Давлатали Давлатзода
Мусульмане: подлинная история расцвета и упадка. Книга 2

Возможно, здесь хорезмийский лазутчик немного преувеличивает, так как монголы были заинтересованы в том, чтобы сеять страх и панику среди соседних народов, особенно среди неприятелей.

Сообщения лазутчиков и предсказания астрологов действительно достигли своих целей – Хорезмшах впал в панику. Он с ужасом спрашивает совета у придворного богослова и известного хорезмийского ученого Шихаба Хуюфи. Хуюфи успокаивает султана и говорит, что «у тебя также многочисленное войско и при необходимости можно написать письма твоим эмирам и собрать еще больше. Потому как в такое время каждый мусульманин обязан помочь тебе. Затем мы с этим войском выступим и встретим врага на берегу Сайхуна. Монголы, уставшие и изнуренные после длительного пути, обязательно потерпят поражение»^[36]. Но на следующий день, когда султан Хорезмшах собирает Большой Совет с участием военачальников и придворных, они, за исключением султана Джалалуддина, не принимают план Хуюфи и предлагают план разделения войска по городам.

Возможно, панические сообщения лазутчиков посеяли страх и смятение в сердце Хорезмшаха, но известно одно – что он еще до начала сражения с Чингисханом потерял всякую веру в победу над монголами. Хотя он тогда считался властелином крупнейшего государства, располагавшим четырехсоттысячным войском, т. е. армия Хорезмшаха была в два раза больше по численности и могуществу. С другой стороны, если воины Чингисхана были закалены в войне с Китаем и Туркестаном, то войско Хорезмшаха окрепло в войнах с Аббасидским халифом и таджикским государством Гуридов в Хорасане.

На наш взгляд, Хорезмшах, располагая такой могущественной военной силой, мог не только не допустить монголов на территорию мусульман, но и нанести им сокрушительное поражение. В этом случае Хорезмшах вошел бы в историю как спаситель Мавераннахра и всего мусульманского и немусульманского мира от монгольского нашествия. Военная сила и могущество, которыми обладал Хорезмшах, давали ему возможность самому стать властелином тогдашнего мира.

Монгольские воины-всадники. Миниатюры из «Джами ут-Таварих»

Чтобы представить себе силу и мощь 400-тысячной армии Хорезмшаха, мы рассмотрим численность участников величайших сражений в средневековой Европе. Так, например, в известном сражении под Грюнвальдом между поляками и немцами участвовало около 15 тыс. воинов. А в другом крупном сражении между англичанами и французами, известным под названием «битва при Пуатье», с обеих сторон участвовало всего 20 тыс. воинов.

В сентябре 1219 г. с берегов Иртыша, с монгольского Алтая двинулась в сторону Мавераннахра огромная закалённая в боях армия Чингисхана. Рашид ад-Дин в «Джами ут-Таварих» («Сборнике Летописей») пишет: «Как только Чингисхан с целью нападения на страну таджиков дошел до Отрара, его (т. е. своего сына Чагатая. – Д. Д.) вместе с братьями Угэдэем и Толуем оставил там для осады города»^[37]. Монголы после ожесточенных боев захватили город и взяли в плен бесславного градоначальника Иналхана, которому, как пишет Ибн Халдун, «по приказу Чингисхана влили в глазницы и уши расплавленное серебро»^[38]. Так был наказан человек, который позарился на серебро и драгоценности монголов и стал основным виновником трагедии мусульман.

Большинство летописцев пишет, что накануне нападения на Мавераннахр число воинов Чингисхана составляло 200 тыс. человек. Но, как было сказано выше, Джузджани, в отличие от других историков, называет цифру «восемьсот знамен… под каждым по тысяче всадников», т. е. 800 тыс. всадников, хотя это количество не соответствует общей численности населения Монголии в тот период. Несомненно, Джузджани и здесь допускает преувеличение. Судя по всему, Чингисхан для формирования своей армии мог собрать среди монгольских племен всего 100 тыс. мужчин. В этом плане можно согласиться с мнением исследователей, приведенным в книге «Казахстан в эпоху Средневековья (XIII – 1-я пол. XV вв.)»^[39], так как эти же факты присутствуют и в иных источниках.

Согласно вышесказанному, если общая численность монгольского войска составляла 150 тыс., то из них только 100 тыс. воинов можно считать монголами, остальные 50 тыс. были представителями завоеванных монголами тюркских племен и народов, в том числе карлуков, караханидов, уйгуров, а также китайскими мастерами по изготовлению военного снаряжения.

Против многочисленного монгольского войска поднялись на ожесточенную борьбу исконные жители Мавераннахра – таджики вместе с другим ираноязычным народом – хорезмийцами, а также тюркскими народами, проживающими по соседству: кыргызами (по Рашид ад-Дину – киркизами), туркмонами, халаджами, кипчаками, карлуками. Особенно ожесточенные сражения жителей городов Худжанда, Бухары, Мерва, Термеза, Ургенча, Герата, Нишапура и Самарканда вошли в историю как примеры бесподобного проявления отваги и храбрости жителей этих городов.

Мухаммад Хорезмшах – главный виновник трагедии Мавераннахра и Хорасана

Положение в Мавераннахре и Хорасане накануне нашествия монголов было очень напряженным. Коренные оседлые жители изнывали от гнёта и деспотии собственных правителей – Хорезмшаха и его ставленников на местах. Особенно непомерная тяжесть налогов довела народ до отчаяния. Самодержцы – тюрки из племени канкли, которые, находясь на государственных должностях, властвовали по всей империи Хорезмшахов, в основном занимались грабежом и разбоем собственного населения.

С уверенностью можно утверждать, что Мухаммад Хорезмшах был осведомлен о положении в стране. Он знал, что жители городов и крупных сел, в основном персоязычные таджики, были крайне недовольны собственными правителями из племени канкли и в случае войны не окажут серьёзного сопротивления монголам. Возможно, именно эти ошибочные мысли побудили его направить всю мощь армии на защиту городов.

Другой причиной поражения государства Хорезмшахов была мать Мухаммада Хорезмшаха Турканхатун, обладающая огромным влиянием при дворе шаха. Арабский историк Ибн Халдун считал Турканхатун из йеменского племени биявут (из китайских тюрков), что именно она «назначала правителей в регионах, правила народом, рассматривала жалобы, выносила вердикты о казни и заточении»^[40]. Однако Рашид ад-Дин считал канклийцев прямыми потомками рода Огуза, которые с самого начала семейного раздора между Огузом и его отцом Караханом, его дядьями и их сыновьями, поддержали Огуза^[41].

Большинство полководцев шаха и вождей племен канкли и кипчаков также находились в подчинении Турканхатун, поэтому при обсуждении тактики боя с Чингисханом именно Турканхатун выдвинула идею направить армию на защиту городов и крепостей. Хотя, как уже говорилось выше со слов арабского историка Ибн ал-Асира, сын Хорезмшаха, Джалалуддин, вместе с учеными, мудрецами и испытанными в сражениях полководцами без колебаний выступил против этой тактики^[42]. Согласно сведениям «Джами ут-Таварих», Джалалуддин заявил, что план его отца о распределении войск по городам неверный и предложил дать бой Чингисхану единым войском на берегах Амударьи: «Мы должны отозвать войска и выступить единой силой и превратить Джейхун в естественный ров. Иначе придется просить убежища в Хиндустане»^[43].

Персидский историк Джувейни пишет, что султан Джалалуддин неоднократно предлагал отцу возложить на него решение военных вопросов и, пока не потеряли честь в глазах народа, принять надлежащие меры. Вопреки мнению отца он утверждал, что нужно объединить значительное количество воинов и достойными силами выступить против врага^[44]. Тот же Джувейни писал, что «султан Джалалуддин среди сыновей Хорезмшаха, хотя отличался величественностью, смелостью и отвагой, на самом деле выполнял только лишь роль слуги при дворе отца, в то время как другие сыновья пользовались всеми благами жизни»^[45].

Хорезмшах, всё еще оставаясь под воздействием звездочетов, упорно отвергал предложения сына и считал, что «судьба отвернулась от него» и от предначертаний спасенья нет. Еще до начала военных действий с монголами он (Хорезмшах) считал, что «власть и удача полностью утрачены для рода Текешев и нет больше надежды на возврат былого могущества»^[46]. Шах и военачальники из числа кипчаков и тюрков канкли приняли предложение Турканхатун и, по существу, решили судьбу не только народов Мавераннахра, но и всего исламского мира.

Джувейни также главным мотивом паники и отчаяния Хорезмшаха считал предсказания астрологов и писал, что это стало «основной причиной препятствий в его делах». Хорезмшах говорил, что всё в руках Бога. «Аллах предоставит власть и богатство, когда захочет и кому захочет» – «туъте-л-мулка ман ташоъу», и эта фраза уже «предначертана Чингисхану и его роду», как и «танзаъу-л-мулка мимман ташоъу» («Отнимет власть, когда захочет и у кого захочет»)^[47].

Вне всякого сомнения, победу дарует Аллах, и все мусульмане признают это:

«…Он помогает, кому пожелает. Он – Могущественный, Милосердный»^[48].

Однако Мухаммад Хорезмшах, вместо того чтобы сразиться с монголами еще на северных границах Мавераннахра и гнать Чингисхана до границ Китая, распределил войска по городам и тем самым превратил великую страну Мавераннахр в жертву своей недальновидной и трусливой политики, сделав ее добычей Чингисхана, после чего обратился в бегство. Если для него предсказания звездочетов взяли верх над здравым смыслом, как еще можно было надеяться на победу?

Рашид ад-Дин, как и Джувейни, причиной тревоги, а в будущем и бесславного поражения Хорезмшаха считает предсказание астрологов. Он в своей книге «Джами ут-Таварих» приводит подробный план распределения войск Хорезмшаха: «Предсказания астрологов стали причиной, препятствовавшей его делам. Он был обескуражен, и большинство войск численностью почти в четыреста тысяч воинов распределил по городам Туркестана и Мавераннахра. Двадцать тысяч воинов оставил в распоряжении Каирхана в Отраре, десять тысяч – в городе Фанакате в подчинении Кутлугхана и Эмира Ихтияраддина Кушли, Амирахура и Угул Хаджиба по прозвищу Инонгхан, и Хамидбура Тоянгу и других командующих с тридцатью тысячами воинов в Бухаре. Своего дядю Тугонхана и правителей из Гура, Хармила и Харзура, сына Изуддина Курта и Хисамиддина Масъуда и других со ста десятью тысячами воинов – в Самарканде, и Фахриддина Хабаша [известного как Айёр Насави] и войско Сиджистана отправил для обороны Термеза. И Махмудхана в Сарахс. И [Оймухаммада], сына дяди своего отца, в Балх. И Утрука Пахлавана^[49] в Джанд. И Алпартоиси в Кундуз. Ускутахана в Яркент. Он поручил укрепить крепостную стену и саму крепость Самарканда»^[50]. Рассматривая оборонительные сооружения города, в том числе опоясывающий город ров, Хорезмшах говорит: «Если каждый воин из войска, которое преследует меня, бросит свою нагайку в этот ров, то он быстро заполнится». «От этих слов подданным и воинам стало не по себе»^[51].

Ибн Халдун о событиях, предшествовавших нашествию монголов, пишет так: «Как только Чингисхан приблизился к Мавераннахру, султан Хорезмшах распределил своё войско по городам – Каирхана оставил с двадцатью тысячами воинов в Отраре, Угул Хаджиб Унончихана в Бухаре, Туганхана – своего дядю с несколькими правителями Гура и сорока тысячами воинов в Самарканде, а других эмиров распределил по другим городам»^[52].

Эта ошибка Хорезмшаха стоила жизни всему его роду и населению Мавераннахра. Турканхатун, которая наравне с сыном – Хорезмшахом несла ответственность за поражение в войне с монголами, впоследствии вместе с внучками, дочерями Хорезмшаха, в Мазендеране попадает в плен к монголам и, как пишет Ибн Халдун, «униженная и оскорбленная покидает этот мир»^[53]. Согласно автору «Тарихе Джахангушой» Атамалика Джувейни, «Турканхатун несколько лет пребывала в неволе в Монголии и там, оплакивая свою горькую долю, скончалась в 630 г. х.»^[54] Монголы убивали всех детей и внуков мужского пола рода Хорезмшаха, а молодых женщин и девушек оставляли себе^[55].

История, к сожалению, не знает сослагательного наклонения, но, зная подлинные факты, можно лучше познать исторические, в том числе и современные, реалии. Если бы Мухаммад Хорезмшах прислушался к предложению сына – султана Джалалуддина и своих мудрых военачальников, не рассредоточил бы войска по городам, а с объединёнными силами выступил против Чингисхана, он, имея преимущество в численности почти в два раза, мог бы разбить монгольское войско и спасти мир от колоссального бедствия.

Он не должен был грабить и убивать монгольских послов, состоявших из приближенных элиты монгольского общества. После этого случая Чингисхан называл Хорезмшаха не иначе как «Мухаммадом угри», т. е. «Мухаммадом вором». Чингисхан после завоевания Мавераннахра, по свидетельству Джузджани, неоднократно повторял, что «он не падишах, а обыкновенный вор. …Если бы он был падишахом, то не убил бы моих посланников, приехавших в Отрар»^[56].

Похожую ситуацию описывает и Ибн ал-Асир: Мухаммад Хорезмшах, подавляя мятеж правителя подвластного ему города Самарканда в 1216 г., «убил более 200 тысяч жителей города и в течение трех дней грабил и убивал самаркандцев»^[57]. Эту дикую расправу над собственным народом он устроил всего лишь из-за внутрисемейного раздора между ним и его зятем – правителем Самарканда. Так накануне нашествия монголов правители мусульман продолжали убивать и грабить единоверных мусульман, ослабляя свои позиции среди горожан.

В эти дни, получив письма как от предводителя каракитайцев, так и от предводителя монголов Кучлукхана, в которых обе стороны просили о помощи преодолеть противника, Хорезмшах принимает решение направить войска в сторону Туркестана, якобы для поддержки каракитайцев. В том же 1216 г. армия мусульман прибывает в Туркестан в самый разгар боя. Хорезмшах разбивает лагерь недалеко от поля боя и внимательно следит за сражением. Было видно, что каракитайцы терпят поражение, и тут, по словам Ибн ал-Асира, «…Хорезмшах вероломно отдает приказ добивать терпящих поражение каракитайцев и грабить их имущество»^[58]. Коварный поступок Хорезмшаха по отношению к каракитайцам, благодаря которым он неоднократно спасал власть и свою жизнь в войнах с гуридами, лишний раз свидетельствует о малодушии и безвольности этого человека.

После этого нападения хорезмийцев только немногие каракитайцы смогли спастись. Хорезмшах же пишет письмо «предводителю татар Кучлукхану^[59] и предлагает ему за помощь в достижении победы поделиться с ним городами каракитайцев»^[60]. Однако Кучлукхан резко отвечает отказом. Тогда Хорезмшах, улучив момент, нападает на обоз Кучлука и грабит его. Тогда же он нападает на оторвавшийся от главных сил отряд монголов. Как пишет Ибн ал-Асир, Кучлукхан отвечает ему гневным письмом: «Это не царское дело, ты ведёшь себя как разбойник. Если ты считаешь себя султаном, то мы должны встретиться лицом к лицу и сразиться, либо ты победишь меня, либо я тебя»^[61].

Тем не менее, Хорезмшах после разгрома каракитайцев считал себя властителем Туркестана, поэтому через два года, услышав о нападении монголов на Кучлука, он вновь прибывает к границам Туркестана, где уже действовали отряды Чингисхана под командованием Субэдея и Тукучара, которые, как пишет Рашид ад-Дин, «были отправлены Кааном, чтобы наказать кыркызов и захватить Кучлука и Куду – сына царя меркитов»^[62]. Когда монголы, разгромив Кучлука, собираются вернуться в ставку Чингисхана, на них нападает Хорезмшах. Монголы отклоняют бой, ссылаясь на то, что у них не было приказа воевать с Хорезмшахом. Султан вынуждает монголов вступать в бой, однако очень скоро чувствует превосходство монгольских воинов, и если бы не его сын Джалалуддин, легко мог бы попасть в плен к монголам.

Хорезмшах после этого срочно возвращается назад и приказывает населению городов Чач (современный Ташкент), Фергана, Исфиджаб и Касан переселиться в другие мусульманские города. Он во избежание попадания этих городов в руки монголов приказывает их разрушить^[63].

Анализируя причины падения Хорезмшаха в целом, необходимо также отметить, что он должен был наладить отношения с Аббасидским халифатом в Багдаде и создать вместе с ним объединённую силу мусульман против варварской монгольской орды. Однако багдадский халиф Насираддин Ахмад (1180–1225) был зол на него и хорошо помнил, как Хорезмшах еще недавно, в 600 г. хиджры (1204 г.), желая сместить Насираддина, собирал против него войско. Поэтому Хорезмшах не ждал никакой помощи со стороны халифата.

Мусульманские государства (Хорезмшахи, Аббасиды), несмотря на наличие у них огромной военной и экономической силы, не смогли организовать против монголов сплоченного и достойного отпора. Напротив, мусульмане выбрали пассивную оборонительную тактику и все силы направили на защиту городов, а это однозначно привело бы к развалу и ослаблению военного потенциала мусульман. С другой стороны, не было и серьёзного народного сопротивления, потому что население не желало защищать продажные власти, постоянно обирающие собственных подданных хуже чужаков. Как пишет Ибн Халдун, основной причиной недовольства горожан и земледельцев стал указ Хорезмшаха собрать налоги за 615 г. х. заранее для возведения укрепленной стены вокруг Самарканда. Также по указу шаха велено было собрать налоги за 614-й и 615 г. х., тоже заранее, для дополнительного сбора войск^[64].

Но, пожалуй, самой главной причиной поражения можно считать не самые лучшие качества личности самого Хорезмшаха, который оставил в беде народ, а сам трусливо подался в бега. Как писал Ибн ал-Асир, «одним из затруднений, вставших перед мусульманами, было внезапное исчезновение их султана – Мухаммада Хорезмшаха; никто ничего не знал о его местонахождении»^[65]. После бегства Хорезмшах обращается с посланием к султанам Шама и Рума, по словам Атамалика Джувейни, следующего содержания: «…падишах (Чингисхан. – Д. Д.) с несметным войском из татарских воинов, которых было бесчисленное множество (досл.: как муравьи и саранчи), убивают и разрушают всех и всё на своем пути, наводят страх и ужас в сердцах здешних мужей. Если вы не поможете, и я потерплю поражение, то завтра и вы не сможете противостоять им»^[66].

Следует отметить, что Чингисхан особенно разорял и убивал жителей тех городов и сел, жители которых отказывались подчиняться монголам и оказывали ожесточенное сопротивление захватчикам. С одной стороны, это было проявление традиционной гордости, смелости и отваги мусульман Мавераннахра, с другой – здесь прослеживается негативная роль Хорезмшаха, который посеял смятение среди безоружных и мирных жителей городов, подстрекая их против монгольских захватчиков, а сам сбежал восвояси.

Летописцы тех времен, в том числе Джузджани в своём труде «Табакоти Носири», пишут, что Мухаммад Хорезмшах во время бегства в каждой местности, где проезжал, распоряжался, чтобы народ сам защищал свой город, укреплял замки и их защиту, строил дополнительные оборонительные сооружения, рыл рвы и траншеи вокруг городских стен. В каждом городе он назначал ответственных за подготовку обороны города: одного тюрка из числа военных и таджика из числа горожан^[67]. Когда Хорезмшах прибывает в хорасанский город Газни, то видит огромное войско «из ста тридцати тысяч отважных воинов» при полном воинском снаряжении, готовых встать на защиту страны от монгольских завоевателей. Они излагают шаху желание пойти на врага, на что Хорезмшах не решается и отказывает воинам в этом предложении^[68]. Вместе с тем, по свидетельству Рашид ад-Дина, «султан (Хорезмшах. – Д. Д.) всюду твердил, что народ должен защищаться как может, потому что сражаться с монголами невозможно»^[69].

Другой важной причиной поражения государства Хорезмшахов были распри между оседлым населением городов, которое в основном состояло из таджиков, и военными из числа тюрков-кочевников. Воины-тюрки, по мнению Ибн ал-Асира, Ибн Халдуна и других авторов, не горели желанием защищать таджикское население городов. Ярким примером тому, как свидетельствуют Ибн ал-Асир и Ибн Халдун, является бегство большинства тюркских военных из Бухары и Самарканда уже на третий день сражения с монголами^[70], хотя они были оставлены, как уже говорилось выше, именно для защиты этих городов Хорезмшахом.

По нашему мнению, тюркское войско, оставленное для защиты городов, на самом деле оказало горожанам медвежью услугу. Они начали подстрекать монголов, что в последствии обернулось трагедией… для горожан.

По существу, сражаться с испытанными в боях и вооруженными передовым по меркам того времени снаряжением китайского производства монголами для местных горожан, особенно после позорного бегства Хорезмшаха и его войска, было равносильно самоубийству.

Французский исследователь Рене Груссе в книге «Чингисхан» пишет, что во время нападения Чингисхана на большие города Средней Азии защитники этих городов – войска Хорезмшаха, состоящие в основном из тюрков, – увидев и услышав о чудовищных зверствах монголов в других городах, «…решили, что к ним, тюркам, монголы отнесутся как к соотечественникам, и на пятый день осады пришли в стан врага со своим багажом и, разумеется, с семьями. Возглавлял их дядя Хорезмшаха Туганхан»^[71].

Рашид ад-Дин приводит другой пример провокационных действий хорезмшахского ставленника по имени Алпархан, «который вывел из замка тысячи самаркандских юношей сражаться с монголами, а сам тут же сбежал с поля боя»^[72]. Очевидно, тюрки считали, что кочевой образ жизни и сходство языков сближает их с монголами, и на этой основе, возможно, к ним будет снисхождение и помилование, но они глубоко ошибались. Чингисхан не терпел предательства, он считал: тот, кто предал свою страну, предаст и его, и поэтому почти все они были уничтожены.

Но, несмотря на все провокации и предательства хорезмшахских сановников, гражданское население Мавераннахра мужественно сражалось против монгольских захватчиков. Для наглядности приведем рассказ Рашид ад-Дина из «Джами ут-Таварих»: «Тысяча мужественных самаркандских богатырей, защищая соборную мечеть города, начали ожесточенное сражение с использованием стрел и нефти. В ответ монголы также стали применять нефтяные стрелы. В соборной мечети начался пожар, и она полностью сгорела вместе со всеми, кто там находился»^[73].

Вместе с тем существуют и другие исторические факты, когда большинство тюркского населения Средней Азии совместно с таджиками выступило против монголов и вместе подверглись насилию захватчиков. Очевидец событий тех дней, историк Джузджани, в книге «Табакоти Носири» рассказывает о самоотверженной борьбе туркмонов под предводительством Сулейманшаха Айваи, «который тридцать лет сражался с неверными монголами и неоднократно наносил поражения войскам неверных»^[74].

Что касается смерти Мухаммада Хорезмшаха, автор «Таърихи гузида» («Избранные истории») Хамдуллах Муставфи рассказывает, что Хорезмшах, обратившись в позорное бегство от монголов, наконец, добрался до крепости на острове Абескун в Хазарском море (Каспийском) и там же ушёл в мир иной. Для его похорон по мусульманскому обычаю «не смогли найти кафан (саван) и приготовили саван из халата, в который он был одет»^[75]. После возвращения Чингисхана в Монголию Джалалуддин (сын Хорезмшаха) вернулся из Индии в Иран и увёз тело отца в крепость Ардуган, чтобы там перезахоронить. Но через некоторое время монголы, вернувшись в Иран, извлекают тело Хорезмшаха из могилы и сжигают его^[76].

Смерть Хорезмшаха на острове Абескун. Миниатюра из «Джами ут-Таварих»