Дем Михайлов
Низший 2
Толпа. Вместе и порознь. Около сорока рыл. Судя по поведению, любопытному выражению лиц и общей нейтральности – просто зеваки. Зомби, гоблины, орки, а если судить по одежде – то и две небольшие группы полуросликов. Стоят у дальней стены двадцать девятого коридора, тоже смотрят в тридцатый, перед ними сектанты-полурослики. Никто ничего не делает. Стоят, переговариваются.
Большая группа. Вместе и порознь. До пятнадцать рыл. Орки и полурослики. Толпа состоит из четырех-пяти групп. Это сразу бросается в глаза – кто с кем кучкуется, одинаковые элементы предметов и цветов одежды. Я бы сказал, что здесь пять групп. В каждой по трое. Как интересно… нас вот тоже трое. Главное впечатление от этой толпы – они напуганы. Топчутся на месте. Порываются в тридцатый магистральный. Но при этом не пересекают незримую черту. Все они пребывают в нетерпении, поглядывают на потолок, будто надеясь получить защиту. Второе впечатления – это усердные работяги, среди них нет никого ниже орков, большая их часть давно пребывает в статусе полуросликов. Неплохо одеты, обуты, снаряжены.
Так…
И что же тут такое?
Если взять все три группы и выстроить их в одну линию по направлению к тридцатому магистральному коридору, то получится странная карта эмоций и количества.
Толпа любопытных и одновременно безразличных зевак.
Четверо – трое старых знакомых плюс еще один новенький – полуросликов «детективов» верующих в Мать. Очень сердиты, напоказ сердиты. И при этом пассивны.
Четыре-пять нетерпеливых и при этом испуганных рабочих групп.
И что эта композиция «Любопытные, Злые и Напуганные» означает?
Мы почти дошли до «Напуганных», когда от них нерешительно отделилась тройка полуросликов, сделала несколько шагов и свернула в тридцатый. Самые храбрые из трусов отпочковались и двинулись навстречу… чему? Тут же оживились «Сердитые». Их главный поднял руки и громким торжественным басом заявил:
– Нельзя на пути Матери становиться! Нельзя мешать ей! Она заботится о нас!
Мужик, ты серьезно? Возомнил себя на театральных подмостках? Или считаешь себя кем-то вроде проповедника?
Едва завопил сектант, сразу заволновались «Любопытные», подались чуть вперед, жадно уставились в тридцатый.
Я теперь тоже волнуюсь и мне тоже очень любопытно…
Мы быстро миновали уставившихся на нас «Напуганных».
– У этих тоже доставка?
– Спроси у них!
– Остановите их, они же не знают…
– Орки! Это же Оди!
– А этот вообще слепой…
– Так у них доставка?
Мы свернули. Подавшись чуть вперед, жадно впился взглядом в пространство коридора. Чего тут происходит? Перед нами, шагах в семи, медленно и нерешительно шагает тройка полуросликов. Состав чисто женский. В глаза бросилась незначительная деталь – у всех троих ухоженные хорошо расчесанные волосы собраны в хвосты. От стены перед тройкой лениво отлепился широкоплечий здоровяк, сплюнул под ноги, упер руки в бока, вежливо спросил:
– Куда претесь, сучки? Доставка блоков? И говорите быстро, – детина поразил меня удивительнейшим жестом, щелкнул себя по скрытому штанами бугру члена, – а то втроем моего зверя унимать будете лаской!
Как красиво сказано…
– Мы… – робко начала одна из тройки.
Я остановился, прижался к стене, чуть присел. Почувствовал, как за мной пристроилась таким же макаром Йорка, успевшая толкнуть за себя Баска.
Что за хрень тут происходит?
Из-за спины здоровяка – да это же Барс! – выскочила Букса, глянула на потолок и тут же нанесла удар кулаком в горло заговорившей. Сразу ясно – удар непоставленный, слабый. Но полурослик отшатнулась, схватилась за горло, захрипела, сделала шаг назад. Закивала. Да, доставка.
– Доставка, значит, – кивнул Барс. – Блоки не донесете, сучки! По дороге их у вас заберут. Кто спросит – скажете, потеряли, а где не знаете. Всосала?
– Так нельзя…
Быстрый взгляд на потолок. И через мгновение мы стали свидетелем звериной жестокости – от Буксы прилетел плевок в лицо хнычущей девчонки, еще один удар в горло, а следом Барс, схватив жертву за голову, с силой ударил ею о стену. Бам-м-м… Вскрик, еще удар в живот, полурослик рухнула навзничь на руки подруг, что оттащили ее назад и, развернувшись, торопливо пронесли мимо нас. Я опустил голову, пряча лицо – не от них, от Барса.
– Либо так – либо никак, сучки! – крикнул Барс, снова прислоняясь плечом к стене. Букса повернулась к нему, оба залились веселым смехом, последовал смачный долгий поцелуй – не вижу сзади, но, наверное, с языком.
Два шага, и я за Буксой.
– Не так ты головами о стены бьешь, Барс, – посетовал я с глубоким вздохом.
Вздрогнувшая парочка с мокрым чавком распалась, Букса начала оборачиваться. Плевок в лицо, ладонь на голову и резкий рывок. Б-А-М! Коротко, сильно, с чувством! И еще раз! Теперь лицом! Б-А-М! Тварь рухнула, я радостно улыбнулся:
– Вот как надо бить, котик.
– Ты!
– Ага, – согласился я, успев опустить руку на дубину и, не снимая ее с пояса, просто резко нажал на рукоять. Шипастый конец по дуге взлетел вверх, войдя аккурат между широко расставленными ногами Барса. Почти одновременно с этим мое шило ударило его в лицо, вспоров щеку и насквозь пробив нос – на сантиметр ниже глаз, там, где хрящи. Нажать на дубину, шипы входят в такую мягкую-мягкую плоть. Шило на себя.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! Ха… ха…. А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Согнувшийся и при этом вставший на цыпочки Барс жалок. Он танцует. Перебирает ножками, льются на чистый пол первые капли крови.
– Заткнись! – еще рывок шилом.
– А-ГХ-Х-Х-Х-Х!
– Заткнись! – нажать на дубину.
И тишина… такая приятная тишина…
– Постой так. – попросил, глядя в глаза Барса и, вспомнив, плюнул ему в лицо – Совсем забыл – вы же так здороваетесь, да? Привет тебе, гнида!
Тишина… льется из пробитой шипами промежности кровь. И не только кровь – жидковатая больно. Вместе с мочой. Котик описался…
Повернул голову, мимо замершей в готовности своей группы посмотрел на перекресток. Наткнулся взглядом на главного сектанта. С пару секунд мы смотрели друг на друга, после чего он демонстративно заложил руки за спину и громогласно объявил:
– Я ничего не вижу! Мы ничего не видим! Око Матери будет здесь через четыре минуты.
Кивнув, повернулся снова к Барсу, продолжая удерживать его на шиле и шипах дубины.
– У нас еще четыре минуты радости, котик. Хочешь, я сильнее поглажу твоего барса? Ты же так этого хотел… приласкать? Унять твоего зверя лаской? А то мне так страшно – вдруг он зарычит и бросится на меня? Давай я ласково приласкаю. Тебе, может, даже понравится…
– Нет… нет… пожалуйста, не спеши… не спеши… – зачастил истекающий кровью парень.
– Странно слышать такие слова от парня. – признался я. – А ты еще так близко…
– Послушай… послушай… просто предложили… шанс… раньше это делал Джонни Лев…
– Прошлое не оставляет меня. – скривился я и, глянув вниз, прервал парня: – Стой… ты не против, если я ударю твою девушку пяткой в ухо? А то она уже шевелится… а мне так хочется кому-то сделать больно…
– Не надо, о… одиннадцатый… не надо…
– Тогда тебе дубину засажу поглубже, да?
Решение было принято мгновенно:
– Н-нет… можно ее…
– Спасибо, что разрешил. – благодарю я и резко опускаю пятку на ухо начавшей ворочаться Буксы. Удар ноги, голова бьется о пол. Нокаут.
Подняв глаза, спросил:
– Кто вам предложил?
– Послушай…
– Кто предложил, тварь! – лязгнувшая в голосе сталь заставила Барса сжаться, и он тут же охнул от боли. – Говори! У меня твой хер на вилку наколот! Один рывок, сука, один рывок, и твой вонючий зверек без всякой ласки повиснет на моей дубине! А потом ты его у меня сожрешь – прямо с дубины! И дубину оближешь! Кто?!
– Я не знаю! НЕ ЗНАЮ! Они городские! Приехали вчера. Ночью явились пьяные! Искали Джонни – он не пришел навстречу! Нашли меня! Сказали, что делать – бить и пугать, проверять номера по списку, что мне дали. Я еще не прочел весь… ты там, да? Там, да? С-сука, если бы я знал…
– То позвал бы дружков с дубинами? – предположил я, и этот дебил согласно моргнул, шевельнул губами:
– Аг-га… А-А-А-А-А-А-А!
– Список! Сюда дал!
– Н-на! На! Вот!
Мне протянули крохотную пластиковую пластинку. Увидел столбец номеров.
– Йорка!
Чуть пригнулся. Вытянувшая над моим плечом руку Йорка забрала табличку, отступила. Выпрямившись, спросил:
– Сколько их? Городских.
– Шестеро! Шестеро! Мужики! И две девки! Опасные девки!
Дерьмо…
– С ножами? – бросил я наугад.
– Да! Да! Одна все время нож крутит. Они и сказали – пугать! Бить! Главное – не пропускать всю толпу сразу, пусть проходят по двое и трое, берут блоки и уходят. Следующих пускать через двадцать минут. Стараться выбить согласие отдать блоки. Если не согласятся – бить сильнее, потом пропускать. Такой уговор! Нам всего-то сто солов и два тяжелых шила пообещали!
– Хорошо. – кивнул я. – Они что-нибудь спрашивали?
– Н-нет… – и глаза ушли в сторону.
Рывок.
– О-О-О-О!
– В следующий раз я проверну дубину. – шипяще пообещал я. – Проверну так, сука, чтобы выворотить тебе яйца вместе с мочевым пузырем! Не ври мне! Что они спрашивали?
– Про девку в черной футболке! С расписанной правой рукой! Кто такая, где можно найти, одиночка или ходит под кем-то, какой номер, где чаще всего спит, какой уровень и в чем замечена!
– А ты что?
– Я знать о такой не знаю! Обещали узнать!
– Еще что-нибудь?
– Нет, клянусь! Нет!
– Подаришь мне свою соску? – спросил я, глянув на Буксу.
Ого… она почти пришла в себя. Моргает глазами, начала подбирать под себя ноги. Затаилась, пытается преодолеть боль и головокружение. Кровь и моча Барса залила ей лицо и шею.
– Я с ней поиграю пару ночей – и верну. – продолжил я. – Тебе-то долго еще зверьком пользоваться не придется. Что скажешь, Барс?
– Бери… – выдохнул тот.
– Спасибо. – улыбнулся я и выдернул дубину. Чуть опустив рукоять шила, рывком выдернул и его, причинив дополнительную боль. И резко ударил. Шилом. В печень. Короткий быстрый удар. Раз! И выдернуть.
Охнувший Барс согнулся. Схватился рукой за живот, другую бережно приложил к пробитой промежности. Наклонившись, я прошептал:
– Я убью тебя. Обязательно убью. А теперь беги, крыса. Я пробил тебе печень, но, может, промазал и задел печеночную артерию. Беги, крыса, беги!
И Барс побежал. Согнувшись, крича, он тяжело побежал. Домчался до перекрестка, свернул. Исчез из виду. Я глянул вниз. Размазывая по лицу кровь и мочу, Букса плакала. Слезы оставляли белые дорожки на щеке, скользили по носу. Присев, задумчиво причмокнул губами, медленно произнес:
– Бить головами о стены – можно и нужно. Но не без действительно веской причины. И главное – выбирай мудро того, кого станешь называть своим барсом. Не спутай трусливую мусорную крысу с благородным хищником. Зверь за тебя жизнь отдаст. А тварь вроде этой – продаст, не торгуясь. У тебя сотрясение. Не слишком тяжелое. С ухом все в порядке – ударил резко, но не сильно. Как встанешь, дойди до медблока. А потом хорошенько подумай о том, как жить дальше.
Не дожидаясь ответа, встал и пошел вперед – к Гиблому Мосту. Молчащая группа зашагала следом. Тишину нарушил Баск:
– Как я жалею, что не увидел этого…
– А я вот жалею! – булькнула Йорка. – Шипами в я… я…
– Яйца. – буркнул я. – И поглубже. Под шкурой барса жалкий слизняк… тьфу!
– Слышу много шагов. – оповестил зомби.
Я оборачиваться не стал. Зато это сделала Йорка.
– О! За нами идут. Та толпучка, мимо которой мы прошли! У них тоже задания?
– Ага. – мрачно кивнул я.
– Оди! Вспомнила! Что этот гад говорил про расписную руку и девку в черной футболке?! Жуть! Городские спрашивали обо мне? Да я ничего не делала!
– Ты – ничего. – согласился я. – А вот система сделала – похоже, отдала тебе ту руку, что не следовало. Расслабься, гоблин.
– Да лопнуть и сдохнуть! И что теперь?!
– Теперь – все по порядку. Сначала осматриваемся. Берем задание. Возвращаемся на перекресток и думаем думу тяжкую – как обойти городских.
– Они отрежут мне руку?
– Да не о ней сейчас речь, гоблин! Они явились сюда за блоками! Хрен его знает, зачем они им. Но они сделают все, чтобы мы не выполнили наше задание.
– Так, может, и к черту?
– Разберемся. – ответил я. – Разберемся. Главное, не мельтешить. Что там с номерами?
– Вот, – сообразила Йорка, протянув табличку. – Мы внизу.
Номера незнакомые. Скользнул ниже. Три последние номера – наши. Откуда подобная информация у городских? Им докладывает система? Сомневаюсь.
Кто еще может знать номера тех, кому выдали задание по доставке блоков?
А что тут думать – наши номера обязан знать тот, кто эти самые блоки отдает выбранным для задания. Тот, чей номер указан в тексте нашего задания:
Важные дополнительные детали: Получить блок у первого участка 30-го магистрального коридора у шестьдесят третьего во временной промежуток с 07:00 до 10:00
Шестьдесят третий. Это ты крыса, сдающая информацию налево? Ты самый очевидный вариант. Едва подумал об этом – и мы покинули тридцатый магистральный, оказавшись у начала Гиблого Моста.
Что ж – мы на месте.
Искать шестьдесят третьего не пришлось. На стальной полосе Гиблого Моста стояло нечто, что с огромной натяжкой можно было назвать самоходным вагоном, жестоко изуродованным вандалами, а затем изукрашенным безумными граффити. Стекла выбиты, освещение демонтировано. Жалкий остов на восьми стальных колесах, покрытых не слишком толстым слоем пластика.
Перед вагоном, широко расставив ноги, заложив левую руку за спину, стоял мужик в длинном кожаном оранжевом плаще. Черные штаны, красная футболка, красная бандана, брутальная небритость, на груди золотое украшение на толстой цепи – «63». На переносице солнцезащитные очки в металлической оправе. Правая рука ходит вверх-вниз – мужик ловко подбрасывает и ловит пару больших таблеток. Красную и синюю.
– Избранные для доставки? – деланно скучающе спрашивает он
– Избранные. – киваю я и бросаю короткий взгляд на таблетки. – А что? Предлагаешь сделать выбор, что ли? Съем синюю – ты дашь мне блоки, и мы расстанемся. Съем красную – и перед тем, как отдать нам блоки, ты признаешься, что сдал наши номера тем тварям, что собираются устроить на нас охоту?
Рука вздрогнула. Таблетки пролетели мимо ладони и упали на пол. Синяя осталась лежать. Красная же, встав на ребро, прокатилась до края Моста и сорвалась, упав в Стылую Клоаку.
– Вот и нет больше выбора. – улыбнулся я.
– Ты что несешь?! А? Гоблин!
А сколько гнева в ревущем голосе. И сколько испуга… неожиданного и постыдного. Такой неловкий испуг испытывает взрослый мужчина, перепугавшийся внезапно выскочившей из подворотни собачонки.
– Чего так испугался-то? – продолжаю я улыбаться. – Ты будто седой дедуля, пойманный внучкой за рукоблудием во время просмотра комедии «Старые стервы в раю».
– Что несешь?!
– Блок давай. – буркнул я, убирая улыбку и оттягивая ворот футболки. – Номер одиннадцатый. Блок мне!
– Ты не сильно рот раз…
– Блок давай! – рявкнул я, глядя на мужика с нескрываемым отвращением. Так смотрят на вывалившееся из пакета собачье дерьмо.
– Ты это…
– Отказываешься дать блок? – прервал я его и поднял лицо к потолку.
Прямо над нами висела огромная покосившаяся полусфера системы.
– С-сука! Я тебя запомнил! Сейчас принесу!
– Три блока! – добавил я, и Йорка с Баском продемонстрировали номера.
Шестьдесят третий глянул на номера, круто развернулся и утопал, чеканя каждый шаг черными ботинками. Держится грозно. Держится серьезно. Вот только это не так – очередная пешка в ярком оранжевом плаще. Пешка удивительно неплохо зарабатывающая и, судя по куче признаков, находящаяся на хорошем счету у ничего не подозревающей системы. А ей бы стоило озаботиться подозрениями – эта тварь в ярком плаще подставляла и ее, и простых работяг, старающихся выжить и заработать на черный день.
Шестьдесят третий сраный номер не может не знать – система не прощает провала заданий. Не доставил блоков – получи откат статуса! Был полуросликом? Вернись к оркам! Был орком? Тебе пора в гоблины. Был гоблином? Тебе облегченку, за которую почти ничего не платят. Наверняка уже не раз и не два из-за этого упыря немало честных работяг похерило свои планы, кого-то искалечили ни за что, кто-то, может, и вовсе был убит – что на Окраине стоит жизнь гоблина? Ничего.
Если это просто чмо в ярком, то где серьезные фигуры?
А они за нашими спинами. Тут и гадать не надо. Та шестерка городских, что прибыла заранее, и, соря деньгами, сытно поужинала в Веселом Плуксе. Следом они поискали жирного Джонни, но нашли лишь остатки его вони и пару наверняка не слишком добрых посмертных слов. Вроде – наконец-то этой твари перехватили глотку. Свято место пусто не бывает. И на место Джонни попросился мечтающий о карьере Барс с верной подругой Буксой. Он вполне неплохо справлялся со своей ролью, нагнетая страх, угрожая, убеждая, создав надежный блокпост в тридцатом и готовясь пропускать особо упорных с заранее уговоренным интервалом.
Интервал – вот важнейший момент этого стопроцентно рабочего старого успешного плана.
Небольшая группа берет три блока и торопливо тащит их несколько километров по дорогам и тропам. Часть пути им в любом случае придется проделать по сумрачным зонам. Почему? Из-за временного лимита, установленного самой системой и неплохо укорачиваемого этими жадными и хитрыми упырями. Система сама себе подосрала, определив на задание временной лимит.
Возможность получить блоки в семь утра и иметь целых пять часов для их доставки?
Хрен вам, гоблины! Этого не будет!
Джонни, а теперь занявший его место Барс, продержит вас на перекрестке часа три. У него в потной ладошке список номеров. Сверяясь с ним, часть «несунов» он морально и физически попрессует, заставит взять блоки и тут же отдать за углом. Согласятся на это не все. Систему боятся. Статус терять не хотят. Кто-то обязательно устоит. Скажем – процентов пятьдесят. Что ж – не проблема. Барс сделает, что может, а затем неохотно пропустит всех – но с интервалом.
И вот благодаря всем этим задержкам ты получил блок в десять утра – у тебя всего два часа на доставку. Тут ты уже не сможешь особо выбирать маршрут, и тебе не удастся пройти одними только светлыми безопасными тропами. Так или иначе, но по одной из тропок смерти пройти придется. И вот там-то тебя, дружок, и будут поджидать злые городские дяди с большими ножами. Убивать? Да зачем? Увидишь нож – и, предварительно шумно обделавшись, протянешь блок и попросишь лишь об одном – дайте уйти, пожалуйста. Боязнь потерять статус не сравнится со страхом смерти – последняя всегда побеждает, ведь она окончательна. А статус всегда можно восстановить долгим и упорным трудом.
Вот и весь план.
Собрав максимальное количество загадочных блоков, городские убывают обратно, унося богатую добычу. Учитывая, как щедро они разбрасывались солами в Веселом Плуксе – ради дешевой мелочи их дергать бы не стали. Блоки стоят дорого. Может, даже очень дорого. И вот это уже интересно.
А еще я впервые за все время, проведенное на Окраине, ощутил смутно знакомый холодок под глазами. Будто мне к щекам приложили два куска сухого льда. Это ощущение бодрит, говорит о том, что в этот раз опасность достаточно серьезна.
Мудило в оранжевом плаще вернулся уже в роли бурлака. Притащил на веревке пластиковый лист с тремя достаточно внушительными прямоугольными блоками. Смотрящая в потолок сторона окрашена в красный цвет, сбоку торчит кусок широкой и толстой пластиковой предохранительной ленты. Шагнув, прошел впритирку с шестьдесят третьим, попутно смерив его настолько брезгливым и глумливым взглядом, насколько сумел передать. Нагнувшись, приподнял.
Килограмм двадцать пять. Вес, подходящий для переноски в одиночку. При условии, что в наличии имеется рюкзак. У нас они имелись у всех троих.
– Загружаем в рюкзаки. – коротко и спокойно бросил я, глянул назад.
Другие группы медленно приближались. Отлично. Махнув им рукой, крикнул:
– Давайте быстрей, гоблины! Поезду пора отправляться! Живо, живо! Андиамо, орки, андиамо!
– Ну ты и дурак. – подал голос, пришедший в себя шестьдесят третий. – Тупорылый ты гоблин. Не представляешь, в чьи дела вмешиваешься, чью схему ломаешь. И меня ты зря задел, урод. Пожалеть заставлю.
– Ты меня? – рассмеялся я, подступая к нему вплотную. – Знаешь, в чем между нами разница? Нет? Я поясню – ты тот, кто старается выглядеть серьезным и крутым. Следишь за словами и одеждой, ходишь важно. А я… я просто безумный гоблин, которого тебе, дерьма кусок, лучше не задевать. Потому что в отличие от тебя мне плевать на то, что будет дальше – пронзи меня пятью кольями, я все равно буду рваться к твоей глотке. И перед тем, как сдохнуть перегрызу ее! Схема? Я ломаю чужую схему? Это вы ломаете схему системы! И она единственная в этом гнилом мирке, кто, как я вижу, не действует исключительно ради своей выгоды. Ты гребаная городская сука, пытаешься помешать доставке каких-то важных блоков на Окраину. И тем самым ты и те, кто потрахивает тебя каждый день в задницу и шлепает по пухлым щечкам, творят великую беду! И когда из-за ваших трахнутых схем на Окраине случится что-то действительно плохое – вас в городе это не коснется. Пострадает только Окраина. Не так ли, дерьма кусок? Кстати – в этом плаще ты выглядишь как позолоченный кусок жирного дерьма. Таков твой стиль?
– Ты пожалеешь! – прохрипел мужик.
– Нет. – покачал я головой. – Не пожалею. А вот ты – да. Сейчас, жирный ты ублюдок, молча и быстро раздашь всем блоки. Не забывай – система смотрит на нас. Оценивает твою расторопность. Подведешь ее – и в следующий раз выгодное задание получит кто-то другой. Живо!
– Ты…
– Заткнись! – рявкнул я и он осекся, подавился следующим словом.
Я повернулся к другим группам:
– Разбирайте и грузите в рюкзаки блоки! Те, кто хочет донести их до цели и выполнить задание, пусть через пять минут будут у начала тридцатого магистрального. Через пять минут! Никого ждать не будем. Если этот кусок дерьма в плаще цвета мочи будет стараться вас задержать – машите полусфере, что над вами, указываете на промедление. Он постарается вас напугать своим хриплым грозным голоском. Не верьте и не бойтесь! Он никто.
Загрузив блок в рюкзак, вскинул на спину, пару раз неглубоко присел, наклонился. Нормально. Несколько километров вполне можно пройти. Но все же рюкзачные лямки слишком узкие. Придется переделать и жаль, что не сделали этого раньше. Протолкавшись через вялых гоблинов, вывел группу к началу тридцатого коридора. Выжидающе глянул на команду. Досчитал до трех. И Йорку прорвало.
– Оди! Ты… не хочу ничего такого, но…
– Йорка!
– Да!
– У нас в группе не должно быть ломанных скромных голосков, когда дело касается всех. Никакой стеснительности и робости. Никаких покашливаний и заходов издалека. Это приводит к беде! Сначала мямлишь, затем ведешь за моей спиной странные разговоры, а следом уже недоверие, заговоры и развал всей группы – причем в самый для этого неподходящий момент. В результате все мучительно погибают. Поэтому! Если есть что сказать – говори напрямую! А чтобы было легче – начни со звонкого оскорбления, переходящего в вопрос. Пример: «Оди! Гоблин ты трахнутый! Что творишь?!». Попробуй.
– Оди! Гоблин ты трахнутый! Что творишь?!
– Ты про что? – осведомился я.
Йорка ткнула рукой, указывая на скрытого группами мужика в оранжевом плаще:
– Зачем нарываешься с ним? Он ведь городской. Крутой! Скажет слово – и нам крышка!
– Он крутой? Ну нет. Это просто извозчик. У него такое же задание по доставке блоков, как и у нас. В свое время на него надавили, подбросили немного деньжат, и он вдруг начал и себя считать крутым. Если я вдруг грохну этого придурка – его просто заменят. И никто даже не озаботится тем, чтобы отправиться на Окраину и найти гоблина-убийцу. Было бы ради кого напрягаться. А вот кого нам стоит бояться – так это тех шестерых волков, что засели где-то на сумрачных тропах и ждут свои жертвы.
– Согласен. – сказал Баск. – Я не видел, но слышал. У этого типа с вагона голос овцы. Старается быть крутым. Но не получается. Оди прав. Забудь про овцу, Йорка. Думай про волков. Оди…
– М?
– Я не знаю тех тропок. Провести смогу километра два еще. А дальше уже никогда не заходил. И не расспрашивал никогда про те места – незачем было. Расписания полусфер не знаю…
– А нам и не надо знать. – хмыкнул я.
– Точно! Расспросим гоблинов! Тех, у кого такие же задания. Кто-то же должен знать.
– Им тоже не надо знать.
– Почему? – удивленно спросила уже успокоившаяся напарница.
– А никому не надо знать. – ответил я и, не став наводить тумана, предложил: – Смотри на потолок, Йорка. Ладно Баск. Но ты-то чего? Что над Гиблым Мостом?
– Ну… Мать смотрит… кривовато висит большая полусфера…
– Висит неподвижно с тех пор, как мы здесь. – дополнил я. – А вчера полусфера моталась над каньоном. Смекаете?
Тишина…
– Системе действительно важен успех этого задания. – пояснил я. – Сами посудите – тут ведь старая схема. Раз за разом эти городские упыри являются сюда, проворачивают тут свои схемы, мимоходом ломая чужие судьбы. А система не получает блоков – или почти не получает. Кто-то ведь должен проскакивать с грузом через их заслоны – может, два-три блока из двадцати. Но этого критично мало. И вот он результат – система не сводит с нас глаз. По этой же причине втягивающие нас в свой план городские волки пытаются разделить нас на мелкие группки. Почему?
– Легче справиться? – предположил Баск. – Нет… что с гоблинами справляться? Прикрикнул – и они уже все отдадут. Система?
– Маршруты и полусферы. Баск, у тебя в голове карта. Вот с этого места до родной семнадцатой кляксы сколькими маршрутами мы сможем дойти? Навскидку?
– Двадцать-двадцать пять путей. – уверенно ответил зомби Баск. – Сеть дорожек и тропок. Главное, знать какой коридор куда ведет.
– Вот на этом они и играют. – улыбнулся я. – Они волки. И поведение у них волчье. Знаете, как волки атакуют стадо?
– Как?
– Никак. Волки не дураки. Сначала они стадо разделят. Затем выберут самого слабого и медлительного – и атакуют разом. Сожрут. И опять отправятся следом за стадом. Если стадо не хочется разделяться – они будут гнать его вперед до тех пор, пока кто-то не отстанет. Так же и здесь. Волки заранее запугивают овец и разделяют их. Потом устраивают овечьи забеги – гоблины с блоками мчатся разными маршрутами к цели, а им остается лишь так хитро перехватывать их, чтобы, забрав добычу у одной группы, успеть перехватить и следующую. Отсюда интервалы – гоблинов-овечек выпускают с промежутком минут в пятнадцать-двадцать самое меньшее. Атаковать начнут далеко не сразу – выждут, когда все группы разбредутся по разным тропкам. Это ключевой момент – система не сможет наблюдать сразу за всеми. Каждая группа в какой-то момент окунется в сумрак, окажется на тропе смерти. За редким исключением. Кому-то все же может повезти. Но сегодня эта схема больше не работает – я ее сломал. А минут через десять – мы вместе доломаем ее остатки.
– Что надо делать? – деловито осведомился зомби.
– Объединять и направлять. – с улыбкой ответил я. – Стадо в едином порыве – грозная сила!
Сообразив, Йорка оглянулась.
К нам медленно стекалась толпа работяг, что уже успели нагрузиться блоками. Все в сборе. Вместе с нами – двадцать рыл. Итого – двадцать блоков.
– Отлично! – широко улыбнулся я стаду. – Сейчас я скажу вам, что надо сделать, чтобы доставить блоки и сдать задание! Одно правило! Я говорю – вы делаете! Кто против – пусть уходит прямо сейчас!
Выждал… никто не двинулся с места.
– Класс. – улыбнулся я еще шире. – Начинаем! Всех прошу стать ближе друг к другу! И побыстрее! Отправление грузового состава через пару минут!..
– Пока все спокойно. – прошептала догнавшая меня Йорка.
– Влейся в толпу, неугомонная, – сердито проворчал я. – Не выделяйся из общей массы.
– А ты?
– А я типа оленя с роскошными ветвистыми рогами держусь на виду.
– И ведешь стадо. – хихикнула девушка.
– Выполняю роль приманки и стрелковой мишени. – поправил я ее. – Пихайся обратно в толпу!
– Ладно. Ты держись, Оди. Осталось немного.
Она замедлила шаг. И через мгновение ее поглотила шагающая следом за мной небольшая толпа. Второй час неспешного путешествия. До цели меньше километра, если верить настенным указателям.
Чужая схема сломана.
На Йорку я ворчал острастки ради. Сейчас уже нет ни малейшей выгоды на нас нападать. Разве что из мести. Но смысл подвергать себя такой опасности ради мести? А риск огромный. Плотной толпой, этаким хорошо груженным пушечным ядром, мы пошли самым коротким маршрутом от тридцатого магистрального к двести четырнадцатому коридору двадцать седьмой зоны. Первый час я взвинтил скорость группы, окриками заставив шагать быстрее – полтора-два шага в секунду. На этой скорости мы проскочили первую треть пути, чуть замедлившись, преодолели вторую треть, еще чуть замедлились и спокойно дожимали оставшиеся метры. И все это время над нами неотступно висело «око божье» – система не ослабляла наблюдение, ведя полусферу точно над центром груженного блоками отряда. В конце каждого коридора нас уже ожидала новая полусфера. Так нас передавали по цепочке от ока к оку. И это еще не все – в соседних коридорах тоже висели «люстры».
В такой ситуации есть лишь один вариант захвата блоков – закрыв лица масками, начать атаку. Но… тут тотальный контроль, и я буду очень удивлен, если однажды выяснится, что в каждом из нас не сидит по одному-два, а то и три идентификационных чипа. Хотя я бы всаживал по чипу в каждую конечность – они принадлежат системе, а она за своим добром следит пристально. Попробуй с гарантией заблокировать сигнал каждого чипа. Разве что с головой обернуться фольгой?
Опять же – заглушить возможно любой сигнал. Были бы технические средства. Вот только – а были ли готовы «волки» к такому варианту развития событий? Прихватили с собой все необходимое? Вряд ли. Они не ожидали от «овец» подобной наглости и слаженности.
Сегодня волки в пролете. Даже странно, что из дальних коридоров еще не доносится озлобленный голодный волчий вой.
А вот и стрелка к двести четырнадцатому. Последние сто метров. С гудением над головами повисла дополнительная полусфера, и под двойным приглядом мы свернули в нужный весьма необычный коридор. Короткий, но очень широкий. Добавить еще пару стен – и получится целый зал. С жадным лязгом в одной из стен одно за другим открывались отверстия. Сняв рюкзак, вытащил блок, стараясь не напрягать левый локоть. Опустив на пол, выдернул удивительно длинную пластиковую ленту. Снова поднял тяжелый блок и ощутил, как он начал нагреваться. Стремительно нагреваться! Руки начало припекать сквозь перчатки уже через несколько секунд. Поспешно шагнув к стене, наклонил блок и красной стороной вставил в отверстие. Дожимать не пришлось – он втянулся сам. Система жадно проглотила подарок и защелкнула крышку. Я отошел. Через полминуты ко мне присоединились остальные члены группы. Не обращая внимания на все усиливающийся радостный гомон толпы и не дожидаясь благодарностей, ткнул своих в плечи, направляя в соседний коридор. Отвел шагов на десять, оглянулся. Важное задание выполнено. Система один за другим глотает блоки и захлопывает крышки.
