Дарья Вознесенская
Как завести дракона
Напопадали тут…
Полгода назад
– Ириш, ты здесь? Чего там застряла? Хорошо все?
– Да! Ну… съела что-то не то. Ты не жди – я скоро вернусь!
Голос вроде бы прозвучал нормально…
Я помахала ладошками перед лицом, чтобы обсушить дорожки слез на щеках, и вздохнула.
Соберись, тряпка! Вечно сидеть в кабинке ты не можешь, а то станешь первым претендентом на анти – дарвиновскую премию. Так и вижу заголовки: «Девушку настигла голодная смерть в туалете бара, потому что она не смогла спокойно смотреть, как бывший бойфренд обхаживает свою новую пассию»…
Вообще мои подруги считали, что я обладала супер-силой, раз не мониторила соцсети на предмет дальнейшей жизни бывшего в целом и его увлечений в частности.
Но они ошибались – это была моя слабость. Мне оказалось проще представлять, что его жизнь стала унылой и безрадостной с нашим расставанием, и вообще, он заделался трудоголиком и алкоголиком, опустился на дно и жуть как жалеет, что бросил меня. И что я встречу его однажды возле бесплатной столовой, когда буду идти в вечернем платье под руку со своим красавчиком-мужем…
Ожидание VS реальность.
В реальности я была в кедах, джинсах, растрепанна и одинока – ну, с подружками – а Вадик цвел и тискал роскошную блондинку у барной стойки. И это оказалось неожиданно болезненно. Неожиданно – ключевое слово. Потому как я была уверена, что давно, как заправский ковбой, сдула дымок с пистолета и пошла дальше. Оказалось – не пошла. Я более нежно устроена…
Ладно, поплакали – и хватит. Я уж точно не хочу свое нежное устройство показывать тому, кто после двух лет вместе – включая период дружбы и конфетно – букетный период – заявил, что слишком молод для того, чтобы общаться с одной и той же девушкой.
Я попыталась пригладить свои буйные кудри возле зеркала и, махнув рукой на это бесполезное занятие, вернулась к барной стойке. Где гадкий Вадик не только обнимал свою спутницу, но и болтал с подругами, которых, конечно, хорошо знал. С моими подругами… Возле моей стойки! Я, между прочим, это место первая нашла и ему показала!
А он теперь, получается, осквернил мой любимый бар своим присутствием!
Попросить все потом продезинфицировать, что ли?
Сурово посмотрела на подруг.
Катя сделала страшные глаза, типа ни при чем она, пока Леся буравила в Вадиме дырку взглядом. А бывший, старательно ничего не замечая, обратился ко мне, многозначительно и широко улыбаясь:
– Ты куда пропала? А я заказал твой любимый коктейль. Я ведь его помню… все помню.
Фу-у быть таким.
Мне аж полегчало немного, что не я с этим идиотом.
– Я тоже все помню, – улыбнулась не менее широко и показала взглядом на отвлекшуюся на бармена блондинку, – Хочешь побеседовать об этом?
Кажется, он верно оценил мой оскал. Стушевался и отступил. Правда не мог не ввернуть шпильку, передавая бокал:
– Чтобы подобрела.
Р-рр.
– Глаза б мои его не видели, – воинственно прошипела Леська, когда Вадик со своей девушкой отошел, а я сделала несколько крупных глотков.
– Ну девочки, каждый человек имеет право на выбор. И на передумать, – миролюбиво пожала плечами Катя.
– Вот если бы твой Слава «передумал», ты бы так же спокойно стояла? – шагнула к ней Леся.
– Я бы его просто пристрелила и не мучалась при встречах «после», – так же безмятежно ответила Катерина.
Я хмыкнула.
То ли коктейль помог, то ли понимание, что все уже случилось, но я и правда повеселела. И спустя полчаса отплясывала в углу в своих джинсах и кедах и думать забыла про всяких Вадиков. Ну, почти.
А чтобы забывалось легче, сделала еще один заказ. Так что из бара я выходила легкая-легкая. И слегка легкомысленная: девчонки уже переходили улицу – мы решили «заскочить на минутку еще в одно место» – когда я осознала, что сумочку забыла на стойке, приткнув, за ненадобностью, к стенке. Деньги и телефон были в заднем кармане, но ключи-то, ключи от дома и любимая косметичка мне тоже нужны!
– Я сейчас!
Сумка, как ни странно, обнаружилась, где я и запомнила. И я снова выскочила наружу, обогнула здание…
Хм, странно… Кривоватая брусчатка?
Тряхнула головой и уставилась на асфальт в трещинах. Привидится же. Да еще показалось, что за соседним зданием мелькнуло что-то большое и блестящее… Зрение проверить, что ли? Вряд ли дело в коктейлях – не так уж много я выпила.
Шагнула на переход и обрадованно помахала терпеливо ожидавшим меня подругам. И тут же замерла, глядя на свою руку.
– Что за… – шепчу неверующе.
Мои пальцы светятся красным светом, а ногти выглядят длинными и загнутыми…
Все происходит в одно мгновение: мой шаг, свечение и вдруг – взявшаяся ниоткуда машина, которая пролетает мимо на огромной скорости.
Я взвизгиваю и в шоке отшатываюсь, еще не понимая – и понимая одновременно – что только что избежала смерти благодаря тому, что остановилась. Цепляюсь ногой за бордюр, начинаю заваливаться назад, теряя ориентацию в пространстве, группируюсь, в надежде ушибиться не так сильно и падаю…
То еще зрелище, наверное.
Несколько секунд я просто лежу на тротуаре, пытаясь вдохнуть почему-то исчезнувший воздух. А потом, вцепившись совершенно нормальными пальцами за камни, приподнимаюсь…
Камни?!!
Я, оказывается, снова смотрю на кривую брусчатку.
И почему-то мне очень-очень страшно оторвать от нее взгляд.
Заставляю себя таки поднять голову.
Ночь. Улица. Фонарь.
Все бы ничего, но у этой ночи – мириады звезд, не заслоненных ни туманом, ни смогом. А на улице – узкие домики в три этажа.
К фонарю я уже не стала присматриваться, занята оказалась. Мне визжать надо было. И как можно громче. А что, разве женский визг не решает множество проблем? Ведь кто-нибудь обязательно на этот визг прибежит и спасет…
– Да замолчи ты! – раздался надо мной недовольный старушачьий голос, – Стража, сюда!
– Стража?!
От неожиданности я замолчала и только и смотрела во все глаза на приближающихся ко мне мужчин в каком-то подобии коротких пальто.
– Ну неужели опять… – сокрушенно пробормотал один из них, внимательно меня осматривая.
– И не говори. В этом месяце уже третья – давненько такого не было, – заявил второй.
Так.
Стоп. Тайм-аут.
Схожу-ка я в обморок.
"Дивный" новый мир
В первую неделю моего пребывания в королевстве Азерберт я даже не пыталась выйти из особняка в старой части столицы, предназначенного для обучения и проживания «иномирян».
В том хаосе мыслей, чувств и событий, которые закрутили меня со скоростью и «нежностью» камнедробилки, унылые и ничем не прикрытые серые стены казались самым надежным, что вообще у меня оставалось.
Не знаю кто здесь жил прежде – возможно кто-то из представителей королевской фамилии – только и сейчас здание, содержащееся на деньги короны, казалось мне пусть мрачным, но волшебным замком, стоящим на границе между мирами. В прямом смысле волшебным, потому как мир Гроуридж, в который я попала, был магическим.
Отстающим от нашего лет на сто – если брать с точки зрения устройства и техники.
Продвинутым – если говорить о способностях его жителей.
Совершенно другим – когда смотришь на него как девушка самых что ни на есть современных взглядов.
Конечно, я не сразу это осознала.
Что я уже здесь, а не там.
И для понимания мне потребовалась не истерика, шляпка и салат, а истерика, синяки на руке, которую я исщипала на предмет реальности происходящего, и нудная лекция одного из членов учебного совета. Почему-то именно это занудство, проистекающее от того, что пухлощекому Роджеру Гиру приходилось не раз и не два объяснять происходящее, и убедило меня окончательно, что все это не шутка.
Я хорошо помню эту сцену.
Сумрачный кабинет, в котором заседал господин Гир, и то, как неловко я чувствовала себя в грубом и широком платье, сидя перед ним на кресле, и как дослушала его до конца, медленно кивнула, а потом также медленно вернулась в свою небольшую комнатку в самом углу левого крыла и расплакалась.
А после вытерла слезы и решительно направилась на свою первую экскурсию…
Двухэтажное здание, в котором мне предстояло провести следующие полгода, как будто обладало способностью искажать пространство, потому что я никогда не могла понять, сколько же человек оно вмещает единовременно, и сколько комнат «общественного» назначения здесь располагаются – всегда находились новые.
Центральным местом был огромный холл, где, при необходимости, собирались все обитатели особняка. Верх этого холла, украшенного портретами членов королевской фамилии в нескольких поколениях, был обведен галереей с перилами, на которую вела довольно обшарпанная лестница. Оттуда вдоль всего здания тянулись два длинных коридора, с выходящими в них спальнями.
А вот первый этаж был отдан под общие помещения – учебные классы, столовую, библиотеку, также хозяйственные комнаты, с которыми мы были знакомы едва ли не лучше, чем со всеми остальными – уборка особняка и прочие хозяйственные обязанности, также готовка и обслуживание во время завтраков, обедов и ужинов, ложились на плечи воспитанников согласно графику дежурства.
Слуг здесь не держали. И впоследствие я предположила, что дело было даже не в экономии, а во вполне справедливом предположении, что людям из разных миров это поможет адаптироваться лучше, чем лекции.
В какой-то мере мне повезло – многое из того, что меня окружало, было знакомо хотя бы по историческим хроникам и фильмам, да и не так уж сильно и отличалось от устройства и темпа жизни Земли. Аффлеку же – Аф-гон-со2, если брать его настоящее имя – с которым я подружилась сразу, потому как мы попали почти в одно время и были на одинаковом уровне растерянности, пришлось хуже. Его мир шагнул далеко вперед, и жизнь в Блетфорте он в первое время воспринимал не иначе как первобытно-общинный строй.
Приправленный магией.
– В природе ничто не терпит инаковости – и если в вашей сути рождается магия, то ей положено отправиться туда, где ее место. Наш мир слишком близок всем не магическим, – лицо наставника недовольно скривилось, как-будто он переживал этот факт как личную неудачу, – И притягивает всех, у кого магия проявляется. Или, если вам угодно, ваши миры выдавливают проявленных прочь, а наш подбирает.
Угодно нам не было. Мы и так чувствовали растерянность детей, от которых неожиданно отказались родители. Но за неимением лучшего пришлось терпеть снисходительность «коренных жителей» и воспитывать в себе благодарность, что нас не бросили, а обучают и дают столь необходимые возможности для дальнейшего продвижения по социальной лестнице.
Впрочем, с благодарностью у меня было все в порядке.
В иные времена могли ведь и сжечь на костре как колдунью или в сумасшедший дом запихать. Или бросить на произвол судьбы – а ты живи и зарабатывай как хочешь.
Может королевству иномиряне особо не были нужны, но и избавляться от нас никто не пытался. Зачем избавляться от того, кого можно заставить на себя работать? Пусть даже магии и дара у большинства из нас было с крошечку.
А у некоторых и сам дар был очень-очень странным.
Например, у меня.
Малопонятный, малоизвестный и слабоиспользуемый…
– Как ты думаешь, откуда у тебя магия?
Афлек – тонкий, высокий и как-будто гуттаперчевый – задумчиво кромсал ножом что-то вроде овощного рулета у себя на тарелке, не испытывая к нему никакого интереса. Я понимала его – привыкнуть к еде, которая нам полагалась, было не просто. Ему так тем более.
Как и привыкнуть к новому имени, которые в королевстве переделывали на более подходящие – мне еще повезло, что почти ничего не пришлось менять – и новой фамилии.
Джонс.
Такой не было ни у одного человека, рожденного в Гроуридже. И она была у всех попаданцев.
Я почти ничего не знала о мире Аффлека, ведь печати надежно защищали не только местных жителей от преждевременного прогресса, но и иномирян от досужих разговоров, но могла догадаться, что грубо приготовленными в печи овощами там не закармливали.
В прошлом некоторые существа, кто попал сюда из более развитых миров, пытались внедрить разные технологии и заработать деньги на изобретениях и патентах – но не готовый к подобным новшествам Гроуридж отзывался на это какими-нибудь социальными катаклизмами. И потому было решено, что наши знания будут блокировать. Причем решено весьма виртуозно, не с помощью лоботомии, которой я так боялась, а с помощью особых заклинаний.
После длительных экспериментов те были доведены до совершенства и полностью блокировали любые сведения, лежащие вне плоскости нашей прошлой личной жизни или мировоззрения.
Спасибо хоть память не стирали.
Я очнулась от размышлений и пожала плечами, отвечая таки на вопрос:
– По словам наставника, моя пра-пра-пра кто-то там согрешила с магом. Вот мне и повезло…
– Угу.
Друг был сегодня на редкость мрачен. Нас всех периодически накрывало, но он казался образчиком сдержанности и уверенности в будущем, так что мне оказалось непривычно видеть его таким. Даже Симона, обычно выполняющая в нашей тройке роль самого гнусного пессимиста, убрала со своего прехорошенького личика убийственное выражение. И теперь то и дело бросала обеспокоенные взгляды на парня.
Она, видимо, решила разбавить уже нервирующий стук ножа оживленным вопросом и повернулась ко мне:
– Ирэн, так тебе удалось разобраться со своим даром?
Кажется, сработало – Афлек тоже уставился на меня с ожиданием. Только теперь уже мне сделалось не слишком сладко.
– В целом… мы разобрались, – попыталась отсрочить неизбежное.
– И что там?
– Если кратко, то приключения на мою пятую точку, – вздохнула.
– Чего?
Черт. Я и забыла, что на местном языке, которые мне достался бонусом к новой судьбе, такого значения не было. И по привычке использовала стандартный набор слов. Но как еще объяснить?
– Меня тянет на место будущих злодеяний. И не только.
Всёы. Рулеты и дурное настроение были отложены, и меня засыпали вопросами. Не совсем корректными с точки зрения землян, но мораль и этику моим друзьям никто не подправлял.
– Так ты будешь обниматься с трупами?
– Или успевать в тот момент, когда злодей будет подступаться к жертве?
– А ты отличаешь, что там произойдет?
– А насколько заранее?
– И что значит «не только»?
С неудовольствием посмотрела на Симону, которая, конечно, не могла не заметить мою предыдущую оговорку – а я, между прочим, уже пожалела – и та ответила вскинутой бровью.
– Пока достоверно не известно… но я вроде как чувствую сильные эмоциональные всплески пространства, которые скоро произойдут – а может уже произошли, с временем понятно еще меньше – и реагирую на них. Иногда сама за собой этого не замечая, а иногда и подвергаясь частичной трансформации.
«Малопонятный, малоизвестный и слабоиспользуемый дар», – сокрушенно качал головой наставник после ряда экспериментов.
– А из самого эмоционального у нас смертельная опасность… – задумчиво протянула миниатюрная Симона.
– Ага, я так сюда и попала, – кивнула согласно.
– Огромное счастье и радость, – мечтательно произнес Афлек.
– Пока только в теории – встретить не довелось, – скривилась мрачно.
– Сексуальное возбуждение и желание продолжить род – хотя это вряд ли, но от Гроуриджа с его животными всего можно ожидать, – продолжила Симона, а потом замерла и вперилась в меня взглядом, – Серьезно? Я права? Это тоже?
– Я бы не стала называть наших благодетелей животными, – попыталась перевести тему.
Но подруга, происходившая с ледяной во всех смыслах планеты, даже не обратила внимание на мое смущение и пока не вытащила из меня, что да, это тоже, не отстала. А потом подытожила:
– Только не понятно, как это применять. Бродить по улицам в поисках… как ты там сказала? Приключений на пятую линию?
– Точку.
– И звенеть если что сигнальным колокольчиком, – рассмеялся Афлек, окончательно приходя в отличное расположение духа.
– Ага, как корова, – поморщилась, – Вот про это я и говорю – малоизученный этот дар и непонятный. Но может наставники разберутся, как его… настроить.
Дракохрены и хренодраки
«Настроить» мне ничего не сумели.
Так, экспериментировали… чисто ради поржать.
«Ах мири Джонс, а вы испытываете то же самое, что будет происходить?»
«Вы не боитесь перепутать, ежели не убивать там будут, а это… того? Другое?»
«Мимо городского собрания слишком часто не ходите – вдруг сопротивляться не сможете, силы воли не хватит. А там и казнят, и милуют, и женятся некоторые».
«Дар не всегда срабатывает, говорите? Чаще всего вообще не срабатывает? Хм-м, печально…»
Я научилась держать лицо.
Научилась мило улыбаться в ответ на довольно едкие предположения.
Сдерживаться, в конце концов, если меня и правда куда тянуло или трансформировало. Красными пальцами и когтями – в случае опасности. Золотым сиянием, если вдруг сама атмосфера вокруг наливалась счастьем.
А если кто «спариться» решал, как брезгливо передергивалась Симона, так у меня появлялось что-то вроде гребня на спине вдоль позвоночника. Хорошо хоть последнее случилось только раз – было очень стыдно, будто я сама превратилась в знамена порока.
Объяснения этим странным изменениям у наставников не нашлось. Будь в моих предках какие из известных оборотней, все было бы проще, но это не было похожим ни на одного изученного обитателя мира Гроуридж. Потому, по итогу, меня признали «вне классификации», уровень магии присвоили самый низкий, первого ранга, и дописали в моих вверительных документах «драконам не интересна».
Я могла бы почувствовать себя униженной по этому поводу, если бы драконы меня саму интересовали. Вот только испытывала я по отношению к ним исключительную брезгливость, в отличие от всеядной пылкости некоторых попаданок. Те так и норовили почаще выбираться в «город» и старательно попадались там на глаза представителям оборотнических семейств разного ранга, шумно ими восхищаясь и не обращая внимания на тот факт, что многие драконы и волки – а таких было большинство в столице – ими только пользовались, серьезные же отношения с представителями семейства Джонс не заводили.
И вот и чем там было восхищаться? Вспыльчивостью, зашкаливающим снобизмом и любовью к злым и далеко не безопасным шуткам?
Наше казенное заведение оказалось весьма известно среди горожан – и самые буйные из драконов и волков едва ли не на спор и каждый день перелезали через не слишком внушительную ограду, и пугали – ну или соблазняли – новеньких.
Именно с такого явления оборотня народу и началось мое знакомство с драконами.
По истечение первой недели пребывания в этом мире, когда я еще довольно нервно реагировала на всякую магию, а слова об «оборотнях, в основном и составляющих магическую часть нашего населения» воспринимала как нечто эфемерно – сценичное.
«Да-да, я все помню по "Сумеркам", можете дальше ничего не говорить».
А стоило бы говорить. И слушать. А дару – проявляться вовремя. А не вот это вот все… Потому что однажды, когда я мирно шла по узкой аллейке и размышляла о собственной тяжелой судьбе, неожиданно возникший дракохрен зарычал и выпустил в мою сторону пламя.
А я, вместо того чтобы почувствовать всё заранее или отпрыгнуть в сторону, замерла в ступоре. Ну а моя не зачарованная никакими заклинаниями одежда, за исключением последних из земных вещей – трусиков и лифчика – веселенько полыхнула и растворилась. Хотя бы не оставив при этом на мне ожогов.
Драхрену сделалось весело от вида почти голой девицы – позже я узнала, что могла бы остаться без ничего, если бы успела примерить местные панталоны.
Мне вот весело не было совсем.
А что делает русская девочка, у которой папа подполковник милиции, а мама просто красивая? Особенно когда её обижают? Убегает прочь в слезах?
Правильно.
Плебейски визжит и бросается на обидчика, вытаращив для надежности самые обычные пальцы.
В общем, хренодрак от неожиданности повалился навзничь, раздираемый не только противоречивыми чувствами – вроде и жизнь спасти хочется и девушек бить нельзя – но и моими ногтями с отросшим маникюром, а я, чтобы урок запомнился надолго, не только по его гордости потопталась, но и по будущим драконятам.
На этом эпичном моменте меня и стащили со стонущего тела.
Дали одеться и поставили перед Советом, чтобы произвести внушение и выговор. Дескать негоже обижать драконов, хозяев земель наших, тем более когда они молодые, эмоционально неустойчивый и падки на всякие каверзы.
– Раз они такие буйные, – насупилась, – то их на привязи держать надо, а не в огород… то есть к нам запускать.
– Вам еще повезло, что он на нас в суд не подал, мири! – возмутился один из членов Совета тем, что виниться я отказывалась.
– И что бы он там сказал? Что его, представителя древнего и сильного рода избила попаданка в трусах?! – топнула ногой.
Так в моих вверительных грамотах появилась еще и запись «Конфликтная»
А на подкорке четкое правило – зачаровывать от пламени всю одежду, даже если на это будут потрачены последние монеты.
