Ден Истен
Капитолина-3: Жизнь продолжается!
Зрители пребывали в абсолютнейшем ужасе. Мужчина плакал словно ребенок, вздрагивая и о чем-то неразборчиво моля.
Это было просто невыносимо! С разных сторон зала послышались восклицания сердобольных зрительниц.
– Страсти-то какие!
– У него психологическая травма детства!
– Бедный мужчина!
Мужская аудитория тоже не отставала и выражала сочувствие по-своему:
– Во мужика плющит!
– Да тут одной бутылкой не обойтись!
– Не по-детски забирает, ага!
Экстрасенс тем временем подошел к плачущему и положил ладонь на его макушку. Мужчина моментально прекратил дрожать.
– Как тебя зовут?!
– Сережа! – срывающимся голосом ответил он.
– Сколько тебе лет, Сережа?!
– Восемь!
Из-под прикрытых век лились слезы, плечи ссутулились, а руки снова приподнялись в попытке защититься.
Девушка из первого ряда, та самая, которая десять минут назад смущалась под взглядом Виктора, решительно вскочила.
– Помогите ему! Вы же можете! А если не можете, то прекратите немедленно!
И тут же нашла поддержку в лице остальных женщин:
– Так нельзя! Это жестоко!
– Вы не экстрасенс, вы садист!
– Я сейчас милицию вызову! Вас посадят за издевательство над человеком!
Зал возмущенно загудел, и уже десятки голосов требовали прекратить это форменное безобразие.
Экстрасенс встал, грустно улыбнулся и приложил руку к груди.
– Как пожелаете! – с легким поклоном ответил он.
Снова склонившись над плачущим бедолагой, положил ладонь на лоб и громко произнес:
– Сергей! Сейчас ты откроешь глаза! Три! Два! Один!
Мужчина распахнул глаза. В течение нескольких секунд переводил бессмысленный взгляд с экстрасенса на зрителей и обратно.
– Встань! – приказал Эмиль.
Мужчина тяжело встал на трясущиеся ноги.
– А что со мной было? – пролепетал он. – Что вы со мной сделали?
Зрители с последних рядов подались вперед.
– Что, что он сказал?!
– Да я сам не понял!
– Хана всем – вот, что он сказал!
– Да тихо вы, не мешайте!
Подопытный тем временем провел рукой по лицу и с непониманием уставился на мокрую ладонь.
– Я что, плакал?!
– Да, Сергей, ты плакал, – ровным тоном ответил Эмиль.
– Откуда вы знаете мое имя?!
– Ты сам мне сказал.
– Сам? Да, наверное, – немного подумав, согласился Сергей. – А что еще сказал?
– Тебя бил отец.
Выражение лица испытуемого мгновенно сменилось с жалобного на агрессивное – губы сжались, глаза злобно прищурились, а ноздри хищно раздулись. Он сграбастал экстрасенса за мантию и рванул на себя.
– Усыпил меня, выставил на посмешище?!
– Зато теперь вы верите!
Кто-то смотрел с испугом, кто-то с сочувствием, были и осуждающие взгляды, но никто не смеялся… за исключением двух пожилых дам, сидящих с краю третьего ряда. Одна, худенькая с седой головой, хихикала, прикрываясь рукой. Ее соседка, полноватая дама с ухоженным лицом, сотрясалась в беззвучном смехе.
– Вам смешно?! Женщины, у вас есть хоть капля сострадания?! – ужаснулись рядом сидящие. Через секунду все зрители, повернув головы, стали свидетелями столь вопиющего кощунства.
Из-за кулис выскочил импресарио Виктор, и его рассерженное лицо уже не светилось лучиками добра.
– Господа охранники! Я попрошу вывести этих двух женщин из зала! Они мешают!
Двое охранников в пятнистой форме оторвались от дверных проемов, которые доселе подпирали своими широкими плечами, и медленно двинулись к хохотушкам.
– Покиньте зал! – потребовал Виктор.
Но маленькая женщина покидать зал не спешила, ее подруга – тоже. Они принялись отбиваться от охранников.
– Тихо, без рук!
– Руки убери!
По залу прокатилась волна возмущения. Кто-то стыдил, кто-то требовал вызвать милицию и выкинуть нахалок из зала. Нашлись и такие, кто предложил подвергнуть обеих гипнозу, чтобы активировать крепко спящие участки мозга, отвечающие за эмпатию и сострадание.
Маленькая женщина, ловко увернувшись от охранника, выскочила в проход.
– Сережа! – крикнула она. – Скажи мне, чудило на букву «м», а с каких пор ты стал Сережей, когда родители тебя назвали Мишей?!
Зал в недоумении развернул головы в сторону сцены. Заплаканное лицо Сережи выражало крайнюю степень досады и раздражения, а экстрасенс озадаченно потирал лоб и прятал глаза. Один Виктор суетливо бегал и требовал вывести нарушительниц из зала.
– Мишаня, вот честно, в тебе сдох и разлагается великий актер! Если бы лично не знала тебя и твоих родителей, то поверила бы! И тебе не стыдно так про своего отца говорить, а?! Что за цирк с конями ты устроил?! – прокричала женщина и хлопнула по руке охранника. – Да не приставай ты ко мне, я замужем!
Ее подругу, упиравшуюся ногами в пол, уже волокли в сторону выхода.
– Шарлатаны! – кричала она через плечо. – Капа, ты была права! Шарлатаны они все!
Охранник, выпроводивший одну нахалку из зала, вернулся на помощь коллеге. Вдвоем они сграбастали маленькую женщину и вынесли за дверь.
***
– Придурки! – крикнула Капа.
В ответ получила лишь хлопок закрывшейся двери.
Валерия, стоя вполоборота у зеркала, рассматривала порванную блузку.
– Ты в порядке?
– Блузку жалко, – с сожалением ответила та. – Внучка сшила.
Капа подошла к ней и оценила масштабы ущерба.
– Не беда – по швам разошлась. Пойдем отсюда.
Обе подошли к гардеробу. Гардеробщик, усатый дядя, сидел на стуле и сладко дремал.
– Доброе утро! – рявкнула Капа.
Валерия вздрогнула и схватилась за сердце.
– Господи, Капа, что ж ты так орешь-то?!
Гардеробщик, упавший со стула от испуга, быстренько поднялся. Глянул на настенные часы.
– Что-то рано вы.
– Да лучше бы вообще не приходили, – пробормотала Лера.
Он принял номерки, выдал одежду и сел на стул досматривать сны.
– В милицию надо сообщить, – сказала Лера, застегивая пуговицы пальто.
Капа вжикнула молнией куртки.
– Мишку жалко – пойдет как соучастник. Да ладно, шороху мы навели, а зрители и без нас с ними разберутся. Пойдем.
У дверей их догнал громкий оклик:
– Дамы, подождите!
Они обернулись – к ним, быстро перебирая короткими ножками, шел приснопамятный импресарио Виктор.
– Дамы, хотелось бы прояснить кое-какие моменты!
Он, искрясь доброжелательной улыбкой, бережно взял их за руки.
– Дамы, милые дамы! – начал он.
– Короче! – перебила Капа и резким движением высвободила руку.
– Дамы! Мы все цивилизованные люди, так давайте решать вопросы мирно? Скажите сразу, сколько?
– До пяти лет, – ответила Капа.
Виктор засмеялся.
– Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому: сколько вы хотите за молчание?
– Нам ничего не надо! – Капа взялась за дверную ручку.
– Нет, нет! Подождите! – засуетился Виктор. – Я могу рассчитывать на то, что вы не пойдете в милицию?
– Я вот слушаю тебя и думаю, а не пойти ли нам в милицию?! – ответила Капа. – Мошенники!
– Ну зачем сразу такие громкие слова? – поморщился Виктор. – Это шоу, понимаете?
– Шоу по отъему денег у населения? – уточнила Валерия.
Дверь в зал открылась, и вышел мужчина в джинсовой куртке на меховой подкладке. С обычным незапоминающимся лицом, средней комплекции, среднего роста. А вот нож, который он на ходу вынул из запазухи, был очень даже примечательным: с широким длинным лезвием и удобной деревянной рукояткой. Хороший такой режик – для такого что колбаса, что рыба, что экстрасенсы и их помощники – все нипочем!
Незнакомец быстро приблизился к ничего не успевшему понять Виктору, зашел ему за спину и обхватил левой рукой. Правая рука поднесла нож к горлу.
– Мужчина, вы что делаете?! – побледнела Лера.
– Мужик, не стоит так волноваться! – сказала Капа. – Вернут тебе деньги за билет!
Но мужик склонился к уху испуганного импресарио и прошипел:
– Пятнадцать лет я ждал этой встречи! Пятнадцать! Не думал, что у тебя хватит наглости вернуться сюда! А вчера увидел в баре – даже не поверил!
Тут он неожиданно чихнул. Нож дрогнул и слегка чиркнул острием по коже. Потекла кровь.
– В к-к-каком баре?! – поморщился Виктор.
– В гостинице, где ты и твой дружок остановились!
Злодей снова чихнул.
– Чем ты свои букли надушил?! Дихлофосом?! У меня аллергия!
Подцепил ножом парик Виктора и сбросил на пол.
Капа сделала маленький шажок вперед, но рука с ножом дернулась в ее сторону.
– Стой, где стоишь! Или я его прирежу!
Лезвие снова уперлось в шею.
– Какие еще пятнадцать лет?! Я тебя даже не знаю! Что тебе нужно?! – просипел Виктор.
– А это я тебе потом расскажу!
Он пинком открыл дверь и выволок Виктора на улицу. Сквозь дверное стекло Капа и Лера увидели, как он подтащил его к универсалу с кривым бампером, развернул лицом к машине и что-то отрывисто сказал. Виктор открыл заднюю дверь и забрался в салон.
Вдруг из стоявшего рядом серого минивэна выскочил усатый мужчина. Даже на таком расстоянии и через закрытые двери Капа и Лера услышали вопль Виктора:
– Макс, помоги! Меня похитить хотят!
Водитель минивэна кинулся на злодея, но тут же упал, сраженный ударом ноги в пах, в следующую секунду Виктор получил рукояткой ножа в темя и завалился на пол салона.
Похититель захлопнул дверь, обежал машину и уселся на водительское место. Универсал, возмущенно урча непрогретым двигателем, выехал с парковки.
Капа и Лера выбежали на улицу и понеслись по скользким ступеням к поверженному водителю минивэна. Тот, прижав руки к причинному месту, катался по снегу и матерился.
– Снимайте штаны! – Лера присела рядом. – Дайте посмотреть!
Бедолага от таких слов забыл про боль и в изумлении уставился на пусть и красивую, но все-таки солидного возраста женщину.
– Не надо! – испуганно ответил он.
– Я врач! – поспешила успокоить Лера.
– Все равно не надо! Уже не болит!
– Ты поприседай, – предложила Капа.
Мужчина тяжело поднялся и стал приседать, громко выдыхая.
– Нормально? – спросила Лера.
– Нормально! – отмахнулся он и подошел к своей машине. – Хана ему!
– У него нож! – предупредила Лера.
– А у меня отбитое самолюбие!
– Я с вами! – Капа выдернула из сугроба палку и рывком оттянула сдвижную дверь.
Лера вытащила из сумки перцовый балкончик, переместила его в карман и залезла в полутемный салон.
Дверь захлопнулась, и минивэн выехал задним ходом с парковки. Развернувшись, быстро набрал скорость и помчался по дороге.
***
Никто ничем в него не кидал – лишь молчаливое осуждение, и только. И от этой враждебной тишины было еще хуже.
Эмиль стащил через голову мантию и остался в обыкновенных джинсах и футболке. Присел на край сцены. Сережа, он же Миша, со вздохом опустился рядом.
– Объясниться не хотите? – спросил кто-то.
– А что тут объяснять? – развел руками Миша. – Все верно – подсадной я. А эта женщина – соседка моя. И отец меня никогда не бил. У меня вообще семья хорошая.
– Зато как натурально сыграл! – засмеялся кто-то из мужчин. – Я почти поверил! Уже хотел тебя в кабак тащить, коньяком отпаивать!
Все заулыбались. Обстановка медленно разряжалась.
– Спасибо, – махнул рукой Миша и добавил. – Перед родителями стыдно.
– Это хорошо! – улыбнулась женщина из четвертого ряда. – Стыдно – значит, совесть есть!
Эмиль грустно улыбнулся и похлопал Мишу по плечу.
– Присаживайтесь на свое место, теперь моя очередь оправдываться.
Миша спрыгнул со сцены и побрел по проходу, сопровождаемый беззлобными смешками и шутками. Эмиль встал.
– Во-первых, хочу извиниться. Извините. Во-вторых, наверное, объясниться. Да, Михаил действительно нанятый нами человек. Его вины тут, собственно, нет. Мы к нему обратились, он согласился, затем прошел инструктаж. Все просто. Теперь о сложном…
– Говорите громче, пожалуйста! – крикнули с задних рядов.
Эмиль пожал плечами и снял со стойки микрофон.
– Теперь о сложном! Практически у каждого из нас бывают такие ситуации, когда жизнь меняется кардинально, просто переворачивается с ног на голову. Вот и у меня тоже была ситуация…
Пока Эмиль рассказывал о своей роковой встрече с дальневосточной ведьмой и о печальных последствиях, зрители внимательно слушали. На их лицах Эмиль не видел ни насмешки, ни неприязни, даже наоборот – удивление, сочувствие и даже понимание.
– Вот как-то так… – закончил он свой рассказ и опустил микрофон.
– То есть, эта ведьма отобрала у вас всю силу? – спросила женщина из первого ряда. – И теперь вы полный ноль?!
– Я бы так не сказал, – улыбнулся он. – Кое-какие способности у меня остались.
– «Кое-какие» – это какие?! Покажите, продемонстрируйте! – настаивала женщина. – Иначе я потребую возврата денег за билет и обязательно обращусь в милицию. Что скажете?
– Продемонстрировать? – спросил Эмиль. – А можно вам вопрос задать?
– Мужчина! Вы не в том положении, чтобы мне тут еще вопросы задавать! – нахмурилась женщина. – Впрочем, с вами все понятно! Типичный жулик!
К ее удивлению «типичный жулик» нисколько не испугался и спросил:
– А почему вы не поверили своей тринадцатилетней дочери? Ведь она вам правду сказала: она действительно не курит, а сигареты в ее кармане – подруги.
Глаза женщины округлились, а рот открылся в удивлении. Она в панике посмотрела по сторонам.
– А откуда… Нет, подождите! Кто вам об этом сказал?!
– Вы сами и сказали, – улыбнулся Эмиль. – Своими мыслями. В самом начале выступления я заметил беспокойство в ваших глазах, дотянулся до сознания и ухватился за мысли, образно говоря. А были они такими: «Может, зря наказала? Но тогда откуда сигареты? Ни я, ни отец не курим. Нет, курит паршивка. Вот вернусь и отберу плеер, пусть сидит химию учит. Или, все-таки, не курит?»
На женщину было жалко смотреть – настолько она была растеряна. Весь боевой настрой и решимость наказать шарлатана улетучились, уступив место испуганному изумлению.
– Я не понимаю… А почему… почему тогда она мне не сказала?!
– Ну, тут я могу лишь предположить, что просто не хотела сдавать подругу. Возможно, вы знаете ее родителей и обязательно бы им рассказали.
– Да, маму знаю! И рассказала бы! Ее девочка на мою дочь плохо влияет! – возмущенно ответила женщина и, подумав немного, нехотя согласилась. – Что ж, убедили!
– Ну вот! – удовлетворенно ответил Эмиль и, повернувшись к девушке с первого ряда, сказал:
– Вы тоже очень симпатичная. Спасибо за комплимент.
Девушка покраснела.
Эмиль засмеялся, а зрители заулыбались. Градус враждебности снижался на глазах.
Кто-то из глубины зала выкрикнул:
– А вы прямо четко всё видите, как по телевизору?
Эмиль помотал головой.
– Нет. Это приходит не в виде изображения, и это даже не голос. Я не вижу, не слышу, я просто знаю. Это сложно понять и еще сложнее объяснить. Да и стоит ли?
С пятого ряда встала пожилая женщина.
– А мне не совсем понятно, зачем тогда вам помощь других людей?! Вы и так многое умеете! Этот спектакль с подсадным – зачем?!
Эмиль грустно вздохнул.
– Моя, так сказать, основная специализация – это предсказания и гипноз. Способности к тому и другому я утратил. Уж не знаю, насовсем или временно. Тут даже я бессилен делать прогнозы.
– Жаль, – с сочувствием сказала женщина.
– А мне-то как жаль! Знаете, я в последнее время даже подумывал, что лучше бы вообще лишился всех способностей. Вот это вот, когда наполовину – это еще хуже! Лучше тогда совсем ничего! Более того, я замечаю, как теряю и то, что у меня осталось. Раньше я мог легко читать мысли других людей, заглянуть в их прошлое, а теперь – как-то выборочно. Причем, я даже не знаю, чем этот выбор обусловлен. Одного человека вижу как на ладони, другого – вообще никак. Вот, например, я не знаю, о чем думаете вы.
– Это же хорошо! – засмеялась женщина.
– Да, наверное, – грустно согласился Эмиль. – Для вас – да.
Парень слева поднял руку.
– Короче, я допетрил! Ты просто перестраховаться решил с этими подсадными, так?! Лучше перебдеть, чем недобдеть!
– Можно и так сказать, – легко согласился Эмиль.
– Ты не подумай ничего… – продолжил парень. – Но как докажешь, что остальные тут – не подсадные?! Может, тут все такие?! Актеры и актрисы!
Поднялся невообразимый шум, со всех сторон в него полетели упреки:
– Ты офигел?!
– Паранойя, что ли?!
– Сам ты подсадной!
Парень отчаянно огрызался. Эмиль пощелкал по микрофону – резкие звуки из потолочных колонок немного остудили пыл зрителей.
– Между прочим, это справедливый вопрос! – сказал Эмиль. – Но сегодня у меня был только один помощник, и вы его уже видели!
– А завтра будет другой, да?!
– Ни завтра, ни послезавтра никаких подсадных не будет! Я так решил! Обещаю!
Зрители восторженно захлопали. Эмиль посмотрел на наручные часы.
– Дорогие зрители! До конца выступления еще целый час, поэтому предлагаю посвятить его вашим вопросам! Очень надеюсь, что смогу быть полезен!
Встала молодая женщина и подняла над собой пластиковую папку-конверт:
– Скажите, а что в этой папке?
Эмиль на несколько секунд закрыл глаза, затем сказал:
– Заключение из клиники.
– Допустим! – хитро улыбнулась женщина. – И что там?!
– Там то, с чем вас можно поздравить! Вы беременны!
Женщина счастливо рассмеялась.
– Правда! И мне хочется об этом кричать на каждом углу! Спасибо!
Она села, а Эмиль переложил микрофон в другую руку и спросил:
– У кого еще вопросы?!
Лес рук. Град вопросов.
Эмиль отвечал обстоятельно, кого-то вызывая на сцену, с кем-то работая на расстоянии. К сожалению, не всех он смог «прочитать», а где-то даже ошибся, но люди были настроены дружелюбно и все понимали: экстрасенсорика – тонкая штука, это вам не шубу в трусы заправить!
По окончании выступления люди потянулись на выход – довольные, шумно обсуждая увиденное и услышанное. К Эмилю подошли мужчина и женщина.
– Вы просили подойти после выступления, – робко сказал мужчина.
– Да, конечно! – ответил Эмиль и показал на пустые кресла. – Давайте присядем.
Все трое сели. Эмиль задумчиво потер бровь.
– Давайте начнем с того, что помощь вы просили не для товарища, а для себя.
– Да, конечно, – смутился мужчина. – Просто стыдно как-то в алкоголизме признаваться. Извините.
– Это я его просила так сказать, – добавила женщина.
– И это очень хорошо, что стыдно! – одобрительно кивнул Эмиль. – Запойным – уже ничего не стыдно. Но дело не в этом. Дело в причине…
Эмиль тяжело вздохнул и продолжил тихим голосом:
– Мне очень жаль, что так получилось с вашим младшим сыном.
У женщины навернулись слезы, она полезла в сумку за платком. Мужчина, глядя в пол, кивнул:
– Да, мы уже поняли, что вы обо всем догадались. Точнее, знаете. Или как там у вас это называется…
– Гипноз вам не нужен. Вы пьете потому, что вас мучает чувство вины. Но это был несчастный случай, там никто не виноват! Не грызите себя, вашей вины нет.
– Если бы я не сделал эти дурацкие качели, то ничего бы не было! – мужчина со злостью ударил себя по колену.
– Скажите, он очнется? – с надеждой спросила женщина, вытирая слезы.
Больше всего Эмилю хотелось сказать, что да, их сын обязательно выйдет из комы и пойдет на поправку. И три года назад он действительно смог бы уверенно ответить утвердительно или, не дай Бог, отрицательно, но сейчас был просто бессилен. А зря обнадеживать не хотелось.
– Я не знаю. Простите.
Эмиль с грустью смотрел на притихших несчастных родителей и ощущал свою бесполезность. А еще он чувствовал себя смертельно усталым.
***
Машина похитителя скоростной режим не нарушала, обгоны не совершала, на встречку не выезжала, пешеходов не сбивала. Все было чинно.
– И долго мы будем за ним так плестись? – поинтересовалась Капа. – Прижимаем к обочине, освобождаем заложника! Или будем ждать, когда он нас вычислит?
Она стояла в салоне, одной рукой держась на спинку сиденья, другой – сжимая дрын. Решительная, готовая ко всему.
– Нельзя, – ответил Макс, не отрывая взгляда от дороги. – Неизвестно, что этот псих с ним сделать может. Проследим, куда он его везет, а там посмотрим. И не вычислит – свет мешает. Мало ли какая машина за ним едет, их тут сотни.
Капа посмотрела назад – да, действительно – слепящий свет фар едущей следом машины не позволял толком разглядеть ни ее марку, ни цвет, ни сидящих в салоне.
– Интересно, куда он его везет? – задумчиво спросила Лера.
– Да уж явно не на детский утренник, – вздохнула Капа, села и положила палку в ноги.
– Так вы говорите, что они шарлатаны, бабульки? – продолжил водитель.
– Какие мы тебе бабульки?! – возмутилась Капа. – По яйкам давно не получал?!
– Капа, как грубо! – фыркнула Лера и поправила. – По тестикулам.
– По тестикулам давно не получал?! – повторила Капа.
– Так я ж ласково! – смутился Максим. – Ладно, не бабульки – женщины! Кстати, мы так и не познакомились. Макс.
– Очень приятно. Валерия Ивановна и Капитолина Алексеевна! – представила себя и подругу Лера.
– Приятно познакомиться. А этот Витя мне понравился. Веселый. Зачем на такого с ножом нападать и похищать? Да еще пятнадцать лет спустя!
– Кто его знает, что он тут натворил пятнадцать лет назад? Старые обиды, возможно, – предположила Лера.
– Возможно, – подумав, согласился Макс. – Он говорил, что был тут в 80-х.
Правый поворотник универсала заморгал – машина съехала с главной дороги. Макс поехал следом.
– Октябрьская, – прочитала Капа название улицы.
Улица была мрачной: подтаявшие снежные дюны по обе стороны, темные подъезды пятиэтажек, желтые газовые трубы, изгибающиеся арками. И гаражи, бетонные и металлические, изрисованные малолетними вандалами.
– Будущий цвет нации, – Макс показал на кучку подростков на детской площадке. Молодежь громко смеялась, прихлебывала из пивных банок и курила.
– Да уж, – грустно поддержала Лера. – Младшая внучка тоже нос проколола, волосы в черный цвет покрасила, а челку – в розовый. Я, говорит, эмо!
– У бабушки-стиляги внучка – эмо? – усмехнулась Капа. – Неудивительно.
– Все равно, мы как-то поживее были, – вздохнула Лера. – Мы жизнь любили. А эти эмо все депрессивные какие-то. Сядут в уголке и грустными эмоциями между собой обмениваются.
Универсал повернул влево, в переулок. Минивэн – следом.
– Переулок Сапожный, – прочитала Капа на стене низенького кирпичного строения. – Куда он его вообще везет?!
Универсал снова свернул. Макс вывернул руль, но тут же затормозил – из-за угла двухэтажной сталинки, прямо на дорогу вышли люди. Да не просто вышли, а с песней. Женщины в цветастых юбках и звенящими монисто, мужчины в теплых кафтанах и с гитарами. Женщины пели под струнные переливы, кружа и вскидывая руки с перстнями и кольцами:
Ай дану дану данай!
Ай дану дану данай!
Капа засмеялась.
– Здорово!
– Весело! – захлопала Лера. – Все ж лучше, чем эмо!
Но Макс не разделял восторги пассажирок. Несколько раз отрывисто посигналил, затем поморгал фарами, но вольный цыганский народ продолжал петь.
Макс выругался, нажал на кнопку, опуская стекло.
– Проехать дайте!
От толпы отделилась молодая цыганка с бубном и подошла к машине. Голосом певучим и вкрадчивым обратилась к водителю:
– Ай, красивый, позолоти ручку, всю правду расскажу! Про удачу твою скорую, про любовь твою горячую! Что на душу положено, что судьбою дано…
– Не надо! – перебил Макс. – Проехать дайте!
– Хорошую женщину встретишь, восемь деток тебе народит! Три мальчика и три девочки!
– Вы же сказали, восемь! – влезла Валерия. – А три плюс три – это шесть!
Цыганка мгновенно переключилась на нее. Тряхнула длинными серьгами, потрясла бубном и проворковала:
– Ай, бриллиантовая моя, хорошо считаешь! Умная женщина – мужчине головная боль! Ручку позолоти – все расскажу тебе: что было, что будет…
Капа на бесполезные разговоры время не тратила. Она сдвинула дверь – в салоне сразу стало холодно и шумно.
– Будулай! – крикнула она бородатому мужчине в широкополой шляпе, стоявшему у обочины. Он курил трубку и не спеша пускал тонкие струйки в небо.
Цыган указательным пальцем приподнял край шляпы. Сверкнул перстень с крупным камнем.
– Златан! – важно сказал он.
– Златан?! Очень хорошо! А я Капитолина!
– Ту́тэ го́жо лаф!
Капа задумчиво посмотрела в черное небо, словно надеясь найти там толкование загадочной цыганской фразы.
– Ты меня сейчас послал, что ли?!
– Говорю, имя у тебя красивое!
– Спасибо! – расплылась в улыбке Капа. – У тебя тоже!
– Со ту камэ́с? – спросил цыган.
Капа нетерпеливо постучала пальцами по двери.
– Златан, ну не полиглот я! Давай по-русски, а?!
– Я спросил, что ты хочешь, женщина?! – цыган вынул из кармана добротного, отделанного овчиной, кафтана зажигалку и поднес к потухшей трубке. Пламя осветило немолодое, изрезанное глубокими морщинами лицо.
– Ну что еще может хотеть женщина?! Проехать!
Цыган, пыхнув дымом, осмотрел машину. Одобрительно цокнул языком.
– Спроси водителя, продает?! Хорошую цену дам!
– Не, не продает! Я думала, вы больше по лошадям!
Цыган хмыкнул.
– Какие лошади, женщина?! 21 век через неделю!
– Да?! А жаль-жаль! Была в этом какая-то романтика и самобытность! Как пел знаменитый Яшка-цыган…
Капа расправила руки и пропела на всю улицу:
Мне бы дьявола-коня,
Да плеточку заветную!
И тогда искать меня
В поле не советую!
Цыган вынул трубку изо рта и расхохотался – в густой бороде сверкнули золотые зубы. Одобрительно кивнул и зычно крикнул в сторону танцующих:
– Ромалэ! Явэ́н кхарэ́!
Пестрая толпа послушно сместилась к обочине и, приплясывая, пошла в сторону частного сектора.
– Спасибо, Златан! – Капа потрясла над головой сложенными в замок руками.
Цыган на прощание коснулся края шляпы.
Машина рванула вперед, да так резко, что Капа чуть не вывалилась.
– Эй, осторожнее! Не дрова везешь!
Она захлопнула дверь и уселась на свое место.
– Дипломатия! – сказала она, жутко довольная собой.
– Тебе надо в МИДе работать! – захлопала Лера.
– Дипломатия – это хорошо, но где его искать теперь?! – с досадой процедил Максим. – Упустили!
Перед ними была дорога, расходящаяся на две ветки. Навстречу брела одинокая сгорбленная фигурка. Максим притормозил и опустил стекло.
– Отец, здравствуй! Не видел тут белый гроб? Рогатый такой!
Старик стянул рукавицу и торопливо перекрестился.
– Господи! Белые гробы да с рогами! Это ж где видано такое?!
– Машина такая! Универсал! – нетерпеливо пояснил Максим. – С дверью сзади и зеркалами на крыльях!
– А-а-а, – ощерился единственным зубом дед. – Дык сразу бы так и гутарил! Машина, значит?!
– Ну да!
– Белая?
– Белая-белая, отец! – Максим уже терял терпение.
– С зеркалами?
– Да! Куда поехала?!
– Дык откуда ж мне знать-то?! – искренне удивился старик.
– Так ты видел или нет?! – побагровел Максим.
– Не, не видал! – отмахнулся дед и почапал дальше.
– Спасибо тебе, старче! Ты мне очень помог! – заорал Максим.
– Будь здоров-жив! – старик, даже не обернувшись, помахал рукавицей.
***
– А сам он где? – Эмиль в недоумении смотрел на черный парик Виктора.
– Не знаю! – развел руками гардеробщик. – Парик мне посетители отдали. У дверей, говорят, валялся.
– Я видел, как он вышел из зала! Вы его не видели, что ли?!
– А я не обязан следить за всеми, кто выходит! – насупился гардеробщик. – Мое дело – по́льта принять и выдать номерок, а потом принять номерок и выдать по́льта! Всё! На том моя миссия закончена!
Эмиль, прикрыв веки, коснулся его сознания. Он не собирался ковыряться в его жизни, его интересовали события последнего часа. Открыл глаза.
– Вы спали, что ли?!
Гардеробщик раздраженно фыркнул.
– Нет, конечно! Я на посту не сплю!
– Как это не спали?! А кого тогда во сне хоронили? Да еще с такими песнями веселыми?
Гардеробщик опешил, затем смущенно опустил глаза.
– Тещу.
– Понятно.
– Только вы никому не говорите, ладно? – тон гардеробщика сменился с высокомерного на заискивающий.
– О том, что вы спали?
– О моем сне. Вы не подумайте, я ей смерти не желаю, но что могу поделать, если сны такие счастливые снятся…
Эмиль вытащил мобильник и набрал Виктора. Бесполезно – тот не отвечал.
Он подошел к широкому, почти до пола, окну и одернул плотный тюль. Минивэна на стоянке не было, она вообще была пуста.
Эмиль посмотрел на парик в своей руке.
Вот не любил он эту поисковую магию! И не только потому, что однажды ему это вышло боком – до сих пор отплевывается – а в силу других причин: во-первых, образы-картинки появлялись в хаотичном порядке и не всегда хорошего качества. Вторая причина – ему мешало то, что опытному экстрасенсу-поисковику, наоборот, только бы помогло. Запахи, потожировые следы, органический состав предмета – всё это сильно сбивало с толку.
Эмиль зажал пальцами прядь мягких натуральных волос. Расслабился. Дождавшись пустоты в голове, закрыл глаза и провалился в мир стремительно меняющихся кадров: бело-голубая плитка ванной комнаты… изящная женская рука с ножницами… роскошные черные волосы, упавшие на газету…
Эмиль смахнул ненужную картинку и снова попытался вызвать образ Виктора, но ничего внятного, проливающего свет на его таинственное исчезновение, он не увидел. Все-таки, поиск людей – не самая сильная его сторона, и ведьма тут ни при чем – так было всегда.
Послышались шаги, Эмиль открыл глаза. По широкой лестнице спускалась женщина лет шестидесяти – директор дома культуры.
– Да уж, заставили вы нас поволноваться! – обратилась она к Эмилю. – Я уже хотела звонить Соломону Петровичу!
– Не позвонили, надеюсь?
– Не успела – вы вовремя реабилитировались. И вы меня, признаться, совершенно очаровали! Я в восторге! Скажите, эти две сумасшедшие женщины-разоблачительницы – тоже ваши люди?
– Что вы! Мы их даже не знаем! – поспешно заверил Эмиль.
У него совершенно вылетело из головы ее имя, хотя утром организатор лично их представил друг другу. Так бывает: читаешь мысли людей, заглядываешь в тонкие миры, делаешь совершенно невероятные вещи, а элементарного запомнить не можешь.
– Вы домой? Точнее, в отель? Выглядите усталым.
– Да, вот только Виктора найду.
– О, ваш Виктор – просто дамский угодник! – неодобрительно покачала головой директор. – Ручки мне целовал, рассыпался в комплиментах, а потом пожелал мне мужа – разрисовщика обоев. И это при том, что я уже замужем, и мой муж – академик!
– Да, он такой, – виновато ответил Эмиль. – Не обращайте внимания.
– Я и не обращаю. Наверняка этот Виктор уже давно развлекается с какой-нибудь профурсеткой. А вы поезжайте в гостиницу и отдыхайте. До свидания.
– До свидания.
Она запахнула норковую шубу и толкнула входную дверь. Из технического помещения под лестницей вышли две уборщицы с ведрами и швабрами и, переговариваясь, проследовали в пустой зал.
Эмиль задумался над словами директрисы. В общем-то, на Виктора это похоже… Ради смазливой мордашки и короткой юбочки он готов забыть про всё и всех. Наверняка он уже в отеле в обществе очередной красотки. И машину забрал, что тоже было в его эгоистичном духе.
Эмиль решительным шагом вернулся в зал и поднялся на сцену. За кулисами накинул свою куртку и взял пальто ветреного импресарио. Оно было из верблюжьей шерсти, поэтому Эмиль отмел всякую надежду посредством пальто найти Виктора – смотреть на какого-нибудь бедуина, стригущего верблюда, не хотелось совершенно!
Эмиль попрощался с играющими в карты охранниками и вышел в фойе. Выйдя на улицу, повесил пальто Виктора на левую руку, правой вытащил из кармана вязаную шапку. Натянув плотнее, зашагал в сторону возвышающегося вдалеке шпиля с золотым котом. На эту башню выходили окна его номера, поэтому он точно знал, куда идти – ориентир есть.
