Demok
Жнец
Жнец не обращал на них внимание, его занимали еле видимые названия. Зачерпнув их в свой блокнот словно воду в ладони, он захлопнул его. Маленькая потрепанная книжка с угольной кожаной обложкой и пожелтевшими страничками издала вслед за хлопком звук, похожий на первое имя. Коса, стоявшая неподвижно на протяжении всего процесса, встрепенулась и приструнилась вслед за хозяином. Все пространство вокруг исказилось, напоминая волны, что оставляет камень после отскока от воды. На бетонных скучных стенах стали появляться изображения одно за другим, а сама комната, её пол, стол в центре и потолок, уже не имела былых границ, все больше расширяясь и стираясь. За каждой из условных волн следовало новое изменение, за каждым изменением следовала новая волна и вот не было уже ни комнаты, ни стола с именами, лишь голая равнина со свежей летней травой, прохладным ветерком и ясным небом.
Ни одно облако не загораживало солнечный свет, ослепляющий местность вокруг, но не обжигающий своей силой. Ветер развевал тонкую несущественную ткань, отчего кончик капюшона внезапно появившегося гостя трепыхался и благодаря чему обдувал оголенные кисти, ладони, пальцы, но ничего более. Оглянувшись по сторонам, жнец поплыл в сторону слабо доносившихся звуков фортепиано. Чем ближе подплывал незваный гость, тем отчетливее мог слышать мелодию, а также слабые хлопки, которых хоть и было много, но каждый из них разбудил бы разве что мышь. Тень с косой миновала несколько громоздких крестов и миниатюрных плит, прежде чем достигла виновника торжества. На краю кладбища, около небольшой металлической таблички, несуразно выглядящей на фоне монументальных надгробий, под огромным старым деревом стояло блестящее черный рояль с прекрасными отполированными педалями, чья крышка была раскрыта, а на белоснежных и угольных клавишах, тоже чистых и свежих, располагались длинных бледные пальцы. Они принадлежали юноше, одетому с иголочки и во все белое, вплоть до подошвы на мокасинах. Сам он был бледный, что чуть сливался со своим смокингом, а крылья, торчащие на спине, дополняли ангельский образ. Лишь нимб, что парил над светлой головой, был не общего цвета, а золотой, но такой же блестящий и аккуратный.
Юноша так страстно играл, что не заметил подкравшуюся персону, а может это было из-за собравшихся вокруг исполнителя маленьких ангелов, похожих друг на друга и на выступавшего, но одетых более скромно, в футболки и шорты, и совершенно босых. Они зачарованно смотрели на метавшиеся по клавиатуре пальцы и хлопали в ладоши. Жнец знал эту музыку и понимал, что скоро уже конец. Но он присоединился к слушавшим, смотря пустым взглядом на прекрасного ангела. Дети вокруг даже не шелохнулись, лишь немного расступились, позволяя подобраться поближе. Последние мелодии, ноты, что исходили из строгого, но ухоженного инструмента, были резкими, эпичными, и на мажорных тонах подошла кульминация выступления. Крохи застыли, не отводя взгляды и центра внимания, а после разразились своими аплодисментами, способными сотрясти разве что воздух. Юноша раскрыл глаза, закрытые всё выступление, и устремил взор в сторону огромной тени, стоявшей посреди белёсой толпы. Улыбнувшись партнеру, встал, поклонился и пошел в его сторону. Дети волной хлынули навстречу, но целью их был вовсе не полностью в белом парень, чьи крылья были сложены сзади на спине, а рояль, оставшийся на месте. Они взбирались наверх, стучали по клавишам, играли и порхали вокруг.
– Не чудные ли детки? – обратился к жнецу ангел. Он встал подле и наблюдал за тем, как комочки счастья играли в "Царь горы", а рояль все также блестел, пусть света на нем оказывалось меньше.
– Нам пора, – строго ответил обладатель косы, стоявшей с другой стороны от молодого парня. Ему каждый раз приходилось поднимать голову в сторону лица, а точнее выпирающего клюва, ведь ангел был ниже на несколько голов.
– Сколько зачерпнул на этот раз? – двое уже развернулись и шли мимо множества безымянных могил, где красовались лишь названия тех, кто был под ними погребен. Проходя с искренним безразличием мимо крестов, плит и, редко, металлических заборчиков, а также, куда более реже, мимо скромных букетиков, наполненных гвоздиками и хризантемами, огромная тень все-таки обращала иногда внимание на некоторые из надписей. То были единственными украшениями невзрачных табличек, большинство которых уже заржавели, хотя многие находятся не более нескольких месяцев. Неизменявшись в выражении лица, старший товарищ сумел обратить внимание своего младшего, глядевшего то на две пустые дыры, то на объект их внимания.
