Давид Корюнович Галфаян
Хайаса. Земля Богов
Глава 8. Жизнь налаживается
Следующий день был полон сюрпризов, которые посыпались с самого утра. Еще не успев разойтись после утреннего построения, ребята уже из строя заметили вдали тележку с людьми, но пока не разглядеть было, кто это, и я, на всякий случай, приказал занять оборону. Но Гетула, всмотревшись внимательнее, успокоил нас:
– Это наши, из деревни.
– Уверен? – спросил я.
– Да, аззаж, я узнаю наших людей.
– Во зрение! – восхитился Никита, хлопнув Гетулу по плечу. – Классный снайпер бы получился.
Построились снова – пока доберутся еще. Быстро распределили работы. Гетула попросил Никиту освободить его сегодня от обязанностей, чтобы он занялся своими людьми. Кстати, Гетула с первого же дня принял наш распорядок дня и участвовал во всех построениях и работах, хотя его никто не заставлял – как лицо гражданское. Но, видно, очень уж ему хотелось быть похожими на нас. Особенно охотно он крутился вокруг Никиты, который взялся воспитать из него бойца – и видно было, что дело тут не только в моей просьбе, а просто пацанчик ему самому импонировал.
Команда «разойдись» подействовала не совсем так, как я предполагал. То бишь, никто не разошелся, все столпились вокруг прибывших из деревни. Это и был тот самый сюрприз. Хавила прислал не только продукты, посуду и барашков, но и пять человек, три из них – женского пола. А если точнее, то это были симпатичные молоденькие девчонки. Вот только этого мне тут не хватало, не дай бог, пацаны еще баб делить начнут. А-а-а, блин, падла Хавила, услужил, называется. Но я подождал, пока пацаны галантно помогли девушкам разгрузить вещи с телеги, и гаркнул на них, чтоб разошлись по своим делам. Хорошего понемножку, как говорится. Народ нехотя стал расходиться.
– Так, Гетула. Собирай своих и дуйте ко мне.
– Есть, аззаж, – о, нахватался уже.
Пока Гетула ходил за своими людьми, я сел на камень, почесал репу. Что мне с ними делать? А, вот и они.
– Так, Гетула, эти люди прибыли сюда просто продукты завезти, а сейчас уходят.
– Нет, аззаж. Отец прислал их, чтоб служить тебе.
– Я не просил его.
– Да знаю я, но …
– Нет, никаких «но», здесь я приказываю!
– Аззаж, – Гетула бухнулся на колени, а за ним и все остальные, – не гневайся на отца, он лишь хотел услужить вам.
– Но я не просил его об этой услуге, я лишь просил у него продукты.
– Не гневайся на нас. Ведь у вас очень много работы, а мы можем помочь вам по хозяйству.
И в самом деле, это нам не помешало бы, но смущали девчонки, как бы ребята не переругались из-за них.
– Ладно, только с испытательным сроком. Это, девушки, вас касается: увижу, что мои бойцы из-за вас ругаются – в ту же секунду обратно, понятно?
– Да, аззаж, – за всех ответил Гетула.
– Чего на коленках расселись, встали быстро, – все вскочили с колен.
– Тайжанов, дуй сюда.
– Да, армян, – сказал Тайжанчик, подойдя к нам.
– Вот, три красавицы в твое распоряжение поступают.
– Ай спасибо, армян, ай спасибо, – а глазки-то заблесте-ели.
– Я тебе дам «спасибо», в твое распоряжение – это значит кухня, стирка, штопка, уборка… словом, вся женская работа на них, а ты командир. Понял?
– Понял, конечно, армян, зачем злишься.
– Все! Забрал их и очертил им поле работы.
Церемонно поклонившись девушкам, узбекский кавалер повел их за собой.
– Гетула, ты берешь под командование этих двух орлов, на вас – скотина, которую вы пригнали, а еще вы переходите в распоряжение коменданта. Эй, Ром, принимай джигитов, – крикнул я Ромке.
– О, как раз. Спасибо.
– Аззаж Дауд… – обратился ко мне Гетула.
– Да?
– Можно я с аггафари7 Никитой останусь?
– Хорошо, но все равно за своих людей головой отвечаешь.
–Да аззаж Дауд, – обрадовался Гетула, – и еще, аззаж, можно, прежде чем мои люди начнут работу, они обустроят свое жилище?
Я вопросительно посмотрел на него, и он поспешил пояснить:
– Они все привезли с собой, это будет очень быстро.
– Ну, раз быстро, то давайте, обустраивайтесь. Когда закончите, переходите к своим обязанностям.
– Есть, аззаж Дауд.
Оставив их обустраиваться, я пошел к Никите.
– Ну чего, Никит, есть чем похвастаться?
– А, армян, кончил аборигенов мучить?
– Закончил, закончил, давай, что тут у тебя интересного?
– Ну, начнем с копий. Поляков, тащи сюда свою зубочистку.
– Чего, так плохо? – спросил я.
– Наоборот, мы тут с копьем классно поколдовали, сам сейчас увидишь, высокие технологии в Вавилоне, – улыбнулся Никита.
Подошел Поляков – с титановой трубкой и двумя штык-ножами в руках. Никита сначала взял у него из рук трубу. Посередине перемотанная кожей рукоять, я так понял – чтоб рука не соскальзывала.
– Короче, сначала мы никак не могли нормально закрепить лезвие к трубке, сварки-то нету, не приварить никак. Ну, Поляков и придумал! Короче, у нас тут полно развороченных калашей. Вот мы спилили в них дула, хомутами намертво закрепили к трубе, и сейчас смотри: он забрал у Полякова штык-нож и просто нацепил на дуло – и всё!
Потом повернул и проделал то же самое с другой стороны: получилось копье с лезвиями на двух концах
– Ну как?
– Вроде… с виду ничего. От удара не слетит?
– Не, ты что, уже испытали. И били, и метали. Намертво. На, попробуй сам, – и кинул рукояткой мне.
Я поймал копье в воздухе. Первое впечатление, вернее удивление – какое оно легкое! Килограмма два от силы, хотя на первый взгляд казалось, раз в пять тяжелее должно быть.
– Легкое, – взвесил я на руке.
– Да, труба-то титановая, веса в ней хе-тьфу, а прочность, как у алмаза.
– С двумя штык-ножами балансировка классная, был бы я монахом шаолиньским – пожонглировал бы, – мечтательно пошутил я.
– А ты попробуй метнуть, вон мы на скорую руку мишень сварганили – из куска кузова.
Я повернулся и метрах в тридцати увидел мишень с нарисованными на ней кругами.
– Давай, армян, покажи класс! – подбодрил меня Поляков.
– Какой класс, я копье первый раз в жизни держу.
– Давай, ладно, не ссы, – все подначивал Никита.
Помаленьку вокруг нас начали собираться пацаны.
– Опозорить решил? – шепнул я Никите.
– Да ладно тебе, неужто отсюда не попадаешь?
– Да хрен его знает, я же говорю, первый раз в руках копье держу.
– Разбегáешься, замахиваешься, мечешь.
– Ну конечно, ты-то, я вижу, уже наметался, как осетр икру, вон вся мишень в дырках.
Народ в нетерпения тоже начал подначивать меня.
– Ладно, расступитесь, дайте хоть разбег взять.
Ребята расступились. Разбежавшись пару шагов, с силой метнул. Не поверите – почти в десятку! Копье почти наполовину врезалось в крышку. Если бы не кожаная рукоять, могло бы прошить насквозь.
– О, красавчик! А говоришь, не смогу, не смогу, – съехидничал Никита.
– Я не говорил, что не смогу, я говорил, что не пробовал. Новичкам ведь везет.
– Я слышал другую версию.
– Сам дурак!
Повернувшись, увидел, что Гетула со своими ребятами стоят и глазами пожирают меня, бросок копья явно добавил еще пару очков в мой божественный «рейтинг». Ребята сбéгали за копьем и предложили метнуть еще раз. Я отказался – второй-то раз может не повести, и тогда – прощай авторитет.
– Сами кидайте.
Соревнования продолжались минут двадцать, пока я не отобрал копье – нефиг хренотенью заниматься. Никита взял копье, снял штык-ножи и осмотрительно вставил их в ножны.
– Вот и все, и никто никого не поранит. Удобно. В боевое состояние привести – секунды хватит, – похвастался Никита.
– Согласен. Молодцы, – одобрил я, – есть еще что показать?
– Ага! Мы еще экспериментальный вариант щита разработали, показать?
– Конечно. Для чего ж делали? Чтоб не показывать? – пацаны вокруг заржали.
– Ладно, только, чур, без критики. Повторяю – экспериментальный!
– Понял, понял, тащи уже… экспериментатор.
Никита подошел к столярному столу – своей гордости, взял с него щит и подошел к нам. Ну что сказать, выглядело это внушительно, даже очень.
Двухмиллиметровый стальной лист, со сторонами примерно 140 на 75 сантиметров. С двух сторон края сантиметров на пятнадцать загнуты вовнутрь – градусов на двадцать, а по периметру обиты деревянными рейками. С правой стороны, как я и попросил Никиту, сделана выемка под копье. В верхней части, на прямоугольной площади пятнадцать на тридцать сантиметров, просверлены мелкие отверстия по три миллиметра, я так понял – для обзора. С внутренней стороны приделаны ручки – деревянная и кожаная, а с внешней, на уровне ручек, добавлена поперечная железная полоска, шириной двадцать сантиметров. Из нее торчал ряд десятисантиметровых острых шипов. Верхний и нижний края отделаны мягкой обивкой. Вот, примерно, такое чудо презентовал нам Никита.
– Ну, рассказывай, что здесь к чему, – обратился я к Никите.
– На-ка, подержи сначала, – Никита протянул мне щит.
Щит оказался тяжеловат, килограммов восемь, но лежал в руке очень удобно.
– Никит, дырки просверлили, понятно, для обзора, а зачем вы сверху и снизу эту мягкую обивку сделали?
– Щас на примере покажу. Встань в защитную стойку и прикройся щитом, – я встал боком к Никите, правую ногу отставил назад и уперся, ожидая удара.
– Армян, – позвал меня Никита, я выглянул сверху из-за щита. И тут Никита кулаком ударил в верхнюю часть щита. Моя рука сработала как опора рычага, а щит повернулся и вписался мне прямо по переносице. У меня на секунду потемнело в глазах и искры полетели.
– А теперь представь, что этой подушки не было.
– А просто объяснить нельзя было?! – не на шутку разозлился я.
– А так доходчивее, сразу понятно. Правда, Смит?
И только тут я заметил Смита с развороченным носом и двумя фонарями под глазами. Перелом носа, это точно. Экспериментаторы, блин.
– Ясно. А шипы типа хэви-металл?
– Не-е. Просто укрепили щит на уровне руки – на всякий случай, а потом решили еще добавить шипы. Мы болты сточили и шипы поставили, чтоб с той стороны толкать неудобно было
– Ну чего, будем испытывать?
– Давай!
– Каким оружием? Калашом? – пошутил я.
– Ага, а чего мелочиться, давай сразу термоядерной бомбой.
– Твое копье пробьет?
– С трудом, но может, наконечник-то стальной.
– Гетула, бери копье, иди сюда.
Гетула подбежал ко мне.
– Ну что, как в сталинские времена будем испытывать?
– Это как? – удивился Никита.
– Ну, я за щитом встану.
– Не, лучше я, изготовитель же я.
– Что, не уверен?
– Уверен.
– Ну так, что кипишуешь?
– Эй, Гетула, а ну давай, бей, – сказал я, встав в стойку, но наученный первым опытом, уперся в щит плечом и бедром.
– Аззаж Дауд, я не могу поднимать на тебя оружие.
– Давай-давай, я разрешаю.
– Я прогневлю богов.
– Не прогневишь, это же не бой, это испытание. Не бойся, со мной ничего не случится.
– А вдруг.
– Я сказал, бей! – рявкнул я. Бум! Удар получился хиленький. – Гетула, ты что, не завтракал? Давай сильнее. – Бум! То же самое.
– А ну, давай сюда, – услышал я голос Никиты.
Зная габариты и силу Никитенко, напрягся всем телом, не хватало еще упасть от удара. Удар был как из танка. Меня отбросило назад на метр, но я устоял. Плечо онемело от удара.
– Оба-на, – услышал я голос Никиты и осторожно выглянул.
Никита держал в руках то, что раньше было копьем Гетулы. Древко было надломлено, а бронзовый наконечник погнут. Посмотрел на щит – на нем только царапина
– Гетула, а покачественнее оружия у вас нет? – спросил Никита.
Бледный Гетула помотал головой.
– У меня самое крепкое копье было…
– Не боись, Гетулка. Починю я тебе твое копье, – успокоил его Никита.
– Спасибо, аггафари.
– Ладно, Гетула, иди, занимайся своими делами.
– Есть, аззаж Дауд!
– Ну, что скажешь, армян?
– Молодцы, хорошая работа. Ну, а что не учли, то это по ходу дела будем исправлять, вот начнем тренировки. Кстати, когда всех укомплектуешь?
– Если еще людей дашь, за недельку сделаем.
– Хорошо, бери всех свободных и давайте, вперед. Через неделю начинаем тренировки по строевому бою.
– А мечи?
– Сначала копья с щитами, чтоб начать тренировки. Да, подумай еще и о доспехах каких-нибудь. Только не полный, рыцарский, – улыбнулся я, – так, легкий, чтоб руки и ноги защитить.
– Хорошо.
Закончив с Никитой, я пошел к Тайжанчику.
– Тайжанчик, как тут у тебя?
– Все хорошо, скоро девушки подойдут. Сегодня пир будет, – весело сообщил Тайжанов.
– Пир, это хорошо. Ну смотри, не обижай девочек.
– Ты что, армян, как можно таких джонон обидеть, – Тайжанчик скорчил оскорбленную мину. – Не обижай меня.
– Хорошо, донжуан, – улыбнулся я и продолжил обход.
Я подошел к огромной яме, в которой копошились ребята.
– Ромыч, что тут у тебя? – поинтересовался я.
Из ямы вылез Ромка – весь в земле. Он с гордостью показал на выкопанную яму и торжественно объявил:
– Ну что, Злой, сегодня закончим копать, начнем покрытие, ну, а завтра – на новоселье.
– Молодца. Отправляй к Никите в оружейную всех наших, кто свободен.
– Да, закончим копать, пару человек пошлю.
– Давайте, дерзайте. Скоро к тебе еще двое аборигенов подключатся
– О, вот за это спасибо.
– Все, давай комендант, у нас неделя на обустройство. Через неделю начинаем тренировки. На хозяйство уже столько времени не будет.
– Понял.
– Ладно, пойду посмотрю, что там аборигены делают.
А аборигены уже установили свою «юрту». Когда я подошел, ко мне подбежал Гетула.
– Ну, что тут у вас? – спросил я, осматривая их точку.
– Уже почти закончили, сейчас только очаг доделают.
– Какой еще очаг?
– Как какой, кушать готовить.
– У нас ведь уже есть очаг, там мы и готовим.
– Но это же для вас.
– Гетула, ты в эти дни где ел?
– С вами.
– А почему ты решил, что они должны есть отдельно!
– Но я сын Хавилы, а они…
– Так, Гетула, запомни сам и объясни своим людям: очаг у нас один, едим мы все вместе.
– Женщины тоже? – удивился Гетула.
– Представь себе, да, женщина – друг человека, – усмехнулся я, но Гетула шутку не оценил.
– Ну и что?
– А то. Все едим из одного котла, а еду готовим на одном огне. Это закон, понял?
– Да.
– Вот и хорошо, объясни это своим людям, и давайте, заканчивайте и по своим местам, быстро.
Лагерь постепенно приходил в нормальное состояние, люди при деле, значит, еще повоюем, а мне к Галузе сходить – на перевязку.
Глава 9. Гости
– Бо-ой! – и два строя сошлись в схватке.
Копья, конечно, без наконечников, но все остальное на месте. За три недели в своем оружейном цеху Никита практически обеспечил всех полным боевым комплектом, в который входили копье и большой щит для боя в строю, меч – три сантиметра в ширину и восемьдесят – в длину, к нему малый круглый щит – шестьдесят сантиметров в диаметре. Для мечей девушки сшили кожаные ножны. Дальше – наручи и поножи, каски, слава богу, у каждого свои были, только изнутри закрепили кожаные полоски – сзади и по бокам, для защиты шеи. Ну и бонус: жилет с нашитыми на нем стальными пластинками – внахлест, как чешуя. Все вместе весом двадцать-двадцать пять килограммов. Чтобы наши быстрее привыкли, я приказал проводить все работы в доспехах, даже спать в них. Первое время сам от непривычки не высыпался, но потом ничего, постепенно привык.
Примерно через недельку, когда основные хозяйственные работы закончились и все были укомплектованы большими щитами и копьям, начались тренировки. Но сначала я «обозвал» смену взводом и разделил на два отделения по десять человек, командовать поставил двух дедов – Кузина и Кима. Исходя из того, что половина бойцов представляла собой молодняк, командиры отделений начали гонять своих жестко, по-черному. Но никто не роптал, даже наоборот. Между двумя отделениями началось соревнование – кто круче. Соревнование соревнованием, но во время учебных боев иногда приходилось даже сдерживать их порыв, а то бы ненароком покалечили друг друга. Но пока, слава богу, все обходилось только царапинами и синяками.
Кроме строевого боя, были тренировки и по одиночному бою. Благо, опыт рукопашки у всех есть. Правда, тут в руках лом двухкилограммовый, да и малый щит с не меньшим весом. Бывало, поначалу с непривычки так намахаешься, что пальцы не разожмешь. Но постепенно мышцы привыкли, и все вошло в свое русло.
А сейчас я стоял в стороне и командовал учебным боем. Два отделения в две шеренги – щит к щиту, так что зазора не видно, и только из выемок ощетинились копья. Сходятся со страшным грохотом. Здесь главное держать строй, если строй нарушен, то все – всем трындец. Но пока оба отделения хорошо держатся. За мной стоят Гетула сотоварищи, в глазах юнцов – зависть. А ведь всего пару недель назад они смотрели наши тренировки с полным непониманием. Со строевым боем здесь еще не знакомы, но позавчера мы позвали воинов из их деревни на тренировочный бой, причем мы вышли с копьями без наконечников, а им позволили с боевым оружием. С их стороны вышло тридцать человек против одного нашего отделения – один к трем. Гетула со своими воинами не смогли подступиться близко, а под конец я выпустил второе отделение. Так они зажали их и наваляли. Правда, не сильно, ведь уже свои… вроде.
Кстати, о своих. Немалую роль сыграли, конечно же, женщины. Уже и пары образовались. Те три девчонки уже начали встречаться с Тайжанчиком, Кимом и Ромкой. Да и остальные пацаны все чаще стали проситься в увольнение в деревню. Отказать я не мог, но поставил условие: чтоб там было все культурно и в рамках закона, причем закона нашего. Ну, короче, вроде все счастливы. Единственный человек, кто не ходил в деревню, был я. Естественно, причина была не только в том, что дел невпроворот, время всегда можно найти. Причина была в Хавне. Зная, что через пару месяцев мне нужно будет уйти, я не мог себе позволить попользовать девчонку и бросить. А связывать себя я не хотел, на мне и так ответственность за два десятка человек. Уже сколько времени Гетула намекал мне, что Хавна ждет меня. Я ему попытался объяснить свою философию, но тщетно.
– Аззаж Дауд, ведь ты никак не связываешь себя ничем, а для нас честь, если Хавна понесет от тебя, – последнее время он старался не называть меня богом, видя, что меня это жутко раздражает.
– Тьфу ты, твою… короче, заканчивай мозги мне делать! – обычно, на этом я просто разворачивался и уходил, и разговоры на эту тему заканчивались. Но, как правило, всему хорошему приходит конец. Вот и сегодня на совете дембелей Никита, Ромка и Потапов единодушно настаивали, что пора пригласить Хавилу и его людей к нам, типа на вечеринку. Подозревая, что это неспроста, я сначала отпирался, но потом пришлось согласиться – приперли.
– Армян, ты прям параноик какой-то, везде заговор ищешь, – ухмыльнулся Потапов.
– Да не заговор, просто приключений на жопу не хочу.
– Какие приключения, в натуре, ты какой-то неправильный армян. Тут девка сама к тебе в трусы лезет, а ты в целочку играешь, – возмущенно вставил Ромка.
– Да при чем тут это, просто девку жалко.
– Армян, тебе что, алименты предъявят? – заржал Никита.
– Ты это, со своим законом в чужой монастырь не лезь. Говорят надо, значит надо, у них свои законы, – резюмировал Потапов.
– Ага, а ты все со своей колокольни видишь. Все, давай займись девчонкой, – сказал Никита.
– Ладно, посмотрим. Так что мы с междусобойчиком делать будем? – махнул я рукой.
– А что с ним делать, посылай завтра к Хавиле гонца, зови бухать, – засмеялся Потапов.
– На послезавтра, – решил я.
– Все, заметано, – одобрил комендант.
Через день с утра вдали показался внушительный караван из деревни Хавилы: три повозки и человек сорок. Встречали их почетным караулом. Хотя в увольнение в деревню я ребят отпускал только при полной экипировке, и их видели уже в этом виде, но слаженные действия караула все равно произвели впечатление.
– Добро пожаловать в наше скромное жилище, уважаемый Хавила, – сказал я и, раскрыв объятия, сделал шаг к нему.
– Пусть нога моя, вступающая в твое гостеприимное жилище, аззаж Дауд, принесет в твой дом тебе, и всем твоим людям лишь добро и процветание, – ответил он мне, шагнул навстречу, и мы обнялись.
После этого я пригласил всех пройти к нам в лагерь. Как только они оказались у нас в лагере, сразу же начали разбивать шатры и обустраиваться. Видно, решили задержаться у нас, ну да ладно, ничего страшного, не стеснят. Пока люди Хавилы обустраивались, я решил устроить ему и его старейшинам экскурсию. Начали с нашей гордости – с оружейной мастерской Никиты. Хавила в сопровождении своих людей медленно обходил, осматривал каждый инструмент, восхищенно качал головой, цокал языком. О незнакомых инструментах долго расспрашивал Никитенко. Никита подробно все рассказывал, а Хавила поворачивал голову к своим людям и одобрительно качал головой. Под конец Никита подарил всем по болту и гайке на 10, а Хавиле, как главе рода – на 16. Такая щедрость привела их в неописуемый восторг. А когда он показал, как это закручивается и раскручивается, те вообще на мгновение выпали из реального времени, да и пространства. Минут через десять, когда мне надоело наблюдать, как они тупо снова и снова раскручивают и закручивают гайки, словно совершают какой-то магический ритуал, я отвлек их от этого наиинтереснейшего занятия и предложил продолжить экскурсию.
Когда я показал нашу землянку и окопы по периметру, Хавила очень удивился.
– Вы живете под землей?
– Нет, конечно. Живем мы в высоких каменных домах за высокими стенами. А это мы используем во время военных походов, в целях маскировки. Надеюсь, ты согласишься, что наш лагерь, в отличие от вашей деревни, издали практически не видно.
– Но нам не нужно прятать свою деревню, – ответил Хавила.
– Да, а вот нам пока нежелательно, чтобы нас обнаружили.
Увидев, как у Тайжанчика на кухне у костра суетятся девушки, Хавила спросил:
– Аззаж Дауд, я слышал, что моих людей, которых я прислал служить тебе, ты милостиво усадил за свой стол, и они едят из одного котла с тобой, даже женщины.
– Да. А ты против? – нахмурился я
– Нет, аззаж, я восторгаюсь твоей добротой и милостью, – низко поклонился Хавила, – просто у нас не принято так.
– Ну, это у вас. Вступив на мою землю, человек живет по моему закону. Я же не нарушаю твои законы, будучи у тебя в гостях.
– Да, о справедливейший, – поклонившись, ответил мне Хавила, не зная чем парировать
– Не переживай, Хавила, когда твои люди вернутся обратно, они вернутся и к вашим законам, – сказал я, похлопав его по плечу, – пойдем, посмотрим дальше?
– Как скажешь, аззаж.
В землянке-казарме мы подошли к оружейке, где аккуратно хранилось наше вооружение, изготовленное Никитой. Видя, с какой жадностью он смотрит на наше оружие, я решил дать ему подержать.
Взвесив в руках щит, Хавила задумчиво произнес:
– Как можно воевать с таким тяжелым щитом? Воистину, это оружие богов.
– У тебя, если захочешь, будет возможность посмотреть показательный бой, когда мы его устроим.
– Мои воины говорили, что наше оружие гнется и ломается, встречаясь с вашим.
– Да, но мы починили все ваше оружие, которое было попорчено по нашей вине.
– Я с удовольствием поучусь у тебя искусству войны, аззаж, – вновь поклонился Хавила.
Закончив экскурсию, мы подошли к шатрам, которые расставили люди Хавилы.
– Ладно, Хавила, обустраивайтесь пока, когда закончите, милости прошу на угощение.
– Да, аззаж.
Я развернулся, чтобы уйти, но меня окликнули:
– Здравствуй, господин.
Оглянувшись, я увидел выходящую из шатра Хавну. Как говорится, если гора не идет к Магомету…
Подойдя, она крепко обняла меня и положила голову мне на грудь. Мои руки автоматически потянулись и тоже обняли ее.
– Я скучала по тебе, господин, и думала о тебе.
– Я тоже думал. Ну, хоть ты́ перестань меня господином называть, мне твоего отца и брата хватает. Меня зовут Давид. Запомнила? – она кивнула. – Ладно, давай иди, собирайся, скоро угощение, – я оторвал ее от себя, развернулся и пошел к себе, чувствуя на спине ее взгляд.
Через час все разместились вокруг «стола», роль которого играл огромный кусок брезента, постеленный на землю. Прямо на земле расселись все, кроме меня и Хавилы.
Комендант решил сделать нам для презентабельности два трона: вытащил из кабины машины два кресла и закрепил во главе стола. Хотя у аборигенов не принято было, чтобы женщины сидели с мужчинами, но, как я уже сказал Хавиле, у нас свои законы, и женщины сели с нами, правда, в самом конце. Только Хавна почему-то встала у меня за спиной
– Хавна, что ты стоишь там? – оглянулся я.
– Чтоб служить тебе.
– Я сам могу позаботиться о себе, иди садись, – но она не сдвинулась с места.
Я взял ее за руку, посмотрел на Никиту, сидевшего по левую руку от меня. Никита подвинулся, и я посадил ее между нами. Взглянув ей в лицо, я чуть не рассмеялся. Оно лучилось счастьем полной победы. Она сидела с видом английской королевы. Просто война и немцы, в натуре.
Гвоздем сегодняшней программы и украшением стола был узбекский плов, приготовленный Тайжановым.
Прежде чем приступить к еде, я поднял стакан – кружку с разбавленным спиртом, и сказал первый тост.
– У нас есть традиция: первый тост поднимать за дорогих гостей. Хавила, я хочу этой чашей выпить за тебя и весь твой род, главой которого ты являешься. Хочу пожелать тебе и твоему роду процветания, чтоб стада твои были тучны, воины сильны, оружие крепко, а женщины такие же красивые.
Сказал, чокнулся с Хавилой и опрокинул кружку, немедленно закусив. Пацаны последовали за мной, а Хавила, осторожно понюхав, пригубил, поморщился и поставил стакан обратно. Остальные его соплеменники, глянув на него, тоже положили стаканы на место. Авторитет главы рода несокрушим. Но зато плов уплетали за милую душу, молодец Тайжанов. Созрел второй тост.
– Этим стаканом я хочу выпить за того, кто приготовил это угощение для нас. Тайжанчик, за тебя, брателла, – поднял я стакан. Покосившись на меня, Хавила тоже поднял стакан, но не выпил и тихо поставил обратно.
– Хавила, я смотрю, ты и твои люди не пьете.
– Ваш напиток слишком горяч для нас.
– Вы пьете вино?
– Нет, аззаж, после того, что произошло с нашим прадедом Ноахом, мой дед Хам наказал не вкушать этого напитка.
По-моему, Ной проклял Хама за его выходку, но видя, что это болезненная тема для Хавилы, внука Хама, решил обойти эту тему.
– Ясно, значит трезвенники. Ну да ладно, заставлять не будем, – сказал я громко, чтоб все услышали и не заставляли местных пить.
В поддержку гостей я свой стакан перевернул, мол, мне больше не наливать. Заметив, что миска Хавны пуста, я взял ее и положил плова, сыра и хлеба.
– Что ты делаешь, господин, это я должна прислуживать тебе, а не ты мне, – ужаснулась Хавна, причем «ужаснулась» – это не ради красного словца. Я реально увидел в ее глазах ужас.
– А я и не прислуживаю тебе, я всего лишь ухаживаю за красивой девушкой, – сказал я и взял ее за руку, – ты успокойся и кушай, спокойно кушай. Или мне тебя покормить своими руками? – улыбнулся я, но она испугано помотала головой, – тогда ешь быстренько.
Опустив голову, она начала есть.
Когда насытились и распустили ремни, Поляков взял гитару, чудом выжившую после бомбардировки, настроил ее и затянул песню Гребенщикова «Город золотой». Пока он пел, Хавна завороженно слушала.
– Это про твой город? – спросила она, когда Поляков закончил.
– Нет, мой город называют розовым.
– Почему? У вас так много цветов?
– Много, но не из-за этого, а потому, что он построен из розового туфа
– Я бы хотела побывать там.
– Боюсь, это невозможно даже для меня, – с грустью сказал я.
– Кто же так могуществен, что смог разрушить город богов? – удивился Хавила.
– Никто не разрушал его.
– А что же произошло, что вы не можете вернуться? – почувствовав мою грусть, сочувственно спросила Хавна. – Вас изгнали?
– Нет, просто мы потеряли дорогу туда, попав к вам. Поэтому мне так важно попасть в Зиккурат. Мне кажется, что там я найду ответ на вопрос, зачем мы здесь, и мы сможем найти дорогу обратно домой, – объяснил я Хавне.
Она сжала мою руку
– Ваша музыка – словно миро для наших ушей, позволь и нам порадовать ваш слух нашей, – сказал Хавила и кому-то кивнул.
Это был молодой парнишка, который сразу достал масинко8 и затянул грустную песню, ну, как и все грустные песни, конечно же, о любви. Потом опять спел Поляков, потом – парнишка с масинко. Песни сменяли одна другую, потом девушки встали и начали танцевать. Одним словом, пир стоял горой.
– Аззаж Дауд, найдется ли среди вас богатырь, который сможет побороть моего? Аксум, подойди ко мне, – к нам подошел высокий парень – примерно два метра ростом, с развитой мускулатурой, короче, местный качок.
– А какие правила борьбы?
Хавила объяснил правила, кстати, напоминавшие нашу вольную борьбу. Я задумался, кого выставить, у нас все рукопашники. Пока я думал, встал Ким.
– Армян, давай я попробую, у меня три года дзюдо, – Ким худощавый, жилистый, но потянет ли он против такой туши…
– Уверен?
Он просто пожал плечами.
– Правила слышал?
Кивок.
– Ну, смотри не опозорь, – улыбнулся я, – ставки принимаем?
– Ставки – это ко мне, – крикнул Ромка.
Скинув тельник, Ким вышел к сопернику. Стоя рядом с Аксумом, Ким, конечно, не добирал баллов, но я не собирался делать ставки.
– Ну что, аззаж Дауд, поставишь на своего бойца? – хитро улыбнулся Хавила.
– Я не люблю ставки.
– Я тоже думаю, что мой победит, – продолжал он раскручивать меня. Интересно, а что он поставит на кон.
– Я не сомневаюсь в победе, – решил я поддержать его игру.
– Тогда поставь свой кинжал, – я засмеялся: так вот на что хочет раскрутить меня фраерок, ну-ну. Хорошо, что автомат мой не захотел.
– А ты что поставишь за своего?
– А что бы ты хотел? – спросил Хавила уверенный, что у него пока все неплохо получается.
Я сделал вид, что задумался. Хавила от нетерпения заерзал на месте.
– Понимаешь, Хавила, есть маленькая проблема. У тебя нет того, что нужно мне. Так что, сделки не получится, – улыбнулся я.
– Я могу поставить половину всего моего скота.
– Зачем мне скот? Я даже не знаю, как за ним ухаживать.
– Я дам тебе людей, чтоб они пасли стада, – не отступал он.
– Мне они только в обузу. И давай, чтоб закончить этот разговор, я поставлю все точки над i. Во-первых, никакое оружие не уходит из нашего отряда, а во-вторых, я не играю в эти игры, – Хавила сразу сник.
Чтобы как-то его утешить, я предложил:
– Не переживай, Хавила, я сказал оружие, но я же не сказал защиту. Поэтому можешь выбрать жилет, наручи, поножи или шлем. Я подарю тебе в знак нашей дружбы, – глаза Хавилы вновь загорелись.
– Ну что, пусть начинают?
Неожиданно даже для меня, бой закончился быстро, минуты через три, победой Кима – броском через бедро и болевым.
– Полстада, говоришь… – ехидно сказал я Хавиле и рассмеялся, – видишь, я тебе еще и полстада подарил.
– Аззаж, спасибо тебе за твою мудрость и доброту.
…Пировали мы до темноты. Ребята боролись, пели, девушки танцевали… словом, крутая вечеринка в стиле бронзового века.