Дарья Вознесенская
Отбор для невидимки
Глава 10
Одним днем монотонность и спокойствие ежедневных хлопот были нарушены приездом мэрра управляющего.
Я была в оранжерее, обрезала сухие листья у алых цветов, плетущих свой собственный узор на одной из стен, когда услышала, что меня позвали. Запыхавшийся служка – мальчишка из ближайшей деревни помогал всем подряд и чувствовал себя в замке вполне комфортно – сообщил мне, что мэрр Корни только что прибыл.
Я сняла грубые матерчатые перчатки, отвязала передник и пошла вниз, где и правда обнаружила управляющего, негромко переговаривающегося с садовником и кучером.
Мужчина в запыленном сюртуке с улыбкой и определенным удовольствием и задумчивостью оглядел холл и стоявшие напольные вазы со свежими цветами, а потом поклонился мне с улыбкой.
– Мэсси Шайн. Вы и правда замечательно потрудились, несмотря на то, что я бросил вас в первый же рабочий день.
Я тоже улыбнулась. Видеть его оказалось удивительно приятно.
Все-таки я оставалась женщиной. Пусть и не тешила себя надеждой, что могу понравиться какому-нибудь местному принцу – его для начала надо было хотя бы встретить, а это уж точно не в нашей глуши – но мне, определенно, хотелось мужского внимания. Даже если речь шла всего лишь о такой вот улыбке.
– Вы ведь меня для этого и пригласили, чтобы не бояться бросить замок. Да и не так уж и долго отсутствовали – я даже не успела здесь все развалить.
Рассмеялся. А потом спросил:
– Вы же не откажетесь со мной поужинать?
– Нет, конечно. Прикажу подать ужин на двоих через… – я замялась.
– Через час. Не могу же я выйти к столь прелестной мэсси таким грязным.
Против воли щеки обдало жаром смущения.
Что было удивительно с учетом моего анамнеза. Мне ли смущаться?
Но еще более удивительным было то, что я переоделась к ужину в одно из двух своих самых красивых платьев. И переплела волосы. Теперь коса обрамляла лицо наподобие диадемы, а глаза, оттененные светло-синей тканью, сделались ярче.
Посмеиваясь про себя, я спустилась в столовую.
Эйкоб снова выглядел задумчивым. Но, увидев меня, встрепенулся, встал и отодвинул мне стул. И это тоже было приятно. Да и вообще, впервые в этом мире за мной ухаживали.
Беседа протекала живо. Мэрр интересовался, что происходило в замке, хвалил изменения, да и новые блюда не остались незамеченными. Чуть неловко шутил и описывал разные дорожные происшествия, а потом и вовсе почти анекдотический случай на грани приличия – для этого общества, конечно. По окончании же ужина достал откуда-то из шкафа пузатую бутылку с вином «из собственных запасов», и мы пересели в удобные кресла.
Вино мне не понравилось – уж очень кислое и терпкое, будто молодое. Но сам вечер показался замечательным. В голову пришла мысль, что, быть может, он просто рад, что меня не сожрали за время его отсутствия, потому столь дружелюбен? Я хмыкнула про себя.
– Так что вы делали в столице? – спросила, когда речь зашла о «знакомых вам, мэсси» красотах главного города королевства. Потому что обсуждать место, в котором я якобы провела много лет, я оказалась не готова.
– У вэй-гана множество обязанностей, – развел руками мэрр. – И даже теперь мне приходится выполнять некоторые поручения.
– Почему… даже теперь? – уточнила максимально незаинтересованно.
Резко распахнувшееся окно не дало ему ответить.
Эйкоб дернулся, нахмурился и поджал губы. Меня же вся эта ситуация привела уже в неожиданное раздражение. Ну что за тайны королевского двора? Зачем плодить слухи и паранойю, вместо того, чтобы объяснить мне хоть что-то? Даже голы будто были связаны обетом молчания…
– Мэрр Корни… возможно, моя настойчивость покажется вам не понятной, но… Я все-таки живу в этом замке и присматриваю за ним. Может вы поясните мне, что именно произошло с вашим хозяином? Такое ощущение, что об этом знают все, кроме недавней выпускницы закрытой школы.
Мужчина открыл рот… и закрыл его. А потом неловко улыбнулся и поднялся.
– Дорога была длинной… вы позволите покинуть вас пораньше? Я хотел бы отдохнуть.
– Конечно, – я встала, смиряясь. Ну хорошо. Объяснения мне пока не светят – может меня все еще считают чужачкой или беспокоятся, что я по своему интерпретирую рассказ или вообще с громкими криками сбегу.
По размышлении, я решила не заморачиваться. Да, поведение окружающих довольно странное, да и сам замок, порой, кажется зловещим. Но что я знала о том, какими должны быть замки в этом мире и как должны себя вести слуги вэй-гана? Ну захотелось тому… не знаю, заставить всех молчать по какой-то причине. Или скрыться от всех – может достали. Или уехать – я ведь даже не была уверена, что он находится здесь, несмотря на угнетающую мрачность левого крыла. И вообще, вселенский заговор мерещится мне исключительно от недостатка общения.
Утро шло своим чередом. Завтрак, осмотр, составление плана на ближайшие дни, разговор с садовником и его помощниками по поводу подъездной дороги – идею с каменной крошкой здесь приняли на ура – а вот мэрра управляющего не было видно. И лучше бы так и продолжалось… Потому как когда я его увидела, точнее услышала ту, что была рядом с ним, я не поверила своим глазам. И, кажется, открыла рот от удивления.
Растрепанный мэрр Корни стаскивал с хозяйственного крыльца Тиллу – одну из горничных, довольно вульгарную и неприятную девицу, часто окидывающую меня недовольным взглядом. Я, как правило, отвечала ей такими же взглядами и замечаниями – вид она постоянно имела неопрятный, из декольте вываливалась грудь, да и ее грубые замашки, пусть они и не касались меня, коробили.
Но вот чтобы так, за ухо, да чуть ли не пинками…
Это поведение настолько не вписывалось в мое представление о характере управляющего, что я оставила умолкнувших и переглянувшихся мужчин и решительно направилась в ту сторону.
– Мэрр Корни… Тилла… что происходит?
– Тилла решила покинуть замок, – заявил мужчина, не глядя на меня. И явно оставшись недовольным, что я стала свидетельницей происходящего. Он был бледен, а ворот его рубахи разорван. Самое что интересное, что наряд девицы тоже не выглядел цельным. Кое-где еще и кровь выступала.
Мысли лихорадочно заработали.
Неужели Эйкоб попытался изнасиловать Тиллу, а та не далась – и вот, теперь её выгоняют? Но она ведь… в общем-то из тех, кого и насиловать не надо – за монету отдастся. Или я ошибаюсь?
Девица уселась на земле и начала странно раскачивалась, а управляющий почти навис над ней… Этого я стерпеть не могла. Встала между ними и хмуро заявила:
– Прекратите. Это же ненормально. Кто это с ней сделал? В чем причина увольнения? Я не могу так просто отпустить свою работницу, да еще и в таком виде.
– Она еще меня и защищает, посмотри-ка… – хриплый и довольно противный смех заставил меня отшатнуться и удивленно посмотреть на горничную. А та вдруг бросилась ко мне и резко дернула за подол. – Это все из-за тебя! Если бы не ты, не твои штучки… Ненавижу! Ты все испортила… – с почти безумным выражением лица Тилла принялась чуть ли не карабкаться по моему платью, но мэрр Корни схватил ее за плечи и оттащил. А потом и вовсе передал не понятно откуда возникшему хмурому кучеру.
– Молчи и уезжай сейчас, – сказал он резко. – Не сделаешь это – десять плетей гарантированы, сама знаешь. И не вздумай появляться в округе…
– Не выгоня-яйте… Я согласна-а-а на плети-и… Только оста-авьте! – вдруг заверещала Тилла, но кучер уже запихнул ее в карету, в которой я прибыла.
Даже не знаю, сколько я простояла у входа, молча открывая и закрывая рот, глотая воздух, как рыба, и глядя, как пышты уносят прочь орущую девицу.
Казалось бы, произошедшее со мной в последнее время должно было научить реагировать, точнее, не реагировать на жизненные «сюрпризы», но не научило. Мне сделалось страшно, тоскливо от непонимания происходящего и… как-то зло одновременно.
Я резко повернулась к мэрру Корни и спросила:
– Вы и дальше будете делать вид, что все в порядке? И ничего такого не происходит? Или попросту уйдете, не желая отвечать на мои вопросы?
– Мэсси, я… – и снова замолк.
У меня было ощущение, что ему не просто неловко от сложившейся ситуации, а что он очень хотел бы ее исправить – и поговорить. Только что-то мешает…
Но сколько можно полагаться на свои ощущения?
Конечно, может я своими расспросами дразню маньяка… двух маньяков. Вот только от неопределенности было еще хуже. И мне надо было знать хоть какое-то подобие правды. Хоть я и отдавала себе отчет, что, если эта правда мне не понравится, просто так развернуться и уйти я не смогу… Куда мне идти? По меньшей мере, меня должны были выгнать отсюда… Или в замке произойти что-то действительно знаменательное, чтобы я могла потребовать расчета.
Но перед этим мне следовало заручиться поддержкой тех, вместо кого я здесь оказалась. А это, как я полагаю, заняло бы время – письма ведь отправлялись с посланниками, без всякой магии. К тому же, даже если я встречусь с молодоженами, что мне это даст? Вряд ли возможность жить, зарабатывать и изучать этот мир.
Глубоко вздохнула и снова повторила вопрос, уже спокойнее:
– Мэрр Корни, отчего вы уволили Тиллу? И раз уж я спросила… Почему ушли остальные домоправительницы?
Я использовала слово «ушли» в попытке успокоить саму себя. Потому что если задуматься о том, насколько правдивы слухи о злодеяниях, совершенных над этими девушками, то можно и вовсе сойти с ума.
– Они нарушили правила и оказались недостаточно хороши для своей работы. Вот то, что вам надо знать. – вздохнул мужчина и отвел взгляд. – И если вы полагаете, что им навредили, то вы ошибаетесь.
Уже что-то. Но можно ли верить?
– Никаких плетей? – я всмотрелась в его лицо.
– Они уехали добровольно.
– Как Тилла? – получилось немного иронично.
Молчание.
– И вы можете подтвердить, что и другие работники замка не подвергались…
– Слуги должны знать свое место! – он даже не оправдывался, а сказал это с твердостью.
– Я знаю… – и правда знала. Сословное неравенство не предполагало пиетета перед теми, кто ниже по положению. Но и по-скотски вести себя было не обязательно. – Я всего лишь пытаюсь понять, насколько жесток ваш хозяин. Да и вы…
Ну вот, сказала. Может не стоило? Судя по тому, как нервно мэрр Эйкоб сжал кулаки, я его чем-то задела. Только чем?
– Где сейчас вэй-ган Эрендарелл? – спросила почти мягко.
Молчание.
– Вы можете рассказать, в чем причина того, что в замке никогда не бывает гостей?
Молчание.
И вздох:
– Это не мои тайны и я не вправе решать, кому и что рассказывать.
– Так получите это право! Спросите, можно ли. Я хочу видеть… – не договорила под изумленным и внимательным взглядом управляющего, и топнула ногой от бессилия.
Может я вела себя в корне неверно, но что-то поднималось во мне… Темное. Пульсирующее. Желание визжать и орать на всех, вот что! И рыдать от собственной беспомощности. Я стиснула зубы, чтобы остановить зародившуюся истерику. А потом кивнула мэрру Корни вместо прощания, развернулась и пошла…
Куда-нибудь!
Мне надо было успокоиться. Я понимала, что не в том положении, чтобы выдвигать какие-то требования – даже Эйкобу, несмотря на то, что мы были одного уровня. Ну, во всяком случае, со стороны это так и выглядело.
А уж для благородных такое поведение представлялось и вовсе неприемлемым. Неоднозначным. Не доступным простой мэсси, пусть и на должности домоправительницы.
Девица моего сословия и состояния должна быть скромна, молчалива и исполнительна.
Не задавать вопросов. Не строить предположений…
– Киндер, кюхе, кирхе… – цедила я сквозь зубы, впечатывая каждый шаг. – Киндер, кюхе, кирхе… Твое место на кухне и в кладовой, женщина, – шипела и отплевывалась собственным ядом.
Я уходила все глубже в сад – в те его глубины, которые уже успела исследовать, прогуливаясь ежедневно. А потом и вовсе свернула в часть, что примыкала к лесу, надеясь что ветви, цепляющиеся за платье, и необходимость продираться сквозь них умерят мою злость.
В итоге я оказалась на совсем незнакомой поляне. Когда-то здесь стояли витые лавочки и работал фонтан. Но сейчас вместо клумб были заросли, лавки оказались покрыты мхом и плесенью, а белокаменная фигурка незнакомой рыбины, больше даже похожей на ящерицу, из хвоста которой, наверное, и била вода, была повалена на иссохшее основание.
Я устало опустилась на бортик и потерла лицо.
Как все странно… Настолько странно, что я уже начала забывать, что бывает нормально. Забывать свою прошлую, обычную жизнь. Родителей, которые, наверняка, обнаружив мою пропажу сильно страдают. Сестру, с которой у нас пусть и не было теплых отношений, но о которой у меня остались только хорошие воспоминания. Своего бывшего мужа, первые годы жизни с которым были такими… легкими и приятными. Даже работу, не такую уж скучную, на самом деле…
Почему у меня забрали всё это? Почему тот пришелец, притворявшийся полицейским, меня столкнул? Зачем я здесь? За что?
Ответов я, понятно, не находила. Только пропитывалась окружающей сыростью и жалостью к себе.
Я посидела еще немного, а потом сердито смахнула слезы, подняла голову и…
Сердце пропустило удар, а я замерла и онемела. На меня смотрел… смотрело… Жуткое, лохматое, оскалившееся, дикое…
Инстинкт самосохранения – а может и глупость, ведь, говорят, нельзя поворачиваться спиной к зверям – взял верх над оторопью, и я подпрыгнула, развернулась к лесной чаще и побежала так, как не бегала никогда в жизни. Срывая дыхание, ничего не видя, ни о чем не думая кроме одного – надо спастись. Исчезнуть!
Ветви хлестали по лицу, я поскальзывалась и падала, снова вставала и бежала, объятая диким, инстинктивным ужасом, не глядя ни вниз, ни по сторонам…
Это-то меня и подвело.
Земля внезапно ушла из под ног, я нелепо взмахнула руками, будто желая взлететь, и покатилась с обрыва, ударяясь об камни и не имея возможности затормозить движение.
И последнее, что я запомнила, прежде чем потерять сознание – удар в висок.
И все померкло.
Глава 11
Если открыть глаза, лежа в собственной рубашке на своей кровати, да еще и когда в окно врывается утренний свет, и не испытывать при этом никакого физического недомогания, то произошедшее накануне может показаться ночным кошмаром.
Но, когда полностью проснувшись, вдруг осознаешь, что таких реалистичных кошмаров не бывает, и ты помнишь все подробности, ужас накатывает с новой силой. Потому что не знаешь, как оказалась в своей кровати и почему у тебя ничего не болит… А главное – что вообще делали с тобой после потери сознания?
Я рывком села на постели и прижала к груди одеяло. А потом встала и подошла к зеркалу, пытливо вглядевшись в свое отражение. Ни следа от пережитых приключений… Опять лечение магией или все же мне померещилось?
Глубоко вздохнула, стараясь унять колотящееся сердце, и решительно распахнула дверцы гардероба.
Платья, которое я надевала в «то» утро не было. А в секретере, там, где я держала свои записи – ничего лишнего или компрометирующего, я перед сном отмечала дни на местный манер «седьмой день одиннадцатой десятины сорок третий год от Объединения» и перечисляла сделанные дела, чтобы не запутаться и хоть как-то обозначить свое пребывание в этом мире – не нашлось записей за вчерашний… или какой там был день.
Не померещилось…
Некоторое время я простояла вот так, посреди комнаты, в состоянии телесного недоумения, когда не знаешь – то ли сделать шаг вперед, то ли назад, а может и вовсе стоит… бежать. И очнулась от стука в дверь. Быстро накинула плотный халат и юркнула в постель, разрешая войти дрогнувшим голосом.
Карина, несшая поднос, улыбнулась чуть нервно:
– Вы проснулись. Сегодня такое прекрасное утро, – защебетала девушка, расставляя на прикроватном столике завтрак.
Прям вообще прекрасное, ага. И завтрак. И утро. И подали мне его так, будто я благородная вэй, ну или больная. И, судя по натужному веселью, Карину можно ни о чем не спрашивать.
Тем не менее, я спросила.
– Я долго… хм, спала?
– Так со вчерашнего дня… спали, – кивнула та, не моргнув и глазом. – Мэрр Корни сказал, вы не очень хорошо себя чувствуете, и потому проведете день в постели.
Ах вот как… хотя бы буду знать, что со мной происходит.
Карина вышла прочь, а мне захотелось постучаться лбом о стенку. Да только на этот стук мог явиться Ярон и тоже ляпнуть какую-нибудь чушь…
Что ж, похоже, у меня небольшой выбор: сделать вид, что ничего не происходит, как поступают все окружающие. Или продолжить бегать по замку с требованием объяснить мне ситуацию.
Ни то, ни другое меня не прельщало. Потому я выбрала третье. Как и всегда выбирала – почти всю свою жизнь.
Книги.
Мне еще в детстве вложили в голову идею, что в книгах содержится гораздо больше ответов, чем мы можем себе представить. Что мир далеких странствий, сказки, приключенческие и любовные, а то и страшные истории дают представление о другой реальности, а значит, помогают наработать тот опыт, который не может быть доступен иным путем. Что исторические хроники учат ошибкам прошлого. Учебники помогают с основами. Что книги становятся нашими спутниками, дают возможность стать милосердней и жестче, добрее и уверенней в себе, разобраться в сложных жизненных ситуациях.
Я всегда брала книгу в руку, когда искала новую информацию – и даже эпоха Гугл мало что изменила. Я пряталась в книгах от реальности, отдыхала, искала в них решение проблем, ответы… Вот и сейчас именно книги стали для меня той ниточкой, что соединяла с этим миром. И только работа не давала мне возможности торчать в библиотеке целыми днями в поисках ценной информации.
Но сегодня я же "болею"?
И славно. Тем более я знала, что буду искать в библиотеке.
Секцию, посвященную магии, а также различным её проявлениям у разных существ, я обнаружила несколько дней назад и уже начала просматривать местами ветхие и потрепанные корешки – было очевидно, что они использовались очень часто.
Я позавтракала, оделась и привела себя в порядок, сегодня особенно тщательно причесавшись и затянув пояс на талии, и отправилась в любимейшую комнату, никого не встретив по дороге.
И, как всегда, в царстве бумаги, кожи, а также тончайших деревянных пластин, почувствовала себя лучше и уверенней.
Я уже могла несколькими специальными хлопками зажигать свет повсюду.
Это помещение мне казалось самым обжитым и современным, что ли. Уютная мебель, яркие лампы, немного естественного света и много дерева. Полы, столы, стеллажи и переходы – в библиотеке было несколько комнат – лестницы, позволяющие дотянуться до верхних полок, второй ярус и книги… книги, книги.
Какие-то из них были на незнакомых мне языках, какие-то написаны вроде на местном – но читать их было, что на иностранном, совершенно невозможно. Но большинство оказались доступны для понимания.
Я прошла к боковому шкафу в дальнем углу самой большой комнаты, и приступила к работе.
Если бы в этом мире догадались, выносить названия на корешки! Ладно уж, хотя бы на обложки… Но, за редким исключением, приходилось открывать каждый переплет, вчитываться в титульный лист, а то и просматривать первую страницу, чтобы понять, о чем идет речь. А потом оставлять на полках послание для себя же, какая подборка на этом стеллаже или в ряду. Умерший архивариус, похоже, тщательно следил за общим порядком, местонахождением и тематикой и хотя бы этим не добавил мне сложностей.
Книги, которые меня и в самом деле заинтересовывали и могли оказаться полезными, я относила и оставляла на небольшой этажерке возле удобного кресла для планомерного изучения. И, поскольку на следующий день находила их там же, предполагала, что не нарушаю никаких правил таким образом. Иначе их бы убрали – за библиотекой следили голы, даже не Ярон, другие, которые не слишком-то жаждали знакомства со мной и потому тщательно избегали разговоров – но работу свою выполняли тщательно.
Так, а вот, похоже, и нужная мне полка. Да её всю можно переложить на «мое» рабочее место : «Магические источники», «Магия камней и земли» – наверняка про голов, «Вымершие магические существа», «Слышащие и умершие», «Сказ о первом наезднике» и еще несколько томов такого рода.
Я села на свое любимое кресло и начала их просматривать в попытке обнаружить то, что мне показалось нужным. Но так и не нашла.
Снова вернулась к стеллажу и уже с большим тщанием перебрала увесистые фолианты и тоненькие, вручную сшитые «тетрадки».
Какой-то посторонний звук заставил замереть и обернуться.
– Ярон? – спросила неуверенно.
Обычно именно общительный гол обозначал так свое присутствие, и, будучи «обнаруженным», выходил, посмеиваясь и присаживаясь рядом… Ярон чаще всего сидел молча пока я читала, и уходил, как-только заканчивала, но иногда какая-нибудь моя фраза или осторожный вопрос подвигал его на небольшой рассказ-зарисовку, откладывающуюся в копилке моей памяти и помогающую представить этот мир более целостно.
Но на этот раз никто не вышел.
Показалось?
Я прошла в соседний зал, проверила окна и пожала плечами.
Похоже, уровень зловещих предзнаменований достиг для меня критической отметки, и я перестала беспокоиться по поводу посторонних звуков и знаков. Уж если сравнивать с реальной опасностью вчерашнего дня…
Я передернулась и снова вернулась к нужному стеллажу. Неужели, ничего нет? Или есть, но в каком-то другом месте?
Потерла занывшие виски и вдруг нащупала небольшой, выпуклый шрамик, который до этого не заметила. Наверняка от вчерашнего удара об камень.
Снова стало зябко и тоскливо, да так, что захотелось спрятаться в плюшевом бордовом кресле и вызвать горничную – попросить горячий чай.
И в этот момент будто легкий порыв воздуха взметнул разложенные на столе листы, и на них… Обнаружился толстый том с витиеватым серебристым вензелем.
– Не это ищете?
Голос прозвучал глухо, невнятно, будто его обладателю было трудно говорить, но, в то же время… зло, угрожающе. И почти издевательски.
Я сглотнула, сцепляя пальцы между собой, и медленно повернула голову к источнику звука.
