрых вещей обнаружился черный пакет.

– В пакете что?

– Деньги.

– Показываем.

В пакете обнаружился большой комок слипшихся от воды пятитысячных купюр. Этого оказалось достаточно, чтобы Еву затолкали в машину и повезли в отделение. Для выяснения.

***

Девочка в джинсовом комбинезоне открыла дверь полицейского участка и бесстрашно направилась к дежурному. Тот отложил огромный бутерброд, привстал и уставился на маленькую гостью.

– Девочка! Ты куда?

– Дяденька! – девочка подняла ладошку. – Смотри сюда!

– Куда? – нахмурился дежурный. Взгляд его остекленел. Он замер с открытым ртом, из угла которого свисал кусок колбасы.

– Сейчас ты отдашь мне ключи от камеры, – ровным голосом сказала девочка, держа ладошку перед стеклянными глазами сержанта.

Сержант медленно отцепил от ремня связку ключей, протянул в окошко.

– А теперь ты садишься и спокойно жуешь свой бутерброд, – приказала девочка.

Полицейский сел, взял бутерброд и медленно поднес ко рту. Челюсти медленно перемалывали белый хлеб с колбасой, глаза продолжали смотреть в одну точку.

Девочка толкнула вертушку, та легко провернулась, пропуская ее. Из коридора вырулил еще один полицейский, совсем молоденький. Он обиженно что-то бурчал под нос, отряхивая фуражку. Маленькая гостья вперила в него взгляд черных глаз, затем показала пальцем в сторону стенгазеты.

– Читать! – коротко приказала она. Полицейский зачарованно кивнул и послушно подошел к стене.

Она прошла по коридору и подошла к решетке. Безошибочно выбрала из связки нужный ключ, вставила в замок. С лязгом отворила дверь. Задержанные обалдело глядели на нее.

– Ева, на выход, – поманила пальчиком девочка.

Ева, узнав девчонку, нахмурилась. Ведь это из-за нее она оказалась за решеткой, в обществе развязных проституток.

– Лори ждет! – властно сказала девочка.

Услышав это имя, Ева послушно вышла из камеры. Девочка пошла за ней, вдруг обернулась и подмигнула притихшим путанам.

– Эй, рабы любви! А вы чё морозитесь? Свободны! Я сегодня добрая!

Дважды говорить не пришлось: проститутки с веселым щебетом очистили помещение. Девочка заставила жующего в трансе сержанта выдать личные вещи Евы, и обе вышли во двор полицейского участка.

– Ты кто? – спросила Ева, проверяя рюкзак. Все на месте, даже деньги.

– Ася, – ответила девочка, доставая сигареты. Щелкнула зажигалкой. Жадно затянулась, выпустила дым из носа и выкрикнула в сторону деревьев. – Йети, выходи!

Через пару минут по ночной улице шла странная троица: девочка лет семи в джинсовом комбинезоне, огромный дядя в рваных кедах и худенькая девушка в сырой одежде.

– Далеко еще? – с опаской спросила Ева.

– Почти пришли, – ответила девочка. – Мне вот, знаешь, что интересно? Зачем ты Лори понадобилась? Лично я не вижу в тебе потенциала.

– Какого еще потенциала? – фыркнула Ева. – У меня к ней дело!

– Какое дело?

– Не твоего ума которое!

Девочка недобро прищурилась.

– Ты со мной так не разговаривай, – буркнула она. – Считай это предупреждением.

– Да-да, – встрял Йети. – Я сам ее боюсь.

– Во-во! – покивала девочка. – Даже он меня боится. А он, на минуточку…

Она вдруг остановилась. Оглядела пустынную в этот ночной час улицу.

– Йети, ну-ка, продемонстрируй! – приказным тоном сказала она.

Мужчина смутился и даже, как показалось Еве, покраснел. Краснеющий двухметровый мужик – это сильное зрелище.

– Ну, если ты настаиваешь, Ася…

Он перешагнул через низенькую ограду и скрылся в темноте аллеи.

– Стесняется, – пояснила ничего не понимающей Еве девочка.

Пару секунд ничего не происходило. Затем послышалось какое-то щенячье скуление, переходящее в протяжный вой. Внезапно вой оборвался и раздался хруст костей, а за ним – звук разрываемой одежды. Через пять секунд толстые стволы деревьев раздвинулись. От увиденного Ева чуть не потеряла сознание. Это был самый настоящий Снежный человек, которого никто никогда не видел, за исключением напуганных до смерти альпинистов да егерей в глухих таежных лесах.

Огромное мускулистое тело было покрыто грязно-белыми волосами, на гориллообразном лице застыло свирепое выражение. Мутные красно-желтые глазки источали животную злобу.

Он глухо рыкнул и двинулся навстречу стоящим на освещенной дороге Еве и Асе, ломая кусты и вырывая с корнем мелкие деревья.

– Это что за хрень? – прошептала Ева, падая на пятую точку.

Отползла, отталкиваясь пятками. Монстр вдруг высоко подпрыгнул и приземлился прямо перед ней, выламывая огромными ногами куски асфальта. Протянул к ней свои ручищи, верхняя губа задралась, обнажая белоснежные клыки. Он угрожающе зарычал, поднял руку и ударил кулаком в серое полотно асфальта, которое мгновенно вздыбилось и пошло волной. Машины, стоящие вокруг, подпрыгнули, истошно завыли сигнализациями и замигали огнями.

Ева в страхе выставила перед собой ладони. На кончиках пальцев возникло подозрительное розовое свечение, которое с каждым мгновением усиливалось, пока не превратилось в сгустки огня. Снежный человек замер, склонил голову. Его красные глаза смотрели с удивлением. Почесал волосатую макушку, явно сбитый с толку, растянул лицо в благодушной улыбке, больше похожей на оскал. В мощную грудь ударили длинные огненные плети, сорвавшиеся с пальцев девушки. Удар был такой силы, что его отбросило обратно в тень деревьев. В воздухе отчетливо запахло палеными волосами.

– Горю! – визгливо закричал он.

Он и правда горел, катаясь по земле, в попытках сбить с себя пламя. Вырывал из клумбы комья земли, посыпая свое большое тело. Огонь перекинулся на сухие стволы деревьев – еще немного и пожара не избежать.

– Однако… – задумчиво протянула удивленная Ася.

Поморщилась от воплей дружка, закрыла черные глаза и что-то сказала вполголоса. Маленькая тучка на небе вдруг сморщилась и задрожала, затем обрушилась потоком воды. Ливень бил точечно, как раз в том месте, где приземлился ее незадачливый друг. Буквально через несколько секунд от пышной зеленой листвы не осталось и следа – все сбил мощный поток воды. Йети валялся в раскисшей земляной жиже, тяжело выпуская воздух из огромных ноздрей.

– Похоже, Лори не ошиблась, – Ася посмотрела на сидящую на асфальте Еву. – Ты – одна из нас!

Йети перевоплотился обратно в громилу-парня, только голого. Он обернул вокруг талии останки своей джинсовой куртки и теперь шлепал босыми ногами рядом с Евой и Асей.

– А ты крутая! – с восхищением говорил он. – Думал, мне хана!

Ася фыркнула.

– Это мы еще посмотрим. Она еще «сырая», с ней работать надо.

Ева помотала головой.

– Не надо со мной работать! – категоричным тоном сказала она. – Я здесь не для этого! И вообще все это напрягает! Я в Москву хочу!

– Все хотят в Москву, но молчат, – философски изрек Йети. – А ты – выскочка!

– Я не выскочка! – обиделась Ева. – А вы кто такие? Злые волшебники?

Ася и Йети захохотали.

– Волшебники! Ха-ха-ха! – громогласно смеялся Йети.

– Волшебники! Хи-хи-хи! – тряслась Ася.

Ева не могла понять причину их безудержного смеха, поэтому предпочла просто молча идти, изо всех сил стараясь не злиться.

Смех стих через три минуты.

– Все эти волшебники – сборище рефлексирующих сосунков! Ничего не умеют! – фыркнула Ася. – Недомаги!

– А вы, значит, маги, которые могут все?

– Мы – да! Ну, и оборотни, как Йети, например.

– Не в погонах, прошу заметить, – назидательно вставил Йети. – Не в погонах.

– Маги, волшебники – какая разница? – спросила девушка. – Какова цель вашего существования?

– Власть, наверное, – просто ответила Ася.

– Над кем? Над человечеством?

– Да, – буднично пожала узенькими плечами девочка.

Слышать подобный цинизм от семилетней девочки было, по меньшей мере, странно.

– Ну, ты не думай, что мы совсем против всех людей, – примирительно прогудел Йети. – Мне они даже нравятся.

– Пришли, – сказала Ася, показывая на дом.

Дом был самой обычной кирпичной пятиэтажкой. Самой обычной хрущевской хрущевкой.

Дверь открылась сама, едва они подошли к подъезду. Поднявшись по темной лестнице на пятый этаж, троица встала у двери, обитой черным облезлым дерматином. Номер квартиры отсутствовал.

Девочка вытащила из нагрудного кармашка комбинезона самую обычную связку ключей, поковырялась в замке. Распахнула дверь.

– Прошу!

Ева осторожно шагнула в темноту. Темнота была черной, непроглядной, с ней не могла справиться даже тусклая лампочка, мигающая на площадке. Девушка в нерешительности потопталась на месте. Дверь захлопнулась – ее странные новые знакомые остались по ту сторону.

– Эй, тут есть кто? Это Ева из Москвы! – громко зашептала она. – Лори, я приехала!

Внезапно вспыхнул яркий свет, Ева зажмурилась. Осторожно приоткрыв глаза, она качнулась в полном потрясении: с ней, и так пребывающей под впечатлением от событий, и вовсе случился культурный шок. Изнутри квартира ничуть, даже отдаленно не напоминала малогабаритную хрущевку – это был дворец!

Сверкающий мозаичный паркет отражал свет огромных хрустальных люстр, свисающих с высоченного, покрытого алебастровым орнаментом потолка. Впереди расположилась лестница – широкая, с алой ковровой дорожкой, по бокам высились парные колонны, а между ними – огромные окна, задрапированные тяжелыми парчовыми шторами. Рядом с лестницей тихо журчал мраморный фонтан. Поражали масштабы, достойные только королевских резиденций.

Даже если допустить дичайшую мысль, что дом расселили, снесли все перегородки и межэтажные перекрытия, затем выстроили все это великолепие,тогда это было бы худо-бедно объяснимо, если бы квартира находилась на первом этаже. Но это был пятый этаж! Он же – последний! А высоченный потолок дворца убегал вверх еще как минимум на этажа три.

Объяснить это было невозможно.

Ева обернулась, посмотрев на входную дверь. Ее уже не было. Были другие двери – роскошные, с золотистыми вензелями.

– Охрене-е-еть, – плаксиво протянула Ева, крутя головой. – Где я?

– Ты у меня дома, Ева, – донеслось откуда-то снизу. Ева вздрогнула и опустила глаза. Вздрогнула еще раз.

Женщина была крохотной. Ростом – чуть выше метра. Одета в просторный шелковый балахон, скрывающий непропорциональное тело. Лицо в обрамлении стриженных под каре светлых волос было некрасивым, с грубыми чертами. И этот взгляд! Взгляд человека, который привык подчинять и управлять: властный, прямой, даже жестокий.

– Ой, здрасьте! – Ева испуганно закивала. – Я пришла.

– Я вижу, – карие глаза Лори, казалось, сверлили. – Проходи.

Она высвободила из складок своего балахона маленькую пухлую ручку и показала в сторону лестницы. Ева сделала шаг, затем растерянно оглянулась по сторонам. Помотала головой.

– Вы писали, что откроете секрет моего рождения, если я приеду сюда. Я здесь. И я жду.

Она бросила к ногам карлицы рюкзак.

– Здесь двести тысяч.

Карлица как-то расстроено вздохнула.

– А кто тебе про деньги говорил?

Ева растерялась.

– Ну, как… Вознаграждение за информацию. Думала, что этого будет достаточно.

– Ты мне только головную боль добавила. Мне пришлось отключать камеры в банке, а это вызвало лишние вопросы и подозрения. И потом, информация, которую я для тебя приготовила, она не продается и не покупается. Она передается!

– Кому? – глупо улыбнулась Ева.

– Прямым наследникам! – жестко ответила Лори.

– Наследникам?

– Проходи, у нас впереди долгий и очень серьезный разговор, – властно сказала маленькая хозяйка и подтолкнула ее в сторону золоченых дверей.

Обеденный зал был размером с четверть футбольного поля. Такие же колонны, окна с тяжелыми шторами, большие люстры и отполированный пол со сложным рисунком орнамента. Посередине расположился длинный стол, на гладкой малахитовой поверхности которого стояли кофейный сервиз, тарелки с пирожными и вазочка с конфетами. Ева пила кофе, но вкуса не чувствовала – она была усталой и растерянной, вдобавок давила атмосфера зала, где каждое слово разносилось вокруг раскатистым эхом и еще долго гуляло в высоких узорчатых сводах.

– Твоя мать – сильный маг. Отец тоже кое-что умел, – Лори внимательно смотрела на растерянную гостью, прихлебывая кофе из красивой миниатюрной чашки.

– И где они сейчас? – спросила Ева.

Лори ответила не сразу, покрутила в задумчивости серебряной ложечкой. Наконец, положила ее на блюдце и посмотрела на гостью.

– Их уже нет, – ответила она.

– Умерли?

– Да. А твой отец погиб незадолго до твоего рождения.

Ева эту весть приняла спокойно, лишь пожала плечами: в конце концов, она их никогда не знала.

– А мой отец тоже был… ну, магом?

– Он был оборотнем.

Ева застыла, перед глазами возник образ перевоплотившегося Йети с клыками и волосатым телом. Поежилась.

– И в кого он превращался? – прошептала она. – Тоже в Снежного человека?

Лори засмеялась.

– Нет. Йети такой – в единственном экземпляре. Уникум.

– Так в кого превращался мой отец?

– В красного коршуна.

– Это, наверное, круто, – кисло ответила Ева. – И как их звали?

– Ирина и Айварс.

– Айварс? Он что, иностранец?

– Норвежец. У тебя, кстати, его синие глаза. Ирина внешне – совсем другой типаж.

Ева в задумчивости потерла лоб. Не каждый день тебе говорят, что твои настоящие родители – маг и оборотень.

– А почему она меня бросила?

– Это ты так думаешь. Понимаешь, вся жизнь мага – это череда непрекращающихся войн, в том числе и с себе подобными, а также – большая ответственность за людские судьбы. Не каждый выдержит такое бремя.

– А зачем вы, маги-шмаги, вмешиваетесь в дела обычных людей? – нахмурилась Ева.

– Приходится, иначе таких дел наворотят! Ты думаешь, историю делают обычные люди? – снисходительно ответила Лори. – Нет, все значимые события в истории человечества вершили маги, управляя людским сознанием. И тоже иногда допускали ошибки. Мы сейчас не говорим о слабых магах или даже середнячках, мы говорим о сильных. Твоя мать была именно такой. И она не хотела, чтобы ты несла ответственность за судьбы миллионов, она хотела, чтобы ты жила спокойной жизнью в столице, в обеспеченной и любящей семье.

Лори замолчала, по ее лицу невозможно было определить, осуждает она настоящую мать Евы или нет.

– Ты думаешь, эти Михайловы тебя случайно выбрали? – продолжила она. – Они сначала мальчика хотели. Но когда увидели тебя, то все – пропали и влюбились. Ирина повлияла. И Евой тебя назвали только потому, что так хотела она.

– А почему вы решили сказать об этом только сейчас?

Лори улыбнулась, хотя взгляд ее оставался холодным.

– Хороший вопрос. А чтобы тебя не постигла судьба Аси. Ты уже имела счастье с ней познакомиться.

– А что с ней не так? – не поняла Ева. – Ну, за исключением того, что она курит и не по годам злобная.

– Она до скончания веков останется семилетней девочкой. Когда неофит проходит процесс посвящения, его возраст останавливается после принятия клятвы. Ася прошла обряд инициации в семилетнем возрасте и теперь останется такой навсегда. Представляешь, как не повезло ей и как повезло тебе?!

– Повезло?

– Ты не согласна? Тебе всегда будет восемнадцать! Ты никогда не узнаешь, что такое целлюлит и брыли, морщины и седеющие волосы. Ты всегда будешь молодой и красивой. И, что немаловажно, ты уже достигла половозрелого возраста в отличие от Аси. А это значит, что у тебя будут мужчины или, если захочешь, женщины. Они будут стареть и умирать, а ты будешь молодой всегда, на протяжении тысячелетий. Это ли не счастье?