Demok
Щедрость
– "Очередь никогда не закончится, проявите уважение" там написано, – снова расшифровала спутница своему партнёру по несчастью, – у тебя совсем плохое зрение было при жизни. Сколько?
– Минус два, – ответил ей немного неуверенно, явно стесняясь таких личных вопросов. Это был первый случай, когда кто-то из компании молодых людей постарались нарушить нависшее неловкое молчание. Изумрудные глаза, все также блестевшие, словно два драгоценных камня, вкрапленных в мягкое смуглое личико, смотрели на парня, чей вид был более близок к смертному.
– Вау, ты даже говорить умеешь! – большие глаза девушки уставились на парня, что вызвало у него крайнее возмущение.
– Конечно я умею говорить! – уши и щёки его быстро покраснели, разбавив мертвую бледноту, щеки надулись, скрыв острые скулы, из-за чего теперь это лицо напоминало обычный вид нормального парня. Веснушчатая залилась хихиканьем, уже не так громко и всё ещё с хрипотой. От такой реакции он ещё больше залился краской, да так, что вены на тех местах лба, где их не закрывала челка, вздулись.
Успокоившись, она продолжила всматриваться в своего спутника, и возник у неё довольно резонный вопрос:
– Слушай, ты чего такой побитый? Небось так и умер?
И правда, помимо безумно бледного оттенка кожи, на лице брюнета было достаточно ссадин, которые уже засохли и не были столь очевидны, как, например, след его спутницы. Более того, такие же царапины и синяки можно разглядеть на всех открытых участках тела: шее, запястьях, ступнях. Словно груша, перед девушкой стоял парень, чье тело буквально в кратерах было изуродовано. Только вот оно все теряется в этом свете звезд, старающихся скрывать худшее на телах прибывших. Икнув, парень оглянулся на неё, и немного поразмыслив и снова возмутившись таким вопросом, ответил:
– Избили, вот и умер, – вспомнив недавнюю деталь, из-за которой он смог смутить девушку, ответно спросил: – а ты, от чего умерла?
Рефлекторно взявшись за горло, понурив голову, охватившую тень собственных сомнений, она молчала несколько мгновений, которых хватило, чтобы парень, мысленно ударив себя по лбу, добавил: – не отвечай, если не приятно…
Но девушка, отпустив руку от шеи, повернулась к парню и со скорбной улыбкой проговорила:
– Я покончила жизнь самоубийством.
Парень посмотрел на неё, но видел перед собой теперь не прежнюю рыжую девушку с веснушками на лице и в клетчатой рубашке с комбинезоном поверх, а лишь темный силуэт со сверкающим алым светом шрамом на шее. Он смотрел на добродушную провинциалку, но сейчас, в данный момент, видел только следы от верёвки. Силуэт стоял неподвижно, но обрастал новыми деталями: непонятно откуда взялась веревка вокруг шеи, сама тень вдруг поднялась на табурет. Размытые очертания вокруг и снова приступы тревоги выдали парня.
– Понимаю, звучит хреново, но… – она снова потупила взгляд куда-то вниз и вбок, но теперь её яркие карие глаза покрылись словно пеленой, что, впрочем, не волновало глазевшего на толстую красноватую полосу. Поняв, что на неё вовсе не смотрят, она ухватилась снова за больное место и сказала: – расскажи, как ты умер… пожалуйста…
На лице умоляющей было ровным счетом ничего, она понурила голову и даже не хотела смотреть в глаза своему собеседнику, держа руку всё ещё на шее. Дрожь охватила её и она никак не могла сдвинуться с места, словно выросшая в фантазиях парня петля сковала её. Со вздохом, у юноши в грязной рубашке не осталось выбора.
– Мой отец… он был довольно жёсток и любил выпить, – начал он без тени сомнения, но глаза смотрели под ноги, словно ища что-то среди множества песчинок, сверкающих ровно также, как сверкали звёзды на небосводе, – однажды я облажался, завалил рубежку и меня оставили на летник. Разозлил отца и, видимо, он не рассчитал силу… грустная история, на самом деле.
