Давлатали Давлатзода
Мусульмане: подлинная история расцвета и упадка. Книга 2

Положение научно-культурных центров исламского мира до и после нашествия монголов

До начала монгольского нашествия традиции урбанизации охватили почти все мусульманские страны. Можно сказать, что большинство оседлого населения мусульманских стран проживало в городах. Крупнейшие города мусульман – Багдад, Дамаск, Каир, Алеппо, Мерв, Исфахан, Нишапур, Герат, Балх, Самарканд, Бухара, Ургенч и другие – были одновременно крупнейшими центрами экономического и культурного развития того времени, сыгравшими значимую роль в развитии человеческой цивилизации.

Именно здесь, в исламском мире, впервые были созданы новые архитектурные формы возведения величественных строений, образцы которых до сегодняшнего дня радуют нас. Светильники и лампады, которые превращали ночь в светлый день, амуниции для коней и телег, которые считались лучшими в те времена, различные ювелирные изделия золотых дел мастеров Мавераннахра и Хорасана, сухофрукты, такие как сушеный урюк, изюм и кишмиш, особенно сорт «сояги»^[77], сушеные яблоки, инжир, персики, дыни славились от Китая до Ирака, Аравии и Византии. В Согде, Усрушане, Бухаре, Чаче, Чаганияне, Мерве выращивали фасоль, пшеницу, горох, ячмень, рис, просо, лен, хлопок, бахчевые (дыня, арбуз) и другую продукцию растениеводства и виноградарства. Как писал арабский путешественник Ибн Хаукаль, «в Фергане, Чаче, Усрушане и других областях Мавераннахра особенно много плодовых деревьев, много фруктов и сплошные сады, равных которым я не видел в других краях»^[78]. Во фруктовых садах выращивали яблоки, груши, айву, гранат, инжир, орехи, миндаль, фисташки, абрикосы, персики, которые по своим вкусовым качествам не имели себе равных. Как пишет Ибн Хаукаль, «если ехать посреди Согда и Усрушана, Ферганы и Чача, то увидите огромное количество фруктов и фруктовых садов. Фруктов так много, что ими кормят домашних животных»^[79].

В Балхе, Таликане и Герате больше уделяли внимания выращиванию кунжута, риса, фисташек, орехов и миндаля, хотя также производили много мёда и винограда.

Согласно описанию автора «Худуд-ул-Алам», Мавераннахр – «это огромная, процветающая, благоустроенная страна, ворота в Туркестан, населенная торговцами. Это воинственный народ, благочестивые борцы за веру и искусные стрелки. Это место, где торжествует справедливость»^[80].

Карта Мавераннахра, составленная арабским географом Ибн Хаукалем в X в. как иллюстрация для его книги «Сурат-ул-арз» («Лик Земли»)

Факты свидетельствуют о том, что уже в X–XIII вв. экономика Мавераннахра была развита до такого уровня, что его считали основным конкурентом Китая на Великом Шелковом пути. В городах ускоренно развивались ремесленничество, торговля, земледелие и особенно садоводство. Производимая здесь продукция ремесленников и земледельцев пользовалась широкой популярностью и не имела равных во всем мире. К XIII в. Шёлковый путь превратился в основную ветвь транспортировки товаров, производимых в городах Мавераннахра и Хорасана, в том числе бумаги и шелка. Товары, производимые здесь, по сравнению с китайскими отличались лучшим качеством, о чем свидетельствует рассказ летописца того времени Рашид ад-Дина: «Из Китая в ставку монгольского Каана Угэдэя прибыли шуты и скоморохи, которые изображали шутки разных народов. В ходе представления показали старика с белой чалмой на голове, которого волокли привязанным белой бородой к хвосту лошади.

Каан спросил:

– Кто это?

Ему ответили:

– Это образ городского мусульманина, которого монгольские воины выводят из города.

Каан приказал прекратить эту унизительную сцену и поручил принести из казны товары, произведенные в Китае и в городах мусульман. Ему принесли изящные чаши и кубки, различные ювелирные изделия и много других предметов. Рядом с товарами мусульман разложили китайские товары. Разница была, как между небом и землей.

Каан сказал:

– Скромнейший дервиш-таджик имеет несколько рабов-китайцев, в то время как даже самый богатый китаец не имеет ни одного раба-мусульманина^[81].

Приведенный рассказ Рашид ад-Дина и слова каана Угэдэя, который в те годы считался властелином мира, являются убедительным подтверждением превосходства товаров, производимых в среднеазиатских городах, перед китайскими. Следовательно, товары, производимые мусульманами, славились по всему миру как самые качественные. Основным конкурентом таджикских ремесленников на Великом Шелковом пути были китайцы, которые, по отзывам монголов, в те времена на арене международной торговли уступали таджикам. Города Бухара, Самарканд, Герат, Балх, Газни, Мерв, Худжанд, Нишапур и другие превратились в подлинные центры международной торговли^[82]. Ибн Хаукаль пишет, что «Мавераннахр во всем мире славится достатком и спокойствием, изобилием и жизнерадостностью населения. Местный народ склонен к благодеяниям и имеет священную цель в жизни. Они милостивы к подчиненным и рабам, величественные и богобоязненные, сильные и смелые, стремящиеся к знаниям люди с многочисленными семьями и имеющие всё необходимое для радости»^[83].

Монгольский хан Угэдэй

Источники того периода свидетельствуют, что земля Мавераннахра и Хорасана была очень богата полезными ископаемыми. Здесь добывали драгоценные камни и металлы, на которые был очень высокий спрос. Если «Худуд-ул-Алам» считает Хорасан страной, «где в изобилии золото, серебро и бирюза»^[84], то Ибн Хаукаль описывает Мавераннахр как «страну, где металла больше, чем нужно им для торговли, а золота и серебра столько, что с их изобилием ни одна другая исламская страна даже близко не сравнима»^[85].

Золото, серебро, железо, свинец, медь, сурьма, агат, гузганский купорос, руда Рабаткарвана, серебро Панджхира и Джоряна, из которого чеканили дирхамы, бирюза, медь, свинец, сурьма и агат из Туса, серебро из Серебряной горы в Худжистане, месторождение соли в Кухаке, Рухуде, Кеше, золото, серебро, гранат и рубин из Бадахшана, железо, золото, серебро, купорос и нашатырь из Усрушаны, золото и серебро из Ахсиката, медь, свинец, нашатырь, ртуть, безоаровый камень, мумиё, магнитный железняк и железо из Ферганы, исфиджабский металл, золото и серебро из Айлака и Хатлона, бирюза, железо, свинец из гор Соха и Ниса, уголь из Исфары и многие другие богатства, которыми Мавераннахр славился по всему миру^[86].

Особенное развитие в Мавераннахре и Хорасане получило ремесленничество. Бухара, Самарканд, Ургенч, Нишапур, Герат, Балх и Мерв превратились в крупнейшие центры ткачества, где производились лучшие ткани из шелка, шерсти и хлопка. По всему Востоку пользовались широкой популярностью бухарские, самаркандские и гератские ткани – зандониджи, кимхо, зарбофт (золототканая), визори, парча, симхун, мумарджол, синизи, знаменитая самаркандская шелковая ткань «шохи» («королевская»), адрас, атлас и т. п. Не меньшей популярностью пользовалась одежда из местного текстиля, как, например, знаменитые бухарские и гератские халаты, а также ковры и настилы для полов, шерстяные одеяла, красивейшие молельные коврики для мечетей производства Бухары^[87], высококачественные нитки (волокна) для тканей из шелка и хлопка и ткань под названием «карбас» из Нишапура^[88], шелковые халаты «мулхам»^[89] из Мерва, джурабы^[90] и подтяжки для штанов из Туса, карбос из Хари, ковры из Сакистана, паласы из Таликана, шерстяные халаты и паласы из Чаганияна, одеяла, шторы, карбос и паласы из Хорезма имели большой спрос у покупателей во многих близких и дальних странах^[91].

Знаменитая бухарская ткань зандониджи пользовалась такой популярностью, что не было ни одного падишаха, визиря, раиса или иного чиновника, не имевшего одежду из этой ткани. Ткань зандониджи имела яркий, красивый рисунок из красного, белого и зеленого цветов, и купцы охотно её возили на продажу в Шам, Египет, Византию^[92]. Ткани из тончайшего визарийского волокна Самарканда имели очень высокое качество и «по нежности напоминали хаз^[93], а возили их в Персию, Ирак и другие страны… Эти ткани считались самыми роскошными, и человеку, надевшему эту одежду, они придавали дополнительную красоту. Цена визарийской одежды доходила до 20 динаров»^[94].

Мускус Мавераннахра, который добывали в Тибете и Хирхизе^[95], славился по качеству и ценности. В Чаганияне и Вашгурде приобретали соболиный, беличий, лисий меха и многое другое, а также хаданг^[96]; охотничьих соколов Ашхаба и дирхамы из Магарнака^[97]. Металлические изделия из Ферганы, седельные принадлежности, пеньковая веревка и знаменитая гузганская кожа, вино из Таликана, Кандарама, Самангана, Усрушана, военные доспехи, такие как панцири, кольчуги и оружие из Гура; мыло, масло, кожа из Буста и Балха, бумага, стекло, пояса и шпагат из Самарканда; бытовые изделия из Бухары, мыло и зелёные циновки из Термеза; лук и стрелы чачские, вахийские стрелы из Сикашима (Ишкашима) и десятки других товаров прославили Мавераннахр и Хорасан среди всех стран Востока и Запада.

Особое развитие в этих краях получило животноводство. В таких регионах Мавераннахра и Хорасана, как Фаргурд, Катун, Гузганан, Газни, Тохаристан, Чаганиян, Фергана, Испиджаб, Вахш, Бешканд, Хатлон на высоком уровне было поставлено разведение овец и коз, коров и лошадей, вьючных животных (ослов, лошадей, верблюдов, быков). О богатстве народа и численности домашнего скота свидетельствует Ибн Хаукаль, который пишет: «Каждый из подданных этого края имеет от ста до пятисот и до двух тысяч домашних животных, и это простой народ, а не чиновники султана»^[98].

Всё это свидетельствует о том, что к XIII в. исламский мир вышел на передовые рубежи экономического развития. Мусульманские города, такие как Самарканд, Бухара, Мерв, Ургенч, Нишапур, Герат, Балх, Исфахан, Багдад, Басра, Алеппо, Дамаск и другие, стали основными центрами научно-культурной жизни и международной торговли, и уже тогда каждый имел население более одного миллиона жителей.

К сожалению, после нашествия монголов почти все эти города были полностью разрушены, а их население уничтожено, а ведь это была урбанизированная и, соответственно, наиболее цивилизованная часть населения не только мусульманского, но и всего мира. Таких городов с подобным многомиллионным населением в других частях света тогда попросту не существовало! Некоторые из них, такие как Самарканд, Бухара, Ургенч, Герат, Мерв, Нишапур, Термез, Балх, были превращены в руины. Позднее на месте этих городов под прежним названием, недалеко от того места, где были расположены древние поселения, возникли новые населенные пункты, которые до сегодняшнего дня не могут возродить былую славу своих предков. В афганском Бамияне и сегодня существуют руины древнего города, который в 1221 г. н. э. был разрушен по личному приказу Чингисхана.

Известный арабский путешественник Ибн Батута, побывавший в Мавераннахре через сто лет после нашествия монголов, так описал увиденное: после ожесточенных боев Чингисхана с сыном Хорезмшаха султаном Джалаладдином этот процветающий край был превращен в руины, из красивейших городов – Бухары, Самарканда, Термеза, – до единого уничтожив население, молодых увели в плен и полностью опустошили страну^[99].

В вышеуказанных мусульманских городах жизнь стала невыносима по той простой причине, что все убитые (а это сотни тысяч человек) так и были оставлены в городе, женщинам же вспарывали животы, чтобы уничтожить еще не родившихся детей. Вот как описал Ибн аль-Асир один из случаев захвата города монголами: «Монголы с обнаженными мечами напали на людей, они не щадили ни взрослого, ни младенца, вспарывали беременным женщинам животы и убивали зародышей. Они вначале насиловали женщин, а затем обезглавливали»^[100].

Так, как рассказал Ибн аль-Асир, происходило почти во всех городах Мавераннахра и Хорасана. Зверские убийства мирных жителей и бесчинства для монголов стали обыденным занятием. Перед армией Чингисхана стояла цель – очистить Мавераннахр и Хорасан от коренного населения – таджиков, и для достижения её они использовали все доступные им средства. К примеру, жители городов и сел, спасаясь от монголов, находили убежища в труднодоступных местах гор и лесов. Для того чтобы найти и убить их, как пишет Ибн аль-Асир, монголы из числа пленных выбирали несколько голосистых местных глашатаев, чтобы они известили беглецов о том, что якобы монголы ушли и в деревне всё спокойно. Те, поверив «своим глашатаям», возвращались в города, и в «этот момент монголы, как звери, нападали на них и убивали»^[101].

Жуткий страх и ужас охватил всё население Средней Азии. Некогда мужественные и бесстрашные люди теперь перед своими убийцами казались бессильными и беспомощными. Они казались заколдованными людьми, не пытающимися даже вырваться из лап смерти. Рассказывает Ибн аль-Асир: «Один из жителей Мароги передал мне, что один монгол вышел в махаллю (квартал), где находилось сто мужиков, по одному убил этих ста мужчин, и ни один из них не осмелился поднять на него руку»^[102].

В результате всех этих зверств в Мавераннахре и Хорасане началась эпидемия холеры, которая унесла жизни оставшихся в живых жителей городов, где даже по истечении столетий невозможно было проживать. В связи с этим рядом с теми городами столетиями позже возникли новые города с прежними названиями, которые по сей день не достигли былого величия и монументальности.

Монголы – степной народ, далекий от письменности и культуры просвещенности, – ненавидели грамотных мусульман, и это стало главной причиной повсеместного уничтожения школ и медресе, книг и библиотек вместе с учителями и учениками, словом, мракобесия.

В городах Мерве, Балхе, Ургенче и Бухаре находились крупнейшие хранилища книг, где хранились сотни тысяч редких и уникальных произведений мусульманских авторов. После разрушения городов монголы из книг сооружали бурдюки для переправы через Амударью, затем их просто бросали в реку. Так уничтожалась сокровищница знаний народов Средней Азии. Позднее таким же образом искоренялись богатейшие библиотеки халифата в Багдаде вместе с их крупнейшим книжным фондом. Не имеющая себе равных бесценная багдадская библиотека, созданная Аббасидским халифом аль-Мамуном, – была также сожжена, а книги сброшены в реку Тигр или увезены в другие страны.

Уничтожение процветающих городов и сел, исчезновение высокоразвитой культуры и ремесел, массовая резня ученых, факихов, ремесленников и умельцев – всех тех людей с золотыми руками и талантливым умом, которые прославили и подняли мусульманскую цивилизацию на вершину тогдашнего мира, – привело к тому, что в этих краях, кроме мавзолеев для эмиров и других усопших правителей, вплоть до XX в. не возвели ничего подобного величию и монументальности прежних строений.

То, что пережили мусульмане Мавераннахра и Хорасана в результате монгольского нашествия, не пережил ни один другой народ. Как писал Ибн ал-Асир, монгольское войско Чингисхана напоминало «черные тучи, которые сильный ветер гоняет из одной страны в другую. Народ, вышедший из окрестностей Китая, нападает на Туркестан, на Кашгар и Баласагун, а оттуда на различные районы Мавераннахра, на Самарканд, на Бухару и другие города, захватывает и разрушает их, убивает жителей и грабит их. Не осталось ни одного города, не пострадавшего от рук татар»^[103]. Монголы превращали в руины города и села, грабили или сжигали всё то, что, по их разумению, не нужно было человеку. «[Они] собирали в кучу драгоценные шелковые ткани и сжигали их. Также поступали с другими изделиями и одеждой, в которых они не разбирались»^[104].

Несмотря на все варварства, с течением времени города вновь оживали, но как только люди немного обустраивались, и жизнь начинала налаживаться, степные монголы снова обрушивались на города и снова несли смерть, разрушение и грабеж городскому населению. Один из очевидцев тех событий – Сайфи Хирави в книге «История Герата» («Таърихномаи Ҳирот») пишет, что после бойни, учиненной монголами, из всего населения Герата, считавшегося тогда одним из самых густонаселенных городов мира (населения, по данным Хирави и Джувейни, более 2 млн человек), осталось всего 16 человек!!! Всего 16 человек чудом остались живы из более чем двух миллионов, которые нашли убежище в горных ущельях близ Герата. Старшим в этой группе нашедших спасение гератцев был Мавляна Шарафуддин Хатиб Джагратан. Сайфи Хирави приводит печальную историю этой группы, которая путем неимоверных усилий побеждает смерть и голод и прилагает все усилия для возрождения города^[105].

Исследуя историю захвата мусульманских городов, можно определить такую тактику монголов по уничтожению местного населения: после оккупации города монголы разделяли жителей на несколько групп. В первую группу входили ремесленники – мастера по дереву, металлу, золоту, ткани, портные, гончары, золотошвеи, оружейники, строители, архитекторы, художники, врачеватели, повара и многие другие, которые отправлялись в Монголию; во вторую группу входили ученые, мусульманские богословы, учителя, поэты и писатели, словом, наиболее образованная часть населения, элита мусульманского общества, которая подлежала уничтожению; в третью группу входили красивые девушки и молодые женщины, которых также отправляли в Монголию. Как отмечал Джузджани, «у кяфиров (монголов. – Д. Д.) было столько пленных мусульман, что только численность женщин, отобранных для Чингисхана, составляла двенадцать тысяч девственниц»^[106]. Другой очевидец тех событий, Сайфи Хирави, пишет, что при завоевании Герата сын Чингисхана Тулуй только из числа четырнадцатилетних отобрал 100 тыс. красивейших девушек в качестве подарка для Чингисхана, его эмиров и другой высшей монгольской знати^[107]. В четвертую группу входили крепкие молодые мужчины, используемые для захвата других городов в качестве живого щита. Остальное население городов, – и стар, и млад, – подлежало уничтожению.

Чингисхан увел в рабство в Монголию сотни тысяч мастеров и ремесленников из Бухары и Самарканда, Балха и Герата, Мерва и Ургенча. По сей день в Китайской Народной Республике, как пишет Жан-Поль Ру, есть мусульманский народ по имени дунгане, который считает себя выходцами из города Ургенча. Сегодня большинство дунган занимается торговлей и предпринимательством и в этом деле считаются весьма успешными людьми^[108].

Чингисхан считал, что народ без ученых, мудрецов, грамотных людей напоминает живое существо без головы, и что он постепенно исчезнет, смешавшись с другими народами. Он в будущем не будет представлять угрозу для его власти. Поэтому Чингисхан одновременно с физическим уничтожением мусульман применил к ним тактику духовной смерти. Время показало, что он в определенной степени достиг своей цели. Уничтожение известных исламских богословов, ученых, мудрецов и всех образованных мусульман вкупе с уничтожением всех научных и культурных центров нанесло сильнейший удар по мусульманской цивилизации, от которого она до сих пор не может прийти в себя.

В «Сахихе ал-Бухари» есть рассказ от Абдуллаха ибн Амр ибн Аса: «Я слышал, как посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: “Поистине, Аллах не забирает знание, (просто) лишая его (Своих) рабов, но Он забирает знание, забирая (из мира) знающих, когда же Он не оставит (в живых) ни одного обладающего знанием, люди станут избирать (для себя) невежественных руководителей. И им будут задавать вопросы, а они станут выносить решения, не обладая знанием, в результате чего сами собьются с пути и введут в заблуждение других!”»^[109]

В период нашествия монголов эти предсказания Посланника Аллаха (с) стали реальностью. Ибн Батута приводит рассказ: «Наш шейх, главный кади, Абу-л-баракат ибн ал-Хаджж, да возвеличит его Аллах, сообщил нам: «Я слышал, как хатиб Абу Абдаллах ибн Рашид рассказывал: «Я встретил в Мекке одного из иракских улемов – Hyp ад-Дина ибн Зуджаджа с племянником. Мы начали беседовать с ним, и он сказал мне: «В Ираке во время татарского нашествия погибло двадцать четыре тысячи улемов, кроме меня и его, никого не осталось», – и он показал на своего племянника»^[110]. Автор книги, персидский историк Хондамир, со ссылкой на Ходжа Насираддина Абунасра, пишет, что в то время этот город был уникальным в своем развитии, здесь жили и работали более пятидесяти тысяч ученых, мудрецов, богословов и других выдающихся людей, которые по приказу Чингисхана все до единого были казнены^[111]. Отсюда можно сделать вывод, что общее количество казненных монголами ученых, богословов, литераторов и других обладающих по тем временам высокими знаниями составляло сотни тысяч. Это была сильнейшая катастрофа в исламском мире, сравнимая с апокалипсисом, после чего начинается период глубокого застоя.

В последующие века кое-где в исламском мире появляются попытки возрождения мусульманской цивилизации, но они никоим образом не достигают того масштаба и размаха золотых веков ислама.

Великий историк ислама Ибн аль-Асир так в целом описал монгольское нашествие на Мавераннахр и Хорасан: «Монголы в течение одного года захватили самые благоустроенные и процветающие города на земле, которые по численности населения и их уровню развития превосходили все другие и отличались добротой и обходительностью. Монголы перебили всех жителей, и ни одного не оставили в живых»^[112].

Катастрофический ужас охватил всю Центральную Азию. Во всех городах, захваченных монголами, они действовали по одному сценарию. Перед воинами Чингисхан поставил одну единственную задачу: людей убивать, а города разрушать!

Ибн Батута, посетивший Хорасан через 100 лет после нашествия Чингисхана, из четырех увиденных им городов только в двух – Герате и Нишапуре – увидел немного людей. В двух других, Балхе и Мерве, не было ни одного жителя^[113]. Обратите внимание – здесь речь идет о городах, в которых до монгольского нашествия проживали миллионы жителей!