Дарья Сойфер
Итальянец по требованию
Глава 4
Насчет обзорной экскурсии Марко Бурджарини погорячился.
– Выходим через полчаса! – бодро сообщил он Яне около семи вечера.
Она машинально приосанилась, хоть вся эта затея была ей против шерсти, метнулась даже в туалет, чтобы подкраситься. Место у зеркала пришлось делить с су-шефом Викой. Та умывалась холодной водой, потому что пятью минутами ранее Марко раскритиковал ее в щепки.
– Пытаешься ему понравиться? – мрачно спросила Вика, глядя, как Яна, открыв рот, колдует над ресницами.
– Что, простите? – рассеянно поморгала Томилина.
– Ой, да ладно. Все же очевидно, – Вика фыркнула. – Крутишься перед ним, как… Мне-то по фигу. Просто жалко смотреть.
Промокнув лицо бумажным полотенцем, су-шеф оставила Яну в одиночестве. Что это было? Ревность конкурентки? Злость недооцененного повара? ПМС? Так или иначе, в словах Вики желчь и правда присутствовали в равных пропорциях. И Яна, изучив внимательно собственное отражение, все же стерла с губ блеск и помаду, а блузку застегнула до самого подбородка. Будь воротничок немного выше, она бы и рот свой прикрыла, чтобы не ввязываться больше в неприятности.
Впрочем, все опасения оказались напрасными. Вместо готового к знакомству с достопримечательностями туриста Яна застала на кухне фанатичного творца. Он стоял за рабочим столом вместе с Викой и старшим поваром. Перед ними громоздились продукты и стайкой дятлов стучали ножи.
– Где тебя носит! – возмутился Марко, завидев ее. – Иди сюда, мне срочно нужен перевод.
Им овладело то самое раздражение, которое бывает, когда кажется, что нужная идея находится на поверхности, а нужное слово вертится на кончике языка. Вот только время идет, а ничего похожего на озарение не происходит. Он мучительно прорабатывал рецепт соуса, но результат все время казался ему неправильным.
– По-моему, идеально… – прокомментировал Игорь, старший повар, дегустируя пятую попытку.
Яна с опаской посмотрела на Марко, предчувствуя новый взрыв, но все же перевела.
– Матерь Божья! – взревел Бурджарини и швырнул ложку на стол с такой силой, что та срикошетила в ближайшую стену. – Что вы вообще понимаете в соусах? Если бы я налил сюда кетчуп, вы и то не смогли бы его распознать.
– Он не совсем согласен, – тихо перевела Яна, виновато косясь на Игоря.
Если бы Марко наорал на Вику, которая с равнодушным видом стояла рядом, Яна уж постаралась бы донести каждое слово. Но эта хрупкая с виду женщина к своим тридцати годам поняла то, до чего Игорь не додумался к пятидесяти: когда кто-то психует, стоит просто переждать бурю. И уж точно нельзя вступать в дискуссию, если шеф ищет козла отпущения.
Но Игорь, этот милейшего вида человек невысокого роста, похожий на медвежонка Паддингтона, имел неосторожность сунуть лапу в улей. Желание угодить обернулось против него же самого, и Яна пыталась сгладить удар, как могла.
– Нет уж, переведи ему как есть! – руки Марко мелькали в бешеной пляске жестов. – Как он вообще мог стать старшим поваром? Стажер – вот идеальная должность для человека, который не может распознать испорченный соус. Убрать! Сейчас же убрать все это, мы будем делать с нуля. И чья была идея включать в меню блюдо, которое невозможно приготовить из этих отвратительных помидоров? Вы вообще слышали, что у помидоров должен быть вкус? Бумага, вот что это такое! Размокший картон! Завтра же я еду лично отбирать продукты. А до тех пор никто не уйдет с кухни, пока из этого мусора не получится что-то, хотя бы отдаленно напоминающее соус.
– Синьор Бурджарини сказал, что для соуса больше подошли бы другие помидоры. Завтра он закупит новые. Сейчас он предлагает попробовать новый вариант, а старый просил убрать со стола, – деликатно произнесла Яна.
– Просил, – тихо повторил Игорь. – Как же!
– Что он там шепчет?! – Марко свирепо сдвинул брови.
– Говорит, что совершенно согласен.
Ни о какой экскурсии не могло быть и речи. Марко плотно застрял на кухне, а вместе с ним Яна и все остальные. Вечерний наплыв клиентов заставил всех работать в удвоенном темпе, и трудно было найти место, чтобы ни с кем не столкнуться и никому не помешать. Шипели сковороды, звенела посуда, то и дело слышались выкрики с заказами. Бурджарини оказался не самым шумным. И если поначалу повара стеснялись его присутствия, то спешка быстро подавила смущение. Орали на стажеров, на младших поваров. Прямо на глазах у Яны один из работников горячего цеха нарочно уронил готовую порцию мраморной говядины, которую секунду назад выложил на тарелку его коллега. Вика, услышав гвалт, отчитала пострадавшего, не потрудившись вникнуть в детали, и понеслась в зал, чтобы лично извиняться перед клиентом за задержку блюда. Стоимость мраморной говядины и вина, которое выдали в качестве комплимента, включили в штраф бедолаги.
– Куда ты смотришь? – одернул Яну Марко, прежде чем она успела вмешаться и рассказать о подставе. – Ты вообще слышала, что я говорил?.. Если брать орегано, то добавлять необходимо… Ты переводишь?!
Конец смены наступил ближе к полуночи. Взмыленный персонал только-только начал отходить от аврала, и Яна осознала, что не чувствует ног, а в ушах до сих пор отдаленным эхом звучит какофония криков. И ведь ей еще повезло, что во всем ресторане итальянец был только один! Наверное, в Неаполе они на кухне кидаются друг в друга ножами и сковородками с кипящим маслом, потому Марко и переехал туда, где поспокойнее. Может, она просто не видела его прежде. Может, сегодня он даже взял себя в руки и был паинькой по сравнению с тем, что творил у себя на родине. Так или иначе, Яна к боевому крещению оказалась не готова.
– Прости, я совсем забыл про экскурсию… – протянул Марко, снимая шапочку.
Яна сидела на стуле в коридоре и искала внутри себя мотивацию встать и доехать до дома. Это было трудно: в ее нынешнем состоянии даже кафель казался пригодным для сна.
– Делай со мной, что хочешь, Кремль я тебе не покажу, – устало сказала она. – Или неси меня на этом стуле.
– Я тут шеф, и на стуле надо носить меня. – Марко прислонился к стене. – Думаешь, я тиран?
– Зависит от того, есть у тебя в руках нож или нет.
– Слушай, извини. Сам не знаю, что на меня нашло… Обычно я не такой бешеный. Наоборот, люблю, чтобы на моей кухне была веселая, дружеская атмосфера…
– О, так весело мне давно не было! – вяло улыбнулась она.
– Просто здесь все не так, как я себе представлял. Даже не знаю, на что я рассчитывал…
– Не сочти меня любопытной, но зачем ты вообще поехал в Россию? – решилась она на вопрос, который не давал ей покоя. Сейчас Марко выглядел слишком обессиленным, чтобы поставить ее на место.
– А вот и знаменитое русское гостеприимство… – он покачал головой. – Это долгая история. И надеюсь, мы ее еще обсудим.
– Я сэкономлю тебе кучу времени, если скажу: здесь все будет не так, как ты рассчитывал.
– Ты поэтому пыталась сбежать в Неаполь?
– Это долгая история, – в тон ему повторила Яна. – Но я не уверена, что мы ее обсудим.
– Хочешь, вызову тебе такси? – неожиданно предложил Марко. – У тебя такой измученный вид, что мне стыдно. А завтра в восемь нам нужно ехать на рынок.
– Рынок? – удивилась она.
– Я же говорил: мне нужно лично подобрать продукты.
– А разве вы это делаете не на каких-то специальных базах?
– Сейчас у «Палаццо Д’Оро» крупные поставщики. Но мне не нравятся продукты. Качество ужасное. Ты пойми, рецепт и умение повара не гарантируют идеальное блюдо. Моя мама, например, готовит все спонтанно. Ни разу не видел, чтобы она открывала поваренную книгу. Но ее лазанья получается такой, что… – Марко звучно причмокнул, поцеловав кончики своих пальцев. – Это магия. Это помидоры с рынка. Я должен найти… А! – он отмахнулся. – Завтра ты все увидишь сама.
Яна поняла, что он имел в виду, когда следующим утром водитель фургончика привез их на Дорогомиловский рынок.
– Это место мне посоветовал Джованни, он переехал в Москву год назад и открыл свой ресторан, – объяснил Марко, и Яна почувствовала себя гостем в родном городе.
Она никогда прежде не была в этом месте. Да что уж там, и рынки она смутно помнила по детству. Рядом с ее домом построили гипермаркет, и ни она, ни мама не видели смысла куда-то специально ездить за едой. Теперь же Марко Бурджарини ясно показал ей: все, что она принимала за овощи и фрукты раньше, не имело ничего общего с истиной.
Перед ней был даже не рынок – базар. Во всем его буйстве запахов и красок. Прилавки сливались в цветастую карусель, и Яне захотелось взять в руки альбом и набросать несколько зарисовок. Где бы только найти такие оттенки для ткани… Такие спелые, что кажется, вот-вот лопнут, и сок струйкой потечет по упругой кожице…
– Яна! – окликнул ее Марко. – Не отвлекайся. Узнай, какой сорт. И попроси продавца разрезать вот этот…
Ей оставалось только ходить за ним с тележкой, которая постоянно пополнялась, и принимать косвенное участие в торгах. Дважды они сгружали добычу в фургон, но маэстро все еще не собирался уходить.
– Эй! Марко! – Громкий возглас заставил обернуться не только Яну и синьора Бурджарини, но и добрую половину рынка.
– Джованни! – радостно отозвался Марко. – Джованни Риччи! Я думал, что встречу тебя здесь как-нибудь, но сегодня… Видишь, я последовал твоему совету!..
Яна с трудом сдержала улыбку. Фамилию Риччи, что в переводе с итальянского значит «кудрявый», дали этому человеку как будто в насмешку. Он был лыс настолько, что его можно было бы сделать лицом международного сообщества лысых. И только густые брови и заросшие руки компенсировали отсутствие растительности на голове. Не зная, как его зовут, Яна бы приняла его за местного продавца, который только привез новую партию овощей из Баку.
– …А это Яна, мой переводчик, – представил ее Марко. – Джованни Риччи, мы в детстве жили на соседних улицах.
– Какая красотка! – воскликнул Джованни по-русски с едва заметным акцентом. – Я готов забыть русский язык, если мне тоже дадут такого переводчика.
Он подмигнул с тем же выражением лица, с которым в Италии обычно произносят коронное «Ciao bella». Яна вежливо улыбнулась, надеясь, что все ограничится приветствием. Однако Джованни пришло в голову продолжить покупки вместе, по старой дружбе он знакомил Марко со своими любимыми продавцами. И все бы ничего, но шеф Риччи не упускал возможности коснуться ее при каждом удобном случае. Коснуться или выстрелить комплиментом.
– Здесь самая сладкая клубника, – доверительно сообщил он Марко у фруктовой лавки и тут же, повернувшись к Яне и понизив голос, перешел на русский: – Но она не такая сладкая, как ты…
За час Яну сравнили с устрицами, пряностями, креветками, дыней, виноградом, оливковым маслом, домашним сыром и даже с телячьим филе. Оставалось только сунуть ей в рот пучок петрушки и запекать два часа при ста восьмидесяти градусах.
Она старательно делала вид, что не обращает внимания на странные комплименты. Но Марко наблюдал за происходящим с мрачным видом.
– Что ты все время шепчешь? – раздраженно спросил он, не выдержав очередной атаки Джованни.
– Знал бы, если бы выучил русский, – парировал тот и удвоил усилия.
Он не отставал от Яны ни на шаг, как бы они ни старались оторваться. Стоило ей отойти к соседнему прилавку, как Риччи тут же тащил Марко следом.
– Тебе скучно с ним работать? – доверительно спросил Джованни у Яны, не преминув при этом коснуться ее спины.
– Нет, – она шагнула в сторону.
По-хорошему, приставучий мужичок давно заслужил быть отбритым. Но Яна боялась оскорбить земляка Марко и тем самым обидеть гневливого Бурджарини. Видит бог, ей не хотелось, чтобы ее отчитали так же, как поваров «Палаццо Д’Оро». К тому же Риччи был владельцем собственного ресторана, а значит, обладал связями. И в случае задетого самолюбия нашел бы способ ей напакостить. Даже если бы просто попросил старого друга уволить несговорчивую девчонку, тот вряд ли стал бы возражать. У всех итальянцев на первом месте – родня, а на втором – родина.
Поэтому ей оставалось только одно: терпеливо ждать, пока Марко скупит, наконец, все, что можно купить, и они смогут уехать. В идеале стоило бы выяснить, когда Джованни соберется пополнять закрома в следующий раз, чтобы ни при каких обстоятельствах не пересечься с ним снова.
Когда Бурджарини сквозь зубы объявил о финале своего похода, Яна с облегчением выдохнула. Сильный запах от парфюма Джованни насквозь пропитал ее одежду, перекрыв даже ароматы солений и специй, но, по крайней мере, теперь у нее был шанс проветриться.
– Ну, теперь в ресторан? – бодро спросила она у Марко, когда водитель завел машину.
– Да, – коротко бросил шеф.
И это было единственное слово, которое он сказал за всю поездку. Сначала Яна просто отдыхала от шума, потом тишина начала настораживать. Марко смотрел в окно так, словно мог лазерным суперзрением выжечь в окнах круглые отверстия. На щеках угрожающе перекатывались желваки. Но в какой момент она успела его обидеть? Когда умудрилась оскорбить его семью до седьмого колена?
Выяснять отношения в присутствии водителя не хотелось, поэтому Яна дождалась, пока пробки закончатся и фургон остановится у дверей ресторана, и поспешила за шефом. Изо всех сил семенила за его широким шагом, пришлось почти бежать, но перед самой раздевалкой Яна все же сумела его догнать.
– Марко, – умоляюще простонала она, пытаясь отдышаться. – Пожалуйста.
– Что еще? – он нехотя обернулся и скрестил руки на груди.
– Я… – она шумно втянула носом воздух и медленно выдохнула. – Я чем-то тебя обидела?
– Я что, женщина, чтобы обижаться?!
– Я действительно не понимаю, что происходит! Почему ты злишься.
– Все нормально, – процедил он, демонстрируя ее правоту.
– Но Марко!..
– Знаешь, – резко перебил шеф, – я почему-то был о тебе более высокого мнения. Ты вчера так успешно строила из себя недотрогу… Я думал, у тебя есть моральные принципы.
– О чем ты?! – Яна шагнула назад, потому что Марко расцепил руки и явно собрался жестикулировать.
– Ты хоть понимаешь, что он женат?! – Кисти взметнулись вверх, будто он играл в «крокодила» и показывал фонтан.
– Кто? – нахмурилась Яна.
– Джованни! Джованни Риччи, которого ты все утро бесстыже соблазняла.
– Я?! – Она чувствовала себя слабоумной, но и правда не понимала, чем заслужила такие упреки.
– Вот только не надо! – Марко потряс пальцем перед ее лицом. – Я не слепой! Вы обменивались пошлыми намеками… Я думал, у тебя хватит совести не рушить чужую семью! Вчера ты была неприступная, как будто тебя воспитывали в католическом монастыре. Но теперь-то я вижу: зачем тебе простой повар, когда можно соблазнить хозяина ресторана?!
– Ты сумасшедший! – отрезала Яна. – И если хочешь, я могу лично проводить тебя к доктору!
– Мужчины в белых халатах тебе тоже нравятся?
– Сумасшедший… – повторила она уже тише, потирая виски.
– Я очень разочарован, Яна.
– Нет, это я разочарована! – разозлилась она. – Хочешь, уволь меня. Посмотрим, кто еще выдержит твой дурацкий характер!
– С моим характером все в порядке! Я не люблю, когда женщины ведут себя, как алчные… – он сдержался в последний момент, хотя было очевидно, какое слово он собирался сказать. – У него семья! Двое детей!
– А при чем здесь я?! – возмутилась Яна. – Я с трудом вытерпела его вот это… – она сложила пальцы в классическом итальянском жесте и изменила тембр голоса, имитируя Джованни: – «Привет, красотка! Ты сладкая, как эта клубника! Ты ароматная, как эта свежая дыня! Ты мягкая, как это телячье филе…»
– Он правда так сказал? – Марко с сомнением поднял бровь. – Как телячье филе?
– «Ты такой же деликатес, как эти устрицы… Ох, я бы сбрызнул тебя лимонным соком!..»
– Вот старый осел…
– А его духи? Кто-нибудь говорил ему, что флакончики на пятьдесят миллилитров – не одноразовые?!
– Да, духи он любит, – Марко фыркнул от смеха, но Яна разошлась не на шутку.
– Теперь тебе смешно, да? – она поджала губы. – У него семья! А почему ты ему это не сказал? «Дружище, вспомни о жене, хватит уже строить кулинарные планы на моего переводчика!» Нет, ты, конечно, сразу решил, что виновата женщина! И ведь никто не оценил, что я стойко терпела этот кошмар, чтобы не обидеть твоего друга и тебя!
– Меня? – теперь Бурджарини выглядел растерянным.
– Тебя, Марко! Я боялась, что ты достанешь из рукава нож для мяса, приставишь к моему горлу и казнишь на месте за то, что я оскорбила твоего земляка!
– Ты считаешь, что итальянцы так делают?
– Откуда мне знать, как делают итальянцы? Чудо, что ты вчера не убил никого из поваров…
– Добрый день, шеф!
Яна была так увлечена ссорой с Марко, что не заметила парня из овощного цеха. Он неловко мялся в дверях раздевалки, потому что не мог обойти буйного начальника, не задев его. И не знал, бедолага, как еще обозначить свое присутствие.
– Он здоровается, – пояснила Яна на итальянском.
– Добрый день, – бросил Марко и отступил в сторону.
Повар молниеносно испарился от греха подальше, сочувственно взглянув на нее, и Яне оставалось только радоваться, что он не понял, по какому поводу ругань. Если любопытные потом нападут на нее с расспросами, она сможет сказать, что получила нагоняй по работе. Марко так часто устраивал разборы полетов, что еще один никого бы не удивил.
Понадеявшись, что инцидент исчерпан, Яна уже собралась пройти чуть дальше, в женскую раздевалку, чтобы облачиться в халат и шапочку, но Бурджарини, судя по всему, не закончил. Он схватил ее за локоть, огляделся по сторонам и, не заметив посторонних, затащил в раздевалку.
– Что ты делаешь?! – она отдернула руку.
– Не хочу, чтобы ходили сплетни.
– Послушай, мы уже договорили. Ты несправедливо меня обвинил во всех грехах, я тебе объяснила, что моя единственная задача – сделать твою адаптацию к России комфортной.
– Вот как?
– Да. Именно так мне велел Самохин. И если тебе не нравится, что твой друг сравнивает меня с телячьим филе, то скажи об этом ему. Я буду только благодарна. Любой каприз, синьор Бурджарини.
– Любой? – он игриво вскинул бровь и подошел к ней вплотную.
– О, нет… – поняв его намерения, она отступила назад, но натолкнулась спиной на шкафчик. – Марко, это сарказм… Я не это имела в виду…
– Ну уж нет, синьорина, – ухмыльнулся он. – Сегодня ты не отвертишься…
– Марко, пожалуйста… – выдохнула она, и это прозвучало то ли как слабое возражение, то ли как отчаянная просьба.
Он, разумеется, услышал только просьбу. Склонился над ней, нежно заправил за ухо прядь волос и поцеловал.
Глава 5
Стоило оттолкнуть его. Немедленно. Вырваться и бежать, как только он потащил ее в раздевалку. Теперь стало мучительно поздно.
Теплые губы, тонкий, солоноватый запах кожи… Легкие, дразнящие прикосновения пальцев к шее… И мурашки по всему телу. О, в этот момент Яна хотела быть одним из продуктов, о которых говорил Джованни. И пусть бы Марко сделал с ней такое, после чего невозможно зайти в отдел гастрономии, не покраснев.
Да нет же, нет! Так нельзя… Мысленно отхлестав себя по щекам, Яна что-то промычала и лишь потом с невероятным трудом оторвалась от Марко.
– Нет, подожди, я так не могу… – она осоловело замотала головой. – Нельзя, я не играю в эти игры…
– Di cosa stai parlando?[5] – хрипло спросил он, и Яна осознала, что бормотала по-русски.
– Так нельзя, – повторила она на итальянском.
– Что за глупости? Тебе понравилось.
Это был не вопрос. Утверждение, произнесенное самодовольным, хвастливым тоном. Того факта, что понравилось ему самому, он даже не скрывал: во взгляде кофейных глаз появилось опьянение, а уголок припухших, испачканных блеском губ дернулся вверх.
– Меня очень настойчиво просили не заводить интрижку. – Яна отошла в сторону.
– А еще тебя просили устроить мне адаптацию…
– Марко, это не смешно!
Весь его вид говорил о том, что он не согласен, и Яна обреченно покачала головой. Туман возбуждения рассеялся, она призвала весь свой профессионализм.
– Пожалуйста, послушай меня. Я серьезно! – Она расправила плечи, но Марко только фыркнул со смеху. – Прекрати сейчас же!
– Извини, – он вытер слезы, – извини, но с тобой невозможно говорить, когда ты в таком виде.
Он снова приблизился к ней, мягко взял за локоть и подвел к зеркалу. От увиденного она чуть не застонала. Каре, заботливо уложенное с утра, теперь торчало во все стороны, как будто она только что самозабвенно терлась затылком об эбонитовую палочку. Лямка расстегнутого лифчика бесстыже выпала из короткого рукава блузки. Стоп! А когда Марко успел добраться до ее лифчика? Или застежка, устав дожидаться мужской инициативы, сама отскочила?
Яна раскрыла рот, чтобы отругать шефа за излишнюю расторопность, но из коридора послышался голос Самохина.
– Синьор Бурджарини! – звал он, стремительно приближаясь. – Марко! Могу я с вами переговорить?
Ну почему?! Почему именно она умудряется вечно попадать не в то место и не в то время?! Желудок сжался от ужаса, мозг отказался работать и вместо хоть одной самой завалящей идеи выдал шум помех.
– Самохин… – выдохнула Яна. – Что делать?!
Марко оказался куда сообразительнее. Схватил ее, окаменевшую от приступа паники, за локоть, втолкнул в душевую и, перегородив вход собой, для верности стянул футболку. Яне оставалось только вжаться спиной в мокрый холодный кафель и перечислять про себя всех святых угодников в надежде, что хоть один окажется в свободном доступе и спасет ее от увольнения.
– Марко? – хлопнула дверь раздевалки, и голос Самохина прозвучал совсем близко.
– Si, Mikail. Buongiorno! – как ни в чем не бывало отозвался Марко.
– Бонджорно, бонджорно… Э-э-э… Мольто бене… Яна? Где Яна? Ю спик инглиш?
– Un poco[6]. Yana is not here. Men only[7].
– О’кей… Эм… – Михаил Игоревич, судя по всему, английский знал еще хуже, чем Марко. – Уно моменто… Спорто! Спорто, фитнес, карта… Ду ю вонт… Черт, как же это… Evening? Morning?[8]
– Wait for Yana! She was in the kitchen! – невозмутимо солгал Марко и, видимо, встретив непонимание, добавил: – Cook, cook![9]
– А, кук… – вяло протянул Самохин. – О’кей, Яна, значит, Яна…
Потеряв всякую надежду объясниться с шефом без переводчика – ха! Пусть только попробует теперь ее уволить! – Михаил Игоревич ретировался. Во всяком случае, Яна услышала, как удаляются его шаги, и уже через мгновение к ней заглянул Бурджарини.
– Выходи, – бросил он. – Надо идти быстрее, теперь будут искать тебя, а не меня.
Он все еще держал в руках футболку, и Яна осознала, что находится в душе с полуголым мужчиной. Учитывая, что мужчину любой степени обнаженности она не видела очень давно, а в такой физической форме – и вовсе никогда не созерцала так близко, мозг снова устроил себе перерыв. «То адреналин, то гормоны… Мне здесь явно делать нечего», – решил ее мыслительный орган и выключил свет. Поэтому она не могла даже толком посчитать, как долго стояла и пялилась на крепкую, чуть тронутую загаром грудь.
– Теперь я понимаю, за что люди подают обвинения в сексуальных домогательствах. – Марко упер руки в боки, позволяя ей насмотреться всласть.
– С… спасибо, что не сказал… Что привел… – Яна зажмурилась, пытаясь представить что-нибудь отрезвляющее: утюг, селедку, шиномонтаж…
Да что ж такое?! В каждом видении появлялся Марко: то гладил ее белье в коротеньком фартуке, то в том же фартуке чистил селедку, то, потный и чумазый, медленно менял колесо, низко нагнувшись… Бабушка! Она будет думать о бабушке, Царствие ей Небесное!
– У тебя вся спина мокрая… – констатировал Марко, отстранив ее от стены. – Меня, конечно, и раньше хотели женщины, но чтобы настолько…
Бабуля! Родименькая! Ну где же ты?!
– Я пошла! – с трудом произнесла Яна и, оттолкнув Марко нечеловеческим усилием воли, выскочила из раздевалки.
В женской было тихо, пусто, и ноздри не щекотал запах этого дьявола Бурджарини. А как еще назвать человека, который заставляет ее думать о смертных грехах и покойниках? Она наскоро приняла прохладный душ, халат пришлось нацепить прямо поверх белья: блузка ни в какую не хотела сохнуть под феном. И в таком виде прошествовать на кухню в надежде, что никто ничего не заметит. Не собиралась же она, в конце концов, прилюдно расстегивать халат!
– Где вас носит?! – моментально выловил ее Самохин.
Вот о ком надо было думать! Никакой бабушки. Уровень эстрогена рухнул до критической отметки, и мозг сию же секунду заработал с удвоенной силой.
– Надо было привести себя в порядок после похода на рынок. Чем могу помочь? – с готовностью лакея улыбнулась она.
– Ваша задача – сопровождать шефа Бурджарини! – процедил Михаил Игоревич. – А он не может работать с сотрудниками, пока вы там прихорашиваетесь.
– Прошу прощения, больше такого не повторится.
– Ладно, – сбавил напор Самохин, видно, боялся остаться без переводчика. – Пойдемте, я должен с ним переговорить.
Бурджарини, уже облаченный в форменную одежду, следил, как раскладывают продукты. Покрикивал на итальянском, и его короткие восклицания даже без перевода неплохо тонизировали персонал.
– О, Яна! – обрадовался он. – Вы как раз мне нужны. Скажите, пожалуйста, Виктору, что мы должны сейчас снова проработать…
– Подождите! – перебил Самохин, но, встретив недовольный взгляд шефа, стушевался. Уж Марко точно нельзя было так просто раскатать под плинтус. – Простите, в ваших условиях была корпоративная карта фитнес-клуба… Я выяснил, мы готовы ее предоставить, я только должен указать, какое время для посещений вам удобнее. Утро или вечер?
Яна перевела, снова украдкой оглядев Марко. Глупо было бы полагать, что такая фигура дается человеку от природы. Наверняка он все свободное время отдавал тренировкам, чтобы выглядеть, как натурщик Микеланджело. Тренировкам – и женщинам, разумеется. Иначе зачем ему такое тело?
– Что скажешь, Яна? – переадресовал вопрос Бурджарини. – В какое время вам было бы удобнее?
– Мне? – насторожилась она. – Это же ваша карта…
– А разве она не круглосуточная? – добавил Марко.
– Есть разные варианты, – Самохин уклончиво поморщил лоб. – Но пока мы не можем загадывать на год вперед и предложить годовую карту, было бы предпочтительнее выбрать время.
– Тогда пусть будет вечер, – пожал плечами Бурджарини, услышав перевод. – Утром я планирую делать закупки на рынке. И оформите, пожалуйста, карту для переводчика.
– Зачем?! – удивилась Яна, забыв про Самохина. – Я не думаю, что надо переводить инструкцию к тренажерам.
– Я предпочитаю, чтобы у меня была возможность общаться с людьми, – Марко вскинул бровь. – Или у тебя с этим проблемы? Я думал, сопровождать меня – это твоя главная обязанность.
Сговорились! Отлично, теперь и фитнес-клуб… Предупреждала же ее Ирина Васильевна насчет сверхурочных, но никто не говорил, что придется потеть в качалке. Ведь не стоять же столбом около его беговой дорожки?
Самохина просьба обрадовала еще меньше, чем Яну, но и выглядеть скупердяем он не хотел. Только посмотрел на нее косо, будто она была источником всех его проблем, и дал свое согласие на вторую карту.
– Я сброшу вам адрес в сообщении, – сказал он ей перед уходом. – Имейте в виду, это приличный клуб, ведите себя соответствующе. И постарайтесь не сильно отягощать господина Бурджарини.
Такого отяготишь… Неизвестно еще, кто здесь кого отягощает. И хорошо еще, что Марко свою работу любил больше всего остального. Соус и новый суп дали Яне возможность перевести дух и отдохнуть от поползновений в ее сторону.
Зачем Марко позвал ее в фитнес? Кому вообще нужен переводчик, чтобы сделать пресловутые три подхода? Либо хочет ее наказать за утренний инцидент с Джованни, либо за то, что она оттолкнула самого шефа Бурджарини в раздевалке. Или просто поцелуй не произвел на него никакого впечатления, поэтому он решил перейти на спортивно-журнальных красоток, и для шоу комплиментов ему нужна помощь? А может, он понял, какой эффект возымел на нее рельефный торс, и теперь собирается продемонстрировать все группы мышц? Ох, уж эти итальянцы!
Дай бог здоровья ему и его матушке, сегодня Марко не стал устраивать обед. Вместе с остальным персоналом Яна перекусила блюдами из стафф-меню. Комплексно, сытно и никакого флирта. К вечеру Яна и вовсе чувствовала себя в своей тарелке, наблюдая, как творится волшебство.
Освоившись на кухне и научившись лавировать между поварами и официантами, приспособившись даже находиться в горячем цеху ценой всего-навсего двух небольших ожогов, Яна смогла приобщиться к высокому искусству кулинарии. А зрелище поистине завораживало.
Казалось, сама она ни за что в жизни не смогла бы что-то резать с такой скоростью. Разве что собственные пальцы. Повара управлялись с ножами так, будто те были продолжением тела. Марко Руки-нож, вот как следовало называть Бурджарини. Сам он почти не готовил, да и готовить ему было некогда, но, когда все же брался за что-то, оторвать взгляд было невозможно.
Пожалуй, младшие повара, старшие, Вика, Игорь… Да все они могли бы посостязаться с Марко в скорости. Но ни у кого из них не было в движениях той же грации и пластичности. Наверное, когда матери Марко положили на живот крошечного младенца, следом за ним достали не плаценту, а огромный тридцатисантиметровый нож. Как еще объяснить это родство между мужчиной и куском металла, Яна понятия не имела.
Более того, она выяснила, что у Марко, – да и у других поваров, – нож – это что-то вроде фетиша. Игорь, к примеру, за обедом доверительно поведал ей, что он даже в гости ходит с ножом из японской стали.
– Зачем? – удивилась Яна.
– Ну, во-первых, люди постоянно говорят: «О! Ты повар! Приготовь что-нибудь!» А во-вторых, нет ничего хуже тупых ножей.
– А металлоискатели? Полиция?
– Объясняю, что я повар, – Игорь улыбнулся. – Пока никто не задержал.
Ему легко! Он – обаятельный блондин с мягким брюшком и ежиком соломенного цвета. Кому придет в голову считать его потенциально опасным? Даже если бы он спустился в метро с бензопилой наперевес, никто бы не сомневался: он просто хочет распилить гигантский торт и раздать куски детям-сиротам. Другое дело – Марко. Черные волосы, рост волейболиста и плечи гребца… На месте полицейских Яна бы не стала с ним связываться, а сразу вспомнила о том, что дома ждут семья и дети. Но уж если им велят досматривать подозрительных личностей… Видимо, ей не раз придется вести переговоры с представителями закона, если Марко тоже не выходит из дома без ненаглядного тесака.
– Это твой личный нож? – спросила она, когда Бурджарини, покончив с работой, бережно вытирал лезвие салфеткой.
– Да, – с какой-то особой нежностью в голосе ответил он. – Он приносит удачу.
Разумеется, приносит! Разве станет кто оспаривать удачливость человека с таким ножом? И даже если станет, то ненадолго.
– А когда ты спишь, он лежит у тебя под подушкой? – съязвила Яна.
– Тебя уже интересует моя постель? – Марко вскинул бровь. – Могу показать. Уверен, Фабрицио согласится одну ночь провести на тумбе.
